Барон фон дер Зайцев – 2

Глава 23

Событие шестьдесят седьмое

Жизнь она вечно всякие поправочки небольшие в твои планы вносит. Иоганн решил больше не тянуть и отправить обоз в Ригу. Всё! Всё! Намололи пшеничной муки из зёрен чёрных. Набрали двадцать два мешка муки с огромным содержанием спорыньи. Пора отправлять это матушке аббатисе. Ну, чего там везти-то один ласт муки⁈ Тысяча триста кило. Это, если две Соньки тащат, то спокойно увезут шестьсот пятьдесят кило по промёрзшей твёрдой дороге. Да, бог с ними с Соньками, обычных крестьянских мохноногих лошадок три хватит. Четыреста кило любая кляча увезёт.

И началось.

А охрана? Две телеги охранять? Семён есть, три новика совершенно не пострадавших есть. Георг есть. Не хватит? Ну, из раненых новиков ещё трое условно годные. Рубиться в полную силу ещё не могут, но для массовости сядут на коняжку и доедут до Риги. Опять же Отто Хольте с ними отправится.

Всем этим сопровождающим нужно овсом и сеном кормить в дороге лошадей. Нда⁈ Ладно, поедет четыре телеги, в одной припасы будут. А балясины? Их Клаус наточил сто с лишком уже. Всю мастерскую заняли. А мыла наварили сто шестьдесят кусков? А две картины, последний лев и первый дракон. Если по самой скромной цене в тридцать марок продать, то это к плюсу за балясины и мыло целый сундук серебра назад везти. Охранять надо. Да и по дороге туда охранять не лишнее будет.

Пушка третья по счёту готова. Брать, значит, Соньку с тюфянчеем Самсоном нужно. Это точно защита.

Угнисос за железом в Ригу собирается? Ну, где шесть телег, там и седьмая влезет.

— Отто, мы же хотели дом у моста через Двину купить, в пригороде, чтобы там можно было останавливаться? — выслушав все эти планы, за ужином обратился к управляющему Иоганн.

— Говоришь, около ста марок… Большие деньги. Даже огромные. Тогда уж лучше в самой Риге. Возле нового замка, на холме, я в прошлый раз слышал, что дом продают. Сто марок как раз просили. Дом старый. Там сразу ещё марок двадцать потратить придётся. Крыша заваливается. Зато забор новый и со стороны реки из камня сложен.

— Тогда и мне нужно ехать. Сам хочу посмотреть и фронт работ оценить…

— Чего оценить? Фронт?

— Я с вами поеду. Хочу на дом посмотреть.

— А как сделку оформлять? Нужны же опекуны…

— Стоять! Фрайфрау Марию мы туда точно не повезём. И преподобного Мартина тем более, в прошлый раз съездили с ним, теперь несколько лет расхлёбывать! — Иоганн вскочил и даже стул опрокинул.

Отто Хольте развёл руками. По-другому не получится. Магистрат не закрепит сделку. Фогт Риги даже не подумает утвердить продажу дома и земли несовершеннолетнему.

Иоганн сел назад, подняв стул, и уставился на перловую кашу с мясом. Только через месяц тринадцать ему. До совершеннолетия два года.

— А если Семён купит? А через два года я у него выкуплю. Ну, только по бумагам.

— А ты уверен, Иоганн, что Семён тебе отдаст такую ценность? — мачеха встрепенулась. Вообще, она после монастыря Марии Магдалины вела себя очень тихо. Теперь, выходит, оправилась, пришла в себя.

— Дядька Семён? Уверен.

— Он ведь не католик? — неуверенно пожал плечами управляющий.

— А как же дед? Мне Самсон говорил, что у деда было подворье в пригороде Риги.

— Дед?

— Стоп!!! Давайте этот разговор отложим. Дед! Я Самсона пораспрашиваю. Всё, что можно про деда узнать, выпытаю. Где было подворье? Один он владелец или там несколько купцов вскладчину купили? Как там Ганза завязана? Завтра утром снова обсудим. У отца Иакова тоже выпытаю чего. Он деда хорошо знает. Он и сам из Новгорода.

— А с поездкой…

— Собирайтесь. Послезавтра утром, если буря какая не прилетит, то рано утром выезжаем.

Что Иоганн вообще про деда знал? Второй женой боярина зайца или уже правильнее барона фон дер Зайцева и матерью Иоганна была дочь Новгородского купца Ивана Кожина, ведшего обширную торговлю с Ливонией и вообще Ганзой. Звали мать Иоганна Зыряна. И она умерла родами, когда пришла пора рожать сестрёнку Иоганну. Дед после похорон дочери ни разу в замке не был. Хоть каждую весну приплывал на одном, а то и на нескольких стругах из Новгорода. Торговал Кожин в основном мягкой рухлядью, воском и мёдом. Самые ходовые товары с Руси. И самые дорогие. И вообще был Иван Кожин был богатым и уважаемым в Новгороде человеком. У Иоганна — Ваньши имелось три дяди. Одного точно звали Иваном. Это был старший сын Кожина. В честь деда и дядьки его Иоганном и обозвали. Оба на свадьбе были и при крещении Ваньши присутствовали, а дядька Иван был крёстным. Семён же добавил к этим знаниям, что дела у купца идут вполне себе, есть подворье в Риге, правда, Кожин его вроде продавать собирался. Хотел перенести торговлю в более выгодное место, в Данциг. Там те же соболя чуть не в два раза дороже, а плыть всего лишних пару дней. Воск с мёдом тоже в Данциге в два — три раза дороже. Здесь в Риге купцы ганзейские сговорились и умышленно цену на русские товары сбивали. Не давали хорошей цены, а другим покупать запрещали.

В эту весну, Иван Кожин с двумя сыновьями приходили в Ригу. На трёх кораблях. И пушки были на каждом, для чего Самсона и наняли. Подворье было небольшое. На берегу Двины, рядом с портом, почти на море, или правильнее будет, на берегу Рижского залива.

От отца Иакова удалось узнать Иоганну не много. В Новгороде у Кожина огромное подворье с пятью домами в два поверха, с кучей мастерских. Кожин он не зря Кожин. Множество народа работает на купца, кожи выделывают, сапоги шьют. Может, сейчас и не так всё, так как отец Иаков уже семь лет на родине не был. Не близок туда путь. Это год целый туда — обратно. А кто тут паству окормлять будет?

— Покажешь подворье в Риге? Найдёшь? — в конце допроса обоих знатоков обратился Иоганн к Самсону.

— Подворье? Ну, не знаю. У меня от боли в ногах круги тогда перед глазами плавали.

— Я покажу. Каждый год, как дед твой приезжает, я там весною бываю, новости с родины узнаю, — отец Иаков троекратно перекрестился, — Хочется Господин Великий Новгород перед смертию увидеть! Да не суждено видимо. Сгину на чужбине.

Событие шестьдесят восьмое

Пистоль у Ивана Фёдоровича получился знатный. Им и стрелять не надо. Если по лбу прикладом брякнуть, то вжик, вжик не надо, сразу уноси готовенького. Прикладом именно, а не рукоятью. Сначала Иоганн нарисовал приклад типа как у парабеллума немецкого времён первой мировой. Но когда это дело собрали вместе со стволом и замком и полкой, то получилась тяжёлая штука и целиться в ворога из него было не удобно. Пришлось из пистолета делать что-то типа обреза. Не зря первые пистоли были с такими рукоятями или прикладами, вытянутыми сильно назад. Иоганн хотел и яблоко присобачить к прикладу, но тогда это бы совсем тяжёлый обрез получился.

Из пистоля этого парень уже не утерпел и пострелял. Вспышка пороха на полке и вылетающая потом из отверстия струя пламени заставляли держать пистоль на вытянутой руке, и упражнения, с удержанием на весу камня килограммового, помогли. Оружие не ходило ходуном в руке и даже не дрожало. Труднее всего было приноровиться к тому, что выстрел не мгновенно происходил после того, как потянул за спусковой крючок. Пока фитиль до полки дойдёт. Пока порох вспыхнувший пробьётся через отверстия запалочное, пока порох отвратительный вспыхнет, и пока пуля вылетит из ствола, проходит определённое время и при этом разное. И всё это время нужно продолжать целиться куда хочешь попасть. Отдача тоже приличная. Ведь калибр ствола дюйм. Приличный такой свинцовый шарик вылетает. А руку при выстреле и назад и вверх просто отшвыривает.

Пистолет или пистоль только один. Угнисос его осмотрел и головой покачал: сделать ствол, навивая полосу мягкого железа на прут, смогу, но гарантировать, что при выстреле не разорвёт, нет. Не занимался никогда. У каждого мастера свои секреты, помнишь ведь, как с плугом вышло. Вроде всё правильно сделал, а он не переворачивает пласт земли. Так там никто не пострадал, а тут, если ствол разорвёт, то капец тебе. Это так его покачивание головой парень на русский перевёл.

Ехал Иоганн на тачанке. Как-то уже привык вместе с тюфянчеем путешествовать и воевать. Дуэт у них образовался. Спелись. Тут же с ними и последние запасы пороха едут. Всё, бочонок истратили. Нужно за кучу денег снова покупать. Но ведь оно того стоило. Раз пять выстрел из пушки деревянной их от смерти спасал. Деньги ещё заработают, а жизнь новую не купишь. А кроме пороха можно и второй пистоль или пищаль приобрести, если вдруг попадётся. Два выстрела всегда лучше одного. А если попадётся мастер, который готов и может стволы изготавливать, то можно и о десятке договориться. При этом именно стволов. Нельзя никому показывать, во что он превратил эту ручную пушчонку — ручницу. Нечего врагов хорошим оружием снабжать.

На дворе настоящая зима. Парень взял в дорогу длинный отцовский полушубок, в который можно с ногами завернуться. Что он и сделал, как тронулись. Под голову мешок с припасами сунул, и даже через плотную ткань пробивается тепло и запах только испечённого рыбного пирога. Это им с инвалидом бабка Лукерья с Лизкой в дорогу выдали. Отдельно от остальной братвы.

Завернувшись в полушубок овчинный с головой, Иоганн почти задремал, но телега — это не поезд, и ритмичного убаюкивающего постукивания колес на стыках нет. Лошадь то тащила телегу по тёрке ледяной, так что зубы начинали стучать, то одним колесом в яму попадёт и тебя подбрасывает. С удивлением Иоганн узнал, что здесь саней не существует. Ну, может и правильно, сказать, что они ехали по снежной накатанной дороге, значит далеко от истины отбежать. Снег на дороге не прижился, была ледяная корка, но и она не везде, были куски и довольно продолжительные чистой глинисто-песчаной дороги.

Потому, вскоре поняв, что не заснёт, парень начал вспоминать, чего хотел сделать и так и не дошли руки. Хотел народ про известь или известняк поспрашивать. Где-то же брали известковый раствор, чтобы замок сложить? Так и не разузнал. Ещё одну зарубку по искромсанным мозгам. Так и не разузнал про каолиновую глину. Опять отложился вояж к тому болоту. Вон, лошадка Угнисоса за ними едет. Кузнец решил следующий плуг делать. Иоганн был не против, одним много не вспашешь.

Не успел печь себе в кабинете сделать. Вообще — больной вопрос. Но одна светлая мысля была у Ивана Фёдоровича. Попытаться всё же сделать рядом с камином буржуйку, вывести трубу от неё в трубу камина и глиной потом заделать оставшееся отверстие. А светлая мысль — это из чего трубу делать. Понятно из каолина. Наделать труб глиняных и обжечь и чтобы такого диаметра на концах, чтобы на немного одна в другую входила. Опять возникал вопрос вьюшки. Но на небольшой круглой трубе вопрос был решаем. Стояла же у него в бане такая печь и вьюшка именно в трубу была вделана.

Художественная школа? Ну почти получилось. Сильвестр практически оклемался и сейчас все пацаны и девчонки всех трёх дорфов его баронства по десятку в день приходят в замок, и каким-то своим методом монах производит из них отбор, кто сможет научиться рисовать. Бумаги уже кучу извёл. Нет, сначала народ палочкой на песке пробует, а потом после первого отсева брат Сильвестр угольком на листке предлагает порисовать. Рисунок потом ножом счищают и лист повторно используют, но не до бесконечности, пять — шесть стираний и дырки образуются. Пока проверили сорок ребят из двух примерно сотен и результат неутешителен. Монах только двоих отобрал. С другой стороны, если пропорцию соблюсти, то получится в школе десяток учеников. Для деревенской школы — это не мало.

Глицерин хотел получить, чтобы мыло прозрачное делать?

Ну, вот вернётся. Как делать понятно. Кстати, там побочным продуктом получится штукатурка.

То есть, если льняное, скажем, масло обработать поташом, читай калиевой щелочью, то получится очень щелочное жидкое мыло. Если обработать это же масло золой водорослей, читай содой или натриевой щелочью, то получится обычное твёрдое мыло. Из которого он так ведь и не попробовал пока сделать стеарин. Вот ещё зарубка на черепушке, нужно купить в Риге побольше уксуса, чтобы стеарин сделать.

И третья есть щёлочь. Если масло льняное, или какое другое, обработать известковым молоком, то получится глицерин и… самая лучшая штукатурка. На ней всякие фрески в Сикстинской капелле нарисованы.

Осталось только узнать, а где народ брал известь?

Событие шестьдесят девятое

Теток с ними не было, выехали ни свет ни заря, нигде не останавливались, и потому, успели в Ригу въехать до того, как закроют ворота. Слава богу, и преподобного падре с ними тоже нет. В монастырь они точно ночевать не поехали. Дорогое это выходит в итоге удовольствие.

Более того, Иоганн с Семёном обсудил, и они придумали хитрый ход передачи муки заражённой аббатисе монастыря Марии Магдалины преподобной матери Елизавете. Иоганн бы сам подогнал три телеги к монастырю и велел позвать матушку. Забирай мол, твоё Высокопреподобие муку. Зерна постеснялись вам везти немолотого. Это же монашек нужно от молитв отвлекать. Так что, берите сразу муку, просфоры стряпайте и за нас бога молите. От таких праведных сестёр боженька быстрее молитву о здравии услышит. Не обычное письмо, а «авиа».

Но Семён, как настоящий Роден, сел и мыслителя (фр. Le Penseur) изобразил, а потом и говорит:

— Не, Ваньша, так нельзя. Если эта мука, как ты говоришь, ядовитая. Нужно шифрануться… (Почти этими словами). Нужно тумана нам напустить. Наймём в Риге возчиков на рынке. Перегрузим им муку, а они, как к монастырю приедут, то монашкам скажут, что за фрайфрау мол долг прислали, показывайте куда сгружать.

— И чем это лучше? — не уразумел сразу Иоганн, — Ещё и на возчиках разоряться и без того денег не меряно вбухали.

— Никто не произнесёт Зайцев. И даже если искать будут, то мало ли фрайфрау у немцев.

Ну, а чего. И правда шифранулись. Аббатиса, узнав про долг от баронессы, поймёт от которой. Не все же фрайфрау в Риге ей ласт зерна должны. А ежели пинкертоны местные, даже если такие есть, будут искать виновников, то ничего не узнают. Хотя если честно Иоганн ничего про следователей не слышал и инквизиции даже ещё толком нет. Опять же мука со спорыньей — это не яд в прямом смысле. Аббатиса может с первого раза и не загнуться. Может только видения божественные увидеть. А со второго не умереть, а с ума сойти. Бесноватою стать. Спазмы у неё всякие возникнут и судороги.

— Хорошо. Так и поступим. Давайте только сначала найдём, где переночевать, а то уже почти темно.

Месть — это деяния слабых. Слышал где-то такое Иоганн. Мол сильный человек исподтишка вредить врагу не будет. Он или сразу его победит или потом вызовет на честный бой. Хрень полная. Как это он должен вызвать аббатису на честный бой?

— А ну выходи, ведьма, будем на мётлах драться!

Со всеми новиками подойти и с пушкой, и в центре Риги захват монастыря устроить.

Хрень полная. Зло должно быть наказано. Бог накажет? Пусть бог тоже накажет. Пусть она жарится на чугуниевой сковородке, он и не наказывает, он приближает встречу этой тётки с богом. Он там своих узнает.

Нашли приют они на постоялом дворе возле рынка. Море сковано льдом и кораблей нет. Потому и заморских купцов нет. А все посады Риги сожжены и крестьян торгующих продуктами тоже не лишку. Как сказал хозяин постоялого двора и на рынке народу в трое меньше, чем обычно. И все расходятся уже к обеду.

Плохо? Да, чёрт его знает. Мыло они напрямую сбывают без всякого рынка. Балясины? Видно завтра будет. А картины тоже можно ювелиру предложить. У него, раз он ювелир, богатых клиентов хватает.

Завтра видно будет. А сейчас бы чашечку горячей ушицы и кружку чая, не менее горячего.