Барон фон дер Зайцев – 2

Глава 3

Событие седьмое

Хор не зря производил ор. На него откликнулись и орально, и материально. С криками на поляну выскочило с десяток всадников. Видно было, что это один отряд, а не желающие побегать за местными, скучковались с разных мест. Лыцари были одеты в одинаковые коричневые плащи, и коричневые же штаны, почти невидимые из-за высоких чёрных сапог и набедренников железных. В руках у всех мечи. А нет, один с копьём в руке, но коротким и держит его наконечником вниз, так что сразу и не разглядеть. Шлемы у лыцарей разные, но в основном конические ерихонки, с козырьком и стрелкой, защищающей нос.

Выскочив на открытое пространство, литвины замешкались лишь на мгновение. Сразу видно, что это воины. Они узрели перед собой четверых всадников в броне и пришпорили коней, которые скачками с места понеслись к Юргену и кутилье. Про стрельцов лыцари не подумали. И зря. Отто уже успел взвести арбалет и брякнул на ложе следующую толстую стрелку. Вжикнула тетива и стрела полетела во всадника с копьём. Не специально Хольте выбирал, просто он первым мчался. Метил управляющий в грудь. И не попал. В грудь не попал. Литвин выставил вперёд копье и пригнулся. Из-за этого стрела вошла в незащищённую щеку копейщика и продолжая крутиться взбила наконечником мозги литвина в омлет.

Иоганн был удивлён, когда столкнулся с этим, оказывается пёрышки к стреле привязывают не прямо, и не абы как, а под углом к оси центральной. И делается это, чтобы придать стреле (болту) вращательное движение. Вращение. С той же целью, что и пуле. Чтобы стрела в полёте не рыскала и не кувыркалась. Всадник помер мгновенно, но коню сказать об этом забыл или не успел. Вороной жеребец дестриэ продолжал нестись на проклятых дойчей. Дойчи подались в сторону и вперёд. Они тоже не знали про мёртвого уже копейщика. Юрген пропустил его слева от себя и вдогонку рубанул мечом по шее. Там бармица и неизвестно будь лыцарь жив стал ли он мёртв. Теперь же мертвее точно не стал. Он от удара и от рывка коня, упёршегося в колючие кусты по инерции, ещё вперёд подался и приземлился, вылетев из седла, прямо под ноги Иоганна, вызвав визг стоящих за ним женщин. А парень не сплоховал, он поднял с земли копьё, прилетевшее прямо ему под ноги и в третий раз убил литвина воткнув его в открытую теперь шею, бармица задралась и съехала, обнажая шею из шатенистой головы торчащую.

Хекнув, очень довольный собой Иоганн вытащил окровавленный наконечник и поводил им туда-сюда, выискивая следующую жертву.

Стрела, пущенная фон Боком, такой фатальной убыли в отряде лыцарей не принесла. Тем не менее, промахнуться у учителя не получилось. Пробив кольца кольчуги на руке повыше локтя, она в этой руке и застряла, рука левая, меч из нее не выпал, не левшой был литвин. Он выпустил повод и покачнулся. Почувствовав свободу, кобыла коричневая вильнула в сторону, не желая натыкаться на меч Петерса, который держал, его вытянув перед собой.

Оставшиеся всадники врубились в ряды «наших». И сразу понесли, и нанесли потери. Один из литвинов первым же ударом меча дотянулся и рубанул кутилье барона Генриха фон Лаутенберга, имени которого Иоганн так и не узнал. Тот же пырнул лыцаря именно в это время мечом в живот. И литвин на полном скаку сам на меч себя нанизал. Правда, успел кутилье безымянному ключицу переломать. Кольчуга выдержала удар и не допустила ранения хозяина. Кость же сломалась. Оба всадника какое-то время ещё держались в седле, но лошади встали на дыбы, столкнувшись, и сбросили с себя седоков.

В это время фон Бок выстрелил второй раз. Практически в упор. Литвин был в трёх метрах от него. Нависал над Петерсом, готовясь снести ему голову. Стрела попала снизу под подбородок и тоже до мозга доковырялась. Петерс сумел подставить меч под ослабевший удар мёртвого уже лыцаря и свалил очередного литвина на немецкую землю.

Юрген фон Кессельхут отбил нацеленный ему по голове удар меча литвина и сам рубанул в ответ, но и противник смог подставить меч под удар, и, лязгнув, клинки отлетели один от другого. Лыцарь при этом подставил бок, и не отдай Кисель пацану кинжал, сейчас бы мог без труда вогнать его врагу в бок. Но нет, нет того кинжала. Юрген махнул рукой с мечом почти горизонтально, не дожидаясь, пока литвин восстановит равновесие, провалившись после удара. И меч врезался в кольчугу. Но и бил без замаха, и всадник ещё чуть вперёд подался, потому получился скорее шлепок по спине, чем удар. И уже не было времени на следующий. Прямо перед ним вырос очередной лыцарь в коричневом плаще и даже мечом замахнуться уже успел.

Отто Хольте именно в это время расставался с очередной стрелой. Скрепя сердце расставался. Из осталось-то всего ничего, а бой ещё и не начался толком. И стрела, обидевшись, в этот раз вильнула вниз и врезалась не в ту грудь, в которую её управляющий баронством послал. Попала она в грудь саврасой кобыле, а не в рыцаря на ней восседающего. Кобыла вздёрнулась на задние ноги, погрозила передними стрелку и завалилась на бок, прижав ногу седоку, а может и переломав её, тонна не тонна, но массивная коняшка, да с такой амплитудой. Отто сплюнул и сунул ногу в стремя, в очередной раз потянул тетиву на себя, заряжая арбалет.

Событие восьмое

Прямо пред Иоганном вынырнул из-за спины Киселя всадник. И литвин ни женщин, ни пацана пока не видел, он сидел в седле, чуть не на сто восемьдесят градусов развернувшись, пытался достать мечом Юргена — Киселя. Поздно, Юрген уже далеко позади остался. Впереди же у лыцаря был двенадцатилетний пацан. Скоро тринадцать. Через два месяца. В руках у Иоганна было копье со следами вражеской крови на наконечнике, заточенном до острия опасной бритвы. Ухаживал бывший хозяин за оружием. Иоганн ухоженный наконечник в морду жеребца и сунул. Вороной был не дурак и на грязный наконечник не полез, правильно посчитав, что так можно и заражение крови получить и царапину на морде, он прянул правее. Слева тоже тётенька в него иголкой острой тыкала. Осатанели эти двуногие черти.

Всадник, всё ещё развёрнутый на сто восемьдесят градусов, от резкого рывка и смены направления, раскрутился назад и наклонился вперёд, чтобы равновесие сохранить, в седле удержаться. А пацан, с перепугу тыкал и тыкал копьём в приближающегося врага. Очередной тычок достиг цели. И это была голова литвина. Нет, не убил, и даже не ранил. Копьё скользнуло по конической ерихонке и… упёрлось в плечо. Мальца ударом отбросило назад, но всаднику это не помогло. Наконечник копья залез под предплечник, и когда парень выронил копьё, и оно опустилось к земле, то, продолжив движение, конь упёр древко в землю, и, пропоров кольчугу, грязный наконечник испачкался ещё больше, разорвав шею литвину. Лыцарь выпал из седла, бренча доспехами, и предоставил Иоганну взамен утраченного оружия следующее. Прямо под ноги ему подкатился совсем не нужный больше лыцарю меч.

Один из литвинов всё это время рубился со вторым кутилье барона. И побеждал. Он уже умудрился врезать мечом по шлему немцу, и тот почти потерял ориентацию, поплыл, только и мог, что держать меч перед собой. Помогало это мало. Литвин был опытным воином, и ещё несколько раз умудрился, обходя препятствие, рубануть по тулову и голове кутилье. Меч из рук оглушённого воина выпал, и литвин, рукой сдёрнув с того шлем топфхелм (нем. Topfhelm), мясницким ударом сверху вниз, двумя руками теперь ухватившись за рукоять меча, отрубил немцу голову.

Увлёкся только литвин и насладиться победой полностью не успел. Отто Хольте успел вновь зарядить свой смертоносный арбалет и послал стрелу в грудь мяснику. А этот победитель руки с мечом вскинул, предлагая Перуну подивиться, какой он крутой мечник. Перун обрадовался и тут же забрал этого война к себе… Или, где там боги с героями пьянствуют? Или это не те боги? Словом, воин, отрубивший голову немцу, умер, получив стрелу арбалетную в сердце. Не спасла и этого кольчуга.

Фон Бок следующую стрелу профукал. Куда-то туда улетела. Куда? Туда. Не попал. Метил в голову последнего… ай, крайнего литвина. Замыкающего. Вот, правильное слово. Все лыцари уже втянулись на полянку, и большинство уже в бой вступило. При этом половина уже и выступила. Отправились в райские кущи с девственницами пировать. Кого стрелой успокоили, кого не стрелой. Мартин выхватил из колчана, висевшего за спиной очередную стрелу и, наложив на тетиву, потянул ту к щеке. Замыкающий и не заметил, что в него чего-то там летело. Он остановился, решал куда направить красивого редкого такого цвета буланого жеребца. Решил прорываться в тюфянчею. Ну, оружие у человека есть, кольчуга есть, рядом кони, а то, что он на коленях стоит, так это его проблемы, удобнее сверху с седла будет рубануть.

Мартин к этому русскому пушкарю привязаться успел. Не, ну и что, что не понимают друг друга, так-то человек хороший. И опять же инвалид, а при деле, не опустил руки. Эвон сколько пользы за последние несколько дней со своей деревянной пушкой принёс. В этот раз промахнуться было нельзя. Стоящий на коленях Самсон с короткой дагой и литвин с бастардом на коне не равные противники. Фон Бок задержал дыхание, подвёл наконечник стрелы к середине спины лыцаря и отпустил стрелу в полёт.

Не спасло замыкающего ни то, что он дёрнулся, занося меч, ни то, что в кольчуге был, ни то, что спиною к смерти был. Она его увидела, оценила, посчитала годным и забрала. Стрела Мартина раздвинула кольца кольчуги и вошла в тело, распихивая плоть в сторону, прорываясь к сердцу, прорвалась и радостно впилась в него, останавливая.

Иоганн поднял, прикатившийся ему под ноги, меч и огляделся. Всё было хреново. Семеро литвинов окружили почти и добивали Юргена фон Кессельхута и последнего воина барона. Каким бы хорошим мечником не был Кисель он не может справиться с семерыми. Петерс и второй кутилье лежали на земле. Из плюсов можно было считать то, что литвины пока игнорировали фон Бока и Отто. Ну, и Самсон был ещё жив. Тыкал как раз дагой в лежащего перед ним литвина. Теперь уже бросил и, отобрав у истыканного меч, взял его в правую руку, дагу переложив, как и положено, в левую.

И главный плюс, сам Иоганн тоже был жив и даже здоров.

Помочь Юргену пацан не мог. Хотя… А почему нет? Не раздумывая больше ни секунды, Иоганн, подбежав к окружившим Киселя всадникам, и воткнул меч в зад вороному жеребцу. И чудом не получил копытом в лоб. Чудо произошло — копыто мимо пронеслось. Иоганн отскочил назад. А конь присел на задние ноги, потом вскочил, скакнул в самую гущу литвин, окруживших Киселя, и потом, заорав как раненый, завалился на бок. При этом ещё и перевернулся через спину и через лыцаря.

Событие девятое

Отто Хольте брякнул предпоследнюю стрелу на ложе арбалета. Две последние почти в пустую потратил. Одна вообще просто улетела, а вторая попала в наплечник вражеского воина и отрикошетила, только чуть качнув того. Управляющий видел, что им капец полный приходит. Второй кутилье Генриха фон Лаутенберга только что получил рану сначала в руку, а потом и сильнейший удар по шлему выбил его из седла. Юрген остался один против пятерых литвинов, он только что зарубил одного и теперь отбивался сразу от двоих и отбивался вяло, устал явно. Трое лыцарей крутились поблизости, но подъехать опасались, огромный вороной жеребец, раненый Иоганном, крутился на земле позади фон Кессельхута и не давал подъехать к нему с этой стороны. Но время работало явно не на них. Больше промахиваться было нельзя.

Отто вскинул арбалет, выбирая себе цель. Бить по ближайшему? Но Юрген не справится с двумя противниками, а именно он сейчас сдерживает врагов, не даёт им понять, что не мечник этот главный соперник, а он и фон Бок. Они своими стрелами уже чуть не две трети литвин положили, а противник даже не предпринял ни одной попытки разделаться с лучником и арбалетчиком. На их пути стояли всадники. А теперь только один всадник. Потому, как ни просился под выстрел вертящийся прямо перед ним вражеский воин, Хольте выцелил того литвина, что был справа от Юргена и потянул за скобу.

Вжик. Стрела ушла и врезалась чуть выше того места, куда хотел отправить её управляющий. Она попала в бармицу прикрывающую шею лыцарю, но, на счастье Юргена, не скользнула, не отскочила, она пробила плотное плетение железных колец, потеряв при этом все силы, и только самым краем чиркнула по шее. И этого хватило, так как чиркнула она по сонной артерии. Кровь, отворённая этой царапиной, по существу, настоящим ручьём хлынула из шеи вражеского воина, и он сначала схватился рукой за горло, потом попытался сорвать ерихонку, но ремень ему не давал сделать этого, а главное, он отвлёкся от Юргена, и тот, увидев, что остался один на один со вторым литвином сумел сначала удачно отбить меч, а потом своим чиркнуть по лицу противника. Носовой стрелки у лыцаря не было, и кончик меча фон Кессельхута пропорол ему щёку и перерубил хрящ носа.

Отто Хольте этого всего не видел. Он упёр стремя арбалета в землю и, наступив ногой в него, потянул тетиву вверх. Вот и всё — это последняя стрела. Ничего, при нём ещё и меч. Но нужно попасть, обязательно попасть, и этой стрелой, вон в того воина, который заметил стрелка и поворачивает коня сейчас в его сторону.

Мартин фон Бок тоже наложил на тетиву последнюю стрелу. Предпоследнюю. Если все считать, но эту последнюю он только что сунул назад в колчан. Она оказалась без наконечника. Выстрелить-то можно, толку только будет пшик один. Ноль. Этой цифре его Иоганн научил. Индийцы придумали. Вообще индийские цифры… Тьфу! Не об этом сейчас думать надо, не о цифрах. О врагах сейчас нужно думать. Вон в того воина нужно попасть, в не таком, как у всех, коричневом плаще, а в красном. Возможно, он у них командир? Почему-то эта деталь раньше в глаза расстриге не попадалась. Не было времени о цвете плащей думать, тем более, он не так и резко отличался у этого воина. У всех коричневый чуть красноватого оттенка, а у этого наоборот красный, но тёмный и в коричневый почти стремящийся. Но теперь точно именно он станет последней целью.

Мартин натянул тетиву, и на секунду задумался, куда целиться? Литвин был к нему боком повёрнут. В голову опасно, может отскочить стрела от шлема, может просто сломаться. В руку, так он левым боком повёрнут, меч в другой руке. В бок под рукой? В ногу? В бок. Фон Бок выдохнул и, переместив чуть направление, отпустил тетиву. Вжик, как всегда, по пальцам получил, не будь защиты, так и без пальцев можно остаться.

Иоганн смотрел на дело рук своих, на катающегося по земле вороного жеребца и мысленно просил у того прощения. Конь был красивый. Примерно такие будут в будущем… хотя, может и есть уже — фризы. Жеребец весь был чёрный и ноги с бахрамой. И здоровый гад. Он жалобно ржал и катался на спине, раз за разом вдавливая в землю своего бывшего хозяина. Тот уже и не дёргался, или сознание потерял, от переломов всяких или вообще помер. Попробуй тут не переломайся, когда по тебе тонна катается, да не просто катается, а ещё и ногами лягается, попадая подковами железными куда бог пошлёт.

Ситуация чуть улучшилась. А по сравнению с тем, что было в самом начале боя так просто день и ночь. Лыцарей, мать их за ногу, осталось трое. Против трёх… Едрит — Мадрид! Кисель пропустил удар по вёдру на голову надетому, покачнулся, выпустил меч, и, получив ещё один удар по плечу сверху вниз, свалился под ноги Рыжика. Трое литвин против Отто, у которого кончились болты — стрелы, и фон Бока, который тоже лук отбросил и потянул из ножен меч. Трое воинов на конях, против двух любителей, инвалида и пацана.

Самое время мачехе позвать на помощь тёзку — Деву Марию. Без неё труба.