Боксер-7: назад в СССР

Глава 11

Вот как бывает — уезжал я из Москвы простым динамовцем и кандидатом в мастера спорта, а вернулся уже мастером спорта и победителем чемпионата Европы! На торжественной церемонии вручения призов эмоции, конечно, переполняли меня. Но главным ощущением по-прежнему было чувство правильности своего пути. Тем более что мое выступление в ГДР широко освещалось в советской прессе. Особенный восторг вызвал возглас моего соперника «Служу Советскому Союзу!», который многие трактовали как признание несомненного первенства отечественной школы бокса.

— Ты понимаешь, Миша, — доверительно сообщил мне Григорий Семенович, когда официальная часть мероприятия была завершена, и можно было спокойно пообщаться, — вообще-то за победу в чемпионате Европы, конечно, вполне можно давать и мастера спорта международного класса.

— Так почему тогда… — начал было я, и Григорий Семенович усмехнулся:

— Не все так просто, друг мой ситный! Чиновники эти, понимаешь ли, считают, что они еще и воспитатели. Думают, если сразу дадут молодому парню такое высокое звание, то он, то есть ты, вместо тренировок начнешь всякими пьянками-гулянками заниматься и опозоришь, значит, почетный статус советского спортсмена.

— Да с чего они взяли-то? — возмутился я. — Разве я когда-нибудь был замечен в чем-то подобном? Я же не Бабушкин, в конце концов!

— Да я-то понимаю, — сочувственно кивнул Григорий Семенович. — Но я же говорю — они считают, что должны всех воспитывать. Вот и воспитывают, так сказать, в меру своего понимания.

— Если они такие воспитатели, — заметил я, — то должны бы понимать, что глупостями можно заниматься и без званий. Глупостям вообще ничего не мешает, если что.

— Видимо, у них другое мнение, — снова усмехнулся тренер.

— Ну и ладно, — не расстроился я. — Пусть остаются со своим мнением. А мастера спорта международного класса я и так получу — не сейчас, так чуть попозже.

— Вот и правильно, — обрадовался Григорий Семенович. — Нечего на них свое время и нервы тратить. Делом надо заниматься, а все остальное приложится. У тебя какие планы вообще? Ну на ближайшее время?

— В смысле какие планы? — удивленно переспросил я. — Если мне не изменяет память, нас же всем кагалом пригласили на сборы на Кубу!

Судя по тому, как Григорий Семенович смущенно замялся, вопрос о ближайших планах он задал мне не просто так. Я вопросительно уставился на него, ожидая разъяснений.

— Понимаешь, — нехотя начал Григорий Семенович. — там тоже не все так уж просто, как нам с тобой хотелось бы.

— Что, и этот вопрос тоже замяли? — спросил я напрямую.

— Ну… не то чтобы прямо уж совсем замяли, — Григорий Семенович тщательно подбирал слова. — Но, скажем так, к данной инициативе отнеслись довольно прохладно.

— А здесь-то им что не нравится? — не выдержал я.

Григорий Семенович молча пожал плечами — мол, поди разбери этих чиновников.

— Ладно, — решительно сказал я. — Знаете что? А давайте-ка я сам с этим чиновником поговорю!

— Ты? — Григорий Семенович изумленно округлил глаза. — Да ты, Миша, вообще хоть раз с ними общался?

«Ох, знал бы ты, сколько раз и с какими людьми мне приходилось когда-то общаться!» — подумал я про себя, но вслух, конечно, ничего произносить не стал.

— Нет, ты не подумай, — тут же продолжил Григорий Семенович, очевидно, решив по моей реакции, что немного перегнул с эмоциональностью. — Я не в том смысле, что ты чего-то не понимаешь, просто… это такой народ… к ним подход особый нужен.

— Да я знаю, — улыбнулся я и немного приврал для убедительности: — Я когда еще в Ростове шахматами занимался, приходилось ходить к местным и пробивать разные там мероприятия и условия для тренировок. Так что я представляю, что это такое.

— И как? Успешно ходил? — поинтересовался Григорий Семенович.

— Более чем, — уверенно подтвердил я. — Поэтому я и прошу: давайте я попробую! По крайней мере, уж хуже-то точно не будет. А вдруг я смогу его убедить? Ну, знаете, одно дело — когда тренер просит за подопечных, и совсем другое — когда молодые парни сами объясняют, как это для них важно. Есть же в нем хоть что-нибудь человеческое, в конце концов!

Григорий Семенович в задумчивости пожевал губами, внимательно посмотрел на меня и протянул мне вынутый из кармана клочок бумажки, на котором было что-то записано.

— Вот там имя и номер кабинета, — объяснил он. — Это в министерстве спорта, знаешь?

Я кивнул.

— Можешь прямо завтра с утра к нему и идти, — продолжил Григорий Семенович. — Только, Миша, я тебя очень прошу — не забывай, что ты будешь разговаривать с человеком, от которого во многом зависит наше будущее!

— Григорий Семенович, — начал я, — ну что вы, я же все понимаю…

— Я знаю.что ты понимаешь, — согласился тренер, — поэтому и доверяю тебе этот разговор. Просто прошу тебя попридержать эмоции, если вдруг что.

Я заверил Григория Семеновича, что встреча пройдет в лучшем виде. Сам же, улегшись спать, еще долго прокручивал в голове возможные варианты развития разговора. Спортивный функционер, с которым мне предстояло беседовать, носил имя Степан Тимофеевич, и почему-то представлялся мне этаким дородным мужиком, больше похожим на какого-нибудь председателя колхоза.

«Ладно, к черту все эти фантазии», — встряхнул я головой. «Какая вообще разница, как он будет выглядеть? Нужно подумать, как его убедить в необходимости нашей поездки».

В конце концов я решил, что для большей убедительности я возьму с собой нескольких пацанов. Если вдруг чиновник решит, что я — просто какой-то залетный пассажир и излагаю ему свои фантазии, рядом окажется еще несколько таких же динамовцев.

В министерство мы отправились почти той же делегацией, что ездила на чемпионат.

— Слушай, а ты не боишься, что нас оттуда выгонят? — опасливо спросил Сеня, когда мы уже подходили к заветному зданию.

— С чего это вдруг нас должны выгнать-то? — удивился я.

— Вот именно, — поддержал меня Лева. — Мы ведь кто такие? Мы — члены общества «Динамо». Мишка вон вообще чемпион Европы и мастер спорта. А мы, хоть и не чемпионы, но, знаешь ли, просто так нас бы тоже в поездку не отправили.

— Они же, кстати, и отправляли, — поддакнул Колян. — Так пусть теперь и объясняют нам, так сказать, что почем.

Дежурная на входе охотно подсказала нам, где найти нужный кабинет. Поднявшись на этаж, я скомандовал:

— Значит, так. Я сейчас зайду и начну говорить, а вы стойте возле двери — ну, конечно, так, чтобы не мешать тем, кто будет входить и выходить. Если мне понадобится ваша поддержка, я или крикну, или выйду за вами.

— Давай, Мишаня, — пацаны ободряюще положили мне руки на плечи. — У тебя все получится! Уж если он чемпиона Европы не послушает, значит, вообще все тухло!

Степан Тимофеевич оказался не совсем таким, каким я его себе представлял. Средних лет, среднего же телосложения — в общем, о чем бы ни зашла речь, все в нем можно было охарактеризовать понятием «средний». Впрочем, по моим наблюдениям из прошлой жизни, этим страдает большинство чиновников.

— Вам чего, молодой человек? — солидно осведомился он, вальяжно развалившись в кресле.

Я вкратце объяснил, кто я и зачем пришел.

— А-а, — понимающе закивал Степан Тимофеевич. — Так я же вашему тренеру, этому, как его…

— Григорию Семеновичу, — подсказал я.

— Вот-вот, — снова кивнул чиновник. — Я ему вчера все вроде бы объяснил.

— Возможно, — не стал спорить я. — Но мне кажется, что Григорий Семенович не смог кое-чего объяснить вам.

— Вот как? — удивленно поднял брови Степан Тимофеевич. — Лихо ты о своем тренере! И чего же он мне такого важного не сумел объяснить? И, главное, почему?

— Он волновался, — ответил я, — да и с дороги был, в общем…

— Понятно, понятно, — засмеялся функционер. — Так, а ты-то чего от меня хочешь?

— Чтобы вы разрешили нам поехать на сборы на Кубу, — прямо сказал я. Иногда свои цели нужно обозначать именно так — прямо и не допуская двойных толкований. Иначе получишь фигу с маслом, а формально все будет выглядеть так, как будто тебя облагодетельствовали.

— Послушай, Миша, — Степан Тимофеевич положил руки на стол и оперся на них, придавая себе более монументальный вид. — Я знаю, что ты очень хороший боксер — я хоть и редко бываю на соревнованиях, но информацию мне предоставляют. Так что наслышан, наслышан, что ты молодец. И я прекрасно понимаю твое желание съездить на Кубу, посмотреть на корифеев бокса… И даже больше тебе скажу — я это твое желание всецело разделяю! Будь я на твоем месте, начинающим боксером, подающим такие надежды, так сильно влюбленным в этот спорт… да я бы все отдал, чтобы меня кто-нибудь отправил в такую поездку! Даже если бы мне сказали, что после этого меня никогда в жизни больше никуда не отправят! Это совершенно нормальное, естественное желание!

— Так почему же тогда вы не хотите разрешить нам съездить? — осторожно спросил я. — Вы же понимаете, что мы не для развлечения покататься хотим?

— Понимаю, — с готовностью согласился Степан Тимофеевич. — Но и ты меня пойми — ну не можем мы за государственный счет обеспечивать такие поездки всем желающим! Вот ты просто представь: сколько у нас десятков видов спорта? А сколько юных спортсменов, которые начинают заниматься каждым из них? И ведь каждый хочет оказаться на сборах где-нибудь, где собираются самые сильные. И каждый имеет на это право, потому что это будет полезно для него как для профессионала!

А теперь представь, сколько человек мы таким макаром должны каждый год куда-нибудь отправлять за государственный счет, если удовлетворять все подобные желания. И это я только о начинающих спортсменах говорю! А еще ведь и опытным бывает полезно где-нибудь побывать… Да у нас тут все министерство будет только на это работать, и то не управимся! Превратимся в большое турбюро!

— Но ведь на соревнования-то вы отправляете, — мягко заметил я.

— Когда речь идет о соревнованиях — другое дело, — ответил Степан Тимофеевич. — Кстати, о соревнованиях. Заметь, мы и так пошли вам навстречу и одобрили поездку на чемпионат всей вашей динамовской группой, хотя, по совести говоря, нужен там был только ты и тренер, а остальные там побыли… просто так, как будто туристами. Ты думаешь, все это так просто, по щелчку пальцев делается?

— Да, я понимаю, — скромно отозвался я. — И мы вам за это очень благодарны. Но ведь Куба — это тоже не туристическая поездка?

— Да? — внезапно расхохотался Степан Тимофеевич. — А какая же она, по-твоему? Уж не рабочая ли?

— В каком-то смысле да, — не моргнув глазом, ответил ему я. — И в ГДР была рабочая поездка, и на Кубу тоже будет рабочая.

— И как же вы там собрались работать, ребятки? — продолжал веселиться чиновник.

Честное слово, иногда я очень сочувствую тем людям, которые в силу своей должности обязаны постоянно вести какие-то переговоры и кого-то в чем-то убеждать. И это был как раз один из таких случаев.

— Ну, считайте, что это будут мастер-классы, совмещенные с тренировками, — попробовал объяснить я.

— Как и любые сборы, на которых вы бываете регулярно, — заметил Степан Тимофеевич. — И на которых, кстати, встречаетесь и знакомитесь с коллегами из других городов и республик.

— Верно, — не смутился я. — Но все они, точнее, все мы, все-таки принадлежим к одной и той же боксерской школе — советской.

— И что? — задал резонный, как ему показалось, вопрос чиновник. — Тебя чем-то не устраивает наша советская школа?

— Да почему же? — не отчаивался я. — У нас прекрасная школа! Я говорю немного о другом. Обычные сборы, где мы готовимся к соревнованиям со своими тренерами — это, конечно, замечательно. Но вот подумайте — если мы отправимся на Кубу, мы сможем потренироваться под руководством всемирно признанных мастеров! Мало того, там будут не только те боксеры, которые приезжали сюда, но и их коллеги, и ученики! Мы сможем пообщаться с каждым из них, познакомимся поближе с разными боксерскими школами, увидим, что из их опыта можно внедрить в нашу практику!

Степан Тимофеевич задумчиво смотрел на меня. Кажется, он уже не воспринимал мой визит как повод для веселья.

— То есть, другими словами, мы сможем перенять у кубинцев все лучшее, чем владеют они! — вдохновенно продолжал я. — А потом, когда вернемся обратно в Советский Союз, будем передавать это и остальным нашим ребятам. Они начнут заниматься дальше уже с учетом того, что мы переняли у кубинцев, и постепенно будут добиваться принципиально новых результатов!

— Ты еще скажи, что ты нам поднимешь уровень советского бокса, — скептически хмыкнул Степан Тимофеевич.

— А почему нет-то? — разошелся я. — Ведь именно так это и делается. Ну посудите сами: мы вернемся оттуда, обогащенные их опытом, а кубинцы — признанные мастера в мире бокса! И тут же начнем внедрять все здесь!

— То есть выступите как рационализаторы, — вставил Степан Тимофеевич. — Обработаете чужой опыт и будете внедрять его среди своих коллективов.

— Вот именно! — подхватил я. — И потом, речь ведь идет не только о физических навыках…

— А о чем же еще? — поинтересовался функционер.

— Я думаю, — размеренно произнес я, — нет, точнее, я даже уверен, что мы сможем подсмотреть у кубинцев разные технические хитрости, которые они используют. Какие-то тренажеры, снаряды, приспособления… Такие хитрости есть у любых спортсменов, только, как правило, этими секретами делятся гораздо менее охотно, чем боевыми приемами. Ну и, конечно, просто так, на выступлениях или на обычных тренировках таких вещей не подсмотришь. И в разговорах за чаем вряд ли выспросишь. А вот на совместных сборах что-то вполне можно подсмотреть.

— Да ты прямо как шпион на задании получаешься! — рассмеялся Степан Тимофеевич.

— Ну, в чем-то, может, и да, — согласился я. — Так вот, мы подсмотрим, как работают кубинцы. Вблизи, можно сказать, изнутри все увидим. А потом мы внедрим эти хитрости в тренировочный процесс наших, советских бойцов. Вы представляете, каких успехов мы сможем в результате добиться? Да наша школа бокса станет лучшей в мире! Может, потом сами кубинцы будут считать за удачу с нами соперничать! Ну и уж в любом случае на следующем чемпионате наши результаты заметно улучшатся, это точно!

Степан Тимофеевич молчал. Было видно, что он глубоко задумался. Тогда я решил «добить» его самым весомым для чиновника аргументом:

— А это уже, как ни крути, авторитет нашего государства! — выпалил я. — Ведь советская школа бокса и должна быть самой передовой — а значит, впитавшей в себя все самые сильные черты других школ и усовершенствовавшей их! Чтобы весь мир восхищался, как мы сумели не только перенять их достижения, но и улучшить. А как же мы сможем это сделать, если не будем работать, как говорится, в полях?

Чиновник снова внимательно посмотрел на меня, как будто проверяя — не шучу ли я, не разыгрываю ли перед ним какой-нибудь спектакль?

— Значит, ты говоришь, что вы хотите перенять все их хитрости и потом внедрить их у нас? — переспросил он. Было такое впечатление, будто в нем сейчас боролись два чиновника: один хотел во что бы то ни стало запретить нашу поездку, а другой — использовать ее для поднятия престижа советского бокса и записать это в свой личный актив.

— Ну конечно! — с готовностью подтвердил я. — Для этого мы туда и поедем… ну, в смысле, поедем, если вы разрешите, конечно.

Степан Тимофеевич слегка усмехнулся, помолчал еще немного, что-то подсчитал столбиком на бумаге, и наконец произнес:

— А ты с остальными парнями из сборной на эту тему уже говорил?

— А как же! — горячо откликнулся я. — Некоторые из них даже пришли со мной — стоят за дверью. Если надо, я их позову, они вам подтвердят все, что я сказал.

— Да не надо, — махнул рукой Степан Тимофеевич. — И так, в принципе, все ясно.

Он снова уставился куда-то в окно. Черт бы побрал эту привычку некоторых людей тянуть время!

— Ладно, Миша, — проговорил Степан Тимофеевич, как будто очнувшись. — Считай, что ты меня уговорил. Дам я вашей поездке зеленый свет. Передай вашему тренеру, что все необходимые документы будут полностью готовы в течение двух-трех недель. Только имей в виду, — чиновник многозначительно поднял указательный палец вверх, — хитрости хитростями, а от вас будет зависеть лицо нашей страны! Поэтому ты уж меня не подведи. Чтобы никаких там… ну, в общем, ты меня понял!

— Конечно, понял! — радостно подтвердил я. — Спасибо вам огромное!

Выйдя из кабинета, я облегченно оперся спиной на стену. Пацаны нетерпеливо облепили меня.

— Ну что, что он тебе ответил? — спросил Лева.

— Нам не надо заходить? — как обычно, невпопад спросил Сеня.

— Нет, — улыбнулся я. — Нам одобрили поездку! Сказал, что документы будут готовы через две-три недели!

— Вот это да! — воскликнул Сеня, и мы тотчас же зашикали на него — все-таки восторженные крики в министерстве могли вызвать к нам повышенное внимание. Поэтому мы решили обсудить это событие уже после того, как выйдем на улицу.

— Я ведь, по сути, ничего не придумывал и не приукрашивал, — рассуждал я, рассказав пацанам о своей беседе с функционером. — Все ребята в нашей сборной действительно талантливые. И Тамерлана, и Славика, и… да каждого из нас можно смело отправлять на Кубу не только на сборы, но и на какие-нибудь соревнования!

Сказав это, я вспомнил, как тренируется и выступает Шпала. Он был, в общем-то, небольшим исключением из общего правила… хотя, приложив должные усилия, он тоже мог показать замечательный результат. Так что я оказался прав — все наши ребята были достойны этой поездки.

Свое слово Степан Тимофеевич сдержал — уже через две с половиной недели Григорий Семенович обрадовал нас известием о звонке из министерства. Довольный, как слон, он собрал нас в зале, чтобы объявить нам приятную новость.

— Все бумаги уже готовы, — сообщил он, улыбаясь до ушей так, как будто сбылась самая заветная мечта всей его жизни. — Мы все едем на месяц на Кубу!

Восторженные крики, потрясшие наш зал, были не слабее, чем после известия о чемпионате Европы. Разве что перелет был уже не таким впечатляющим — острота ощущений начала потихоньку притупляться.

— Ну вот, Сеня, — объяснил я приятелю, который на этот раз умудрился проспать большую часть полета, — ты уже начинаешь привыкать к самолетам. А скоро вся наша жизнь будет состоять из переездов и перелетов, и для тебя это будет таким же обыденным, как поездка в трамвае.

— Скажешь тоже, — недоверчиво буркнул Сеня, протирая заспанные глаза. Самолет тем временем уже заходил на посадку.

Все сборы у нас начинались плюс-минус одинаково. Прибытие в место проживания (как правило, жилой корпус какого-нибудь спортивного комплекса), размещение в номерах, душ, легкий перекус — и обязательно общее собрание, на котором делаются разные организационные объявления. Тот же самый алгоритм был и в этот раз. И снова с нами были и тренер сборной, и тренеры наших обществ.

— Ну что, товарищи боксеры! — улыбаясь, начал тренер сборной. — Во-первых, поздравляю вас с тем, что вы все-таки оказались здесь! Это, я вам скажу, не у каждого получается — целый месяц заниматься бок о бок с мастерами мирового уровня. А во-вторых, это, как вы понимаете, совсем другой уровень, и работа здесь организована тоже немного иначе. Поэтому сейчас я вам расскажу главные правила, по которым мы будем здесь заниматься.

— А что, до этого мы занимались без правил? — выкрикнул наш весельчак Колян, и был тут же «вознагражден» строгим взглядом тренера и шиканьем остальных пацанов.

— До этого правила были нашими собственными и могли меняться, — терпеливо объяснил тренер. — Итак! Загибаем пальцы! Первое правило: для того, чтобы понять, кто из боксеров способен стать лидером и победителем, нужно с какой-то периодичностью подвергать всех сверхнагрузкам. Так что не удивляйтесь, если в один из дней, скажем, в неделю, вы окажетесь вымотаны сильнее, чем обычно. При этом крайне важно, чтобы мы с вами постоянно держали форму. Отсюда вытекает второе правило: нагрузки будут чередоваться, как по силе, так и по длительности. Не волнуйтесь — все тренировки тщательно сбалансированы, специалисты все просчитали, никто не надорвется.

— А если я, допустим, уже выдохнусь, а все еще будут продолжать? — спросил Сеня.

— Если ты действительно выдохнешься, можно отдохнуть, — объяснил тренер. — Но вообще-то таких ситуаций происходить не должно. Еще раз повторяю: все нагрузки сбалансированы! Кстати, туда же и третье правило: они будут чередоваться не только по силе и времени, но и по своему содержанию!

— Содержанию? — не выдержал Колян. — Это еще как?

— Упражнения будешь выполнять каждый раз разные, — объяснил тренер со снисходительной интонацией. — Так понятно?

— Так — вполне, — кивнул Колян.

— Вот и прекрасно, — отозвался тренер. — Это делается для того, чтобы вы воспитывали в себе навык постоянно удерживать свое внимание. Чтобы не возникало эффекта конвейера, когда все действия выполняются на автомате. Еще одно правило — нагрузки распределяются в зависимости от периода времени. Скажем, чем меньше остается до соревнований, тем больше будем заниматься дыхалкой, а тяжелой работой — меньше.

— А есть какой-то график нагрузок? — выдал вдруг Тамерлан.

— А тебе зачем? — осведомился тренер. — Учить перед сном, как армейский устав?

— Ну не то, чтобы учить… — замялся казах. — Просто чтобы, так сказать, более четко представлять, чем нам тут предстоит заниматься.

— Не поверишь — боксом! — радостно выдал тренер, и все сборная грохнула от хохота. — Тамерлан, ты находишься под присмотром сразу нескольких тренеров! В том числе и тех, которые уже успели тебя очень хорошо изучить. Поэтому твоя голова должна быть занята не размышлениями, что тебя заставят выполнять через десять минут, а тем, как лучше выполнить то задание, которое тебе уже дали! Это понятно?

— Понятно, — отозвался Тамерлан.

— Ну и последнее правило, — продолжил тренер. — Я бы даже сказал, оно самое главное и всеобъемлющее. И касается не только нынешних сборов, но и всех занятий спортом вообще, в течение всей жизни. Оно заключается в том, что должны учитываться индивидуальные качества, наклонности и способности каждого спортсмена. Понятно, что существуют какие-то общие стандарты, но все-таки нельзя грести всех под одну гребенку. У каждого из вас есть свои сильные и слабые стороны, есть особенности, благодаря которым вы можете вырваться вперед, а есть — наоборот, те, которые могут оттягивать вас назад и вынуждать отставать. И задача тренера, как любого наставника — правильно определить все эти особенности, и раскрыть способности как можно полнее, а слабые стороны — наоборот, спрятать так, чтобы ни один человек со стороны не мог догадаться о них даже случайно! Ну что, нравятся вам правила?

— Хорошие! — с энтузиазмом кивнул Сеня. — Прямо так и хочется сразу приступить к тренировкам!

— Успеешь, — усмехнулся тренер и продемонстрировал нам зажатую в кулак ладонь, которая символизировала озвученные пять правил. — Ну так что? Кто из вас готов стать настоящим чемпионом?