Бездушиш

Ло 4

Брат Юнджи вернулся часа через три. Всё это время я вынужденно бездельничал, занимаясь лишь накоплением протоэнергии. Скоро у меня её хватит на ещё один узел. Здесь процесс идёт быстро. На Ойкумене, я сформирую полный энерго-каркас куда как в более короткие сроки, чем то сделал Хо на Земле.

Кстати, где он? Вилор Лант говорил, что на Воде бесполезно кого-либо искать, значит система порталов Сквозной Дороги проходит через Пояс Смерти транзитом, выводя идущего по ней сразу на Ойкумену. И, раз они не смогли задержать прорвавшегося коротким путём чужака в точке выхода, значит та просто-напросто не определена. Видимо пришедших сюда Сквозной Дорогой людей разбрасывает по поясу в произвольном порядке. Это логично. Ойкумена — конечная остановка маршрута. Дальше по нему уже не пройти. Истина для Вилоров закрыта.

Хо сильно опережает меня. За проведённые мной на Воде месяцы он многое мог успеть. Например, создать накопительный контур. Не завидую местным «могучим» магам, если те попытаются встать у него на пути. Имеющий возможность генерировать даже простейшие конструкты грандмастер способен на многое. А ведь у Хо в арсенале присутствует ещё и предельно широкий набор всевозможных даров.

Уверен, я ещё услышу про своего учителя. Перед ним, как и передо мной стоит всего два наиболее важных вопроса, и, возможно, Хо уже получил на них ответы. Первое — будет ли зачтён его истинный возраст за пропуск на следующий пояс? И второе — где находится выход с Ойкумены?

Последнее, скорее всего, не является тайной. Раз Брат Юнджи без утайки поведал мне про необходимые для перехода три тысячи лет в сумме возраста с отмером, значит это — общедоступное знание, а, соответственно, и способ перебраться на Истину не должен держаться в секрете.

На первый же вопрос мне даст ответ любой Видящий, которого я рано или поздно здесь обязательно встречу. У меня нет даров, а значит я — не полная копия Китара, и у меня есть надежда на то, что и возраст мальчишки остался при нём. Прожитые мной вне этой планеты тысячи лет, если программа зачтёт их, позволят мне хоть сейчас уйти дальше. Возможно, мне, вообще, не придётся искать разноцветные шары и добывать семена из сердец тварей Бездны.

С Хо в этом плане сложнее. Контактировавшие с ним изначально Вилоры застали ту стадию, когда он ещё не успел полностью поглотить своего носителя, и истинный возраст моего учителя отображался под воздействием дара Видящего, когда Хо пребывал у руля. Теперь всё иначе. С большой долей вероятности, ему придётся добирать недостающую сумму в отмер. У него он велик, и прожил мой наставник на этой планете тоже немало, но трёх тысяч лет там нет точно. Держись, Ойкумена — Хо едва ли пойдёт по Пути Искупления. Разве что на самых первых порах.

Услышав шаги поднимающихся по лестнице людей, я опять притворился спящим. Объёма заложенной в направленный на меня конструкт энергии хватило бы на пять-шесть часов сна объекта. Сам я проснуться не мог. Пусть будят. Снаружи лязгнул засов. Тихо скрипнула дверь.

— Эндор, — раздался голос паладина. — Просыпайся, — несильно толкнул меня Брат.

Я открыл глаза, поднял голову, скользнул непонимающим взглядом по комнате и удивлённо спросил:

— Вы меня усыпили? Это был дар?

Паладин пришёл не один. Впрочем, поставивший на вторую кровать поднос с тарелками и кувшином слуга уже спешил к лестнице. Сам же Брат Юнджи держал в руках свёрток одежды и пару ботинок.

— Дар? — кивнул он. — Но не тот, что у вас. Дар Создателя. Светлый дар. У нас, Его слуг, как и у всех настоящих людей, не бывает других. В Бездну нам путь закрыт. Извини, я не мог оставить тебя без надзора. Не обижайся — таковы правила.

Интересная тема. Тут было бы неплохо услышать подробности.

— Что за светлые дары? — спросил я. — Раз я согласился служить Создателю и пойду дальше Путём Искупления, я тоже смогу получить их?

— Нет, нет, нет, — затряс головой Брат Юнджи. — Вам, бездушным, доступны лишь тёмные дары. Сколько вас не учи, а ни впитывать Его благодать, ни творить светлую волшбу вы не сможете. Вам это не дано. Стать паладином Света может только рождённый в Ойкумене.

Я притворно нахмурился. Ну-ну. Блажен тот, кто верует. Я уж точно не в Ойкумене родился, а любой из его примитивных конструктов без проблем повторю, стоит мне получить достаточный оперативный объём энергии. Придёт время, и я очень сильно удивлю местных Братьев. Пока же продолжу выуживать из него информацию.

— И как ваши люди становятся паладинами? — поинтересовался я, якобы из праздного любопытства.

— На Воинов Создателя послушники учатся в орденских школах долгие годы, — с гордостью в голосе сообщил Брат Юнджи. — Для того, чтобы пробудить в себе Свет нужно много и упорно трудиться. Это не ваше: залез в нору и вылез. Кстати, я забыл у тебя спросить про твои дары. Братья, что придут за тобой, должны знать, куда тебя отправлять. В нашей провинции Джи есть три Тёмных Отряда, и в каждом своя нужда по дарам. Выберут, где ты будешь полезнее. Первое место службы бездушного зависит только от его изначальных даров, а там уже, смотря что Бездна пошлёт.

Сейчас я его расстрою. Так легко завербованный слуга Единого — почти бесполезен.

— Я бездарь.

Брови Брата Юнджи ожидаемо взлетели вверх.

— Как? — пробормотал тот. — Совсем нет даров?

— Совсем.

— Н-да… — протянул паладин. — И как ты такой молодой смог добраться сюда без даров? Отец вёл по Пути?

— Да, — не стал скрывать липовый принц. — У него даров много. Я же пока — только воин. Отец думал, что на Пути добывать дары легче, чем у нас, не Земле, а оказалось…

— Ничего, — перебил меня служитель Ордена. — Если Единый позволит, добудешь себе дары здесь, на Ойкумене. Бездари к нам тоже приходят. Нор на всех хватит. Найдут тебе жёлтую для начала, а там видно будет. Держи, — протянул он мне свёрток с одеждой. — Тут носки, исподнее, пояс, штаны и рубашка. Размер вроде твой. Обувь тоже примеришь, но после мытья. Если что, заменю. В лавках Солони выбор нормальный. За всё платит Орден, так что тут всё самое лучшее, что здесь можно купить.

— Благодарю, — принял я свёрток и обувь. — Тот горшок в углу…

— Это ночной, — недослушал меня паладин. — Если надо сходить по нужде, отведу тебя вниз. Можно прямо сейчас, можно после еды. Там и вымоешься.

Еда оказалась вполне себе съедобной и сытной. Закончив с ужином — а сгущающиеся за окном сумерки подтверждали, что это был именно ужин — я попросил паладина отвести себя в местный сан.узел и был приятно удивлён наличием в том примитивных водопровода и слива. Вымывшись — упор был сделан на ноги — я оделся, обулся. Мне всё подошло. Не хватает оружия, но понятно — просить его рано.

— На сегодня всё, — сообщил паладин, приведя меня в комнату. — Я опять тебя запру. Приду утром. Вода — вон, — указал он на оставленный у окна кувшин. — Горшок знаешь где.

— Я бы хотел спросить…

— Завтра, — перебил меня паладин. — Ты-то выспался, а я на ногах с рассвета. Спокойной ночи, Эндор.

Заниматься сбором прото-энергии я могу и во сне, так что ограничивать себя в последнем я не видел нужды и спокойно проспал большую часть темного времени суток. В своём положении пленника я не видел проблем. Пока меня всё устраивает. Дожидаясь почётный эскорт, который за мной должен прибыть, наверняка смогу вытянуть из Брата Юнджи ещё немало полезной информации, а другого мне пока и не нужно. На комфорт мне плевать. Никакой опасности от моего тюремщика не исходит. Место же, в котором я строю свой силовой каркас, тоже значения не имеет.

Паладин вновь поднялся ко мне в сопровождении слуги, принёсшего поднос с завтраком. Сам Брат Юнджи уже подкрепился, так что ему ничего не мешало отвечать на мои вопросы, которыми я на него так и сыпал во время еды.

— Расскажите мне про Ойкумену, Брат Юнджи. Она велика? Мой отец… Он ведь тоже здесь.

— И у вас есть шанс встретиться, — кивнул паладин. — Только он невелик, ибо Истинный Мир как раз очень велик. Если твой отец перенёсся куда-то в пределы Светлого Царства, то скорее всего вы найдёте друг друга достаточно быстро. Если же он попал в империю, в королевства или аж в княжества — будет сложнее. Ни Орден, ни уж тем более правители тех или иных земель не ведут учёта принятых на службу бездушных. Тут в пределах провинции уследить бы за вами. А ведь это у нас, в Светлом Царстве, ещё не так сильно наделы подроблены. В иных местах знати, что травы на лугу, и у каждого благородного свой Тёмный Отряд.

— Так я что же, буду служить не Ордену? — удивился я.

— Нет конечно, — хмыкнул Брат Юнджи. — Ты будешь служить Создателю. Но под началом правителя тех земель, где появился. Вернее, где был найден. Твой господин — наместник Сон, глава провинции Джи. Орден лишь помогает мирянам препровождать вновь прибывших бездушных к их месту службы. Но это — не основная наша обязанность. В первую очередь, мы — щит, защищающий Истинный Мир от слуг Низверженного.

— Понятно… — протянул я.

На Земле всех поднявшихся туда с предыдущего пояса лишали имён, здесь лишают души. Снова рабство.

— А я могу поменять место службы? Когда-нибудь, — добавил я робко.

— Когда-нибудь — да, — не слишком уверенно подтвердил паладин. — Случается разное. Тысячи лет — большой срок. Границы меняются, благородные фамилии тоже не вечны. Обмены — не редкость, и… Но не будем об этом. Я несильно разбираюсь во всей этой кухне. Потом всё узнаешь. Ты спрашивал про Истинный Мир. Он большой… Да, большой.

Одну щекотливую тему нашли. От прямого ответа уходит. Значит Путь Искупления — пожизненная кабала без возможности разорвать договор. Ожидаемо.

— А нет ли у вас карты Ойкумены, Брат Юнджи? — полюбопытствовал я.

— Чего нет, того нет, — развёл руки паладин. — Да и зачем она тебе? За пределы провинции тебя вряд ли в ближайшее время отправят. В Ойкумене всё просто. Срединное море, вокруг благодатные земли, за ними леса, что холмами поднимаются к Барьерным Горам, за теми Последняя Круча и океан. Всё везде одинаково, только реки текут чуть по-разному и на севере похолоднее, а у нас потеплее. В королевствах и в княжествах тот же рис не растёт, к примеру, и водятся звери, каких у нас нет. Лучше я тебе про дары расскажу.

— Про ваши, про Светлые? — встрепенулся я.

Эта тема была мне особенно интересна. Хотелось бы понимать, каким арсеналом владеют Воины Создателя. Велика вероятность того, что рано или поздно они встанут у меня на пути. Раз Орден — местное название Братства, то им тоже управляют Вилоры. Было бы неплохо что-нибудь услышать и про конклав. Но спрашивать прямо нельзя. Возможно, смотрители Пути и здесь, на Ойкумене, продолжают действовать втёмную.

— Нет, про ваши, про тёмные, — затряс головой паладин. — Светлые тебя не касаются. Дело в том, что на Ойкумене ваши дары раскрываются с новых сторон. Вот какие у вас норы есть? Белые, жёлтые, бурые, чёрные. Ещё красные, которые имеющийся дар улучшают.

— До двушки, ага, — подтвердил я.

— А у нас и до трёшки дар можно поднять, — хитро улыбнулся Брат Юнджи. — Золотая нора. Испытание в ней, говорят, не из лёгких, но и дар потом пользовать можно дольше в разы. Но то рано, конечно, тебе. Чтобы знал рассказываю.

Золотая? Понятно… Потому и не пропустила меня.

— А ещё есть железная, цвета стали, — продолжал паладин. — Она интереснее даже. Там, опять же, не новые дары, а прибавка к возможностям старых. У каждого дара есть другая сторона, прикладная, как её называют по-умному. Умел ты, скажем, к примеру, невидимые стены вокруг себя ставить. Закрываешь железную нору — и вот уже можешь укреплять обычные стены при помощи дара. И с любым даром так. Владел Покровом — станешь прочность вещам придавать. Топоры, мечи, наконечники копий и стрел, щиты, шлемы, доспех, да хоть что. Захочешь сделать горшок, что износа не будет иметь — твоя воля. Всё, что твёрдое, твёрже становится. А другими дарами оружие можно затачивать до такой остроты, что и кости саблепала разрубит, и демона шкуру. У меня тоже меч из таких один есть. Йока надвое в один удар рассекаю.

Ну вот и ответ на вопрос про подаренные мне некогда одним не самым умным Вилором клинки. Теперь понятно, откуда они взялись. Прикладная сторона дара… Это тоже весьма интересно.

— И это лишь малая часть из того, на что способны бездушные, закрывшие железную нору, — поднял вверх палец Брат Юнджи. — Жаль, что те так редки. В смысле норы. Вас, бездушных, хватает. По пятёрке раз в седмицу-другую приходит. Для всей Ойкумены, казалось бы, капля, а меньше вас не становится. Хорошо хоть, что и больше тоже.

— Сколько в седмицу приходит, столько и уходит на следующий пояс? — рискуя показаться полным идиотом, что шло в разрез с выбранной мной ролью принца-бездаря, задал я наивный вопрос.

— Если бы, — фыркнул Брат Юнджи, но развивать тему не стал.

Жаль. Я хотел подвести его к рассказу про выход с Ойкумены. Где он находится? Что из себя представляет? То, что численность Идущих на поясе поддерживается на одном уровне в основном за счёт естественной убыли, мне понятно и так. Путь Искупления долог и полон опасностей. Кого-то убивает Бездна, кого-то — пришедшие из неё твари, кого-то — эти самые паладины. Не все же бездушные соглашаются на кабальную службу? Скорее бы уже услышать условия оной.

— Брат Юнджи, а расскажите поподробнее про мою будущую службу Создателю, — попросил я.

— Будешь бить тварей Бездны, — повторил паладин мне известное. — Где прокол — вы туда. Когда сами, когда вместе с нами. Уже говорил ведь. Сражаться, сражаться и снова сражаться — вот служба любого бездушного, вставшего на Путь Искупления.

— Это я понял, — пришлось кивнуть мне. — Я про жалование, про норы — когда их искать? Про цветные шары — нам же нужно их собирать, получается? Или нет? Я немного запутался.

Обрисованная мне на пальцах система рабочей не выглядит. Брат что-то замалчивает. Тех Идущих, что переносятся на Ойкумену с Воды, слишком мало для того, чтобы по незнанию выпускать из Бездны достаточное количество тварей, на которых, со слов паладина, постоянно ведётся охота. Если же цветные шары собирают сами принятые на службу бездушные, то какой во всём этом смысл? Те, кто должен защищать местных жителей от чудищ Бездны, сами этих чудищ и призывают? Не проще ли тогда паладинам бороться с пришедшими со Дна Мира вредителями, чем из века в век помогать им бороться с последствиями их здесь присутствия? Во всём этом нет логики.

— Там всё сложно, — скривился Брат Юнджи. — Подробности тебе на месте расскажут. Я — всего лишь защитник посёлка с окраины. Я мало, что знаю. Я — воин. Моё дело — помогать отбивать нападения нечисти.

— И встречать вновь прибывших Идущих, — улыбнулся я. — Я помню, вы уже говорили. Каждому верному сыну Создателя очень приятно услышать, что у него нет души. Представляю, как обрадовался отец, всегда жертвовавший Братству огромные средства и посещавший каждую седмицу храм Единого, чтобы вознести Ему молитвы.

Я обязан был вежливо возмутиться. А то слишком покорный, что не вяжется с образом юного принца. Вопрос веры — весьма щекотливый вопрос. Истинный верующий не станет молчать, когда твою веру внезапно переворачивают с ног на голову. Вчера бывший наследник престола не стал спорить с Братом лишь потому, что боялся конфликта на старте знакомства. Сейчас уже можно, но осторожно. Исключительно, чтобы обозначить своё несогласие.

— Не моё это дело, — нахмурился паладин. — Просто так вышло. Вы не настолько здесь частые гости, чтобы специально кого-то держать здесь для того, чтобы вас встречать. Повторяю: я — воин, не богослов. Про свою душу спросишь у кого из святых отцов, когда в храм попадёшь. Не в наш, в большой храм. В Солони просто молельня. Здесь нет проповедника.

— На вас у меня обид нет, Брат Юнджи, — примирительно поднял я руки. — Мне просто обидно. Жил жизнь праведно, всегда поступал по совести, чтил Создателя, и раз — у тебя нет души.

— Тебя можно понять, — кивнул паладин. — Первородный грех — не твой лично грех. Но он есть, и придётся его искуплять. Ты же не передумал со службой Создателю? — грозным голосом уточнил он.

Интересно, наложенный на меня конструкт, который блокирует дар, ещё действовал бы, не рассей я его? Или смелости паладину предаёт тот факт, что я бездарь? Если второе, то Брат Юнджи — дурак. Я ведь мог и соврать.

— Фертонгены всегда служили Создателю и будут служить, — гордо вскинул я подбородок. — Не сомневайтесь, Брат Юнджи — я не из тех, кто готов раздувать свой отмер за счёт чужих жизней. Фамильная честь для нас — не пустой звук. Я с вами. Лучше расскажите мне ещё что-нибудь важное и полезное про Ойкумену.

Увы, но, то ли на тот момент я уже дослушал до конца положенную вводную часть, то ли своим нежеланием безропотно принимать на веру свою бездушность обидел чрезмерно чувствительного фанатика, но в тот раз Брат Юнджи отказался продолжать меня развлекать разговорами и поспешно откланялся, сославшись на множество важных и неотложных дел.

С тех пор паладин заходил ко мне лишь по три раза на день, сопровождая приносящего мне еду слугу и при надобности отводя меня вниз, справить нужду. Каждый раз я пытался начать разговор, выходящий за рамки обсуждения бытовых вопросов, но Брат Юнджи больше в откровения не пускался, отвечая, что мне всё что нужно расскажут, когда придёт время. Жди. За тобой скоро приедут — у них всё и спросишь. Я — простой воин. И всё в том же духе.

Вот и обед в свой четвёртый день пребывания в Солони на правах гостя-пленника я ел молча и в одиночестве. Паладин, ушедший вслед за всегда удиравшим из камеры кометой слугой, второй раз за сегодня утешил меня обещанием, вот-вот меня выпустить, и на этом и всё — никаких отвлечённых бесед. Мои конвоиры должны прибыть со дня на день. Скоро мне предстоит распрощаться с глухой окраиной и отправиться в центр провинции Джи, куда-то в один из трёх городов, к которым приписаны особые отряды бездушных, выбравших Путь Искупления.

Сама служба меня мало волнует. Моя цель — осмотреться, собрать информацию, понять, что к чему и потом уже строить дальнейшие планы. На первом этапе меня ждёт лишь единственный очень опасный и важный момент — встреча с Видящим, который прольёт свет на мою ситуацию и который умрёт, если мне повезёт показать ему свой истинный возраст.

Доев, я отставил поднос на вторую кровать — слуга заберёт пустую посуду, когда принесёт ужин — и пересел поближе к окну. Больше воздуха — лучше работает мозг. Высасывая на автомате из окружающего пространства прото-частицы, параллельно раскладываю по полочкам гипотетические варианты развития дальнейших событий. Почти неподвижно сижу час, второй. Внизу изредка появляются местные, в основном дети. Для них поглазеть на застывшего у окна бездушного — какое-никакое, а развлечение.

Меня же открывающийся за железной решёткой вид влечёт мало. Всё, что хотел, я уже давно рассмотрел. Кусочек посёлка, нависающий над домами зубастой стеной частокол, поднимающийся на десятиметровую высоту, протянувшиеся вдоль его вершины по внутренней стороне стен мостки с приставленными к ним тут и там лестницами, окованные железом огромные воротные створки, распахнутые в силу светлого времени суток, узкая улочка, что упирается в те самые ворота, проложенная между рисовых чеков дорожка, которую видно сквозь воротный проём, лес, в который она упирается, окружающие долину холмы — вот и всё, что доступно моему взгляду.

Изменения в окружающем пейзаже всегда минимальны. Кроме производимой дважды в день процедуры утреннего открытия и вечернего закрытия гигантских ворот, что нелёгкое и небыстрое дело, на застывшей наружной картине подвижность обеспечивают лишь люди и козы. Последние, погоняемые мальчишками, массово покидают посёлок после рассвета и возвращаются перед закатом. Первых днём внизу тоже немного. Предобеденная и послеобеденная суета уже в прошлом. Сейчас самое мёртвое время. На улице пусто. Все трудятся.

Что⁈ Почему трубит рог? К Солони вышел ещё один гость? И опять трубит. И опять. Посёлок мгновенно ожил. Высыпавшие на улицу люди перекрикиваются, пытаясь выяснить, что происходит. Вернее, определить степень угрозы. То, что к посёлку подходят слуги Низверженного, всем ясно и так. «Нечисть!», «Нечисть!» — звучит отовсюду. «Идут!»,«С Юга!»,«С Юга!» — раздаются внизу встревоженные голоса.

А юг — это как раз та сторона, на которую выходит моё окно. Я прильнул к решётке. У ворот подскочившие к высоченным бревенчатым створкам мужчины уже толкают их навстречу друг другу. В сужающийся проём забегает всё усиливающимся и усиливающимся потоком народ. Бросившие работу крестьяне спешат укрыться за стенами. А успеют ли? В этой части долины чеки отходят от края посёлка на метров пятьсот. Такое расстояние не одолеть за минуту, необходимую для закрытия ворот.

Впрочем, возможно, для отстающих оставят щель. Всё зависит от того, насколько далеко от посёлка находятся порождения Бездны. Люди здесь опытные — они знают, что делать. Я с удовольствием посмотрю на работу защитников Солони. Правда, если там только бесы, всё закончится быстро, и я толком ничего не увижу. Но от бесов бы они так не бежали.

Ого! Выскочивший из леса на дальнем краю чеков зверь в несколько раз превосходит размерами убитую мной пантеру. Но он ей не родственник. Длинные поджарые лапы, продолговатое чёрное тело, вытянутая вперёд морда, форма большой головы — всё собачье.

— Пёс! Псы Бездны! — раздалось внизу.

— Саблепалы! — прилетело от ворот.

Этих я уже в оставленную между воротных створок щёлку не видел. Весь обзор закрывал частокол, превосходящей мою башенку в высоте. Саблепалы — звучит интересно. Жаль, что у меня нет возможности на них посмотреть.

— Демон! Демон!

Даже так? Да тут целый набор. Я надеюсь крестьяне, живущие в условиях постоянной угрозы подобных нападений, умеют обращаться с оружием. Его у них много, и рук, которые его могут держать, тоже немало. Посёлок не новый, стоит здесь давно. Отобьются. Для них это — обыденность. Жаль, что у меня нет возможности занять более удобную для наблюдения точку.

Или есть? Внизу крики. В храм кто-то вбежал. На лестнице раздаются торопливые шаги. Лязг отдёрнутого засова.

— Бежим! Ты мне нужен!

В руках Брата Юнджи невероятно широкий меч, который он держит остриём вниз. В лезвии от кромки до кромки все тридцать сантиметров. Длина тоже немаленькая — с рукоятью в нём метра полтора. За пояс такой не засунешь.

— К воротам? — вскочил я, незаметно достав из-под циновки бобы.

Если всё так серьёзно, то оставлять их здесь глупо. Я могу сюда не вернуться.

— К воротам! — кивнул паладин. — Пора приступать к своей службе, юный принц Эндор. За мной!