Боксер-7: назад в СССР

Глава 16

Дальнейшие события разворачивались так быстро, что я едва успевал за ними следить. Благодаря участию и победе в матчевой встрече у меня появилась возможность не участвовать в чемпионате СССР, который проходил в напряженной конкурентной борьбе. Хотя вообще-то я был далеко не против там выступить, даже, можно сказать, хотел. Но выяснилось, что Григорий Семенович смотрел на такую перспективу скептически.

— Ты понимаешь, в чем дело, Миша, — задумчиво проговорил он, глядя куда-то в сторону, — выступить-то, конечно, можно. Я понимаю, что тебе хочется набираться опыта и выступать как можно больше и чаще. И больше тебе скажу — полностью разделяю твои желания! Для любого спортсмена это важно. Но… — и Григорий Семенович сощурился, как будто ему предстояло объявить мне нечто неприятное.

— Что «но»? — переспросил я.

— Понимаешь, в каждой ситуации нужно смотреть, какое решение и действие будет для тебя… ну… полезнее, что ли, — Григорий Семенович явно тщательно подбирал слова. — Знаешь, как говорят — лучше отказаться от малого сейчас, чтобы чуть попозже получить все.

— Если честно, не очень понял, — признался я. — Вы же сами только что сказали, как для спортсмена важны выступления. И тут же поправляетесь, что выступать мне не надо.

— Да не вообще же выступать не надо! — с жаром начал объяснять Григорий Семенович. — А именно сейчас и именно на этом чемпионате!

— Но почему не надо-то? — продолжал настаивать я. — Разве опыт бывает лишним? Особенно такой, который помогает не расслабляться и держать себя в форме. И потом, что же вы предлагаете взамен — вместо участия в чемпионате просто сидеть и ничего не делать? Ну, тренироваться в зале и все?

— Да почему же ничего не делать-то, — внезапно смягчившимся голосом сказал Григорий Семенович. — Я предлагаю использовать это время для того, чтобы как следует восстановиться, пройти оздоровительные процедуры…

— Да я вроде не болею, — заметил я.

— Ну знаешь! Болеешь — не болеешь, а все эти выступления тоже выматывают и силы отнимают, — горячо возразил Григорий Семенович. — В общем, Миша, я здесь договорился с одной больницей. У них прямо при больнице есть санаторий. И они готовы принять тебя на пару недель.

— Григорий Семенович, ну я что, пенсионер какой-нибудь, что ли? — возмутился я, хотя понимал правоту тренера. — У меня, знаете, с такими учреждениями ассоциация только одна: старики играют на лавочках в домино или слушают древнюю музыку на вечерах «Для тех, кому за 70». А в столовой обсуждают, как хорошо было, когда они были молодыми. Старикам это, наверное, вообще то, что нужно. А я-то здесь каким боком?

— В домино со стариками тебя играть никто не заставляет, — назидательно произнес Григорий Семенович. — И танцевать под старинные вальсы тоже. А вот пройти полноценное обследование и оздоровление тебе совсем не помешает. Еще раз говорю: санаторий — при больнице! Если выявят в тебе какую-нибудь поломку — сразу же и починят! Ты не забывай сколько ты за достаточно короткое время боев наколотил. А организм он такая штука, которая может сломаться и травмы посыпятся одна за другой.

— Соглашусь, это хорошо.

В глубине души я понимал, что Семеныч прав, но очень мне уж не хотелось даже на время погружаться в эту стариковскую атмосферу. Я и в прошлой-то жизни ее не любил, когда сам уже был пенсионером — все старался активничать и чем-нибудь заниматься, только чтобы не сидеть где-нибудь на лавочке и не вздыхать по молодости. А уж теперь, когда в моем распоряжении снова было юное тело и вся жизнь была впереди, это казалось мне и вовсе глупым.

— А я о чем говорю! — радостно подхватил Григорий Семенович. — Конечно, хорошо! Ну ты сам подумай: мероприятия, на которых ты выступаешь — все ответственнее и ответственнее. Ты идешь вперед, или вверх, как тебе больше нравится. А тут тебе предлагают некоторое промежуточное событие, как бы между делом. Но ведь, вне зависимости от статуса соревнований, к ним все равно нужно готовиться и выкладываться на полную! А это очередная работа для организма на износ.

— Это да, — признал я. — Получится, что я отвлекаюсь.

— Вот именно, — подтвердил Григорий Семенович. — И что тогда лучше — отвлечься на еще одно выступление, или взять небольшую паузу, чтобы восстановить свои силы и приехать на главное событие отдохнувшим и свежим?

— Вопрос риторический, — улыбнулся я.

— Ну наконец-то, — Григорий Семенович улыбнулся мне в ответ. — Так что давай-ка ты, друг мой, дуй в санаторий и восстанавливайся там на полную, понял? Чтобы по возвращении я тебя увидел другим человеком! И не думай о том, пенсионеры там или не пенсионеры. Санаторий очень хороший, природа красивая, воздух чистый, специалисты толковые. Я тебе обещаю — не пожалеешь!

Нужно сказать, что я и в самом деле не пожалел о том, что отправился в санаторий — хотя, честно говоря, я действительно не очень люблю пассивный отдых, и поначалу мне эта поездка казалась пустой тратой времени. Но на самом деле эти две недели прошли просто отлично! Я проходил все предписанные мне процедуры, постоянно посещал бассейн, гулял на природе — и с каждым новым днем чувствовал, как меня наполняют силы. К тому же и сам санаторий оказался вполне уютным — с удобными номерами и вкусной едой. А что еще надо для полноценного отдыха? Тем более что в свободное время никто не мешал мне выполнять где-нибудь в подходящем месте легкий комплекс упражнений и таким образом поддерживать физическую форму.

Вернувшись в Москву, я сразу приступил к активным тренировкам. К этому моменту я все чаще стал замечать, что мой круг общения довольно сильно изменился. Меня стали все чаще приглашать тренироваться вместе со взрослой командой советской сборной.

Помимо того, что это обстоятельство было приятным подтверждением моего растущего спортивного уровня, оно еще и позволяло мне не останавливаться. Ведь давно известно, что круг общения должен состоять из тех людей, которые намного профессиональнее и успешнее тебя в своем деле. Тогда у тебя будет постоянный стимул двигаться вперед и не отвлекаться на всякую ерунду.

— А что, Мишка, ты, наверное, хочешь чемпионом мира стать? — иногда подкалывали меня боксеры из сборной в раздевалке после очередной тренировки.

— Почему мира-то? — поддерживая шутливый тон, откликался я. — Можно и вселенной, я не против!

— То-то я смотрю — ты по разным весовым категориям выступаешь, — подхватывал разговор записной остряк сборной. — Правильно, правильно делаешь! Чемпионство вселенной — оно такое. На разных планетах сила притяжения разная, и нужен разный вес, чтобы удержаться на ринге. Так что продолжай в том же духе! Сегодня готовишь выступление для Марса, завтра — для Юпитера, послезавтра — для Сатурна, вот так, глядишь, и по всей вселенной сможешь прокатиться!

За подобными прибаутками время проходило незаметно, хотя иногда мне казалось, что я действительно готовлюсь к чему-то уж совсем необычному вроде вселенского тура. Все-таки нагрузки взрослой сборной существенно отличаются от нагрузок для подростков. Вместе с ощущением себя частью настоящей взрослой команды приходит и более сильная усталость, и меньшее количество свободного времени. Но что поделать — это нормальный путь любого профессионала.

Кроме того, я начал больше общаться с Яной. Наша совместная поездка в Ростов не прошла даром, и теперь мы старались встречаться почти каждую неделю. Хотелось бы, конечно, видеться еще чаще, но график у нас у обоих был довольно напряженным. Она тоже регулярно выступала на разных соревнованиях и сильно уставала. Зато у нас была общая цель: Яна, как и я, мечтала попасть на Олимпиаду. И то, что я уже, можно сказать, был намного ближе к этой цели, чем она, подстегивало ее заниматься еще больше — хотя, конечно, с ней тоже не обходилось без периодических подколок в мой адрес.

— Вот так станешь чемпионом, — притворно-мечтательно вздыхала порой Яна, — и будет к тебе простым смертным не подобраться…

— Конечно, — поддерживал я ее игру, — куда уж простым смертным до непростых!

— Вот и я говорю, — внимательно, но с улыбкой смотрела на меня Яна, — про всех друзей-то забудешь, а про меня — тем более.

— Тебя попробуй забудь, конечно, — я расплывался в ответной улыбке.

— И по телефону до тебя не дозвонишься, — продолжала Яна, — потому что все время занято будет, и домой не дойдешь — толпы поклонниц не пустят…

— Ну так ты же мне потом отомстишь? — напуская на себя максимально серьезный вид, спрашивал ее я. — Сама станешь чемпионкой, будешь известна на весь мир, и меня к себе близко не подпустишь!

— Получается, мы оба друг друга к себе близко не подпустим? — не выдерживала Яна и начинала хохотать.

— Получается, так! Поэтому надо ловить момент сейчас, пока никто из нас еще не чемпион! — торжествующе провозглашал я и прижимал Яну к себе.

— Но если серьезно, я действительно за тебя очень рада, — говорила мне Яна в другой раз, держась за мою руку во время прогулки по парку. — Знаешь, я с самого начала знала, что ты будешь стремиться на самый верх. И самое главное — что у тебя это получится!

— Так в этом же и заключается весь смысл, — неторопливо отвечал я, поворачивая к лотку с мороженым. — Зачем же начинать тренироваться, если твоя цель — оставаться там же, где и был до этого?

— Ну, знаешь, — морщилась Яна, — люди все-таки разные бывают. Некоторым достаточно и того, что есть.

— Хочу тебе напомнить, что я — не некоторые, — вручал я своей подруге холодное эскимо. — И меня никогда не устраивает то, что у меня уже есть, я всегда хочу большего!

И мы погружались в поглощение вкуснейшего мороженого, обоюдно делая вид, что не замечаем двусмысленности последней фразы.

Я действительно готовился выступить на чемпионате мира по боксу, который должен был состояться в Белграде, столице Югославии. Результаты этого чемпионата во многом определяли состав сборной СССР на будущей Олимпиаде-80 в Москве. А еще в этот раз даты проведения чемпионата мира почти совпадали с советскими майскими праздниками. Поэтому в министерстве спорта не стали упускать возможность привязать это событие к очередной годовщине победы в Великой Отечественной войне. А это значило, что мероприятие приобретало уже государственное и практически историческое значение, и со мной приходили беседовать не только тренеры, но и чиновники из спортивного министерства. И разговоры эти были настолько одинаковыми, что вскоре я уже, не слушая их, мог автоматически реагировать в нужных местах.

— Имей в виду, Михаил, — говорил мне какой-нибудь очередной высокий гость, — на твои плечи ложится огромнейшая ответственность! Ты не просто будешь представлять нашу страну, ты будешь напоминать всему миру о великом подвиге нашего народа! И вместе с тем демонстрировать, что в мирное время наша сила вовсю проявляется в спорте. И что в спорте мы тоже лучшие в мире. Понимаешь, какими должны быть твои выступления?

— Понимаю, — смиренно кивал я головой, давно уже уяснив, что с людьми, от которых целиком и полностью зависит, получишь ты шанс воплотить свою мечту или нет, лучше не спорить.

— Триумфальными! — со значением поднимал палец вверх чиновник, и взгляд его устремлялся куда-то в ту же сторону. — Мероприятие будет приурочено к годовщине величайшего события. А это значит, что у нас нет права… как бы это помягче сказать…

— На неудачу, — подсказывал Григорий Семенович, обычно в таких случаях наблюдавший за нашим общением где-нибудь в сторонке.

— Вот именно! — радовался чиновник. — Спасибо, Григорий… эээ… Сергеевич, выручили. Запомнил, Михаил? Нет права на неудачу! У нас, а значит, и у тебя!

«Ты бы хоть выучил, как кого зовут, а потом уже других памяти обучал», — с ехидством думал я, но вслух отвечал:

— Да, конечно. Неудачи не будет!

— Вот это по-нашему! — радовался тогда высокий гость. — Вот теперь я вижу, понимаешь ли, что ты осознаешь всю ответственность. Вижу твою сознательность! Эх, вот если бы все спортсмены были такими, как ты — мы бы вообще стали единственными чемпионами мира по всем видам спорта!

— Если бы все были такими, как Мишка, то все соревнования потеряли бы смысл, — мягко напоминал ему Григорий Семенович.

— А? Где? Это почему же? — гость, казалось, внезапно падал со своих чиновничьих небес на землю.

— А потому что чемпион — он потому и чемпион, что отличается от всех остальных, — объяснял ему Григорий Семенович. — А когда все одинаковые — то и смысла соревноваться никакого.

— А, ну да, — сконфуженно говорил гость и тут же возвращал прежнюю интонацию: — Так вот мы, значит, и хотим, чтобы все были как ты, Миша! Чтобы ты был примером! Поэтому у тебя нет права на неудачу!

«Ни черта никто из вас не понимает в психологии спортсмена», — думал я про себя после таких разговоров. «Интересно, сам-то хоть раз где-нибудь выступал как рядовой участник? Сказать „не имеешь права на ошибку“ — одна из самых больших глупостей, которые только можно сделать, чтобы человек зажался и не выдал вообще никакого результата».

Впрочем, на меня их речи все равно никак не действовали. Я и сам прекрасно знал, как мне нужно себя настроить, чтобы выступить достойно.

Что же касается чисто спортивных задач, то мне предстояло бороться за первое место в медальном зачете команд с кубинцами. С одной стороны, это было событие, которого я очень долго ждал. Соперничать с кубинцами автоматически означало твой высокий уровень, поскольку они считались одними из лучших боксеров в мире. Но с другой стороны, в этом и заключался высокий риск: никто никому никаких поблажек давать не собирался, и победить было намного сложнее, чем на всех моих предыдущих соревнованиях, вместе взятых.

— Ох, не знаю я, Мишка, как ты там будешь, — как-то совсем уж по-родительски сказал мне Григорий Семенович, когда мы с ним стояли в очереди на самолет. — Кубинцы — сильные звери!

— Конечно, сильные. Только я-то тоже ничего, Григорий Семенович, — ответил я.

— Я знаю, Мишка, — улыбнулся Григорий Семенович. — И я полностью в тебе уверен! Уверен, что ты все сможешь, что у тебя есть для этого все данные и все возможности! Просто это действительно пока что самое ответственное твое выступление.

— Ничего, — я постарался приободрить и себя, и тренера, — где только наша не пропадала!

Поездка в Белград уже не производила на меня такого неизгладимого и острого впечатления, как в ту же Германию. Я начинал привыкать к постоянным перелетам, смене часовых поясов и уклада жизни. Более того, я уже довольно спокойно относился и к вниманию со стороны прессы и других спортсменов. Внезапные вопросы, повторявшиеся по сто раз на дню, не выводили меня из равновесия, а были чем-то вроде работающей неподалеку радиоточки, которую ты не можешь выключить и воспринимаешь как неизбежный фон.

— Послать бы их всех к чертовой бабушке! — ворчал Григорий Семенович, отгоняя от меня очередных пронырливых корреспондентов с блокнотами и фотоаппаратами. — Прохода не дают! Ни пообедать, ни потренироваться, ни отдохнуть спокойно!

— Ничего, — успокаивал я его, — у них просто работа такая.

— А у нас работа такая, что нам мешать нельзя, — парировал Григорий Семенович. — Ты гляди, не думай еще там себе, что они потом напишут. Написать могут все, что угодно. И спросить, кстати, тоже. А у тебя в голове должен быть только бокс!

— Хорошо, — соглашался я.

Григорий Семенович был прав — до ответственного дня оставалось все меньше времени, и стоило сосредоточиться на подготовке. Поэтому в Белграде я уже практически не отвлекался ни на красивейшие достопримечательности, ни на дегустацию местной кухни. Хотя югославы оказались очень гостеприимными и хлебосольными людьми — все-таки не зря они считались братской республикой! Мне постоянно предлагали попробовать какое-нибудь новое блюдо, которого я еще не ел. И блюда эти были одно вкуснее другого.

— Я же спортсмен, — отнекивался я. — Мне нужно соблюдать диету и режим питания.

— Да ладно тебе, парень! — уговаривали меня мои новые югославские знакомые. — На режиме ты всю жизнь сидишь, а такую вкуснотищу, может, никогда больше и не попробуешь!

— Я бы с радостью, — виновато откликался я, — да только если я ее попробую, мне потом придется несколько дней вообще из зала не вылезать, чтобы компенсировать!

— Ой, да что ты говоришь, — отмахивались югославы. — Никто же тебя не заставляет питаться этим каждый день! Попробуй один кусочек, одну порцию. А потом возвращайся опять к своему творогу или что там вы едите круглые сутки!

Иногда мне удавалось настоять на своем, а иногда все-таки приходилось уступать братскому югославскому напору и пробовать незнакомые блюда. Должен заметить, что они и вправду были чудо как хороши, и, если бы не спортивная диета, я бы, наверное, не смог отказать себе в удовольствие поменять свой рацион полностью — хотя бы на время этой поездки.

То же самое происходило и во всех остальных сферах жизни. Я не испытывал ни малейших бытовых неудобств — все мои пожелания угадывались едва ли не до того, как я их озвучу. Создавалось такое ощущение, что, если бы я захотел, то чуть ли не половина Белграда примчалось бы ко мне предлагать помощь, чтобы я ни в чем не нуждался. Это было необычайно приятно. И, честно говоря, мне зачастую очень хотелось поддаться всем возможным искушениям — тем более что неизвестно, когда еще я попаду в этот удивительный, красивый и гостеприимный город.

Но все-таки в моей голове главенствовала только одна мысль: я буду бороться за путевку на Олимпиаду! И я намерен выиграть ее, чего бы мне это ни стоило! И эта мысль подчиняла себе все остальные — даже самые соблазнительные.

А цена этой путевки была и вправду достаточно высока. Мне предстояли три крайне непростых боя. Причем мое положение осложнялось тем, что я был самым молодым участником чемпионата мира для взрослых. Советской сборной пришлось специально выбивать для меня место, всячески убеждая спортивное начальство — ведь допуск сюда разрешался только участникам от 17 лет. Правда, по всем остальным параметрам я проходил: я выступал в весовой категории 75 кг и перед чемпионатом сумел еще немного подрасти и набраться мышечной массы.

Поэтому и Григорий Семенович был озадачен сильнее обычного. Он прекрасно понимал, что с участника, которому и так уже была предоставлена хотя бы одна поблажка, и спрос автоматически становится другим. И в эти предсоревновательные дни он старался «натаскать» меня как можно круче. А заодно — поточнее разведать, какая обстановка складывается на чемпионате в целом.

— Значит, так, Мишка, — почесывая в затылке, сообщил мне Григорий Семенович. — Я тут поузнавал — в общем, в твоей весовой категории будут выступать еще ребята из Великобритании, Югославии, Болгарии, Германии и Финляндии.

— А кубинцы? — удивился я.

— Кубинцы — само собой, — кивнул Григорий Семенович, — я тебе перечисляю тех, кого ты можешь не знать. Короче говоря, сам уже понимаешь, что школы серьезные. Будь я на твоем месте — даже и не знаю, кого бы я хотел себе в соперники.

— Да кто будет, с тем и будем биться, — улыбаясь, ответил я. — Это ведь даже интереснее — выходить на ринг с тем, кто может оказаться сильнее тебя!

Конечно, что и говорить, состав был солидным! Но главной силой все-таки являлись кубинцы. Одним из представителей Кубы, с которым мне и предстояло драться, был Хосе Лопес — на тот момент восходящая звезда кубинского бокса, которому все специалисты наперебой прочили первое место на Олимпиаде. В будущем так и окажется: он победит и на чемпионате мира в Белграде в 1978 году, и на Олимпиаде.

А пока что я уже знал, что это — боксер выдающегося уровня. Мы были знакомы по недавним сборам в Гаване, и я прекрасно понимал, что соперничество с Хосе будет делом нелегким. Это был действительно мировой уровень. Однако уступать ему я все равно не собирался — не для того я сюда стремился, чтобы сдаваться пусть даже и выдающимся соперникам.

Кстати говоря, остальные соперники тоже не уступали Хосе по уровню своего мастерства. Так, в первой четверти финала мне предстояло встретиться с крупным сербом, который явно с большим трудом сумел «поместиться» в весовую категорию до 75 килограмм — Слободаном Лачкивечем. Нас представили друг другу на общем ужине.

— Неожиданно, — сказал Слободан. — Честно говоря, я думал, что в этом весе будет драться Леонид.

В ответ я только пожал плечами.

— Иногда все меняется в самый последний момент, — произнес я формальную и ничего не значащую фразу.

— Ну что же, посмотрим, кто сильнее, — так же вежливо-формально улыбнулся Слободан.

Леонид, о котором говорил Слободан, действительно был более чем достойным боксером, но сам решил предоставить этот шанс мне, отказавшись от участия и порекомендовав меня. Хотя нельзя сказать, что сам он из-за этого отодвинулся в тень: по всем предположениям выходило, что в следующем чемпионате СССР, в 1979 году, где и будет окончательно определяться состав олимпийских участников от нашей страны, мне придется встретиться в бою именно с Леонидом. Вполне возможно, что он тоже применил тактику, придерживаться которой заставил меня в этот раз Григорий Семенович, и решил получше подготовиться к следующему году, не растрачивая энергию на все подряд.

Впрочем, кто бы ни выходил на ринг вместе со мной — для меня это, по большому счету, ничего не меняло. Мне в любом случае требовалось выдать максимум того, на что я был способен. Зная это, и Григорий Семенович (который вообще в этой поездке носился со мной как курица с яйцом), и тренер советской сборной пытались максимально меня воодушевить. Последний так вообще старался внушить мне ощущение важности события, хотя, казалось бы, зачем? Я и без него все прекрасно понимал.

— Миша, чемпионат мира — это даже не чемпионат Союза, — объяснял он мне очевидные вещи. — Ты для всех зрителей, во всех странах — лицо СССР! Покажи им все, на что ты способен! Дай понять, что когда выходит советский боксер — всем остальным на ринге делать нечего! Что советский спортсмен — самый сильный, выносливый, умный, самый достойный!

«Гостей из министерства он, что ли, наслушался?» — невольно думалось мне. «Прямо как будто стратегию развития спорта разрабатывает».

А вот Григорий Семенович, хоть и заметно нервничал, больше обращался непосредственно ко мне, чем к моей роли в мировом спорте.

— Честно тебе скажу — я горжусь тем, что тебя воспитал, Мишка, — говорил он. — И я знаю, что ты, как — по секрету тебе говорю! — лучший мой ученик, уже достоин выступать на таком уровне. Главное — чтобы ты сам этого не боялся и не смущался, чтобы ты сам не стал от неожиданности прятать все свои умения! Лучше докажи самому себе, что ты вышел на этот ринг не зря! И тогда все будет хорошо!

Я благодарил обоих тренеров за их напутственные слова, но чем ближе я был к выходу на ринг, тем меньше слов оставалось у меня в голове. Сейчас они уже не имели особого значения. Моя цель становилась все ближе и ближе.

Моя физическая подготовка была на высоте. Я отдохнул и хорошо восстановился в санатории, я прилично потренировался вместе со взрослой сборной СССР. Я учел все замечания тренеров, подтянул свои слабые места, продумал разные тактики боя, потренировал реакцию.

И вот, наконец-то, наступил день моего первого боя на чемпионате мира.

Я вышел на ринг.