Боксер-7: назад в СССР

Глава 18

Время летело так быстро, что я не всегда успевал не то что оглянуться, но и даже осознать, какое событие сегодня мелькнуло за горизонтом, чтобы уступить место новому. Промчался чемпионат мира — отгремели поздравления, залечилась рассеченная бровь, восстановились силы.

Позади остался и следующий чемпионат СССР по боксу, где я взял уверенное первое место своей весовой категории. Кажется, победы уже начали входить в привычку, и у моих знакомых выработалось что-то вроде рефлекса: «если Мишка где-то выступает — точно займет первое место!».

— Да, Мишка, — посмеивался периодически Григорий Семенович, — если бы человек мог оставаться навсегда в одном возрасте и физической форме, нам можно было бы распускать все «Динамо», а может быть, и сборную по боксу. Ты один мог бы обеспечивать все победы нашей стране на всех соревнованиях!

— Так неинтересно же, — отшучивался я. — Какие же это тогда соревнования, если в них только один участник на все времена?

— Дай помечтать-то, — хохотал Григорий Семенович. — Чтоб ты знал, не каждому тренеру на своем тренерском пути везет встретить такую победную машину, которой стал теперь ты! Честное слово, если бы мне кто-нибудь рассказал, что так бывает, я бы не поверил — сказал бы, что сказки или фантастика какая-то!

— Ну прямо уж и машину, — скромно отвечал я. — Мне еще много чего нужно в себе исправить.

— Исправишь, исправишь, — успокаивал меня Григорий Семенович. — Это уже не то что неважно, но, можно сказать, детали. Главное ты в себе уже воспитал — силу воли, вкус к победе и любовь к спорту. А остальное приложится. Парень ты старательный, и уже доказал, что с истинного пути тебя не сбить.

— У нас много талантливых ребят в «Динамо», — замечал я. Дело было не только в скромности — мне действительно хотелось, чтобы наши пацаны тоже были замечены и добились каких-то впечатляющих результатов.

— Согласен, — кивал Григорий Семенович, — им бы еще шалопайство немного убрать — и цены бы им не было!

Насчет шалопайства возразить было нечего. Ну а кому в подростковом возрасте не хочется пошалопайничать? Не все же рождаются с памятью о прошлой жизни. Может быть, это и было причиной того, что я и в самом деле превратился в практически безотказный механизм для побед на ринге. Только ничего совсем уж мистически-фантастического в этом не было. Просто постоянные упорные тренировки, помноженные на целеустремленность и жгучее желание во что бы то ни стало стать лучшим в своем деле, способны творить еще и не такие чудеса.

Но все-таки оставались еще вершины, которые оставались невзятыми и манили к себе похлеще любых миражей в пустыне. Среди них была и моя главная цель — Олимпиада. Та самая Олимпиада 1980 года в Москве, на которую мне так не посчастливилось попасть в прошлой жизни, и мечты о которой преследовали меня вплоть до нового воплощения в советском времени. И вот теперь этот без преувеличения долгожданный день приближался.

Незадолго до этого события мы с пацанами из «Динамо» собрались за скромным столом, чтобы обсудить накопившиеся новости да и вообще спокойно пообщаться, что удавалось сделать все реже и реже. Впрочем, «за столом» — это я несколько приукрасил. Нарушать режим какой-то неполезной и обильной пищей было нельзя ни им, ни тем более мне, поэтому мы просто попивали вкусный чай, который прислали чьи-то родители с южных краев нашей необъятной страны.

— Да-а, Мишка, — восхищенно протянул Сеня. — Если бы мне тогда, в лагере сказали, что ты на Олимпиаду поедешь — я бы не поверил!

— Ну, ехать-то здесь не так уж и далеко, — попробовал отшутиться я. — Люди вон с других континентов прилетают — и ничего.

— Да ладно, Миш, не скромничай, — подхватил Лева. — Ты действительно растешь какими-то немыслимыми темпами. Семеныч нам нет-нет да и скажет что-нибудь вроде «А вот Миша…»

— Да, поэтому не мог бы ты как-нибудь притормозить в развитии, а то сколько нам можно уже это слушать, — встрял Колян, и мы рухнули от хохота.

— Это вряд ли получится, — признался я.

— Ну ничего, — проговорил Шпала, когда все отсмеялись, — главное — нам тоже продолжать тренироваться. Тогда, глядишь, и кто-нибудь из нас на следующую Олимпиаду поедет.

— А мне, представляешь, — снова оживился Сеня, — мать говорит: дескать, ваш Мишка на Олимпиаде будет выступать, может, он по знакомству как-нибудь и тебя куда-то пропихнет? Ты бы знал, каких трудов мне стоило ей объяснить, что в спорте это не работает. Что можно, конечно, пропихнуть «своего парня» куда-нибудь выступить, но, во-первых, не на уровне Олимпиады, а во-вторых, после того, как этот «свой парень» облажается на весь спортивный мир, о нем больше никто и нигде слышать не захочет. Вот ведь представления какие у людей!

— Думаю, дело тут все-таки не в представлениях, — мягко поправил я приятеля, — или, во всяком случае, не только в них. Мама-то все-таки за тебя переживает, хочет, чтобы ты каких-то вершин достиг…. ну, в общем, чтобы она тобой гордилась, понимаешь? Ну значит, она как умеет, так и советует.

— Да я понимаю, — задумчиво ответил Сеня. — Я вот, честно говоря, когда тренируюсь, нет-нет да и представлю себе, как я тоже выступаю на каком-нибудь международном чемпионате, а родители на трибунах сидят и смотрят, как мне медаль на шею вешают. И сразу откуда-то силы появляются, даже если я сильно устал!

— Ну вот! — подбодрил его я. — Думаю, у тебя все это тоже еще впереди. Не зря же Семеныч тебя тогда вместе со мной на соревнования направил.

— Я думал об этом, — кивнул Сеня. — И знаешь что? Я вот для себя решил, что в следующем году точно постараюсь попасть на какие-нибудь соревнования и выиграть! Как ты думаешь, у меня получится!

— Обязательно получится! — заверил его я.

— Слушайте, что мы, в самом деле, как на выпускном, — вмешался Колян, — Напутственные речи, рассуждения, кто куда пойдет — осталось только зарыдать еще, честное слово. Давайте-ка лучше еще чайку вскипятим!

Чай действительно был хорош, от такого предложения никто отказываться не стал, и дальше беседа потекла с новыми силами. Ребята травили анекдоты, пересказывали байки, услышанные от других спортсменов, строили планы на дальнейшую профессиональную жизнь, а я слушал их и думал о том, что, может быть, нам в последний раз удалось вот так собраться и неторопливо посидеть нашей старой компанией. В этом смысле сравнение с выпускным было, пожалуй, самым точным из возможных.

— А я вот вчера историю слышал, — заговорил Лева, отхлебнув очередную чашку ароматного дымящегося напитка, — боксер слетел с соревнований прямо в последний момент! Буквально за день до чемпионата то ли мира, то ли Союза неудачно подвернул ногу на лестнице — и привет. Даже представлять не хочу, как ему было обидно!

— Ну ты нашел что вспомнить перед тем, как Мишку на Олимпиаду проводить, — подколол его Колян. — Или для тебя теперь всю жизнь любая история с подворачиванием ноги будет как страшилка на ночь?

— Да нет, почему, — не смутился Лева. — Это я просто к тому, как иногда все от случайности зависит.

— Случайности, конечно, бывают, — философски произнес я, — на то они и случайности. Но если работать постоянно и целенаправленно, то никакая случайность тебя из седла не вышибет. Не получилось в этот раз — значит, в следующий подготовишься еще лучше.

— Ну, опять завел свою педагогическую шарманку, — заулыбался Шпала. — Слышь, Мишань, ты как олимпийским чемпионом станешь, тренером к нам приходи. Григорий Семёнович, конечно, хороший мужик, и тренер обалденный, но все-таки возраст дает о себе знать, да и никто не вечный. А у тебя вон какой талант — и объяснишь все как следует, и обоснуешь как надо.

— А ты погоди еще Семеныча со счетов списывать, — парировал я. — Он еще многим тренерам жару задать может! Ты бы слышал, как он на чемпионате за меня бился, при том, что официально я там был вроде как с тренером от сборной Союза.

— Это да, — кивнул Шпала. — Я и говорю — мужик он классный.

Стоит ли говорить, что перед днем открытия Олимпиады я спал урывками, то и дело просыпаясь, чтобы ненароком не пропустить час подъема? Конечно, и в прошлой, и в этой жизни было множество ответственных и волнующих дней. Много раз я нервничал, переживал… Но такого сильного волнения, наверное, не было еще никогда. Вершина для любого спортсмена, цель, не покорившаяся с первого раза, да к тому же на трибунах будут сидеть важные и дорогие для меня люди — было от чего понервничать!

А перед этим случилась и еще одна волнующая встреча. Специально из Ростова поболеть за меня приехали мои родители. К ним присоединилась моя тетя из Подмосковья и Яна, которая уже постепенно начинала восприниматься тоже как член семьи, ну или, по крайней мере, близкий человек. За время дороги до Москвы родители успели подружиться с другими родственниками спортсменов — на Олимпиаду стекались люди со всего Советского Союза, и прежде всего это были, конечно, близкие и знакомые тех, кто на ней выступал.

— Ой, Мишка, — смахивая рукой слезу, мама поправляла мне короткую прическу. — Разве я думала, что когда-нибудь доживу до такого? Ты — и на Олимпиаде! А теперь вот сама смотреть буду.

— Да хватит тебе, мать, сырость здесь разводить, — отец старался держаться весело и непринужденно, но было заметно, что он тоже сильно волнуется. — Олимпиада — это же нормальная такая вершина для спортсмена! Я, правда, мечтал, чтобы что-то подобное было с шахматами, ну да что уж теперь об этом говорить!

— Это тебе хватит со своими шахматами, — заметила мать и снова расплылась в растроганной улыбке. — У нас на работе все будут по телевизору Олимпиаду смотреть! Так и сказали, что остальные виды спорта — как получится, но бокс точно посмотрят все, в обязательном порядке!

— Мам, ну стоило ли людей заставлять, — пошутил я. — Может, у них были другие планы на эти дни.

— А ты не скромничай, Миш, — весело заметила Яна. — Привыкай лучше к будням выдающегося боксера нашего времени!

С этими словами она приобняла меня за плечи, а я, кажется, покраснел от смущения.

— Девчонка дело говорит, — одобрил отец. — Нечего здесь эту сентиментальщину распускать! А то, понимаешь ли, начали — ах, как же это, как же то… Добился — и молодец! В таком же духе и продолжай!

— Я и продолжаю, — проговорил я с улыбкой. — Изо всех сил продолжаю, как видите!

— И правильно делаешь! — затараторила тетя. — У нас в деревне тоже все соседи тебя будут по телевизору смотреть! Уже все телепрограмму наизусть выучили — когда что будут показывать! Так что ты давай уж там, не подведи!

— Я-то не подведу, — парировал я, — а вот твоим соседям не страшно все дела по хозяйству забрасывать, чтобы мои выступления наблюдать?

— Скажешь тоже, — рассмеялась тетка. — «Забрасывать»! Грядки прополоть и на следующий день можно, а вот родственника по телевизору не каждый день показывают, между прочим!

— Да, Миш, кстати, — со значением улыбнулась Яна. — У нас все пацаны — ну, которых ты видел тогда, на празднике — тоже будут смотреть! Я всем сказала — кто не посмотрит, с тем я дружить больше не стану!

— Видишь, сколько людей за тебя болеть будет, — все с тем же чувством произнесла мать. — Эх, Мишка, Мишка, как же быстро ты вырос…

И вот я — на стадионе «Лужники». До этого я, как и подавляющее большинство любителей спорта, видел эту церемонию только по телевизору. Ну, еще чуть позднее, с развитием технологий, пересматривал в записи. А вот теперь наконец-то мне выпала возможность не просто увидеть все это великолепие своими глазами, но и самому стать его частью. Где-то здесь, на зрительских местах — мои родители, Яна и наши ребята-динамовцы, вместе с которыми мы проделали такой огромный и такой важный путь. Конечно, я не мог разглядеть их в такой огромной толпе, зато я точно знал, что уж они-то точно будут наблюдать за мной, едва только я выйду на стадион.

А пока все с трепетом ожидали последнего этапа эстафеты Олимпийского огня. В ожидании момента, когда огонь прибудет на стадион, перед зрителями разворачивалось настоящее театрализованное представление. Античная колесница, символизирующая древнегреческие праздники, и следующие вместе с ней юноши и девушки в древнегреческих одеждах создавали атмосферу чего-то необычного, как будто перенося всех присутствующих в другую эпоху.

— Мда, — протянул стоявший рядом со мной Володя Сальников — знаменитый пловец. которому предстояло стать героем этой Олимпиады, выиграв три золотых медали и установив мировой рекорд. — Такого, наверное, ни до, ни после уже не увидишь!

— Запоминай, — с улыбкой сказал я. — Я уверен, что это — самая зрелищная Олимпиада в мире!

— По-другому быть не может, — кивнул Володя.

— А вот интересно, — вступил в разговор один из волейболистов нашей сборной, — в Древней Греции это все так же выглядело?

— Ну, по крайней мере, телевизионных камер и микрофонов тогда точно не было, — заметил я, и стоявшие рядом спортсмены заулыбались. — А в остальном — надо бы, конечно, потом что-нибудь об этом почитать.

— Потом почитаем, — отозвался Сальников, — смотрите, ребята, лучше, и запоминайте! Больше такого не повторится!

— Эх, жаль, что фотоаппарат сюда нельзя было взять, — мечтательно вздохнул волейболист. — Столько интересных кадров можно было бы сделать!

— Фотографов здесь миллион, — сказал я. — И снимки уж точно будут опубликованы везде, где можно.

— Это да, — согласился волейболист, — только ведь, знаешь, когда сам фотографируешь — это совсем другие ощущения, чем когда смотришь чей-то репортаж…

— Ничего, — подбодрил его я, — у нас-то еще более важная роль, чем у фотографов.

— Конечно, — улыбнулся волейболист, — они ведь в том числе и нас снимать будут.

— Да дело не в этом, — объяснил я, — а в том, что мы не просто участвуем в событии века, мы во многом его и творим!

— Смотри, смотри, какие костюмы! — снова зашептал волейболист, глядя во все глаза на шествие. — Специально, небось, шили! Эх, вот если бы они еще проходили чуть под другим углом, выгоднее бы смотрелось…

«Да, фотолюбителя точно можно узнать сразу», — подумал я. «Что бы ни происходило на его глазах, он мысленно выстраивает кадр».

Ну а после колесницы наступила следующая часть торжественной церемонии — парад атлетов. И уж в ней-то я принимал самое активное участие! Знаменосцем стал тоже олимпийский чемпион — знаменитый борец, пятикратный чемпион мира Николай Балбошин. Сборные всех стран-участниц приветствовали зрителей. Мы же, атлеты из СССР, шествовали вдоль стадиона с особым волнением и гордостью — ведь на этой Олимпиаде советские спортсмены выступали во всех видах спорта, и в каждой претендовали на получение медалей. А это, как ни крути, солидно! Могу только представить, что в этот момент переживали мои друзья и близкие, сидевшие на трибунах. Да и для меня самого все происходило как будто во сне…

И вот, наконец, все команды выстроились на поле стадиона. Началась официальная часть. Горнисты протрубили сигнал, и настало время выступления почетных гостей. Разумеется, в праздничных речах не было упомянуто обстоятельство, о котором все знали и без огласки: из-за бушевавшего в ту пору геополитического конфликта целых 14 команд (среди которых были Великобритания, Дания, Франция, Италия и другие) были представлены на нашей Олимпиаде под нейтральным флагом МОК.

Конечно, главным для всех нас стало выступление Леонида Брежнева.

— Уважаемые гости! Товарищи! Я объявляю Олимпийские игры 1980 года, знаменующие Двадцать вторую Олимпиаду современной эры, открытыми! — провозгласил генсек, и стадион зашелся в овациях.

— Обалдеть можно, — ткнул меня в бок один из боксеров, стоявший рядом со мной. — Я его вот так вживую в первый раз в жизни вижу!

«И, скорее всего, в последний», — чуть было не ляпнул я, припомнив годы жизни престарелого генсека, но вовремя сдержался.

— Я тоже, — сдержанно ответил я, но всеобщее внимание уже переключилось с Брежнева на следующий этап церемонии.

Представители столицы предыдущих Игр — Монреаля — передали московской делегации официальный олимпийский флаг. Ну а после этого была кульминация — прибытие Олимпийского огня! На заключительном этапе его нес легенда советского спорта, прославленный олимпийский чемпион в тройном прыжке Виктор Санеев. Неудивительно, что, едва он забежал на стадион, трибуны как по команде подскочили в ликовании. Виктор пробежал положенный круг по стадиону, и приблизился к еще одному олимпийскому чемпиону — баскетболисту Сергею Белову. Ему-то и было поручено зажечь олимпийский огонь на стадионе.

После того, как Олимпийский огонь вознесся над стадионом, над Москвой и всем миром, еще один олимпийский чемпион, гимнаст Николай Андрианов, произнес олимпийскую клятву от лица спортсменов, а борец Александр Медведь — от судейского корпуса.

Мы замерли, впечатленные величием момента.

— Я иногда представляю, — снова заговорил волейболист, — что это — тот самый огонь, который был в Древней Греции.

— На машине времени, что ли, его сюда перенесли? — насмешливо переспросил один из наших боксеров.

— Необязательно, — ответил волейболист. — Просто вот так вот зажигали-зажигали один от другого все эти века, не переставая — и дозажигались до нас. Тогда это получается самая настоящая эстафета от основателей Олимпийских игр, которую мы у них перенимаем!

А вот после этого произошло то, что повергло всех присутствовавших в приятный шок: впервые в мировой истории ко всем участникам и гостям Олимпийских игр обратились космонавты — экипаж орбитальной станции «Салют-6»! На телевизионном табло появилось изображение Леонида Попова и Валерия Рюмина, которые говорили со всеми нами прямо из космоса.

— В иллюминаторах станции мы видим Грецию, родину Олимпийских игр, Москву, где в гостях ныне цвет олимпийского движения. Под нами проносятся континенты, которые вы представляете, — торжественно произносили прославленные космонавты, и уверен, что мало кто из находившихся в тот момент на стадионе мог поверить в то, что все это происходит на самом деле. Это было не просто демонстрацией достижений современного технического прогресса. Это была иллюстрация того, что Советский Союз — великая держава, которой по плечу абсолютно все: и первой в мире запустить человека в космос, и организовать прямой эфир с космонавтами в то время, когда остальные об этом только мечтали, и провести лучшую в мире Олимпиаду!

Ребята-боксеры рядом со мной не могли поверить собственным глазам.

— Нет, ты представляешь, до чего только наша техника дошла! — восхищенно шептались они. — Это же, как это у телевизионщиков называется-то… прямой эфир, вот! Это они прямо сейчас там, где-то в космосе говорят, а мы это видим! Ну может, несколько секунд опоздание!

— А ты как думал, — гордо подхватил другой боксер. — Сейчас двадцатый век, как-никак. Техника видишь как развивается — раньше такого и в книжках придумать было невозможно!

— А представляете, что дальше будет, — вступил в разговор третий боксер. — Наверняка Олимпиада будет где-нибудь в космосе проводиться, а мы уже на пенсии будем и нам будут это транслировать на Земле!

— Ну ты скажешь тоже, — фыркнул первый боксер. — Олимпиада в космосе! Ты еще скажи, что телевизоры будут карманными, и трансляция будет идти на каждый из них отдельно! Идет человек по улице и смотрит трансляцию футбольного матча на маленьком телевизоре. Фантаст, тоже мне!

— Не фантаст, а романтик, — шутливо поправил космический мечтатель. — Нет, а что? Согласись, о трансляции из космоса раньше только фантазировать можно было, а сейчас мы вон их на экране видим, и все нормально!

— Сравнил! — не успокаивался спорщик. — Ты хоть различай, где технический прогресс, а где детские фантазии!

Мне оставалось только мысленно улыбнуться таким наивным представлениям о будущем техники. Надо же — футбольный матч в космосе казался людям более реальным, чем прямая видеотрансляция на небольшой приборчик, помещающийся в кармане! Эх, знали бы они, что еще при их жизни трансляцию откуда угодно можно будет смотреть практически в любой точке мира без ограничений…

Но и на этом церемония не закончилась. Как обычно и бывает, после официальной части началась художественно-развлекательная. Мы с восхищением смотрели на танцевальный номер «Дружба народов», в котором артисты были одеты в национальные костюмы всех пятнадцати республик Советского Союза и выступали под народную музыку. Их сменили гимнасты, которые выполняли упражнения на коне, с мячом и лентой.

Еще одну гимнастическую программу мы увидели в исполнении детей — мальчики с лошадками и девочки с куклами вытворяли на поле такое, что просто дух захватывало! Не меньший восторг вызвало и выступление прыгунов на батутах, взмывавших над зрительскими трибунами. А завершил концертную программу совсем уж фантастический номер: пять колонн из людей выстроились, имитируя олимпийские кольца. Такое зрелище действительно потрясало воображение — ведь ни на одной из прошлых Олимпиад ничего подобного не было!

— Обалдеть можно! — протянул тот боксер, который мечтал о трансляциях из космоса. — Это как же их натаскали!

— Примерно так же, как и нас, — заметил я. — Хотя труд, конечно, адский.

— Так я и говорю! — радостно подхватил боксер, услышав, что я с ним согласен. — Это же сколько у них было репетиций, как все поставлено!

— Так ведь нас сейчас весь мир смотрит, — сказал я. — Думаю, и к подготовке привлекли самых лучших специалистов по всей стране.

— Я, наверное, этого никогда не забуду, — признался боксер, с трудом сдерживая прерывающееся дыхание. — Всю жизнь буду вспоминать! Какая красотища, подумать только!

— Ага, будешь вспоминать и в космос по трансляции рассказывать, — подколол его недавний спорщик.

— Да ну тебя, — обиделся первый боксер. — Не умеешь радоваться за других — так хоть остальным не мешай!

Однако настоящий трепет в груди я (да и, наверное, все присутствовавшие) ощутили, когда стадиону был представлен символ Олимпиады — легендарный Мишка. Вот в этот момент, пожалуй, я в полной мере ощутил, что присутствую при историческом событии. Ведь я прекрасно помнил из прошлой жизни, как любили этого мишку по всей стране — да и во всем мире тоже! Красивый, добрый персонаж, как будто пришедший из мультфильма, был для нас олицетворением дружбы и спортивного праздника. И еще много десятилетий при одном только взгляде на изображенного где-то олимпийского медведя в памяти всплывали сцены из Олимпиады-80. А вот теперь и я буду, глядя на него, вспоминать мгновения, которые пережил сам. И, конечно же, видеть это событие своими глазами — ощущения, которые невозможно описать.

Но любое торжество когда-нибудь заканчивается. Вот и церемония открытия Олимпиады тоже подошла к своему завершению. Впереди предстояли напряженные дни, наполненные тяжелой работой и переживаниями. Дни, к которым я шел столько лет — ведь теперь и вся моя прошлая жизнь представлялась мне только лишь подготовкой к этому невероятному событию, которое является главным в жизни любого спортсмена.