Берега ярости

Глава двадцать седьмая. Выполняй основную задачу…

Я уже примеривался, как бы половчей спуститься в дыру, но тут металлический голос компа сообщил:

— Приближаются роботы противника. Их появление в зоне видимости ожидается через одну и шестьдесят восемь сотых секунды, на семи часах по горизонтали…

Я развернулся к переднему краю ракетной плоскости слишком быстро — и одну секунду разглядывал черный занавес космоса, повисший над титановой гранью. Потом из-под плоскости вынырнула пара вогеймских роботов. Рванулась вверх по восходящей траектории — и тут же, с ходу, швырнула в мою сторону длинные струи импульсов.

Двое М-218, пришедших со мной и успевших перегруппироваться для обороны, приняли импульсы на свои силовые экраны. Ещё двое, уже зависшие надо мной в позиции огневого прикрытия, ответили.

Бело-голубые вспышки на долю мгновения стерли картинку перед глазами, превратив корабль и даже черноту космоса в едко-белое зарево. Электроника тут же едва слышно щелкнула, возвращая изображение…

И я увидел, как один из вогеймских роботов, выбрасывая редкие искры разрядов и завалившись на один бок, медленно тянет вверх. Другой уже не было — то ли его отбросило вниз, под плоскость, как бывает при перекрестном огне, когда импульсы, выпущенные по одной прямой, создают между разрядниками дугу, то ли он успел отступить вниз, под прикрытие корпуса…

Зато вместо вогеймских роботов над ракетной плоскостью теперь нависал серый шар. И по боку уже ползла трещина, и посверкивала из провала искристая начинка…

И поблизости, как назло, ни одного вогеймца, чтобы за него ухватиться.

— Регистрирую излучение. — Уже знакомо доложил комп. — Предположительно, в четырнадцати метрах находится магнитная ловушка, содержащая неустановленные частицы…

— Присоски отключи. — Не слишком радостно приказал я.

Может, попробовать уничтожить сам шар? Скажем, тем же способом, что и каплю…

— Одного из роботов — вперед. — Скомандовал я. — Импульсник на максимум, цель — серый шар. Огонь.

Крайний М-218 скользнул к краю ракетной плоскости. Бело-голубая молния разряда ударила по серому образованию.

И ничего. Только искристой каплей в меня шваркнуло. Но я этого уже ожидал, и движением левой руки швырнул себя вверх.

А шар остался там же, где висел до этого — перед краем ракетной плоскости. Целый и невредимый. Выстрелившая в него боевая машина сейчас как-то странно летела назад, к корме «Мей-Лу», растопырив круговые манипуляторы и медленно заворачиваясь по спирали…

— Контакт со стрелявшим роботом утерян. — Доложил комп.

Хуже всего было то, что серый шар, насколько я мог видеть, снова пошел трещиной.

Имелось лишь несколько секунд, чтобы принять решение — и я его отчаянно искал. Искристая начинка пугала меня не так сильно, как обнаружившаяся способность шара выстреливать сгустки очередью. Пусть и неторопливо, с паузами — видимо, формирование сгустка требовало времени…

Конечно, оставалось ещё одиннадцать роботов. Можно пожертвовать одним, чтобы уничтожить ту каплю, что гналась за мной. Потом другим, чтобы уничтожить ту каплю, что только нарождалась. Но если серый шар начнет швыряться сгустками, как камушками?

Количество роботов у меня не бесконечно, а самому палить из импульсника по сгустку нельзя. Чтобы не повторить судьбу робота. Самое разумное — уничтожить шар. Осталось только понять, как.

Я заложил вираж, чтобы оторваться от плотно севшей мне на хвост искристой капли. Та пронеслась мимо, зло блеснув искрами на мягко закругленных краях. И пусть одна машина уже потеряна — но не было у меня иного выхода, кроме как скомандовать:

— Брось робота следом, пусть целится в эту штуку…

— Вы имеете в виду автономно существующую магнитную ловушку, в данный момент повторно заходящую вам в спину? — Бодро прочирикал комп.

— Её! Давай, живо!

Над ракетной плоскостью взметнулся М-218. Блеснул разряд импульсника, потом просияла ослепительная вспышка и я потерял ещё одну единицу.

Надо было срочно разбираться с шаром — потому что уничтожать капли, теряя при этом роботов, так же бессмысленно, как отлавливать силовым экраном разряды, не трогая при этом стрелка с импульсником. Рано или поздно аккумулятор сядет…

И почему в мой первый визит шар не выплевывал капли одну за другой, как сейчас? Может, потому, что тогда я стремился уйти с корабля, а не попасть?

Надо было найти другой выход. А время текло…

— Вызывает Каплей. — Доложил вдруг комп. — Установить связь?

— Прими сообщение. — Отозвался я. — И тут же отключай.

— Выполняю. Голосовое сообщение — Потапов, мы нашли наших. Они без сознания, шестеро в тяжелом состоянии.

Я стиснул зубы. И крутнул левой рукой, снова опускаясь на ракетную плоскость.

— На корабле все жарче. — На удивление спокойно сказал в наушниках голос Шигапова. — Отсека со скафандрами мы не нашли. Будем вскрывать свои скафандры, потом выкинем в коридор часть охладительной системы для отвода тепла. Загерметизируем этот отсек и используем мощности Козодоев для понижения температуры в нем. Продержимся, сколько сможем. Выполняй основную задачу, младлей.

На этот раз он не добавил — ту, которую сам для себя определил.

Море ярости плеснуло во мне — тяжкой, тугой волной, от которой во рту появился соленый медный привкус, и багровая простыня Оноры, висевшая сбоку, на долю секунды пошла черной рябью.

Плеснуло и не нашло берегов.

В висках застучала частая россыпь ускорившегося пульса. Обеспокоенно затарахтел голос компа:

— Регистрирую критическое изменение жизненных показателей…

— Забудь! — Рявкнул я. — От Каплея больше ничего?

— После полученного голосового сообщения в эфире тишина…

Серый шар опять висел прямо передо мной — а в метре от моих бот в обшивке зияла пробоина. Если нырнуть туда, наплевав на искристую каплю, которая уже проклевывается из облачно-туманного пролома на боку шара — нагонит внутри, на борту корабля.

А если я её уничтожу, пожертвовав ещё одним роботом из оставшихся десяти, немало отсеков будет покорежено взрывом. Тех, кто управлял этой штукой, такой исход, похоже, не пугал. Но мне не подходило — поскольку я не знал, в какой точке корабля содержат наших.

Следовало уничтожить шар здесь. И идти дальше.

Магнитная ловушка, магнитное поле… насколько я знал, для этого требуются электромагниты. А для них проводник, по которому идет ток. По крайней мере, так было в нашей физике и нашем мире.

Но серый шар выглядел до странности легковесно, словно состоял то ли из жидкости, то ли из геля… то ли вообще из газа. Ионизированного, учитывая свечение. Ещё менее материальной выглядела искристая начинка, сверкавшая в разломе.

Я и сам толком не знал, почему принял такое решение — но правая рука скользнула к левому предплечью. Снять с крепления резонансный резак, нажать на рычажок, активируя до предела, бросить… Дело одной секунды — только сочленения скафандра гнулись не так быстро, как следовало.

Резак серебристой иглой пролетел над ракетной плоскостью — до странности медленно, неторопливо. Разминулся в дороге со второй искристой каплей, рванувшейся ко мне.

Меня самого от замаха бросило назад. Я противодействовать этому не стал — наоборот, выставил в останавливающем жесте растопыренную левую ладонь, согнул руку в запястье до отказа. Мгновенно включившиеся сервомоторы придали скорости этому скольжению, и я полетел спиной вперед к корме «Мей-Лу». Искристая капля приближалась…

Вираж — и уход по кривой вверх.

— Пошли одного из роботов, пусть разберется!

Очередной М-218 скользнул, ловя каплю на прицел импульсника, и исчез в яркой вспышке.

Я заложил крутую петлю, снова возвращаясь к пробоине в обшивке. Краем глаза успел уловить, как резак, нырнувший в серый шар, медленно выплыл с другой стороны. Между входом и выходом прошло не меньше двух секунд — хотя диаметр шара не больше полутора метров. Словно резаку пришлось прорываться через густой холодец, в котором он увяз. И если раньше он летел резонирующим лезвием вперед, то теперь шел, крутясь пропеллером…

Сначала вроде бы ничего не происходило — резак удалялся от ракетной плоскости, шар плюнул в мою сторону очередной искристой каплей, я двинул левой рукой, уходя от столкновения, снова заложил вираж…

— Жизненные показатели приходят в норму. — Неожиданно очнулся комп.

— Ну, спасибо…

И тут полыхнуло так, что мир снова выцвел. Даже картинка с инфракрасного сканнера стала на мгновение стерильно-белой.

— Временный отказ электроники! — Запаниковал в наушниках голос компа. — Регистрируется излучение, плотность которого близка к показателям эффекта туннельной свертки! Плотность излучения падает… отмечается нестабильность подпространств… показатели близки к нормальным…

На возвратившемся изображении шара больше не было. Что именно сработало — попадание постороннего предмета внутрь магнитной ловушки или легкое резонирующее излучение, которое испускал резак в рабочем состоянии? Времени гадать у меня не было, потому что последняя искристая капля была уже в нескольких метрах.

— Поднимай робота, пусть уничтожит сгусток!

— Выполняю.

Последняя вспышка — и я наконец нырнул в пробоину.

Темный неосвещенный отсек за ней принадлежал навигационной группе. Четыре ложемента, предназначенных для пилотской вахты, стояли перед громадным экраном, выстроившись в два ряда. Сейчас здесь было пусто. Я выщелкнул из контейнера световспышку, швырнул на палубу. Техпласт на стенах, подголовнике и подлокотниках ложементов нехорошо пузырился — сейчас здесь было практически так же жарко, как за бортом корабля.

— Заводи по одному роботов. — Бросил я.

И поплыл к двери в конце отсека. Восемь оставшихся у меня М-218, по одному спланировав в дыру, цепью потянулись следом.

По всем правилам, следовало пустить одну из машин вперед, для разведки и прикрытия в случае нужды — но у меня не осталось ни времени, ни желания осторожничать.

Время тех, кто заперт сейчас в одном из отсеков «Мей-Лу», истекало. Сколько роботов уцелело из тех двенадцати, что ушли с Шигаповым? У них тоже был энергозапас…

Отсеки связи должны быть где-то здесь.

Аварийную переборку, перекрывшую коридор в четырех метрах от выхода из навигационного отсека, я разнес импульсом на ходу, не останавливаясь. Свистнуло — в пробоину рванулся воздух, где-то впереди с шелестом опустилась следующая переборка. Следующую дверь, выходившую в коридор, я опять снес импульсником. Бросил вперед диск световспышки — и с облегчением понял, что дальше идти не нужно.

Это был отсек связи.

Гравитация тут, на верхней пилотной палубе, оказалась пониженной. Я переместился к середине длинного пульта, тянувшегося по периметру отсека, одним длинным прыжком. Пробормотал:

— Четырех роботов к аварийной переборке, построение попарно, цель — охрана сектора. Уничтожать все, что шевелится. Двум роботам — немедленно заделать ту аварийную переборку, что я разнес по дороге сюда. Цель — загерметизировать этот сектор. Какая тут сейчас температура?

— Сто двадцать четыре градуса…

— Понятно. — Я несколько мгновений глядел на пульт перед собой. Громадный экран не работал, нигде ни одного зажженного светоиндикатора.

Интересно, в какой момент вогеймцы ушли отсюда — когда над соседним отсеком пробивали обшивку или раньше? В условиях, когда на корабле нет энергии, некоторые системы отключаются автоматически. К тому же нынче тут жарковато, а большая часть электроники перестает работать при перегреве…

Я замер над пультом. Так. Герметизировать отсек и потрошить свой собственный скафандр по примеру Шигапова нельзя. Моя задача ещё очень далека от завершения. У роботов, кстати, тоже есть контур охлаждения. Но совсем крохотный, поскольку большая часть деталей роботов выдерживают до тысячи трехсот градусов. И в специальном температурном режиме нуждается лишь киберблок…

Газ, подумал я. Рабочий газ из системы охлаждения, который, расширяясь, снижает температуру. Обычно он циркулирует внутри системы — но вполне способен обеспечить одноразовое охлаждение при экстренном выбросе.

Главное, по трубе в нужном месте тюкнуть.

Конечно, некоторое время после такого выброса в отсеке будет стоять туман. И некоторая часть газа из труб уже улетучилась, когда мои машины пробивали обшивку над соседним отсеком… но систему охлаждения как раз на такой случай снабжают отсечными клапанами. Чтобы одна-единственная пробоина не оставила без газа-охладителя весь корабль. Клапаны обычно устанавливают через отсек. Разумнее подобраться к трубам системы охлаждения не здесь, а в помещении по соседству…

В отсек связи вплыла пара машин, отправленная герметизировать пробитую мной аварийную переборку. Теперь тут было четыре М-218, и ещё четверо охраняли коридор…

— Всем роботам — ко мне. — Скомандовал я. — Закрыть дверь из коридора наглухо. И проделать дыру вон в той переборке…

Я вскинул правую руку, синяя точка от лазера целеуловителя указала на дальнюю стену отсека.

— Задача — сделать пролом и ждать дальнейших указаний. Без приказа огонь не открывать!

Вряд ли наших держат на пилотной палубе — здесь место для систем управления, не для пленных. Но рисковать я не хотел.

Из коридора цепью, один за другим, появились четыре машины. Один из роботов задержался у двери, быстро её заварил. И тут же скользнул к остальным, собравшимся у дальней стены.

Импульсники сверкнули, часть переборки беззвучно провалилась внутрь соседнего отсека. Грохотнуло — там, за стеной, ещё была атмосфера.

Я двинул левой рукой, подлетая к роботам, терпеливо ждущим по бокам пролома. Швырнул световспышку в темный провал…

И получил в ответ импульс. Силовой экран скафандра блеснул, принимая энергию разряда. Я движением левой руки швырнул себя в сторону, под прикрытие переборки — и пары роботов.

Мимо пронеслась ещё одна молния.

— Дай-ка внешнюю связь. — Я выждал долю секунды и рявкнул: — Шигапов, это ты?

Ответом стала ещё одна молния разряда.

— Будем считать, что ответ отрицательный. — Проворчал я. — Глубокое сканирование соседнего помещения…

На картинке с инфракрасного сканера было месиво каких-то деталей. И две ярких кляксы — теплоотводные элементы скафандров. А может, наши змеиномордые друзья? Но они вроде бы импульсниками не пользовались…