Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 30

Глава 9

Ольга Валерьевна ведёт себя именно так, как и должна вести себя великая княжна. Она полностью игнорирует заносчивые вопросы индуса и в первую очередь смотрит на меня — спокойно, с достоинством.

— Данила Степанович, — произносит она ровным тоном, слегка поворачиваясь в мою сторону, — позвольте представить: тхакур Арун Раджвирани.

И здесь Ольга — настоящая умница. Ни слова в ответ на упрёки и наглые расспросы, чистый игнор. Представление подаёт строго по этикету — называет его мне, а не наоборот. Этим жестом она мгновенно расставляет приоритеты: кто здесь выше по рангу, а кто — всего лишь залетный иностранный гость. Браво.

— Господин Арун, — говорит она во вторую очередь дойдя и до индуса, — это Его Величество Данила Степанович Вещий-Филинов, — напирает она на моем королевском титуле. — Я заглянула к нему — у нас с ним интервью. И нам есть что обсудить.

На секунду становится тихо.

Арун резко поворачивается ко мне, потом снова к Ольге Валерьевне — и, словно не выдержав, срывается:

— Так вы ещё и интервью с ним будете проводить⁈ — в голосе уже не просто обида, а откровенная злость. — А почему вы не проводите интервью со мной, а⁈ Почему я, Арун Раджвирани, лицо индийского дворянства, должен вести свои передачи без вашего участия⁈ Даже ближайший эфир — и тот без вас! А ведь это вы меня пригласили в Россию, Ольга Валерьевна!

Что ж… Настоящий взрыв — на весь коридор. Эксцентричная индийская звезда попалась. Неужели он и правда настолько нужен «Новостному Льву»?..

Ольга Валерьевна отвечает ему холодно, не повышая голоса:

— У нас с вами контракт, господин Раджвирани. Контракт на цикл из семи передач об индийской культуре. Согласно соглашению, я не обязана в них участвовать. Это не предусмотрено форматом. К чему сейчас ваши требования?

Арун моргает. Будто не верит, что его только что поставили на место одним вопросом.

— Но я… я надеялся на большее, Ольга Валерьевна, — растерянно блеет индус.

И вот здесь я решаю вмешаться.

— Господин Арун, — произношу я холодным голосом, — понимаю, что в вашем контракте с «Новостным Львом», вероятно, не прописано требование вести себя вежливо с дамами. Возможно, это большое упущение. Но вы сами упомянули, что у вас сейчас съёмка? Не лучше ли поторопиться? Иначе, если вы не выйдете вовремя, боюсь, это уже будет нарушением контракта. А он, как я понимаю, не гибкий.

Он вскидывает брови, хмыкает, но затем резко разворачивается на каблуках и театрально выдыхает:

— Да, пожалуй, я пойду!

И уходит, громко топая, как обиженный султан, которого не впустили к любимой наложнице.

Ольга Валерьевна едва заметно выдыхает, словно сбрасывая остатки напряжения. В голосе звучит лёгкая вина:

— Спасибо, Данила Степанович. Честно говоря, я уже и сама жалею, что согласилась на контракт с господином Аруном. Но это часть международной инициативы. Мы хотели выйти на индийский рынок, расширить присутствие нашего вещания…

Я спокойно киваю:

— Понимаю. Потерпите — и справитесь. Насколько мне известно, контракт у вас ограничен по числу выпусков?

— Именно так, — с заметным облегчением подтверждает она.

В следующую секунду княжна, словно опомнившись, бросает взгляд на часы:

— Ой… вам же нужно вернуться в гримёрку и закончить подготовку!

— Верно, — с лёгкой улыбкой откликаюсь я.

— Спасибо вам еще раз!

— Пустяки.

Разворачиваюсь и иду обратно. На полпути, не оборачиваясь, чувствую — Ольга всё ещё стоит на месте и провожает меня взглядом, прижав руки к груди.

Проходит немного времени. Я сижу в гримёрке один — все приготовления закончены, визажисты и стилисты уже удалились, оставив меня в тишине.

И вдруг — лёгкий, почти извиняющийся стук в дверь.

Входит Арун Раджвирани. Тот самый, недавний «султан» в обиде. Только теперь он улыбается — широко, почти по-голливудски, как будто сцены в коридоре вовсе не было и он всегда был безупречно вежлив. Ну прямо другой человек.

— Данила Степанович, — произносит он с вкрадчивым кивком. — Я буквально на минуту. Знаете, хотел извиниться. И… так сказать, подружиться и пожать с вами руки. Простите за моё чрезмерное чванство. Меня, правда, занесло. Просто эфир скоро, а я волнуюсь, как воспримут в другой стране.

Он говорит и смотрит мне в глаза. Вот только я — телепат. Мы обладаем колоссальным опытом сопоставления мимики, поз, жестов и интонаций с реальными внутренними импульсами. И порой это даже полезнее, чем лезть в голову напрямую — потому что никакие ментальные щиты от этого не спасают. И вот сейчас прямо вижу как Арун соловьем заливает. Сомневаюсь, что у индусов настолько иной поведенческий код, что их нельзя считывать по общим человеческим паттернам.

Но виду не подаю. Встаю, сдержанно улыбаюсь и протягиваю руку.

— Конечно, тхакур, — киваю с лёгкой учтивостью. — Прекрасно понимаю. Волнение — штука опасная. Может заставить сказать такое, от чего потом будешь годами ходить красным, как варёный рак.

Арун едва заметно морщится, но руку всё же пожимает. Похоже, за этим-то он и пришел.

И в этот момент я уже активирую Легион. Один мысленный щелчок — и на позициях оказываются друид, кровник, геномант… и, на всякий случай, Жора.

И не зря.

Как только его пальцы касаются моей кожи, легионер-друид мгновенно поднимает тревогу. Споры оседают на поверхность — мелкие, но геномант чувствует все что происходит с эпидермисом. Подключаюсь глубже, направляю внимание внутрь, позволяя геноманту проанализировать предполагаемую реакцию.

Это не просто грибок — а тонкая, магически выведенная инфекция, рассчитанная на контактную передачу. Медленная, но весьма эффективная. Сначала — лёгкий зуд. Потом — покраснение, шелушение. А затем и язвы.

Хитрый расчёт. Индус надеется, что я выйду в эфир как почесывающийся недоумок с лицом, покрытым сыпью.

Какой же мстительный индус! Ну правда, будто я ему что-то плохое сделал! Но теперь-то по-любому сделаю.

Смотрю ему в глаза и улыбаюсь.

— Приятно, что вы зашли и сказали такие искренние слова, господин Раджвирани. Искренность — вещь редкая, — произношу спокойно.

А сам тем временем прижигаю споры на коже — быстро и бесследно. Как? Мой Дар Пустоты с такими мелкими штуками справляется играючи. Мелочь вроде этой просто не выдерживает прямого контакта — для меня это как сдуть пыль с полированного стола.

Вообще, Пустота в моём случае работает почти как иммунитет. Лёгкие касания вражеских техник не причиняют вреда — ни стихийная агрессия, ни яды, ни прочая изощрённая дрянь.

Себя вылечил. Осталось заняться местью.

Мы всё ещё жмём руки. Причём Арун сам проявляет инициативу — сжимает ладонь дольше, чем нужно. Видимо, хочет убедиться, что передаст как можно больше спор.

Улыбка у него располагающая, не сползает ни на миллиметр. А вот в глазах — злорадный блеск.

Я активирую геномантию. Пока ладони всё ещё сцеплены, запускаю технику через контактную зону — мягко, без всплесков, с отложенной активацией. Поверхностный дерматит: незаметный, но с замедленным действием. Сначала будет лёгкое покалывание, потом — зуд. А уже в кадре всё это превратится в яркое зрелище.

Арун — всего лишь Воин. Слабоват для сопротивления точечной высокоранговой геномантии. Тем более такой тонкой. Он даже не почувствует, как я его «обработал». Я бы на его месте с ручками поосторожнее был.

Наконец разжимаем руки. Он всё ещё улыбается, только теперь искренне. Представляет плоды своего подарка, наверно.

— Ну что ж, — говорит Арун, наконец отпустив мою руку. — Рад, что мы теперь поняли друг друга.

— Конечно, — отвечаю, кивая. — Я вас точно понял.

Он разворачивается и чинно уходит. Я смотрю ему вслед и молча думаю: совсем скоро и ты меня тоже поймешь.

Что ж. Я уже припудрен, грим нанесён, эфир через полчаса. Самое время немного отвлечься… и проверить, как поживает мой новообретённый «друг». Ведь у него эфир раньше чем у меня.

Иду неспешно, глядя на таблички и полагаясь на память. Аппаратная — это сердце телецентра. Там сидят режиссёры, следят за прямыми эфирами, переключают камеры, управляют светом и звуком. Если хочешь увидеть всю картину — иди туда.

Захожу в просторное полутёмное помещение, залитое синеватым светом от десятков мониторов. Панели. Тумблеры. Люди в наушниках, операторы с ровными лицами. Воздух пахнет кофе и напряжением.

У центральной стойки — Ольга Валерьевна. Облокотившись, внимательно следит за одним из экранов.

Обернувшись, она замечает меня.

— Данила Степанович? — удивленно приподнимает брови. — А вы зачем сюда пожаловали? Для нашего с вами интервью еще рано.

Я подхожу к экранам. На одном — прямая трансляция из соседней студии. Там Арун Раджвирани, увешанный золотом и жемчугом, вдохновенно вещает о величии индийской культуры, щедро сыплет эпитетами — и не только в адрес своей традиции, но и с явными намёками на «второсортность» остальных. Да и какие намеки — прямым текстом говорит.

— Я в курсе, Ольга Валерьевна, — говорю невозмутимо, кивая на экран. — Просто решил взглянуть на выступление моего нового друга — господина Аруна Раджвирани.

— Друга? — Ольга Валерьевна приподнимает бровь.

— Господин Арун перед эфиром заглянул ко мне в гримёрку и принёс извинения за своё неподобающее поведение, — поясняю я спокойно.

Княжна округляет глаза, а я продолжаю:

— Конечно, логичнее было бы извиниться перед вами, но он почему-то выбрал именно меня. Я не стал удивляться и, как вежливый человек, поддержал его стремление наладить отношения. Мы пожали друг другу руки. Всё строго по-восточному: красиво, формально, со скрытым подтекстом.

— Хм… — выдыхает она, чуть качнув головой. — Господин Арун приносит извинения? Вот это действительно нечто новенькое.

— Возможно, у него наступило некое просветление, — пожимаю плечами.

Я перевожу взгляд на экран. Арун по-прежнему вдохновенно расписывает, в чём именно индусы превосходят остальные народы — особенно усердствует на теме боевых слонов, произнося это с такой гордостью, будто лично их тренировал.

И тут — прямо на глазах — его лицо начинает меняться.

Сначала — почти незаметно: щёки чуть набухают. Мгновение — и уже не «чуть». Ещё несколько секунд — и его физиономия превращается в нечто, пугающе напоминающее задницу макаки, обильно припудренную золотом и вставленную в жемчужный воротник.

— Что это⁈ — шепчет Ольга Валерьевна, бледнея.

— Похоже, тот самый восточный подтекст, — замечаю я.

— Боже! Это же прямой эфир! Нас сейчас смотрит вся страна. И ещё три синдицированных канала!

— Ольга Валерьевна, оборвать трансляцию? — спрашивает диспетчер, вжавшись в пульт.

Но тут в разговор вмешивается девушка у бокового монитора. Оторвавшись от графиков она замечает:

— Я бы не рекомендовала, Ольга Валерьевна. Рейтинги уже идут вверх. Контракт не запрещает снимать господина Раджвирани в стрессовых ситуациях. Если быть точной — вообще не регулирует, как он выглядит в кадре.

Ольга Валерьевна хмурится, наблюдая, как Арун с неподдельным воодушевлением демонстрирует всей стране новое лицо индийского дворянства.

— Ему, кажется, даже не больно, — задумчиво замечает княжна.

И действительно: индус продолжает вещать, словно ничего не происходит, абсолютно не замечая своего преображения.

— Эфир не трогаем, — решает она. — Но отправьте в студию врачей. Пусть приведут его в порядок после вещания.

Я слегка улыбаюсь. Ну вот и помог княжне поднять охват. Внес вклад в международное вещание.

И в этот момент в аппаратную заходит ассистентка.

— Данила Степанович, вас приглашают в студию. Пора на интервью.

— Благодарю, — киваю. Поднимаюсь и выхожу вместе с ней. Коридор мягко освещён, свет с приглушённым жёлтым фильтром.

Ассистентка идёт немного впереди, потом оборачивается — и вдруг, с лёгким смущением в голосе, останавливается:

— … Ваше Величество, можно попросить у вас автограф?

Я усмехаюсь:

— Сударыня, в Царстве лучше звать меня графом. Сейчас я в первую очередь — представитель российского дворянства. А титул «величество» лучше использовать, когда я буду представлять свое королевство Золотой Полдень.

— Поняла, — пролепетала девушка, но судя по выражению лица на самом деле словила легкий диссонанс.

— Не думал, что я настолько знаменит, чтобы давать автографы.

— Но вы знаменитость. Для меня — точно, — отвечает она, понижая голос и доставая блокнот.

На обложке — рисунок: я, верхом на золотом драконе, парю в небе на фоне закатного солнца над Москвой. Вид со спины, но образ — безошибочно узнаваем. Наверняка, кадр с «Новостного Льва».

Я расписываюсь размашисто. Ассистентка сияет и благодарит, прижимая блокнот к груди так, будто держит сокровище.

Мы продолжаем идти. Но за поворотом, прямо у входа в студийный блок, путь нам преграждают двое индусов. Совсем не такие как болтун Арун. Эти — другие. Сильнее, собраннее, в энергетическом плане прокачаны. Боевая сетка плотная, структура крепкая. Скорее всего, личная охрана — элитная, из самого ядра касты воинов.

— Пропустите нас, судари! — громко требует ассистентка. — У Его Величества вот-вот эфир!

Но ни один не реагирует. Они смотрят только на меня. Девушку как будто не замечают вовсе.

Похоже, господин Арун посмотрел на себя в зеркало — и не узнал того божества, к которому привык.

— Русский, расколдуй нашего тхакура, — глухо требует правый индус.

— После свадьбы пройдёт, — лениво бросаю я.

— Тхакур женат четырежды! — возмущается левый.

— Значит, это не лечится, — вздыхаю, имея в виду отсутствие мозгов.

Правый индус делает шаг вперёд.