Башни Латераны 3

Глава 14

Шатёр, куда ушла Беатриче стоял на отшибе, в стороне от главных костров. Полог был задёрнут, но сквозь щель пробивался тёплый свет масляной лампы, и на ткани шевелились две тени — одна поменьше, другая широкоплечая, мужская.

Лео остановился у входа. Сердце колотилось, в висках всё ещё пульсировала тупая боль от отката заклинания. Он слышал приглушённые голоса — её низкий смех и мужской голос, мягкий и бархатный.

Он замялся на пороге. В последнее время он редко сомневался или чувствовал себя неловко, неудобно, как сейчас. Были внешние обстоятельства, да, но внутренне… внутренне он не испытывал сомнений что все делает правильно. Возможно — сомнительно с этической точки зрения, с точки зрения Церкви и обычного обывателя… но все равно правильно. Только так можно было выжить и преуспеть в Городе-Перекрестке. А ему мало было выжить, ему нужны были ресурсы, он был должен Алисии… должен спасти ее.

И потому он редко сомневался. В первый раз было трудно, он помнил об этом… но после первого раза был еще один и еще. И сейчас Лео Штилл был совсем другим человеком, нежели его помнили его старые друзья и знакомые. Раньше ему было жаль курицу, которую матушка приносила как часть оплаты за ее труд швеи… приходилось ждать, когда отец вернется с работы и сам бедной птице голову свернет.

А сейчас он спокойно может глотку человеку перерезать, не моргнув глазом. Если нужно — нескольким. Так почему же стоя на пороге чертового шатра он никак не может заставить себя зайти внутрь? Раздавшийся изнутри смех Беатриче — искренний, веселый — заставил его дернуться и он уже почти развернулся чтобы уйти… но… Но он вспомнил стёртые до мяса ноги девушки со светлыми волосами, ее пустые глаза и приклеенную улыбку. Шагнул вперед, откинул полог.

Внутри было тепло и уютно. Ковры на земле, подушки, низкий столик с кувшином вина и двумя кубками. Лампа бросала мягкие тени на стенки шатра, пахло маслом и чем-то сладким — то ли благовониями, то ли духами.

Беатриче полулежала на подушках, босая, с распущенными волосами. Рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, но одета. Рядом с ней — её ножи, аккуратно сложенные на расстоянии вытянутой руки.

Мужчина сидел рядом, привалившись спиной к подушкам. Высокий, широкоплечий, с тёмными волосами до плеч и коротко стриженной бородой. Шрам пересекал его левую щёку, но не уродовал лицо, а придавал ему эдакий романтический флер. Он держал в руке кубок с вином и смотрел на Лео с выражением мягкого, почти сочувственного любопытства.

Беатриче повернула голову. Её глаза — тёмные, с золотистыми искрами от лампы — встретили взгляд Лео.

— О, сам Лео Штилл пожаловал! — насмешливо бросила Беатриче: — что случилось? Неужели эта мелкая блондинка тебе от ворот поворот дала?

Лео шагнул внутрь, полог упал за его спиной. Он смотрел на мужчину — на его спокойное красивое лицо, на руку, небрежно лежащую рядом с бедром Беатриче. Не касаясь, но близко. По-хозяйски близко.

— Гримани… — говорит он, чувствуя себя не в своей тарелке. Обратился к ней по-фамилии… еще бы добавил «добрая дейна Гримани», что за глупости? Добрая дейна… если кто и добрый, так это не она. Это Алисия добрая была, а Беатриче скорее злобная дейна. Но называть ее «злобная дейна» в лицо, пожалуй, даже Альвизе не осмелился бы… и при чем тут это⁈ Он сердится на себя самого…

— Надо уходить. Это все морок. Маскировка. Наведенная галлюцинация… — он крутит пальцами кисти у лица, показывая, что все запутанно: — в общем ненастоящее. То есть настоящее, но не совсем.

— И вам добрый вечер, благородный дейн Штилл. — красавец «Мессер» приподнимает кубок в приветственном жесте: — присоединитесь к нашему разговору? Правда я признаться изрядно шокирован. Кто ненастоящий? Я? Или… вы?

— Ты вообще заткнись, морок. — резко обрывает его Лео: — закройся и не отсвечивай.

Беатриче села, подтянув ноги под себя. Движение было плавным, ленивым, но Лео заметил, как её правая рука сместилась чуть ближе к кожаной перевязи с ножами. Он столько раз видел это ее обманчиво ленивое движение, что не мог ошибиться.

— Грубый ты, Штилл. — прищуривается она: — такой бесцеремонный и грубый. Знаешь я вот думала, что ты не такой как все мужланы, а ты — один в один. Попросил бы нормально, зашел бы с шуткой или улыбкой… но нет тебе нужно на грубость нарваться. Думаешь, что я твоя собственность теперь? — она оскаливается в нехорошую улыбку.

— … в самом деле, благородный дейн, вы нарушаете благостную атмосферу праздника. Присядьте, выпейте меда или вина… расслабьтесь. Не нужно нагнетать… или если вы не в состоянии, то… найдите утешение в другом шатре. — кивает красавчик, который полусидит-полулежит рядом с Беатриче. Лео смеривает его взглядом. Расслаблен, уверен в себе… так просто сейчас сделать шаг вперед, наклонится, как будто и в самом деле принял его приглашение, протянуть правую руку к кувшину, а левой — воткнуть ему нож снизу вверх, под подбородок, скрывая движение телом… и все. Секунду, даже меньше и больше нет этого раздражающего его красавчика, так похожего на Мессера…

Он уже наклонился чуть вперед, опуская левую руку вниз, вдоль тела, когда почувствовал на себе взгляд.

Беатриче смотрела на него. На его руки, на его плечи, на едва заметный наклон корпуса. Ее глаза сузились.

— Не вздумай. — сказала она тихо. Просто сказала. Не потянулась за своей перевязью с ножами, не блеснула метательной «рыбкой» между пальцев, не встала в угрожающую позу. Но в ее взгляде он увидел сталь. Мозг лихорадочно просчитал варианты. Она — слишком далеко от ее ножей, он успеет воткнуть нож в горло красавчика и заслониться его телом, толкнуть его на Беатриче и… что потом? Ударить ножом ее?

Лео замер. Рука, потянувшаяся было к поясу, остановилась на полпути. Он медленно выпрямился.

— Беа… — сказал он, остро чувствуя свою беспомощность. Он отвык быть беспомощным, он давно уже не был прежним и решал все свои проблемы быстро, не сомневаясь и не испытывая угрызений совести. Но сейчас он словно бы вернулся назад, туда, где он был простым пареньком в городе Вардосе, сыном плотника, попавшим в Академию по Королевскому Указу. Он уже привык жить по простым правилам, он знал, как поступать с врагами. Знал, что за союзниками нужен глаз да глаз и нельзя оставлять за спиной, даже если они Триадой поклянутся. Знал, что никому нельзя доверять, а путь из союзников во враги был очень короткий… но что делать с Беатриче? Кто она ему сейчас? Враг? Он все еще может закрыться телом этого красавчика, рванув его на себя, насаживая на нож и толкнуть на нее, она успеет дотянуться до перевязи но не успеет метнуть нож, она сильная и отбросит тело в сторону, но он — закроется этим падением и наверняка успеет вогнать ей нож… нет, до груди или шеи он не дотянется, учитывая расстояние, но вот бедро… он успеет рассечь ей бедро а после этого ему надо только выжить в течение минуты, закрываясь телом мертвого Мессера. Она истечет кровью за минуту.

На секунду он представил, как она лежит в шатре на мягких шкурах с мертвыми, пустыми глазами, глядящими в никуда. Он видел это много раз.

— Беа… — повторил он, медленно поднимая руки ладонями к ней: — пошли отсюда. Нам нужно поговорить наедине. Это… — он сглотнул: — это все морок.

— Знаешь, Штилл… — она потянулась за своей перевязью, не отводя от него взгляда, демонстративно медленно вынула оттуда два ножа. Провернула их среди пальцев. Положила их перед собой. Налила себе вина из кувшина и покачала головой.

— Я такая дура. — сказала она наконец: — думала, что ты не такой как все. Мог бы мне доверится, Штилл, я бы тебя не обманула. Думаешь мне так нужен сладкий красавчик чтобы забыться? Я не Альвизе, который просто шлюха в штанах. Мы с тобой знакомы почти два года, Штилл, как для Тарга — так это древность уже. Ты спас нас всех от «Тигров», я вытащила тебя из того переулка, когда ты попал в засаду Чинатры… помнишь? Сколько было всего… — она кривит губы: — и теперь ты думаешь, что я могла променять все это на какого-то смазливого паренька из Ордена?

— Да не в этом дело!

— После всего что между нами было — ты видишь во мне девку, которая свои ноги сдвинутыми держать не может и на первого встречного запрыгивает? — глаза Беатриче вспыхивают темным пламенем: — так ты обо мне думаешь, Штилл?

— Да пес с ним, с твоими ногами и твоими… любовниками! Плевать мне на них! — не выдерживает Лео: — уходить надо! Это все — не по-настоящему! Морок! Шатры — старые, вино — кислое, они тут все не люди а марионетки! Вот этот например… — он указывает на спутника Беатриче: — и все снаружи!

— Дурак ты, Штилл. — тихо говорит Беатриче: — если бы ты признаться пришел… я… не знаю. Может бы и получилось что. Но… — она запрокидывает голову вверх, глядя в свод шатра: — но ты как всегда. Все испортил. Проваливай.

— Но…

— Видеть тебя не хочу. — в голосе звучит сталь. В пальцах зажата сталь. В глазах пылает темное, яростное пламя. Лео замирает.

— Да ну тебя к черту, Гримани. — наконец говорит он: — делай что хочешь. Плевать. — и выходит из шатра. За спиной раздается смех.

Он идет по лагерю, не обращая внимания на веселую музыку и красивых девушек с кувшинами медовухи. На зазывные взгляды и легкие подначивания. Идет, пока кто-то не заступает ему дорогу. Отец Северин.

Он останавливается. Первая реакция — потянуть отца Северина к себе за рукав, выводя из равновесия, подбить ему ногу и когда тот начнет падать — воткнуть ему нож в печень. Человек, которого вывели из равновесия — беспомощен, он не сможет ни ударить нормально, ни защититься, природные рефлексы заставят его искать равновесие, реагировать тем способом, которым он привык — выставить руку, попытаться поставить ногу так чтобы не упасть… а удар в печень не позволит закричать, поднимая тревогу.

Но он сдержал себя. Слишком много неизвестных факторов. Альвизе и Беатриче в плену иллюзий… нужно хотя бы попытаться их выручить.

— Преподобный Северин. — он наклонил голову, приветствуя этого странного не монаха и не святошу. Схизматика?

— Дейн Штилл. — преподобный отец шагнул в сторону и сделал приглашающий жест: — прошу. Я так понимаю, что у вас возникло много вопросов. У меня тоже. Давайте же избавим наши души от этого бремени. Проходите. — он приподнял полог своего шатра. Чуть поколебавшись Лео последовал приглашению.

Шатёр Северина не был похож на остальные. После благовоний и мягких ковров это место казалось почти пустым.

Узкая походная койка, застеленная с военной аккуратностью — ни единой складки на сером шерстяном одеяле. Сундук в углу, на нём — аккуратно сложенная смена одежды. Складной столик со свечой в глиняном подсвечнике, чернильницей и стопкой бумаг, выровненных по краю. Рядом — книга в потёртом кожаном переплёте, заложенная тонкой полоской кожи.

Никаких ковров, никаких подушек, никаких украшений. Пол — утоптанная земля, прикрытая куском грубой холстины. Два походных стула, между ними еще один сундук вместо столешницы, на нем — шахматная доска с расставленными фигурками. Ни вина, ни кубков. Даже воздух здесь был другим — не сладкий и дурманящий, а сухой, с лёгким запахом чернил и свечного воска.

Лео видел такие жилища у военных — у тех, кто привык сниматься с места за минуту и не обрастать лишним. Или у монахов, давших обет бедности. Кто же такой отец Северин — военный или монах? Или же не тот и не другой?

— Садитесь. — Северин кивнул на один из стульев: — вина не предлагаю, полагаю, что вам нужны ответы, а не вино.

— Так и есть. — говорит Лео, присаживаясь. Отец Северин устраивается в стуле напротив и склоняется над шахматной доской. Некоторое время смотрит на фигурки, беззвучно шевеля губами.

— Что тут происходит? — спрашивает Лео, нарушая тишину: — кто вы такие вообще? И…

— Мне тоже нужны ответы, дейн Штилл. — перебивает его отец Северин: — давайте так — вы задаете вопрос, я даю ответ. Потом я задаю вопрос — вы даете ответ. Предлагаю говорить честно… ведь вы все равно меня убьете, не так ли, дейн Штилл?

— С чего вы взяли? — Лео смотрит на своего собеседника так, как будто только что увидел его.

— Это не сложно, если вдуматься. — отец Северин откидывается на парусиновую спинку походного стула: — у вас сложилась определенная репутация, дейн Штилл… или мне следует называть вас просто «Нож»?

— В таком случае вы понимаете почему вам лучше рассказать все как есть. — подбирается Лео: — мы с вами вдвоем в этом шатре, я не слышу ваших стражей снаружи… впрочем даже если бы они там и стояли — они бы не успели. Так что вам лучше начать отвечать…

— Я и собираюсь. — разводит руками в стороны Северин: — вот только теперь моя очередь. Я ответил на ваш первый вопрос, дейн Штилл. Теперь — мой вопрос.

— Когда это… — Лео прикусывает язык. Точно. Он спросил у него «с чего вы взяли», один вопрос. Ладно.

— Хорошо. — кивает Лео: — задавайте вопрос.

— Отвечайте честно, дейн Штилл. В конце концов потом вы все равно меня убьете, я унесу вашу тайну с собой в могилу… скажите, как вам удалось снять Пелену Майи? Как вы убрали завесу с обоняния, слуха, зрения и осязания?

— … — Лео смотрит на преподобного Северина. Он в возрасте, достаточно грузен и неповоротлив. Да он магикус, Школа Воздуха, но на таком расстоянии Лео успеет его выпотрошить прежде, чем тот вскинет руку и дотронется до магического круга, наверняка нарисованного внутри его мантии. Вот только спокойствие, с которым он говорит о своей смерти… скорей всего это говорит, что он не собирается умирать. У него есть козырь в рукаве, но какой? Снаружи точно никого нет, он видел это когда заходил в шатер, а если бы кто-то подошел потом — услышал бы шаги. И даже если бы были — на таком расстоянии никто не успеет защитить преподобного. Значит что-то другое… скорее всего он будет торговаться, используя Беатриче и Альвизе как заложников. Значит — торг. Вывод — нужно давать как можно меньше информации, торговаться за каждое слово. При этом с начала ему нужно заинтересовать преподобного, дать ему что-то важное… но не все.

— Я использовал заклинание против ментальной магии, против Школы Мораны. — говорит Лео: — нуллификатор. Моя очередь. Кто вы такие? Вы не схизматики, я это понял.

— У нас нет названия. — качает головой преподобный и видя возмущение на лице Лео — вскидывает руку: — я не ухожу от ответа, у нас действительно нет громкого имени вроде «Ордена Истинной Триады» или там «Гильдии Рассвета». Нам это не нужно. Мы — счастливы и едины. У нас есть цель, но нет названия.

— Такого не бывает. У всех есть названия. Как вы себя от других отличаете-то? Как своих последователей убеждаете? И…

— Это уже другие вопросы. Моя очередь, дейн Штилл. Откуда у вас это заклинание? «Нуллификаторе»?

— … меня научила магистр Шварц. Элеонора Шварц, маг Огня, глава кафедры в Академии Вардосы.

— Шварц… Шварц… — бормочет преподобный Северин: — не припомню такую… ладно. Интересное заклинание.

— Чего вы хотите добиться? — спрашивает Лео. Преподобный поднимает взгляд.

— Интересный вопрос, дейн Штилл. Чего мы хотим добиться? Наверное, счастья для всех, разом.

— Я видел девушку в лагере. У нее вместо ног кровавое месиво. Потому что у нее нет сандалий, а тут везде острые камни. — говорит Лео: — она не чувствует боли, но она так долго не протянет. Неделю, может меньше.

— Когда твоя цель — счастье всего человечества, ты не можешь останавливаться из-за раненых ног одной девушки. — отвечает Северин: — у нас не так много ресурсов, дейн Штилл. Мы — на Стеклянных Пустошах, подумайте об этом. Все вокруг выжжено… здесь ничего не растет. Вы не задавались вопросом — а что едят наши лошади?

— Что? — Лео вдруг чувствует, что у него холодеет спина.

— Ваше заклинание работает на короткое время. — говорит отец Северин: — иначе, проходя мимо конюшни вы бы увидели…

— Вы…

— У нас не так много времени, дейн Штилл. Надо торопиться, а лошади… лошади едят слишком много. Груз надо доставить.