Бастард рода Неллеров. Книга 7

Глава 6

Не стал я сильно ругать Юльку, она и без того, вижу, расстроена чуть ли не до слёз. Шутка ли, двадцать пять драхм выложил за этот кафтан, модный, дорогой, от лучшего столичного портного, и вот на тебе, правый рукав и весь низ сзади ободраны кошачьими когтями. Проветрила, называется, одежды.

— Помнишь, Юль, когда-то не только твои, но и мы с дядей на такие деньги год жили. — вздыхаю, разглядывая испорченную вещь и не оборачиваясь к стоявшей на пороге гардеробной служанке. — А теперь это только выкинуть, ну, или Нику нашему отдам. Кое-где подошьёт у брата Антона в мастерской, и будет модничать. Графиню тогда встречу в этом. — показываю на тёмно-синий камзол, тоже дорогущий, но не такой модный как ободранный котятами. Хотя, какие они котята? Можно сказать, настоящие тигрята или рысята, с нашими земными кошками сравнить только по уму, хитрости и своенравности, а не по размером. — Кто конкретно из них? Мурзик или Котька? Сказал же, сделать им специальное место, чтобы там когти свои чесали.

— Так сделали же. — шмыгнула носом подруга детства. — И у вас в кабинете сбоку дивана, где они начинали драть, и у кресла в спальне.

— И?

— Где угодно когти свои точат, но только не на этих местах. Уж я их ругала, ругала, только они кроме вас никого не слушают ведь.

— Они и меня не больно-то слушают. — отбрасываю кафтан на спинку стула. — О, явилась проказница. Открой ей.

Котята приспособились возвращаться ко мне не нормальным путём через двери, им было лень обегать большое наше главное здание, а забирались на раскидистый дуб, росший под окнами моей гардеробной и комнатой служанок, с ветки перепрыгивают на подоконник и начинают скрести лапой по стеклу, чтобы открыли окно и впустили.

В первом детстве мне жутко не нравился звук ногтей по стеклу, потом с возрастом стал к нему равнодушен, а в новом мире опять коробит, чем шельмецы и пользуются. Ведь никто их не учил такому, сами догадались.

— Заходи, Котя. — пригласила Юлька гостью.

Та с важным видом спрыгнула на пол и побежала к открытой двери, за которой в коридоре имелась её миска с кормом.

— Ни здравствуй, ни до свидания, а ведь мы с утра ещё не виделись. — прокомментировал я поведение своей пушистой воспитанницы. — Ладно, сейчас не до них. В общем, Юль, одёжку Николасу, только золото пусть обдерёт с неё и брату Алексу в казну отдаст. Не по Сеньке шапка.

— Господин?

— Говорю, штаб-новику, даже такому красавчику как наш друг, не по чину золотым шитьём хвастаться.

Упомянутый будто только и ждал, что про него станут говорить. Уж, не подслушивал ли он за дверью? Вошёл радостный, словно из вертепа вернулся. Интересно, а у них с Юлькой дошло до близости? Вроде бы ещё нет, но возможно я ошибаюсь. А как же Сергий? Или между Ником и Юлькой просто дружба? Что ж, вполне возможно. Многие, в том числе и моя Даша, не верят в дружбу между мужчиной и женщиной без интима, а я вот встречал несколько раз примеры обратного. Там, правда, были несколько особые обстоятельства, ну, ладно, чего я опять не в ту степь? Степ не в ту степь, каламбур, однако.

Ника вот с утра сразу после завтрака у себя увидеть не ожидал, а он вот он, лыбится стоит. Неужели Карл вернулся? Да ну, ерунда, сомневаюсь, что и к вечеру появится, а скорее всего завтра ближе к полудню, если я хоть что-то соображаю в скорости пешего марша, с моим вассалом ведь идут пленники, а их никто везти не собирался, да и незачем. К тому же, там женщины, дети и откуда-то взявшийся в шайке старик, это не скороходы.

Сам я тащиться с общей колонной не стал, у меня дел невпроворот в монастыре, так что, взял взвод Эрика и отправился домой сразу же после разгрома банды, не оставшись на ночлег. Да уж, эпическое сражение получилось, рота регулярного войска с четырьмя магами, один из которых самый могущественный во всём королевстве, если не на континенте, одержали убедительную победу над такой же численности сбродом из вчерашних крестьян, кандальников и городских оборванцев. Не забыть бы занести эту викторию в анналы истории. Так сказать, в назидание потомкам. Кто там у меня ведёт летопись? Сам брат Валерий? Ага, эту ответственную миссию наш старший библиотекарь никому не доверяет. С чувством сарказма, гляжу, у меня всё в порядке.

— Чего стоим, чего молчим? — хмуро спрашиваю у приятеля.

— Голубиной почтой сообщение пришло! Из столицы! От вашего дяди Андрея! Вице-канцлера! — обрадовал штаб-новик. — Я как раз на голубятне был.

— И что ты там делал, стесняюсь спросить? — хмурюсь ещё больше. — Говорил ведь, если тебе нечем заняться, разрешаю напрямую обращаться ко мне. Так сказать, на правах старой дружбы. Быстро тебе работу найду. Так что там в том письме?

— Ахорские герцоги переругались между собой после поражений, которые им нанёс граф Борнский, и с королём Виталием у них раздрай, в общем, союзники отступают из Кранца, почти бегут!

Угу. Понятно. Это у победы родителей много, а поражение всегда сирота. Едва надежды на богатые трофеи развеялись как туманная дымка с восходом солнца — чёрт, да я ведь тут стал поэтом, пусть пока только в мыслях — войско вторжение собранное из давних врагов, а ахорская герцогская вольница немало крови габарицам попила и, чую, ещё немало попьёт, так тут же возник раздрай. Ожидаемо. Такое развитие событий в беседах со мной предполагали кардинал и виконт Андрей Торский ещё там, в Рансбуре.

— Ну, и чему ты радуешься? — беру из рук Юльки не пострадавший от котят кафтан. — Знаешь, что это означает?

— Что?

— То, что полки Альфонса вернуться в Ронер. Жди скорой войны между нашими родами.

— Так это же здорово! Мы их разобьём! С вами-то! Ваше преподобие, ведь мы же будет участвовать? — спросил и не дождавшись ответа, я молча даю служанке завязывать шнурки на манжетах, повторил: — Ведь будем?

Глупый вопрос. Конечно будем. куда я денусь с подводной-то лодки, в смысле от обязательств перед семьёй и родом? Никуда, правильно. Так что, ещё повоюем. Надеюсь всё же, что случится это не очень скоро. Жаль, пока никаких известий о милорде Джеке нет, но я в него верю. Герцогу Ронерскому не скоро удастся справиться с ним. В победу крестьян не верю, такого ни в нашей земной истории не было, ни здесь. Насмотрелся я уже, что из себя представляет плохо организованное воинство необученных скверно вооружённого сброда. Против профессиональных вояк он конечно может сколько-то выстоять, но рано или поздно всё закончится победой феодалов. До буржуазной революции в Паргее ещё очень далеко, да и возможна ли она в магическом мире? Что-то я сильно сомневаюсь.

Отвечать на глупые вопросы — себя не уважать, поэтому интерес штаб-новика остался неудовлетворённым. Отсылаю Юльку найти Ангелину, до сих пор не вернувшуюся с кухни, куда понесла грязную посуду после моей трапезы, и спрашиваю у Ника:

— Что там за шум во дворе? Кого опять наказывают?

Свист плети и чередующиеся мужское оханье с женским визгом не оставляют сомнения в сути происходящего за окнами. Гардеробная у меня выходит на сторону гостевого дома, так что, лобную площадь обители я отсюда не вижу. Кстати, и временную казарму, в которую пока превращён гостевой дом, наблюдать могу с трудом. Дуб, используемый моими пушистиками вместо лестницы, мешает обзору. Кстати, а мыши из моих апартаментов, как я и надеялся, исчезли совсем. Не то чтобы Мурзик с Котькой их всех переловили, скорее, грызуны сами решили убраться подальше, как говорится, по добру, по здорову. Мои хищники теперь вплотную занялись охотой за крысами. Молодцы. Ещё бы не таксали ко мне свою добычу, я бы им памятники соорудил.

— Так это, того. — рассмеялся Николас. — Рона, нашего младшего конюха, Алевтина, ну, помощница повара, обвинила, что он её хотел снасильничать.

— Да ладно. — не смог сдержать смеха и я. — Рон, это же тот, худой как жердь мужичок, плюгавый? А Алевтина, она же в два моих обхвата толщиной. И как он мог осмелиться? Врёт поди повариха-то.

— Конечно врёт. — согласился штаб-новик. — Только управляющий разбираться не стал. Они ведь его потревожили как раз в тот момент, когда он, ну, по вашей идее, принялся инструмент дорабатывать, который за звёздами и солнцем наблюдать. Вот господин Георг и не стал разбираться. Велел обоим по десятку плетей всыпать. Одному, что приставал к девице, другой, что не отбилась, используя свои преимущества в силах.

— Суров, но справедлив наш брат Георг. — усмехаюсь.

На самом деле мой управляющий обычно не склонен к таким вот резким решениям. Как правило, разберётся и затем уж назначает наказания в соответствии со степенью вину, но тут я его понимаю. Он ведь у меня настоящий учёный. Считаю так без всякой иронии. Подсказанная мною идея астролябии, а затем и секстанта его увлекла очень сильно. Помню, что на Земле второе изделие со временем вытеснило у мореплавателей первое, только брат Георг же не капитан, а фанатичный механик и астроном. Его заинтересовали оба прибора. Буквально утонул в своих изысканиях, на время даже позабыв о модернизации ходиков и создании машины для измельчения овощей, ну, сахарной свеклы. Приходилось время от времени напоминать ему, что на астролябии и секстанте обязанности управляющего не замыкаются. Да, иногда перенаправлял энергию учёного, и тут эти двое, конюх с поварихой свалились ему на голову. Считаю, получили то, что заслужили. Моего вмешательства не требуется, к тому же оно запоздало. Слышу, экзекуция закончилась.

— А вы сейчас куда? — поинтересовался приятель, оценив красоту моего наряда.

— Туда, где ты не нужен, Ник. — в зеркале отражаюсь красавцем-аристократом, молодым, подтянутым, явно сильным и ловким, приятно смотреть. — Но побежишь сейчас туда, в гостиницу предместья и предупредишь графиню, что я скоро к ней приду. Ровно в десять. Да, и ты не забыл? Через две недели двадцать второе число.

— Двадцать третье. — поправил штаб-новик.

Да, считать его хорошо выучили, это читает всё ещё по слогам, а пишет и вовсе не разобрать.

— Почти через две недели. — беру в руки меч и сажусь с ним в кресло, ждать девчонок. — Ладно, вижу, не помнишь ничего. День рождения у меня будет, Ник. И в худшем случае я встречу его на постоялом дворе «Медвежья лапа» на пути к Неллеру на свадьбу кузины.

— А, а в лучшем? — ожидаемо спросил приятель.

— А в лучшем, уже на подъезде к Неллеру. В любом случае, отмечать день моего рождения будем в дороге. Надо по этому случаю какое-нибудь угощение придумать к праздничному столу.

— Мы же к тётке Карине в огород за редиской не полезем, как в тот раз? — а мой дружок-то, похоже, перенимает у меня привычку шутить с серьёзным видом. Ну, да, с кем поведёшься. — Помнишь, ой, помните, чем это тогда для нас закончилось?

— Такое не забудешь. — смеюсь. — Нет, обойдёмся без редиски. Пока графиня будет готовиться к моему посещению — дадим ей время — я научу Юльку с Ангелиной кое-каким кулинарным изыскам. Мясорубку возьмём с собой, а что с её помощью можно приготовить, им сейчас объясню, а они до отъезда потренируются.

— Так они же не поварихи.

— Будут тем, кем нужно. Всё, иди. Нет, беги.

Отправив приятеля, дождался служанок, с которыми провёл занятие по кулинарному искусству. Нет, а чего я так себя ограничивал, решив не вносить новшеств в приготовлении блюд? Пока ездил туда-сюда громить шайку разбойников, питаясь сухомяткой и подгорелой кашей, хоть и мясной, передумал. Может прославлюсь ещё и как тот гурман Лукулл. Подумаю ещё, может и книгу рецептов издам. «Советы о пище вкусной и полезной, данные милордом Степом Неллерским». Звучит? Как по мне, вполне.

Пока же пусть мои Юлька с Ангелиной набираются опыта. Учить монастырских поваров не вижу смысла, мало ли, как сложится моя дальнейшая судьба, а этих красоток я планирую держать на своей службе, личной. Заодно, и они станут тренироваться, и я проверю память, не забыл ли чего, правильно ли всё делается. Начать решил с мантов, пельменей и зраз. Надиктовал девчонкам порядок приготовления, те, записывая, от усердия даже вспотели. Непростое это дело — грамота.

Ходики показали без четверти десять неспеша отправился с визитом к графине Глории. Она частая гостья в обители, любит по поводу и без повода получать благословение святого источника. Ездит сюда без мужа, и естественно я заподозрил жену местного правителя в легкомысленной любвеобильности. Навёл справки, выяснил, нет, всё честно, ездит молиться, никаких любовников.

Однако, это её первый приезд сюда и предстоит первая наша встреча с ней после смерти её младшего сына, придурка, предателя и сволочи Виталия. Ну, это для меня он такой, для Карла, для моих родных, а для графини Готлинской любимое чадо. Невезучее, обойдённое Создателем при награждении магией, а потому ещё более ценимого, чем остальные дети.

О чём и как врать, понятно, давно знаю и готов к этому. Вот только, материнское сердце — это материнское сердце, он способно учуять то, чего сознание не в силах понять. Кто-то может и считает — ерунда, но только не я. Когда на мою Лесю, гулявшую с нашей внучкой, налетел дурной бешеный электросамокатчик, дежурившая при мне в палате Даша это остро почувствовала. Сам был свидетелем.

В общем, во многом из-за таких опасений, я и не пригласил Глорию к себе. Прогнать её быстро бы не получилось, а из гостиничного номера я могу в любой нужный момент, когда разговор примет опасный поворот, улизнуть.

Мои подозрения полностью оправдались, графиня Неллерская была твёрдо убеждена, что с её младшеньким случилось что-то нехорошее. Впрочем, я оказался на высоте и своё участие в гибели виконта Виталия ничем не выдал. Проявил настоящие чудеса притворства, изображая сильную тревогу вместе с ней и обещая помолиться за её сына. И помолюсь, чего. За упокой его души. Каким бы мерзавцем человек не являлся при жизни, и короткого мига раскаяния достаточно, чтобы примирить его с Создателем. Так учит наша матерь-церковь. Правда, раскаяние должно быть искренним, на что, по моему глубокому убеждению, козёл не был способен.

Сослался на множество дел, в чём нисколько не соврал, пообещал похлопотать и перед руководством ордена, чтобы к поиску младшего виконта Готлинского подключились не только светские власти, а и церковники, после чего удалился.

Лишь оказавшись на крыльце гостиницы, где меня дожидались сопровождающие в лице Сергия и Эрика, смог глубоко выдохнуть. Беседа меня сильно утомила, будто марафон пробежал. Испытываю ли я угрызения совести за враньё, за то, что лишил мать сына? Нет, нисколько. А если заглянуть в душу себе поглубже? И так нисколько. Вот и замечательно. Не люблю чувствовать дискомфорт.

В лазарете, где ведутся изыскания рецептур алхимических препаратов очищающих сок овощей от ненужных примесей, застаю с братом Симоном неодарённую миледи Сильвию, молодую выпускницу лекарского факультета университета, который закончила в прошлом году, из бедной многодетной семьи, сутулую как знак вопроса и скучную как залежалый лимон. У девушки и у её семьи нет денег, чтобы купить практику, а в армии она служить не желает. Вот и решила подзаработать у меня. Брату Симону она чем-то приглянулась, наверное, дипломом с отличием, но принять её на работу, не показав мне и не получив моего согласия, не решился.

— Первым делом, миледи, тебе придётся забыть всё то, чему вас учили. — сказал я.

— Милорд Симон мне уже рассказал и о промывке ран перегнанным вином, и о кипячении тканевых полос и о многом другом…

— Брат Симон, — поправляю её. — Когда на нас сутаны, мы в лоне Создателя. Это я сейчас, как видишь, одет в светскую одежду.

— Да, я поняла, милорд. — равнодушно ответила она. — Но ваши новшества ведь не отменяют всего того, что придумали наши мудрые предки.

— Как раз отменяет. Не всё, но очень многое. Впрочем, я согласен взять тебя на службу, если ты готова выполнять полностью все требования брата Симона, какими бы странными и неправильными они не казались. Какую плату за свою работу желаешь получать?

Вот тут она смутилась. Я бы тоже на её месте стушевался. Запросишь мало — будет обидно, а много — вдруг откажут в месте? Я пока тоже смутно представляю, какая зарплата для неё считалась бы достойной. Дара у неё нет, но она с дипломом и дворянка. Другие помощники моего главного лекаря-целителя — простолюдины без образования, а то и вовсе рабы.

— Десять. — наконец решилась она, чуть выпрямившись и превратившись из знака вопроса в скобку. — Десять драхм в месяц.

— Жильё и питание мы ведь тоже предоставляем. — напоминаю.

— Тогда… тогда восемь. И два дополнительных выходных в месяц, чтобы можно было ездить в Готлин.

Угу. Надеешься там жениха себе подыскать? Зря. Видал я дворян, которые там ошиваются. Или не наследные баронеты, или милорды под стать тебе, такие же голодранцы. Только ты-то, Сильвия, девица умная, образованная, не чурающаяся работы, а те бездельники. Впрочем, наверное я не совсем прав. Среди офицеров графа вполне можно найти себе партию.

— Брат Симон? — спрашиваю мнение целителя, по его лицу вижу ответ и соглашаюсь. — Хорошо. Восемь, проживание, питание и два дополнительных выходных в месяц помимо шестого дня недели.

— Если позволите, пятого, ваше преподобие. — говорит Симон. — Шестого — мой выходной.

— Это вы тут сами решайте. — отмахиваюсь и выхожу на улицу, где рядом с сопровождающими вижу Эрика и лейтенанта сыска. — Что-то случилось?

Собирался зайти в ткацкую мастерскую, посмотреть, как там на двух станках экспериментируют с моей идеей разделить верхнюю с нижней перекладиной и сделать возможность регулировки расстояния между ними. Жаль тут интернета нет. Магия конечно великая сила, но и технический прогресс может быть полезен, а моих куцых знаний родного мира явно не хватает. Вроде и на память никогда не жаловался, но многое вспоминается с большим трудом. Эксперимент — наше всё. С первого раза что-то не получится, сделаю со второго или сотого.

Ещё на мне сегодня вечерняя проповедь. Паломников у нас в эти дни очень много. В церкви не вместится даже треть, но остальные с радостью готовы прислушиваться к словам слуг Создателя и на улице через распахнутые для этой цели двери.

Конечно, преднастоятель брат Михаил по прежнему любит красоваться на кафедре и с огромным удовольствием бы вообще с неё не сходил, однако, мне не стоит совсем игнорировать свои обязанности аббата. Только, чувствую, сегодня меня ждёт нечто более интересное, не зря ведь мои лейтенанты так хмуро выглядят.