Башни Латераны 3

Глава 4

Глава 4

— Нету у нас вашего товара. — говорит Чинатра и затягивается своей черной трубкой с длинным мундштуком, выпускает клуб дыма вверх и задумчиво следит за тем, как тот, поднимаясь — растворяется в воздухе.

Они сидели за столом у Великого Змея уже почти час. Выпили несколько кубков неплохого лирийского вина, вежливо отказались от гастрономических изысков Нижнего города, включая жаренных крыс и змей на деревянных шпажках. Поговорили о том, что «Крысоловы» совсем оборзели и давно их на место поставить нужно, да только новая городская война банд никому не нужна, герцог об этом высказался весьма недвусмысленно, выжечь скверну ему не под силу, конечно. Да никому не под силу городские банды уничтожить, это если только весь Нижний город спалить и то на Холме спасутся и как все затихнет — тут же и вылезут. Чтобы банд в Тарге не осталось нужно весь Тарг уничтожить, потому что они как крысы или тараканы — были и всегда будут.

Однако же Серый Ворон, как между собой называли герцога де Вальмера, ленного владыку города Тарга — был далеко не дурак и не собирался угрожать бандам заведомо неисполнимыми карами, нет. Он понимал как именно все устроено в Городе-Перекрестке, что варится на поверхности, а что — глубоко внутри. Потому он явно выразил свое неудовольствие прошлой войной банд, от последствий которой Тарг отблевывался еще добрых полгода, что в свою очередь привело к заметному снижению торговли и как следствие — к падению доходов самого герцога.

Серый Ворон дал всем городским бандам понять простую вещь — что тот, кто первый нарушит негласное перемирие между бандами — будет безжалостно вырезан. Но не силами городской стражи, которая в Нижнем Городе появляться-то опасалась. И он не собирался вводить в город армию… толку от которой на улицах было бы немного, а вот потерь и расходов — навалом. Нет, он просто пообещал, что поддержит конкурентов, выдаст им оружие, амнистию и право на «защиту» торговцев на своей территории. Легально. Тут-то все и присмирели. Потому что ни городская стража, ни армия, ни Инквизиция — нипочем одного жителя Нижнего от другого не отличат и кто к какой банде принадлежит и принадлежит ли вообще — никогда не поймут.

А вот внутри этого бульона, сами члены группировок — за версту могли отличить своих и чужих, по мельчайшим деталям в одежде, да и потому что попросту знали кто за кого. Это только на первый взгляд Нижний город из себя помойку и хаос представлял, на самом деле люди, живущие тут знали все и про всех. Просто потому, что иначе — не выжить. Вот выберется Чинатра, Верховный Змей на прогулку до Рыбного рынка, так со стороны и не скажешь, что он глава банды Змеев, одет неброско, золота и драгоценных камней на нем нет, отряды телохранителей его не сопровождают, так, две-три девушки из его гарема и все. Но если кто его не отличит и не поймет, кто такой этот старикашка, да ещё и толкнет плечом или там грубое слово себе позволит… то такой вот глупец очень быстро пожалеет о своем необдуманном поведении. И в первую очередь — о своем невежестве.

Вот потому-то в Нижнем городе обычно знали все и про всех… по крайней мере про всех, кто заслуживал упоминания. В остальном — как отличить того же молодого «Крысолова» от «Змея»? «Крысоловы», например — всегда рукава подворачивают на особый манер, видно издалека. Волосы они назад укладывают, маслом или жиром смазывают чтобы лежали на голове. На теле обязательно татуировки четырех точек — как будто зубы крысиные отпечаток оставили после укуса. Носят желтое и коричневое, если в одежде нет таких цветов, то повязку на рукав сообразят или браслет такого цвета. Обожают проволочные петли для удушения, гарроты, как в Вальдесии, носят их в поясе, завернув в кушак.

Подчиненных Чинатры, тоже можно издалека опознать, их цвета — синий и белый. Тоже повязка или браслет или одежда такого цвета, может головой убор. На одежде рисунок — стилизованный круг, символизирующий змея, который свой собственный хвост пожирает. Татуировки круга — как браслет на запястьях, предплечьях, у девушек — на лодыжках или икрах. Обожают короткие, кривые клинки с слабым ядом, как правило из настойки беладонны или волчьих ягод, называют их «Змеиным Укусом».

И таких вот примет — немало. Так что любой босоногий мальчуган из Нижнего понимал, что если одной банде герцог власть даст, то она всех остальных под корень изведет. По-хорошему если бы они все объединились бы, то и герцогу противостоять смогли бы… но когда это городские банды объединялись? Всякий другого в обмане и в том, что в спину ударит, как только сможет — подозревать будет.

Потому-то при всей ненависти «Крысоловов» к «Змеям» и «Скорпионам» — никто не собирался войну развязывать, а самые вопиющие случаи обговаривались на Совете всех глав банд. Такой вот вооруженный до зубов мир… что конечно же не исключало периодических недопониманий. И разговоры с Чинатрой обычно сводились к тому, что «Крысы» оборзели, а «Скорпионы» совсем берега попутали и всех бы их к ногтю… да Серый Ворон потом оружие конкурентам раздаст и амнистию им выдаст с правом беспошлинной торговли… и все.

Вот и на этот раз неспешный разговор о том, как все плохо и что раньше в славном городе Тарг такого беспредела не было, — затянулся на добрый час, прежде чем старый Чинатра изволил к делу перейти и наконец спросить у Альвизе напрямую — чего ему, собственно, нужно. А узнав — отстранился, раскурил свою длинную трубку и наконец выдал. Нету у него этого товара и все тут.

— Как нету? — разволновался Альвизе и аккуратно кладет дешевую, оловянную фибулу со Змеем перед Чинатрой: — вот, ваши оставили. Грабанули монахов. Пусть вспомнят, трое таких, двое дубы такие, а третий сладкий такой пирожок как Патриарх Альберийский. Ряса из шелка, на пальцах камни драгоценные в перстнях. Сразу видно, что пряник.

— Так нету. — отвечает Чинатра и затягивается трубкой. Выпускает клуб дыма. Кивает одной из своих девушек и та — наклоняется над фибулой, демонстрируя татуировки змеиной чешуи по всему своему телу. Подбирает фибулу и передает Великому Змею. Тот разглядывает дешевую оловянную застежку для плаща, подкидывает ее на ладони.

— Мне этот груз позарез нужен. Святоши сказали, что там ничего ценного нет, это не золото и не специи, там только какие-то книги и инструменты, они для них ценны, а на рынке ты это не продашь. Можем выкуп обсудить…

— Да не суетись ты так… Виконт. — усмехается Чинатра: — и псов своих придержи, а то подружка твоя уж больно выразительно глазами сверкает и вина не пьет. Думает, что я вас тут отравить хочу…

— Беа. — предупреждает Альвизе: — остынь.

— Если бы я вас убить хотел, так давно бы… еще когда входили. Когда по длинному коридору шли. Там у меня бойницы для арбалетчиков. И пара ловушек, что не выбраться.

— Перемирие… — сужает глаза Альвизе: — Чинатра…

— Перемирие оно между бандами. — рассудительно замечает Чинатра: — чтобы войны не было. А вы кто такие? Вы же у нас независимые художники, ни к кому не принадлежите… отпустить вас — так потом хлопот не оберешься, поди вас в городе найди. А мои ребята на улицах помирать начнут, с выколотыми глазами… нет, если, когда с вами разбираться, то прямо сейчас. Пока вы тут. А нарушением Перемирия это считать можно только если вас найдут потом. Да остынь ты уже, Гримани… я ж говорю, что не хочу вас убивать. Хотел бы — убил бы.

— Значит нет у вас товара этих святош. Что же… тогда мы уйдем и…

— Товара нет. Но я знаю где он. — говорит Чинатра, вынимая трубку изо рта.

— Хорошо. — говорит Альвизе: — ты же не будешь меня сейчас разводить как пряника с Холма, продавая информацию?

— Все на свете стоит денег. — разводит руками Чинатра: — скажем… сто золотых.

— У меня нет таких денег, Старый Змей. Я могу предложить… скажем пятьдесят.

— Пятьдесят золотых? Идет. — кивает Чиантра: — давай деньги и мой человек проведет тебя к месту.

— К месту? Не к грузу? — уточняет Альвизе, снимая с пояса кошелек, выданный монахами.

— К месту. Доставать сами будете. Но я гарантирую что товар там. Узкий деревянный ящик от твоего святоши. На досках — печать с апостолом и надпись «Благодать Архангела».

— Хм. — Альвизе передает кошелек одной из полуголых девиц: — тогда… я надеюсь, что на твое слово можно положиться.

— Можно. — кивает Чинатра. Кошелек уносят, Великий Змей делает жест рукой, призывая ближайшую девушку с татуировками по всему телу: — проведи гостей к месту.

Девушка кланяется, давая понять, что все поняла. Поворачивается к Альвизе и его спутникам. Делает жест «следуйте за мной» и идет к выходу из покоев Великого Змея.

Гости в свою очередь склоняют головы, Чинатра машет рукой в воздухе, изображая жест «ладно-ладно, убирайтесь уже отсюда». Лео встает с подушек вслед за Альвизе и Беатриче, чувствуя как у него онемели ноги от долгого сидения. Они уже подходят к выходу из «тронной залы» главы Змеев, как тот вдруг — повышает голос.

— Виконт! И вы двое! — говорит он и Лео — замирает, полуобернувшись. Краем глаза он замечает напряженные позы его товарищей, Альвизе и Беатриче.

— Я бы на вашем месте оставил это дело. — говорит старый Чинатра: — не стоит оно того. Даже если аванс вернуть придется.

— Ты определенно что-то знаешь. — говорит Альвизе: — почему бы не рассказать мне об этом? В конце концов я отдал целых пятьдесят золотых…

— Сейчас я делаю тебе подарок, Виконт. Тебе и твоим спутникам. Вы не враги мне и я, наверное, даже буду по вам скучать. Старые времена проходят и на улицах все больше безликих молодых ублюдков, у которых нет стиля, нет души, нет понятий о том, как нужно дела делать. Вы втроем напоминаете мне о старых деньках, когда я только прибыл в этот город. — он вздыхает и качает головой, усаживаясь поудобнее: — будет жаль если вы сгинете так глупо. Так что вот тебе мой совет — оставь это дело. Оставь этот груз, вернись к святошам и верни им аванс. Или прикопай их за городом, вы точно это сумеете.

— Ты же сам только что говорил, что на улицах должно остаться что-то кроме жадности и ударов в спину. — хмыкает Альвизе: — с момента как виконт Альвизе Конте, урожденный де Маркетти берет деньги — он действует в интересах клиента. Все, что у меня есть в этот городе, Чинатра — это репутация. Если я стану кидать клиентов… — он разводит руками: — то никто никогда меня уже не наймет.

— Меня лечить не нужно, Виконт. Ни меня, ни твоих спутников. Впрочем, дело твое. Совет ты получил, как именно распорядится сведениями — сам решай. Белла проводит вас до места. — он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

Выйдя из тесных коридоров, ведущих в покои Чинатры, они снова оказались снаружи, в Нижнем Городе, под палящими лучами солнца. Вонь гниющей рыбы, соленый ветер с моря — смешивался с гарью от промысла углежогов сразу за границей Нижнего, а еще пахло табаком, сыростью и… благовониями.

Лео втянул ноздрями запах… так и есть, сандал и что-то еще, пряный аромат дорогих масел. Но откуда? Его взгляд уперся в спину их провожатой, гладкую, покрытую татуировками, изображающей змеиную чешую, да так, что даже сейчас, на дневном свету казалось, что она была одета прилично — татуировки покрывали все ее тело, оставляя лишь кисти рук, лицо и стопы.

Это от нее пахнет благовонными маслами, понял Лео, больше тут нечему пахнуть так приятно. Девушка уверенно шла впереди, так, будто была одета как положено, хотя на самом деле весь ее наряд составляла набедренная повязка из очень дорогого шелка да браслеты на запястьях и лодыжках. И конечно же пояс-кушак с заткнутыми за него короткими клинками «Змеиных Укусов». Больше на ней ничего не было, даже на ногах, но она уверенно шагала босыми ногами вперед — сперва по пыльной улице, а потом — по деревянным настилам, выложенным поверх зловонных луж.

Как ее звали? Белла? — подумал Лео, шагая вслед за провожатой и Альвизе. Хотя бы башмаки надела, она же ноги себе собьет… не говоря о том, что перепачкается вся. Ходить по тесным, запутанным улочкам Нижнего города босиком — сомнительное удовольствие. То, что она почти голышом — это не страшно, тут территория Змей, тут никто на нее даже дыхнуть неровно не посмеет, она собственность Старого Змея, это прямо на ней написано, каждой змеиной чешуйкой.

— Чего пялишься, Штилл? — толкает его в бок Беатриче: — не обломится тебе деваха. Ишь, слюни распустил.

— Кто о чем, а ашкен о деньгах. — отвечает ей Лео: — меня больше волнует то, с какой легкостью старый Змей цену нам скинул. Неспроста это. Неужели только я это заметил.

— И не просто цену скинул, но еще и совета доброго на дорожку не пожалел. — соглашается с ним Беатриче: — эй, Ал! Тебе это подозрительным не показалось? Я таким добрым Змея в первый раз вижу.

— Думаете я ослеп? — огрызается Альвизе, не оборачиваясь и следуя за девушкой-провожатой: — ясно как день что старик хочет от груза отделаться и от нас сразу же.

— Значит груз — горячий. Как бы пальцы не обжечь. — говорит Лео.

— Выбора у нас особого нет. — отвечает ему виконт, продолжая шагать вперед: — в то, что старый Змей знает где груз лежит — я верю. Нам его вытащить теперь нужно. Вытащим наружу и в порт. А там до Челюстей рукой подать — на корабле.

— Если Чинатра так себя ведет, значит, во-первых, груз этот ему нахрен не нужен и даже опасен. Во-вторых, он от него избавиться хочет, как от горячей картофелины. — говорит Беатриче, загибая пальцы: — тут и гадать не нужно в чем дело. Он, наверное, на спорной территории лежит и его «Крысоловы» или «Скорпионы» забрали… вот он и отстранился.

— Да ну. — сомневается Лео: — зачем ему? Если груз — горячая картофелина, с чего бы ему переживать что этот груз у конкурентов? Пускай у них голова болит, так бы он подумал. Нет, груз спрятан где-то в тайнике. А вот то, что в нем… может и правда принцесса Савойская?

— Чего⁈ — Беатриче аж поперхнулась: — ты чего такого несешь⁈

— А что? Савойская Марка ни к Арнульфу ни к Гартману не присоединилась, а у герцога Артемиса дочка на выданье. За кого отдаст — за того и мечи поднимет. Династический брак тут важная вещь…

— Знаешь, Штилл, ты когда рта не открываешь — умней кажешься. — подает голос Альвизе: — ты ж чернь городская, из простолюдинов, откуда тебе в династиях разбираться? Принцессе Савойской сейчас три года, это раз. В таком возрасте только соглашения о браке заключаются, а не сами союзы. И потом, ее папаша, как и дед из Плантагенетов, чтобы они да согласие на брак с Арнульфом дали — да раньше наша Беа по смазливым мальчикам бегать перестанет и пить бросит!

— Я бы на твоем месте со мной отношения не портила, де Маркетти. — нехорошо прищуривается Беатриче: — ты же так однажды проснешься, а яичек нет. Птички клюют.

— … а за Гартмана тем более. У Благочестивого уже пятая жена при «таинственных обстоятельствах» умирает, прошлую вон охотничьи псы задрали, случайно. Что интересно — псаря казнили, но самих псов не тронули… а ровни принцессе в стане Гартмана все равно нет. Разве что за Освальда… но у того жена и дети. Так что если делать прогнозы, то либо в монастырь отдадут, либо в Орден. Ну или пару в Гельвеции или Вальдесии искать… а то и вовсе за морями. Так что ты, Штилл если не разбираешься в чем — так молчи в тряпочку. Ножиками умеешь пырять — ну и слава богу, а остальное тебе не дано.

— Я, между прочим, в Академии учился. — замечает Лео: — и книг уж всяко побольше твоего прочитал.

— Да кто в наше время в той Академии не учился? — пожимает плечами Альвизе: — как королевский указ о Одаренных вышел, так всякую шваль стали брать… я не про тебя, я вообще. Хотя и на тебя бы взглянуть — ты ж сын плотника и швеи, и ладно бы по батиным стопам пошел, ты на себя посмотри. Головорезом стал. Ай-яй-яй. За деньги готов глотку ближнему перерезать, девку какую-то при себе в черном теле держит…

— Ты у нас святой…

— Я — из благородных, Штилл. Мне сама Пресвятая Триада путь положила чтобы мечом на жизнь зарабатывать. Маркетти не сеют и не пашут. — он качает головой: — подумать только, до чего я опустился! С кем приходится иметь дело! С головорезами и шлюхами!

— … у меня память хорошая. — говорит Беатриче: — уж я запомню, как ты меня назвал…

— Кто, я⁈ Да упаси боже! — взмахивает руками Альвизе, заворачивая вслед за провожатой: — как я мог тебя так назвать⁈ С другой стороны, если ты сама отозвалась…

— … везет тебе, Ал, что у тебя мордашка смазливая, но однажды ты допросишься, не посмотрю что из благородных. — ворчит Беатриче: — и… куда это мы идем? Эй, бесстыжая!

— Осталось совсем немного. — отзывается идущая впереди: — следуйте за мной.

— Мне это не нравится. — говорит Беатриче: — и этому отморозку Штиллу тоже не нравится. Мы только за дело взялись и уже чуть со Змеями не поцапались. И ладно бы ночи дождались и в ножи взяли десяток-другой, так нет — приперлись в самое логово Старого Змея, прямо голову ему в пасть положили. Я так считаю, что у нас на этом запас везения исчерпался. Пошли домой уже.

— Ты всегда так говоришь, а потом тебя за уши не оттащишь. — хмыкает Альвизе: — продолжай так же и тебя скоро будут звать не «Ослепительная Беатриче», а «старая бабка-ворчунья Беатриче»…

— Мы пришли. — провожатая останавливается и желает жест рукой: — вот.

— Не, я в Катакомбы не полезу. — решительно заявляет Беатриче: — Штилл, ты чего, полезешь?

— Я провожу вас до места.

— Тем более с этой девкой. — Беатриче оглядывает вход, закрытый старыми, замшелыми досками, на стене — знак Змей. Провожатая откидывает доски в сторону, из темного проема начинает тянуть сырым, затхлым воздухом подземелья. Девушка вскидывает руку, щелкает пальцами и в воздухе повисает магический огонек, освещающий путь.

— Она еще и магичка. — кивает Беатриче: — а внизу нас засада ждет. Может старого Чинатру послушаем, а?

— Аванс вернешь?

— Я-то почему должна возвращать⁈

— Вот то-то же…