Бастион. Чувство ранга. Том 1

Глава 14

Я пришел в себя от дикой головной боли. Тяжело же далась схватка с выжившим троллем! Я вспомнил страшную хватку огромной, закованной в железную перчатку, ладони. Дикую скачку, когда я, цепляясь за пластины брони, сдирая в кровь пальцы, карабкался к горлу великана. Эфелита поднесла мне кубок с чудодейственным лекарством, но видимо, оно не помогло. Боль взорвала мозг, и я застонал.

Я открыл глаза, но тьма никуда не исчезла. Что за черт? Это вовсе не похоже на мою комнату в доме Дуэндала. Я несколько минут таращился в темноту, прежде чем сумел различить низкий каменный потолок. Преодолевая боль повернул голову, из черноты проступили очертания стены без окон.

Доспехов и оружия при мне не было. Наверное, сняли, чтобы обработать раны. Все-таки этот тролль хорошенько помял меня.

Стоп. Какой тролль? Схватка с великаном произошла несколько дней назад. А сейчас… Я вспомнил! И выстрел из лука спасший Пелерина и разговор с ним, «свидание» с Оленькой и схватку с убийцами. Бешенный бег к Маленкорху, его распростёртое на земле тело. Его телохранители хорошенько приложили меня по голове. И сейчас, я нахожусь, да откуда я знаю, где я нахожусь!

Сел. Мир поплыл перед глазами. Огляделся — каменный мешок, где едва мог поместиться один человек, или эльф, в моем случае. Перед лицом, все в той же темноте, виднелись прутья решетки. Тюрьма, темница, казематы, называй, как хочешь. Мои действия против Маленкорха не остались не замеченными. А что там с самим магом? Да, что с ним может случиться от простого удара кулаком. Помажет эльфийской зеленкой и пройдет.

А битва? Кто победил? Запереть меня могли, как эльфы, так и победившие силы Тьмы. Вот загадка! Надо выяснить.

Я крикнул. Точнее, постарался крикнуть, голос прозвучал слабо. Откуда-то из-за стены раздалось невнятное бормотание, вперемешку с рычанием. Я тут не один. Нет сил сидеть. Лег. И сделал это совершенно зря, едва видимый потолок завращался и меня чуть не стошнило. Меня явно не лечили эльфийскими лекарствами. Так что, выходит, орки, гоблины и прочие твари прорвали стены?

Из коридора послышались звуки шагов. Огонь заметался по стенам, отразился в толстых прутьях решетки. Трое эльфов уставились на меня тяжелыми взглядами, один из них сжимал в руке факел.

— Очнулся, ублюдок! — зло бросил он.

Отвечать я не стал. Надо понять — что вообще происходит и что меня ожидает.

Звякнула связка ключей, загремел замок. Я сел и тут же пол ушел из-под ног, меня стошнило.

— Сучий потрох!

Меня выволокли из камеры, поставили на ноги и подталкивая, повели к выходу.

Когда мы вышли на улицу, я понял, что находился в подвале неприметного двухэтажного здания, стоящего на отшибе. Я раньше видел его, но не обращал внимания. Вот теперь ознакомился с внутренней планировкой.

На улице мне стало лучше, и я смог идти достаточно твердо, да и мои конвоиры уже не толкали меня, лишь отрывисто командовали куда повернуть. Когда мы достигли основных построек, я поразился увиденному. Множество тел лежали рядами, тяжело раненные стонали в палатках. Лекари и их рабы носились, сбиваясь с ног. Надо всем этим огромной тучей вились мухи, и нескончаемым аккомпанементом звучало их тяжелое жужжание. Казалось, каждый в Бастионе был ранен. Те, кто могли передвигаться, носили на себе белые перевязки, пропитанные кровью. Мои сопровождающие не были исключением, у одного забинтована рука, у другого голова. Третий шел быстро, но прихрамывая.

Время от времени, я ловил на себе ненавидящие взгляды. Охранники снова принялись толкать и поторапливать меня, стараясь быстрее миновать людное место. А они ведь не на шутку опасаются, что окружающие могут напасть и разорвать меня на куски. М-да, вот я и стал звездой.

Я не имел сил сопротивляться или огрызаться. С трудом заставляя себя переставлять ноги, я думал, что без своих чудодейственных лекарств эльфы мало отличаются от простого человека. Вот и сотрясение мозга, оказывает на меня воздействие в полной мере.

— Стоять!

Только сейчас я понял, куда мы пришли. Дом Дуэндала. Меня провели внутрь, в одну из комнат. Там, на креслах, восседали все четверо высокоранговых эльфов нашего Гарнизона: Дуэндал, Глендрик, Эфелита и Маленкорх.

Я обвел их взглядом. Эфелита, в платье цвета закатного солнца, с лифом, что вот-вот грозила разорвать ее чудесная грудь, сидела со скучающим видом. В мою сторону она даже не смотрела. Дуэндал, в поддоспешной стеганной одежде, словно только что вернулся из боя, уперся в меня тяжелым взглядом красноватых глаз. Его костистое лицо оставалось не подвижным, но все-таки я различил на нем немой вопрос: «Почему ты до сих пор жив?». Хотя, может быть, мне это просто показалось.

Пожалуй, единственный, в ком я различил хотя бы тень сочувствия был Глендрик. В белых, с золотистой каймой, одеяниях жреца, он сидел рядом с Маленкорхом. Он старательно пытался не смотреть мне в глаза. Зато взгляд мага не отрывался от меня. Его глаза просто излучали ненависть, мне казалось он готов убить меня прямо здесь. И я удивился, почему, обладая такой могучей силой, он просто не испепелит меня?

На лице Маленкорха не было и следа от удара. Эльфийские лекарства сделали свое дело, ведь это сам Хальвин Маленкорх, эльф десятого ранга, а не какой-то там пехотинец с жалкими тремя-пятью белыми жемчужинами, тот может и потерпеть боль от отрубленной ноги.

Кстати, о жемчужинах и рангах. Все четверо сидели с жемчужинами поверх одежды, как бы давая понять, кто тут главный. Да и не заметил я, что бы кто-нибудь из эльфов прятал свои символы ранга. А ведь они носят их на простых кожаных шнурках. Злоумышленнику ведь ничего не стоит срезать его, как я угрожал Пелерину, и все — политический противник отброшен на нулевой уровень. Но почему-то никто не делает так. Даже Маленкорх, как думает Охренуэль, применил очень тонкую магию, чтобы Гунальф остался без ранга. Хотя, маг способен крушить вражеские армии.

— Гунальф Веспар, из рода Маев!

Голос Дуэндала вывел меня из задумчивости.

— Мы собрались здесь, чтобы судить тебя, за самое страшное преступление — предательство!

Не знаю, должен ли я что-то ответить на это, хотел послать всех этих лживых скотин разом, но силы оставили меня. Я пошатнулся и начал оседать.

— Ему надо оказать помощь!

Услышал я негромкий голос Глендрика. Кроме командующих, охраны и меня, в комнате находились еще двое лекарей в зеленых одеяниях. Но они не двинулись с места.

— Он не заслужил сочувствия, — это уже Маленкорх, — вынесем приговор и забудем об этом ничтожестве.

В этот момент мне захотелось вцепиться Маленкорху зубами в горло. Нет, хрен с проседью, может быть меня и приговорят к смерти, но тебя я утащу с собой!

— Помогите ему!

Голос Глендрика внезапно обрел властность. Лекари бросились ко мне, всучили в руки кубок с отваром, а пока я жадно пил содержимое, наложили мазь на голову и перебинтовали ее. Вскоре я почувствовал себя лучше, мысли прояснились, боль и тошнота прошли. В груди заплясала злость, ну давайте, чванливые ублюдки, судите меня, а я постараюсь столкнуть вас лбами так, чтобы вы перебили друг друга прямо здесь!

Когда я смог стоять, Дуэндал молвил:

— Тебе слово, Хальвин, ты обвиняешь его.

Маленкорх прожег меня взглядом и начал:

— Всем высоким господам здесь, ясно, каким был наш план. Когда Тьма втянет все силы в бой, я должен был ударить Пилум Индастра. Одним махом, мы бы смели все вражье войско, и нам осталось бы лишь добить раненых и выживших, а позже разгромить их лагерь.

Тут его лицо исказилось от злобы:

— Но этот…но Гунальф Веспар прервал магический процесс.

— Дал тебе по роже, — не удержался Глендрик.

— Совершенно верно, — прошипел Маленкорх с тонкой зловещей улыбкой на губах, — Пилум Индастра сколлапсировал, а мы остались один на один со всеми силами Тьмы, пришедшими в этот раз. Что случилось после — известно всем. Но я озвучу, специально для Гунальфа Веспара, проспавшего битву и тем самым сохранив свою никчемную жизнь. Надеюсь, ненадолго.

Он яростно втянул воздух и уперся в меня взглядом:

— Мы отбили штурм. Но какой ценой! Самые огромные потери, за всю историю эльфов в Анорахаде. Почти каждый ранен, многие тяжело. Тысячи эльфов потеряли своих родичей, близких и друзей. Лагерь же Тьмы, на своем месте, у нас нет сил сделать вылазку! И все это из-за твоих действий.

Мавленкорх обернулся к остальным судьям:

— Я обвиняю Гунальфа Веспара в предательстве! Когда он ушел за стену, кстати, по твоему личному распоряжению, Дуэндал, то снюхался там с Тьмой. Не знаю, что они могли предложить, но Гунальфу Веспару хватило этого, чтобы предать Гарнизон, честное имя и всех эльфов Анорахада!

Вот, значит, как. Теперь предатель не сам Маленкорх, а я. Мне предстоит умереть грязным предателем, запятнавшим свое имя (да-да, Охренуэль, это теперь мое имя!). Не бывать этому! Я хотел уже выкрикнуть, что Маленкорх сам предатель, но не успел. Заговорил Дуэндал:

— Мы все поддерживаем обвинение Хальвина Маленкорха. Гунальф Веспар напал на него при свидетелях, его действия сорвали волшбу и привели к огромным потерям.

С бледного костистого лица на меня недобро смотрел взгляд красноватых глаз. Голос Воителя дрожал от ярости. Весь его план полетел в трубу, а это многое значит. Я пересчитал черные жемчужины на его шее. Да нет, вроде столько же, сколько было раньше. Но страх! Страх хотя бы на одну ступеньку спуститься вниз, он пожирал Дуэндала изнутри. Как это похоже на поведение Пелерина!

— Все ясно, — мелодично произнесла Эфелита, — тут и думать нечего.

Она все так же сидела с отсутствующим видом, но ее глаза жадно заблестели. Как можно быть на столько больной? Она себе места не могла найти, пока не увидит, как я расстанусь с жизнью.

— Думаю, — подал голос Глендрик. — Надо дать слово обвиняемому. Мы должны узнать, чем он руководствовался.

Дуэндал перевел взгляд на жреца, посмотрел несколько секунд, но Глендрик выдержал его.

— Я настаиваю, — твердо произнес жрец.

— Гунальф Веспар, — тяжело вздохнул Воитель, — у тебя есть, что сказать в свое оправдание?

У меня было! Я сделал шаг вперед:

— Да, я прервал колдовство Маленкорха…

— Господина Маленкорха, — поправил меня Дуэндал.

— И мои действия привели к огромным потерям в наших рядах, — не собираясь поправляться продолжил я, — но сделал я это вовсе не из-за того, что продался Тьме. За день до штурма, я узнал, что Хальвин Маленкорх, готовит предательство. Своим Пилум…ээээм….Индастра, он собирался разрушить часть стены и открыть путь для войск Тьмы!

По залу прокатился удивленный вздох.

— Ложь! –выкрикнул Маленкорх.

Эфелита впервые проявила заинтересованность происходящим, посмотрев на мага. Глендрик приподняв брови остался неподвижен, а Дуэндал еле заметно улыбнулся.

— Ложь! –вновь повторил маг. — Это ничтожество просто пытается выторговать свою никчемную жизнь!

— Это тяжелое обвинение, — промолвил Глендрик.

— Что ты хочешь сказать? — взъярился Маленкорх.

Давайте, давайте, ребята, вцепитесь в глотки друг друга!

— В свете новых обстоятельств, — Глендрик стал похож на кота играющего с мышью, — считаю правильным лишить тебя, Хальвин, права голоса. До выяснения этих обстоятельств. Ничего личного.— Что-о-о?!

Маленкорх аж привстал с кресла. Казалось, еще чуть-чуть и он набросится на жреца с кулаками.

— В словах Глендрика есть смысл, — жестко отрубил Дуэндал. — Тот, кто находится под обвинением, не может судить.

— Так, оказывается это меня судят?

Маленкорх шипел змеей. Он уже догадался, что его недруги спелись и всеми силами пытаются пошатнуть его авторитет. А я дал им такой замечательный повод.

— Не тебя, — все так же спокойно ответил Дуэндал. — Но мы выяснили мотив обвиняемого и, по его словам, он предотвращал твое предательство. Надо разобраться, есть ли правда в его словах.

— Чтобы лишить меня голоса, нужно единогласное решение всех судей, я ничего не перепутал?

Горящий взгляд мага уперся в Эфелиту. Целительница хоть и пыталась сохранить невозмутимый вид, все же закусила губу. Ей не хотелось вступать практически в открытую конфронтацию с Маленкорхом, но и подводить своих, без пяти минут союзников, тоже. Но больше всего она хотела увидеть мою смерть, больная сучка!

— Все верно, — ответил Дуэндал. — Требуется единогласие.

Он посмотрел на Эфелиту, лишь слегка кивнул головой и она, заерзав на кресле, выдавила:

— Знаешь, Хальвин, обстоятельства действительно эммм не простые. Все-таки серьезное обвинение, но я думаю мы быстро разберемся с этим. Просто ради проформы я, пожалуй, тоже соглашусь с Глендриком и Дуэндалом. Не обижайся.

Вот так, одним кивком головы Дуэндал продал мою жизнь. Но это он так думает, а я еще повоюю!

Взгляд Маленкорха метал молнии. Я бы не сказал, что он похож на боящегося разоблачения. На того, кого унизили, оскорбили — да, но только не на застывшего в страхе. Насколько я понимал, о сговоре остальных троих, где платой служила моя голова, он не знал. Запомню и попробую это использовать.

Дуэндал обратился ко мне:

— Гунар Веспар, скажи откуда ты узнал о том, что сообщил суду и кто может подтвердить твои слова.

— Допросите Симальфа Пелерина, именно он сообщил мне, все, что я сейчас рассказал.

По губам Маленкорха скользнула его мерзкая тонкая улыбка. Дуэндал немного помолчал и произнес:

— Пелерин погиб сегодня, когда враги проломили тараном ворота.

У них еще и таран был? Я не видел его, когда стоял на стене. Черт, да не о том думаю. Пелерин погиб! Навряд ли он откровенно признался бы, что сдал своего хозяина, но это был шанс. Пока бы его допросили, потом бы принялись допрашивать его эльфов и рабов, а там бы потянулась ниточка. И пока судьи бы занимались заговором Маленкорха, у меня был бы шанс уцелеть. Но вот шанс этот растаял, словно дым на ветру. Исчез, оставив меня даже без тени доказательств моей правоты.

— Может закончим на этом комедию? — спокойно, даже немного с ленцой спросил Маленкорх. — И вернемся к делу, ради которого собрались.

Но Глендрик, почуяв редкую возможность пошатнуть власть Маленкорха, спросил меня:

— Скажи, Гунальф Веспар, может быть ты говорил на эту тему с кем-нибудь до битвы? Обсуждал, просил совета? Ну, вспомни.

Да вам я хотел об этом рассказать, мерзавцы! Тебе и этому красноглазому! Но вот, незадача, вы продали меня, ради союза с такой же, как и вы, мерзкой бабой! Вот только вслух я этого сказать не мог. Для меня с этого судилища один выход — эшафот. И подобная речь, только бы ускорила события. Думай, Игорь, думай! Безвыходных ситуаций не бывает.

Олета! Я говорил об этом с Олетой. А жива ли она? За всем происходящим я совсем забыл о ней. И стоит ли говорить о ней поганым извергам? Но сейчас молчание — это похоронный набат, звучащий по мне.

— Я говорил об этом Олете Элив, из рода Рид, в ночь перед штурмом.

Дуэндал и Глендрик остались спокойны, Эфелита презрительно улыбнулась, непонятно чему, а брови Маленкорха взметнулись вверх. Он ведь запретил ей общаться со мной и думал, что его приказ беспрекословно выполняется.

На душе стало муторно, будто сейчас я действительно предал Олету, втравил ее в абсолютно не нужные ей проблемы. Но выхода другого у меня не было.

Глендрик кивнул:

— Да, эта эльфийка из семьи Элив славится своей правдивостью. Думаю, следует ее расспросить. Она ведь в твоей свите, Хальвин, она жива, не ранена, сможет прийти?

Маленкорх метнул на жреца испепеляющий взгляд, но тот и бровью не повел, вновь становясь похожим на кота истязающего мышь. Ему доставляло настоящее удовольствие глумиться над магом.

— Жива, — неохотно ответил Маленкорх. — Должна быть у меня дома.

Дуэндал повелел одному из стражей идти за Олетой, и мы остались ждать в тягостном молчании.