Барон фон дер Зайцев – 2

Глава 7

Событие девятнадцатое

Ганс Шольц никуда не исчез. Он по-прежнему со своими арбалетчиками охранял замок. А в добавку к этим обязанностям решил причинить Иоганну побольше пользы. Раз не стало Юргена, читай, учителя боя на мечах, то теперь и утреннее и дневное и вечернее занятие взял на себя Старый заяц. Утром и вечером рубились на деревянных мечах, а днем ветеран учил пацана стрелять из арбалета. Силёнок заряжать его у пацана не хватало, и Шольц, ругаясь на недоносков, делал это сам, поминая старость и больную спину.

И тут как прояснело!

Вспомнил Иван Фёдорович фильм древний «Не отступать и не сдаваться». Нет, каратистом он не был и даже не собирался становиться. Просто там было несколько эпизодов, как парень тренируется. Манжеты со свинцовыми вставками на руки и ноги надевает, бегает. Ну и прочие преодоления. А ещё где-то прочитанная методика, как учили стрелять из пистолета спортсменов. Утюг они на вытянутой руке держали. Утюг ведь можно и гантелей самодельной заменить. А гантели поручить Угнисосу сделать. Гриф можно из дерева, а вот блины железные. Замки? Да, чёрт с ними, можно обычными гвоздями какие-нибудь кожанки прибить. Опять к кузнецу жмудоговорящему, блин, за блинами? О, тавтология прикольная. Так он никогда токарный станок не сделает. Пришлось с гантелями пока повременить. Просто взял Иоганн камень кособокий и, несколько раз верёвкой обмотав, завязать её. А чего, и держать можно, руку на весу тренируя, а если такую хреновину, как кистень использовать, то удар килограммовым примерно камнем урон противнику нанесёт приличный. Разобравшись с приспособлением, чтобы тренировать одну мышыцу, для держания арбалета на весу, следом написал себе Иоганн табличку, сколько-то раз отжиматься по пять раз в день, столько-то подтягиваться. А чтобы скучно не было велел Семёну подумать, а не организовать ли тренировку такую у всех новиков. Утром пробежка, потом на мечах, потом на арбалетах, а в конце на физику, подтягивать и отжиматься.

Десятник покачал головой.

— Нужно ли бегать? На конях вои ратятся.

— А мы вон по лесу на своих двоих убегали.

— Что ж, пусть. Хуже не будет. Я с Гансом на мечах попробовал. Знатный мечник, не хуже меня. Я как совсем поправлюсь, тоже учить ребят буду. А Перун на копьях боец лучший из тех, кого я знаю. С завтрего и начнём новиков учить как след. Урожай убран. Чего не начать, — Семён за грудь схватился и кашлянул. Лечиться ещё и лечиться. Иоганн вдруг заметил, что чёрная почти борода Семёна теперь практически белой стала.

День опять стал у парня перенасышенным. Фон Бок с него не слазит со своим греческим и латынью, Старый заяц мучает, а ещё нужно рисовать учить пацанов и самому вспоминать эту науку. Сын святого отца Мартина Горст нарисовал через пару дней, используя несколько набросков Иоганна, неплохую рожицу льва, рычащего и улыбающегося хитро, одновременно, полумультяшную. И её решили использовать для первого в истории человечества рисунка с использованием янтарной крошки. Раскрашивать нечем и Иоганн просто обозначил цвета. Здесь жёлтый, тут чёрный, там светло-коричневый, а тут тёмно-коричневый. Всего получилось пять цветов. Тринадцатилетний Колька уже надробил желтого и светло-коричневого янтаря достаточно и, смазав парусину клеем, её присыпали полученной крошкой. Как это будут делать художники в будущем, Иоганн не знал, пока просто побольше клея налили и насыпали крошки, сначала покрупнее, а после мелкой. Ну и оставили сохнуть, а пока подобрали янтарь других цветов. На следующий день ещё два цвета добавили, и на третий, последний, использовали крошку красно-коричневого янтаря.

Если честно, то получилось так себе. Линии размыты и вместо хитрой улыбки, скорее, оскал получился. Вокруг всё осыпали, тоже клеем предварительно смазав, самым тёмным, чуть ли не чёрным янтарём. Тёмно-красно-коричневым. Стало чуть лучше, но хитрой рожи, как не было, так и нет. Иоганн помнил картины, которые видел в магазине в будущем. Там лев нарисован был красками, а крошкой только в некоторых местах присыпан. И он бы без проблем нарисовал, тем более, если это мультяшный рисунок с его чёткими контурами. Нет красок. Наверное, при желании он бы смог сделать некоторые цвета. Почему бы не использовать в качестве основы олифу? А приготовить олифу он сможет.

Был у них на кафедре на стройфаке дедушка один. Не, не профессор, не написал докторской, то ли не хотел, то ли не мог, ну его проблемы, читал лекции он по введению в специальность желторотым первокурсникам. И любимая была у него тема, все студенты её до пятого курса помнили и на всяких совместных пьянках обсуждали, посмеиваясь. Рассказывал Казимир Петрович про то, как делать некоторые строительные материалы своими руками. Была там и олифа. Слово было смешное и именно над ним студенты пьяненькие и ухохатывались. Вот сейчас Иван Фёдорович это смешное слово и вспомнил, когда припёрло. Спасибо Казимиру Петровичу. Слово было — … не не БОГ. Слово было — сиккатив.

Примерно так говорил доцент Калинович:

В фарфоровой посуде нагрейте около ста грамм канифоли. Температура должна быть примерно 220 — 250°С, канифоль при такой температуре расплавится. В этот расплав небольшими порциями при размешивании введите десятую часть от веса канифоли, то есть, примерно десять грамм, негашеной извести. В результате реакции получится резинат кальция или сиккатив на основе кальция.

Сиккатив? Это триггер такой для получения олифы из обычного льняного масла. Чтобы приготовить олифу, надо смешать «высыхающее» масло с сиккативом… А, ну да, есть масла высыхающие и невысыхающие. Нельзя получить олифу из подсолнечного или оливкового масла, они невысыхающее. Лучшее высыхающее масло льняное, чуть похуже конопляное.

У него есть и льняное, и конопляное и на счастье, ну, чтобы не перепутать, точно нет подсолнечного.

Дальше проще. Добавьте сиккатив в нагретое до 150–200°С льняное масло. Будет лучше, если масло рафинированное. Рафинированное? Отстоять можно? Вскипятить и отстоять ещё раз, профильтровав. Да не страшно, сделает. Потом на сто частей масла добавить пять частей или процентов сиккатива и размешать смесь до полного его растворения. Всё, дорогие товарищи первокурсники. Всё. Вы приготовили олифу.

Событие двадцатое

Олифа — это, естественно, не самоцель. Олифой не порисуешь. Нужны краски. Читал ведь про всяких попаданцев, как они изобретали краски, Иван Фёдорович. Там яйцо, масло и прочие примочки. Но ни процентное соотношение ни самого главного, а что цвет задаёт Иоганн сейчас вспомнить не сможет. Остаётся только в олифу добавлять всякие очень мелкие цветные порошки.

Вот белую краску он легко сможет изобрести и при этом даже две разные. Первая — это подделка. А вот вторая для нынешних времён дорогущая вещь, которую будут с руками отрывать на любом рынке. Её делать только — только начали учиться. Во второй раз. Сначала, как и положено, её римляне изобрели, а теперь вот, или уже, в Венеции додумались, либо скоро додумаются. Это свинцовые белила. Как сделать настоящие свинцовые белила и, как сделать подделку под них, рассказывал первокурсникам всё тот же доцент Калинович, и что важно, студенты со стройфака его рассказ запомнили, по крайней мере, Иван Фёдорович точно запомнил. И всё потому, что способ был опять необычен, там было опять смешное слово. И слово было — навоз. Даже не просто навоз, а конский навоз. Яблоки конские. Как тут, если ты не разу в деревне не был, не запомнить рецепт краски, если там про смешные конские яблоки говорит Казимир Петрович

Рецепт получения такой: нужно взять тонкие свинцовые листы и свернуть их в спираль, а затем поместить в керамические горшки, покрытые внутри глазурью, на дно которых налито немного уксусной кислоты. После этого горшки закрываются свинцовыми пластинками не очень плотно, и закапываются в конский навоз. Выделяющаяся при гниении навоза углекислота совместно с парами уксусной кислоты превращает металлический свинец в основную углекислую соль, вследствие чего на поверхности свинца образуется толстый белый налёт. Этот налёт счищается, высушивается, измельчается и, добавив в льняное масло, получают знаменитые свинцовые белила.

Подделывали дорогие свинцовые белила начиная с самой глубокой древности. А потом вообще массово стали. Вместо дорого карбоната свинца добавки всякие белые добавляли. К этим добавкам можно отнести мел, известь и белую глину — каолин. Мел можно купить в Риге, а вот каолин, мать его за ногу, копают где-то в его землях или рядом. Иоганн даже примерно прикидывал где. Если вокруг песчаные почвы, то вода сразу просочится, а огромное двадцатипятикилометровое озеро стоит столетиями и достоит до двадцать первого века. Выходит, под ним глина. Сто процентов именно там каолин ремесленники и копают. Нужно только точное место узнать, где белая глина выходит на поверхность. Можно пытками места узнать, можно купить. Главное, это чтобы руки, наконец, дошли.

А то всё, «Я подумаю об этом завтра».

Нужен антикризисный менеджер. Нашёл же он такого… такую для сбора янтаря и варки мыла. Пигалица Герда легко организовала два отряда пацанов и наладила и сбор, и производство. Теперь нужно найти вторую Герду. И взвалить на неё или на него производство свинцовых белил и их подделок.

Но это сейчас не главное, деньги — это хорошо, но хочется и для души занятие. А для души картины с янтарной крошкой, и тут нужны жёлтые, красные и коричневые краски. Ну, хотя бы желтые и красные, коричневые, смешивая, можно получить. А ещё чёрную. Ну, тут полегче.

Есть два пути. Первый непроверенный. И его нужно срочно испробовать, хоть он и очень, и очень недёшев. Зато всё под рукой. Нужно те крупинки, что обычным молотком получают пацаны, дробя мелкий янтарь, раздолбить в пыль в ступке. Ступку большую медную и с медным же пестиком Иоганн видел у Матильды. Она в них травы перетирает. Это явно какой-то трофей. Должно быть боярин Заяц где-то отбил. В таких ступах пороховую мякоть сейчас делают. Медь не даёт искры, в отличии от камня и железа. Порох и искры вещь несовместимая. Кстати, и тут можно попрогрессорствовать, если при размоле пороховой мякоти добавить мочу пьяного епископа, то и взрыва не будет и порох после высушивания и размола получится зернистый. Епископа у него нет, но православного священника Иакова частенько парень пьяненьким наблюдал. Нет других православных священников на сотни вёрст вокруг, так что его можно и в епископы на время определить.

Но об этом тоже стоит подумать завтра, сегодня нужно сходить к ведьме Матильде и попросить у неё на пару дней ступу. Есть большая вероятность, что ничего не получится. Во-первых, янтарь редко бывает одного цвета, он прожилками такими, а во-вторых, не факт, что измельчённый жёлтый янтарь останется жёлтым, а не серым, скажем. А красноватый не превратится в грязно-коричневую пыль. Нужно проверять. Нужно дробить куски с прожилками, а потом осколки сортировать. Опять менеджер нужен.

Есть второй путь, и он тоже ведёт через знахарку Матильду и её лечебницу. На Руси, а значит и здесь иконописцы делали краски из всяких растений. Матильда травница и должна в травах разбираться, а если в красителях из трав и не дока, то она с таким количеством людей общается, что ткнёт пальцем в этого доку, а там опять можно выпытать, а можно и купить, в зависимости от того, как обладатель этих знаний себя вести будет.

Значит нам туда дорога. Матильдная улица.

Событие двадцать первое

У дома знахарки как обычно стояла очередь. А нет, скамейки и даже со спинками Игнациус и Карлос уже сбили и теперь люди в очереди сидели. Можно себе плюсик в карму залепить. Он же подумал о больных позаботиться. В плане был ещё и навес из парусины хотя бы, как у них в замке временный сеновал сделан.

— Я с вечера занимал, — как всегда на русском сообщил летгалам и немцам с жемайтийцами Иоганн и прошёл в сени домика Матильды.

На этот раз стукнул, а то вломится, как в прошлый раз, когда там тётка, этим самым местом к нему повёрнутая, рожала.

— Иоганн, заходи, — увидела его через запертую дверь колдунья, да не просто запертую, но и войлоком ещё с двух сторон оббитую. Экстрасенс, не иначе?

— Мне бы вот эту ступку на пару деньков? — поздоровавшись, ткнул пальцем в черного монстра парень. Явно вещь старинная, и никто её снаружи не драит, внутри видно, что медь, там вечно пестиком елозят, а снаружи, не иначе для конспирации, не трогают и медь почернела, а местами и позеленела.

— Ich brauche Mörser und Stößel, — поняв, что опять по-русски шпреханул, поправился Иоганн. (Мне нужна ступка и пестик).

Колдунья глянула на гигантскую ступу. Ну, летать не получится, маловата будет, но литра три точно вмещает.

— Показывай, — мысли видимо Матильда всё же читает. Иоганн, чтобы бабка не отказала, с собой завёрнутую в холстину картину со львом приволок. Сейчас сбросил тряпку и представил льва на обозрение бабке и девчонке, которая теперь ей помогала.

— Ох тыж! Тудыж! — девчонка, как там её. Хельга? Нет. Ну бог с ней, как давай креститься, словно не льва увидела мультяшного, а саму Пресвятую Богородицу. Так и Матильду заразила, та, на что ведьма стопроцентная, а тоже три раза перекрестилась, и ото льва отодвинулась.

— Это лев. Картина такая. Из янтаря. Плохо получилось. Мне жёлтой краски надо и красной с коричневой. Решил толочь янтарь. Ну и узнать ещё у тебя хочу, из чего можно жёлтую краску сделать. Из каких трав или коры там с корнями?

Иоганн поближе картину к бабке и пацанке поднёс. Бабка-то чего, ещё три раза осенила себя, а девка другое. Она похоже обмочилась, испортила воздух и вылетела из кабинета врачебного в сени. С визгом вылетела. Вот она сила искусства. Был в Русском музее Иван Фёдорович и ослика, который всегда на тебя идёт, видел, куда бы не отошёл, в какой угол, а ослик, гад, на тебя по тропинке шествует. Как это Паленову удалось большой вопрос??? Но от его картины точно никто, ослика увидев, не убегал. Все только восторгались. А тут вона чё! Янтарный лев, получился, посильнее Фауста Гетте.

— А календула есть уже? — вспомнив про жёлтые и оранжевые цвета, добавил к вопросу и её пацан.

Подумалось уже по дороге Иоганну, что наполнителем для олифы или масла, ну для изготовления красок, могут быть высушенные лепестки цветков. Измельчить их потом и проверить, меняют цвет от соединения с олифой или нет. Из жёлтых цветков можно подсолнух сразу отбросить. А вот ноготки. Если память Ивану Фёдоровичу не изменяет, то когда он был на экскурсии в Аптекарском огороде в Москве, то экскурсовод на вопрос какой-то женщины, когда они проходили мимо огромной коллекции ноготков, ответила, что да, мол, первую календулу завезли в Москву при Петре. Простой не махровый цветок с жёлтыми лепестками.

Ну, это в Москву дремучую, где-то за горною кручею, живучую, горючую и невезучую, А в Риге европейской могли уже венецианские купцы заронить в землю семена. Это же лекарственное растение. Читал Иван Фёдорович, что в средние века лечили календулой визуально. Показывали больному цветок, давали понюхать и он выздоравливал. У древних блин римлян было, как всегда. Они её календулой и обозвали. Календы это то ли начало недели… или месяца, то ли календарь. Не дошли ещё до этого слова они с фон Боком, латынь изучая.

— Отвар луковой шелухи даст краску красивую жёлтую, если квасцов добавить. А так коричневая будет. Зверобой ещё. Цветы его используют, чтобы желтую и красную краски получить. Им окрашивающие лен, шерсть и шелк в красный и желтый цвета тоже, если квасцы добавить. Дрок красильный. Им шерсть и лён в желтый цвет красят…

— Стоп!

Иоганн понял, что он дебил. Он не то спросил, и не тот ответ получил. Изготовление масляных красок и окраска ткани с помощью растений — это разные разности. Тут ему Матильда точно не поможет. Ну, получит он из луковой шелухи жёлтую краску плюхнув в отвар квасцов. Наверное, можно у кожевенников их достать. И какая там будет концентрация этого пигмента. Ведро выпарит и соскоблит потом с котелка щепотку ржавого порошка. Нельзя таким путём идти. Ему не щепоть нужны, а килограммы. Выходит, только минеральное сырьё.

— Так есть уже календула?