Бездушиш

Глава шестая Обновка

Ёженьки… Вот же я дурак… Дед же меня просто-напросто принял за вора. Мол, откуда у деревенского пацана аж четыре боба? То ещё один найти можно, но несколько… Это только украсть. Огорошил меня своими словами, а я ведь спросонья. Вот и ступил. Но как те слова всё же складно ложились. У меня даже сомнений не возникло. Даже мысли не появилось деда проверить. Эх, забылась привычка смотреть отмер с возрастом каждого встречного-поперечного. Поначалу на всех «глядел» даром, а потом надоело, приелась забава. При нужде только стал людей проверять.

Но, что теперь делать? Сказанного назад не забрать. Надо как-то выкручиваться. И кто меня за язык тянул? Китя, Китя… Не мог промолчать? Подумаешь вор. Ну украл и украл. Безродный воришка, поди, не ровня бездушному. Там уж как-нибудь отбрехался бы. Тем более, что и сам старик, как выяснилось, не всегда честно жил. Эх, вернуть бы сейчас время вспять… Сон-трава… А от памяти у Онуфрия ничего нет? Такого отвара, чтобы хлебнул и забыл всё, что утром здесь было. Да что утро? Хоть последнюю бы минуту из памяти старика вычеркнуть, и всем было бы счастье.

— Тише, тише, — усадил я обратно на стул порывавшегося вскочить деда, потянув его за руку. — Всё хорошо.

Ёженьки… Что это? Хотел глянуть возраст Онуфрия даром, а вместо цифр, какие я ждал увидеть, передо мной появился какой-то жёлтый круг с идущей из центра к его верхней границе тонкой чёрной линией и с многочисленными маленькими полосочками, торчащими из его краёв внутрь. Одни подлиннее, другие покороче. Слишком мелкие — нормально их рассмотреть не выходит.

Ого! Стоило мне об этом подумать, как жёлтый круг резко увеличился в размерах, как будто придвинувшись ко мне. Маленькие полосочки мигом выросли. Из них шесть побольше — одна в самом верху, другая внизу и между ними справа и слева ещё по две точно таких же. Остальные все мелкие — их значительно больше. Вся окружность усыпана ими словно смотрящими внутрь рисничками.

Тю… Так это же часы! Вроде тех, что я видел на башнях в Земграде и в Архе. Да и в Ковчеге такие имелись. Чёрная линия — стрелка, а сам круг — циферблат! Только вместо двенадцати жирных рисок тут их всего шесть.

Я понял! Передо мной поделенный на шестьдесят минут час. Замершая на нуле стрелка сейчас начнёт отсчитывать время. Я мысленно представил, как торчащая из центра круга чёрная линия медленно ползёт вправо.

Ой! Она передвинулась. Одним рывком переместилась на десяток делений. Вот только не вперёд, а назад. Ты куда это? Давай-ка обратно. Часы так не ходят.

Ух ты! Получилось! Стрелка резко вернулась назад. Это я её передвинул? Похоже на то. Ну-ка, попробую её мысленно переместить вперёд. Нет, не хочет. А назад? Назад запросто. Кручу её, как хочу. Сорок пять минут, полчаса, двадцать, десять. Куда не укажу — туда прыгает. Вот закинул её куда-то, между двух жирных рисок. Это что там? Семнадцать примерно? Плохо видно.

Ничего себе! Я, оказывается, ещё сильнее приблизить могу. Круг пропал. Вместо него передо мной появился кусок циферблата с выросшими в десятки раз рисками. Рядом с каждой теперь стоят цифры. Все минуты подписаны. Стрелка замерла между шестнадцатой и семнадцатой, ближе к последней. Только счёт ведётся в обратную сторону. Что за странное время?

Кстати, время — оно не стоит на месте. Пока я играюсь с загадочным циферблатом, Онуфрий вернулся на стул и уже открывает рот, чтобы что-то сказать. Я смотрю на него сквозь зависшее передо мной чудное видение. То, словно полупрозрачная дымка. Мысли в моей голове летят быстро. От того момента, как я увидел круг, прошла всего пара мгновений, но и это немало. Нужно что-то сказать, а то идолом замер. Заорёт ещё дед.

— Тихо, — повторил я, на секунду отвлёкшись от никуда не исчезнувшего куска циферблата. — Не бойся. Я всё объясню.

Кто бы мне самому объяснил, что сейчас происходит? Это очень похоже на дар — те всегда у меня просыпаются внезапно и не сразу — только откуда бы он мог у меня взяться? Я в норы не лазил. Неужели шары? Может, кроме годов в отмер, те ещё и дарами тебя награждают? Наверное, так.

Вот только, что этот новый дар мне даёт? Стрелка движется назад… Вдруг теперь я умею обращать время вспять? Про такое я прежде не слышал, но было бы здорово.

Ну-ка… Повинуясь моей мысленной команде видимый мне кусок циферблата вновь уступил место кругу. Перекинув стрелку-линию к началу отсчёта, я опять приблизил картинку. Минуты мне хватит. Зачем возвращаться в момент, когда я ещё сплю? Мне ведь только и надо, что бездушным опять не назваться.

Что дальше? Попробую потянуться к стрелке, как делаю это с нитями даров, когда хочу посмотреть их. Нет, не то. Лишь сильнее приблизил картинку. Я, похоже, могу и секунды отматывать. Мне так мало не надо. Возвращаю минуты. Замри, стрелка! Я выбрал.

Видение пропало. И что? Ничего. Сижу, как сидел. Поза та же. То же самое положение ног и рук. Точно так же напротив меня сидит на придвинутом к кровати стуле сжавшийся от страха Онуфрий. Ничего ровным счётом не изменилось.

Внезапно выражение лица старика начало преображаться. Страх ушёл, уступив место задумчивости. Дед тряхнул головой, и его глаза вновь прищурились, а губы скривила хитрая улыбка.

— Хорош притворяться, Роша, — хмыкнул Онуфрий. — Я тебя ещё вчера раскусил. Не строй из меня дурака. Откуда у деревенского пацана возьмутся бобы? Один ещё ладно, но, чтобы сразу четыре. Я знаю, кто ты такой, Роша.

Вот это да! То же самое повторяет, что уже говорил. Говорил всего минуту назад. Ха! Я не время назад отмотал, а стёр деду память. Пусть немного другими словами, но он всё начал заново. Сейчас скажет: «Но не бойся — я такой же, как ты.».

— Да не кругли так глаза, — осклабился дед. — Сказал же: не сдам тебя страже. Я и сам вором был.

Вот, зараза! Не мог в первый раз так сказать? Тогда я бы и в просак не попал бы, и… Нет, вру. Хорошо, что тогда он другие слова подобрал. Не загони меня старик случайно в ловушку, я бы не пробудил новый дар. А ведь это такая подмога… Это я же теперь… Но не буду спешить. Этот дар непростой — с ним осторожно надо. Можно запросто дров наломать.

— Эх… — тяжело вздохнул дед. — Старость, старость… Видел бы ты, что я по молодости творил. Каким я ловкачом был… Все Светлые Княжества были моими.

Как там Милош Соболевский говорил мне на Фате про того одарённого, что сначала подтёр память Важику, а потом и мне втихаря? Умеет стирать из памяти последний час, и меньшие промежутки времени тоже. То есть я теперь могу любого заставить забыть, что с ним было в пределах последнего часа. Замечательный дар. Надо только научиться им правильно пользоваться. Стирать память нужно так, чтобы человек ни о чём не догадался. Да и время, какое из памяти убираю, нужно быстро отматывать, а не так, как сейчас три секунды возился.

Вот, кстати. Я ведь дар призвал в тот момент, когда дёргал старика за руку, усаживая его обратно на стул, а как только циферблат появился, я Онуфрия отпустил. Получается, мне не нужно держать человека всё то время, пока я колдую со стрелкой. Удобно. Но всё равно наперёд так тупить мне не стоит. Ничего, наловчусь ещё всё проделывать быстро. То только в первый раз сложно было.

Интересно, как скоро я смогу повторить этот фокус? Единожды призвав новый дар, я, как то было и со всеми другими, сразу же начал чувствовать его присутствие у себя. Сейчас он пустой, но, как восстановится, я об этом сразу узнаю. Тогда, на Фате, Богдарь дважды свой дар применил, и разрыва по времени там было всего-ничего. Забрав память Важика, он со мной то же самое сделал минут через двадцать. Что мы там болтали тогда с князем и с выборным? Ну минут тридцать край. Точно не дольше. Значит часто смогу этот дар призывать. Повезло мне с тем шаром. И в отмер десять лет, и такое подспорье. Теперь точно не пропаду.

— Ну, чего молчишь, Роша? — подался вперёд Онуфрий. — Признавайся, у кого бобы спёр?

Ладно, хватит. Про свою обновку потом думать буду. Сейчас надо со стариком разобраться. Опоил меня, обокрал, в воры записал. Нужен он мне такой, или стукнуть хитреца по башке и валить отсюда? В смысле, не только из дома Онуфрия, но и вообще из Полеска. Глядишь, смогу выбраться невидимкой из города. Что там старик говорил про своего доверенного человека? Если через час не приду… Часа мне хватит. Да и врал небось дед. Коли уж сдавать страже пойманного с чужими бобами воришку, то и сами бобы им придётся отдать. На такое жадный старик не пойдёт. Значит, я ничем не рискую. Поболтаем сначала. Брехать я умею.

— У купца одного, — вздохнул я. — Некрасиво ты со мной поступил, деда. Что опоил ещё ладно, но вору у вора красть… И помог ведь тебе я вчера.

Старик фыркнул.

— Опоил… — кривляясь, повторил за мной дед. — Сон-трава лишь заснуть помогает. Каждый день её пью, как лекарство. А про кражу обидно вдвойне. Пока кто-то дрых, я твои бобы уже в звон обернул. На, держи, — протянул он мне маленький серый мешочек. — Тут пятнадцать серебряных. Себе всего один платой взял. Думаешь, в Полеске легко бобы сдать? Да ещё и за нормальную цену? Это тебе не ягода, какую можно прямиком на базар тащить. Тут нужных людей надо знать.

— Ну, прости тогда, — повинился я, убирая мешочек в карман. — Значит, ты тоже вор, — произнёс я задумчиво. — Вот так встретились.

— Единый свёл, — усмехнулся дед. — Но я вором был, а ты, видать, только стал. Не гильдейский же?

— Не, — затряс я головой.

— И не надо, — вскинул руку Онуфрий. — Если работать по-умному, то можно и без их кабалы обойтись. Я всю молодость сам себе хозяином протрудился и ни с кем никогда не делился. Я тебя научу.

— Чему? — фыркнул я. — Как к старости с голым задом остаться?

Играть, так играть. Раз всё так обернулось, попробую задержаться у деда в гостях. Работу искать мне отныне не требуется. Пятнадцать серебряных, как я понял — сумма приличная. На эти деньги и двоим можно долго кормиться. Я хотел познакомиться с Ойкуменой? Вот Онуфрий мне про неё и расскажет. С таким даром, какой у меня появился, всё что хочешь выпытать можно.

— Не ёрничай, — буркнул старик. — У моей бедности не оттуда ноги растут. Воровством я себе капитал сколотил — любому на зависть. Обманули меня. Не в то дело я деньги вложил. То есть, дело-то стоящее, да дерьмом компаньон оказался. Чтобы ты знал, я лет десять всего, как уселся на мель. Раньше знаешь как жил? Как сыр в масле катался. Старость для вора — не радость вдвойне. Как в руках, ногах ловкость пропала, так сразу завязывать надо. Нас, как сам знаешь, только раз ловят. А старика рудники очень быстро убьют. Мне пожить ещё хочется. Лучше бедность, чем в кандалах помирать.

Десять лет? Это что же, Онуфрий свои последние дни доживает? Получается, подошла его старость к концу, как и жизнь. Или врёт? Так-то с виду он крепкий ещё.

— Ладно, деда, не надо, — похлопал я старика по руке. — Я тебе верю. Раз до седин дожил, значит настоящим мастером был.

Ого! Семьдесят восемь ему. И ни отмера, ни прошедших лет старости. Как такое возможно? Это сколько же здесь им отпущено? И не пятьдесят годов, как в Предземье, и не сто, как на Земле. Может, всё же полвека, да старость на Ойкумене длиннее десяти лет? Наверное, так. Понятно теперь, отчего часть людей, кого в городе видел, и не дряхлые вовсе, а, что морщины на лицах имеют, что седину в волосах. Видно, старость у них здесь не резко приходит, а постепенно. Спросить бы… Вот новый дар восстановится, и можно будет попробовать. Богатым, говорит, был, а про запас себе отмер не поднял. Купил бы семян…

Ёженьки… А вдруг у них отмера нет вовсе? Вдруг потому и не вижу я числа, что семена только нам, гостям пояса, жизнь удлиняют? Тогда и бобы… Вот, что спрашивать в первую очередь надо. Если цветные шары видят только бездушные, и только мы можем их собирать, получая награду в отмер, то и всё, о чём прежде подумал, возможно.

— Был мастером, да, — вздохнул дед. — И жил бы безбедно на старости лет, если бы не один жадный йок. Жадный и подлый. Подставил меня…

— Расскажешь, как было? — участливо спросил я.

— А как же, — прищурился Онуфрий. — Отчего с тобой, думаешь, откровенничать начал? У меня к тебе предложение есть? Очень выгодное.

Ну вот… А всё так хорошо начиналось. Сейчас попросит меня что-то украсть. А мне оно надо? Мне не деньги нужны — тех на первое время хватает — мне знания требуются. Нет бы, предложил бы в ученики меня взять. Начал бы потихонечку воровскому мастерству обучать. По первой на словах, как положено. Пожили бы оба недельку-другую в сытости и в спокойствии. Я бы за это время всё бы выведал, что мне нужно, и в один прекрасный день тихо сдёрнул бы, не прощаясь.

— Готов выслушать, — пришлось мне проявить фальшивый интерес к словам старого вора.

— Знаю, как деньги большие украсть, — ухмыльнулся Онуфрий. — Прямо очень большие. И без особого риска. Давай сначала позавтракаем, а потом я тебе всё в подробностях расскажу.

Я был не против. Вчерашняя каша давно растворилась в желудке. Старик пошёл разжигать огонь. Сегодня у нас на завтрак куриные яйца, солёное сало и хлеб. Пока я спал, дед не только мои бобы продал, но и сходил, прикупил разной снеди. Сегодня он угощает. Набрехал небось, что всего один серебряк себе взял. Сам же давеча говорил, что за боб пять дают.

Со стряпнёй дед возился достаточно долго. На крохотную сковороду больше двух яиц за раз не влезало. Хвороста у старика мало. В костерок его Онуфрий подкидывал скупо. Огонёк в пару пальцев всего. Хорошо хоть, что пока дед кухарил, мы зря время не тратили. Старик взялся рассказывать мне историю своей жизни. То есть той её части, когда белая полоса сменилась у него чёрной.

Лет тридцать назад, решивший отойти от дел старый вор вернулся в родной Полесок. К тому времени денег он много скопил, да вот беда — светить их нельзя. Под незнамо откуда взявшихся богачей княжья служба законников всегда начинает копать. Пришлось деду искать компаньона, от чьего имени свои капиталы начать оборачивать.

И один такой был у него на примете. С детства знались, друг у друга в товарищах были по молодости. Человек деловой, деньгам знает счёт, оборачивать их умеет. К нему дед и пошёл с предложением. И само собой Никодим его принял. Лесопилку открыть — мысль дельная. По Пестру лес от века сплавляют от вырубок вниз по течению. Сговорились, что станет Онуфрий по факту хозяином, а его компаньон на бумагах владеть делом будет.

В общем, ударили они по рукам, и дед вложил в лесопилку всё скопленное и сам же уселся при ней управляющим. Компаньон в его дело не лез, лишь процент получал за услугу. И так длилось три года. Изменилось всё, когда дедово дело твёрдо на ноги встало. Спрос хороший, работа налажена. Стало видно, что все вложения отобьются. Тут-то Никодим и пришёл с предложением к своему компаньону. Мол, давай тебе ещё денег подкину, а ты дело расширишь. Под хороший процент сумму дам. И тебе, и мне выгода.

Вот тогда и сглупил Онуфрий. Он ведь вор, не делец. Просчитался. Хапанул больше нужного. Ещё две лесопилки открыл, и тем самым на свой же товар резко цену обрушил. Не поспел спрос за его предложением. А проценты по долгам капают. Скоро денег на выплаты не хватать стало, и пришлось Онуфрию долю в деле Никодиму отдать. Та расти начала. И росла, росла… Постепенно старик из хозяина, хоть и в тени стоящего, превратился в обычного управляющего. То есть, стал простым наёмным работником при былом компаньоне.

Что поделаешь? Сам виноват. И года уже такие, что обратно в воры не подашься. На жалование тоже жить можно неплохо. Вот только обидно смотреть, как бывший компаньон, а теперешний хозяин постепенно выправляет дела. Никодим купил баржу и принялся на ней доски дальше по Пестру спускать. Что в Полеске не может продать, в других городах сбывает. Завёл личные вырубки, на Царьград даже пиленный лес отправляет повозками. Слил новое дело со своим прежним купеческим и от года к году преумножает свои капиталы.

Не стерпел дед, потихоньку приворовывать начал. На чём и был пойман. То чуть больше десяти лет назад было. Законникам его Никодим по старой дружбе не сдал, но выгнал взашей. Пришлось Онуфрию уезжать из Полеска. Обратно только недавно вернулся. Ждал, когда его здесь забудут. И забыли ведь. В таскающем хворост из леса за гроши старике узнать уважаемого некогда управляющего знаменитых Захаровских лесопилок, как нынче они по фамилии Никодима зовутся, никто не сумел. Да и раньше Онуфрия, оказывается, не Онуфрием звали. И комнаты эти ему не роднёй оставлены. Прибрехал он про это.

В общем, мстить дед приехал. Захотелось ему на старости лет долг былому компаньону вернуть. Как раз нужного человека искал, кто ему бы помог. С таким поиском всё не так просто. Нужен вор, а они все при гильдии. Туда старику путь заказан. Привлекать же к такому делу честного человека — ещё больший риск. Сдадут старого вора страже — и вся недолга. Мол, удачно я ему подвернулся.

С предложением деда всё ясно — обокрасть Никодима он хочет. Ничего конкретного ещё не звучало, но и так понятно, что проработавший долгое время у Захарова управляющим дед знает, как подобраться к его деньгам. Дело, может, и прибыльное, да только мне этот риск не нужен. К тому же, воровать у вполне себе честного человека, каким, после рассказа Онуфрия мне представляется Никодим, у меня нет желания. Я — охотник и воин. Не вор. На кой мне в это лезть? Тем более, что обида у деда надуманная. Старик сам во всём виноват. В общем, не моё это дело.

— И, представляешь, этот жадный йок теперь аж главой нашей купеческой гильдии сделался, — продолжал Онуфрий, накладывая мне на тарелку яичницу. — Один из самых богатых людей всего княжества. Даже долгую молодость себе у островных колдунов прикупил. Несколько лет уже, как года свои скидывает. Мой ровесник, а уже чуть ли не в сыновья мне по виду годится. Проводил свою старю жинку к Единому. Скоро новую себе заведёт, молодую. Йоков йок! На моей идее жирует, проклятый. До лесопилок он обычным торгашом был. Так, купчишка средней руки.

Но последние слова деда я уже не слушал. Купил долгую молодость у островных колдунов? И князю вчера, помню, Онуфрий желал вечной молодости. А не то ли это, о чём я подумал?

Так, старик закончил делить по тарелкам еду и уселся на стул. Можно пробовать. Новый дар как раз восстановиться успел. Я был прав — тут всего полчаса-то и надо. Если, где проколюсь на дурацком вопросе, есть возможность подтереть деду память.

— Слушай, деда, — положил я на ломоть хлеба кусочек поджаренного сала. — А как колдуны им ту молодость возвращают? Богачам этим?

— Ха! — фыркнул старик. — Я тебе князь что ли? Откуда мне знать? Колдовство, тёмный дар.

Ну и хватит пока. Рисковать, изучая свой новый дар буду позже. Остальные вопросы все ждут. И так ясно, что на самый важный из них мне Онуфрий не сможет ответить. Уже не ответил. Зато знаю теперь, кто мне с этим поможет. Слишком рано я в мыслях от предложения старика отказался. Попробовать обокрасть главу купеческой гильдии — дело опасное, но мне точно придётся знакомиться с Никодимом Захаровым, и знакомиться близко.

— Ясно, — пожал я плечами. — Думал, ты больше моего знаешь. Ну и йок с ним. Мне оно пока точно не надо. Вот состарюсь… Приятного аппетита, деда!

И я впился зубами в хлеб с салом.