Барин-Шабарин 9

Глава 16

Зал Дворца Конгрессов замер, когда я поднялся на трибуну. Передо мной — лица, отражающие изменившийся мир. Британские дипломаты, еще не смирившиеся с потерей своего влияния в Средиземноморье.

Французы, вынужденные признать, что их ставка на Османскую империю оказалась проигрышной. Турецкие делегаты, чья страна, лишившись Балкан, Греции и Кипра и теперь едва удерживает Анатолию.

А напротив них — русские промышленники в строгих сюртуках, военные в мундирах нового образца, ученые в вицмундирах со значками ИИПНТа на лацканах. Мы пришли сюда не просить мира. Мы диктуем его условия.

— Милостивые государи! — мой голос звучал четко, без тени сомнения. — Когда три года назад начиналась эта война, Лондон и Париж полагали, что Россия — отсталая держава, обреченная на поражение, но сегодня вы сидите в зале, освещенном русскими электрическими лампами. Вы приехали сюда по железным дорогам, построенным нашими рабочими и инженерами. Вы получили известия о наших победах по беспроволочному телеграфу Якоби. Вы проиграли, но это не должно быть поводом для унижения. Это — шанс для всех нас.

В первом ряду лорд Пальмерстон сжал кулаки, но промолчал. Французский посол побледнел.

— Я предлагаю не просто мир. Я предлагаю новый порядок — порядок, в котором война уступит место созиданию. И вот как мы этого добьемся. Во-первых, создадим Международный научный консорциум — с центром в Санкт-Петербурге. Английские механики будут учиться у русских инженеров — потому, что именно мы создали первые электрические и двигатели внутреннего сгорания. Французские химики смогут работать в лабораториях Зинина. Немецкие физики получат доступ к исследованиям Якоби и Ефимова. Во-вторых, создадим единую транспортную систему Европы и Азии. Железные дороги — от Лиссабона до Владивостока — будут строиться по русским стандартам. Паровозы, а также — нефте— и электровозы будут строиться на заводах Урала, Луганска и Петербурга. Вместо того чтобы тратить золото на пушки, будем вкладывать его в сталь и электричество. В третьих, совместное освоение морей и колоний. Британия сохранит свои владения в Индии — но торговые пути будут охраняться русскими и английскими пароходами на равных. Франция получит доступ к русским технологиям судостроения — но и мы будем использовать их африканские порты. В-четвертых, гарантии новым государствам. Греция, освобожденная при помощи русских штыков, останется независимой. Италия, сбросившая австрийское иго, получит наши патенты на металлургию. Кипр станет свободной торговой гаванью под совместным протекторатом. Вы скажете — это утопия, фантастика? Но разве утопия — электрический свет в ваших отелях? Разве фантастика — телеграф, передающий мысли через океаны?

Русская делегация взорвалась аплодисментами. Купец Демидов, владелец уральских заводов, выкрикнул:

— Правильно, Алексей Петрович! Так и надо!

Молодой князь Волконский, только что вернувшийся с Балкан, где командовал артиллерийским дивизионом, вскочил со слезами на глазах. Однако иностранцы сдаваться не собирались.

— Вы предлагаете нам капитуляцию под видом сотрудничества, — процедил лорд Кларендон сквозь зубы.

Французский посол саркастически заметил:

— Очень удобно — отдавать технологии тем, кто их и так украдет.

— А что же нам? Вы уже отобрали у нас половину империи! — выкрикнул турецкий делегат в ярости:

Я спокойно подождал, пока шум утих.

— Господа, вы все еще мыслите категориями вчерашнего дня, но мир уже изменился. Вы можете цепляться за старые амбиции — или войти в новую эпоху вместе с нами. Россия протягивает вам руку, но помните: эта рука может так же легко сжаться в кулак.

Я сошел с трибуны под гром оваций русских и ледяное молчание иностранцев. Император Александр II встретил мой взгляд и едва заметно кивнул. Аплодисменты русской делегации еще гремели под сводами зала, когда я сошел с трибуны, но в воздухе уже висело напряжение — густое, осязаемое, как запах грозы перед бурей.

Лорд Пальмерстон встал, поправляя белоснежные манжеты, и направился ко мне сквозь шеренгу мундиров. Его холодные глаза мерцали, как лезвие ножа при свете электрических люстр.

— Очень… эффектное выступление, ваше сиятельство, — проговорил он, растягивая слова. — Особенно учитывая, что три года назад ваши заводы не могли производить и половины того, о чем вы сегодня вещаете.

Я позволил себе улыбнуться.

— Три года назад, милорд, ваши корабли блокировали Кронштадт. А сегодня вы сидите в Петербурге и слушаете, как русский канцлер диктует условия мира. Вот что делает прогресс.

Его пальцы судорожно сжали трость, но ответить он не успел — к нам стремительно подошел граф де Морни, французский посол, чувства которого были прикрыты маской вежливого раздражения.

— Вы предлагаете нам капитулировать под соусом сотрудничества, монсеньор, но Париж не настолько наивен, чтобы поверить в бескорыстие Петербурга.

— Бескорыстие? — я рассмеялся. — Разумеется, нет, но разве Лондон или Париж когда-либо действовали иначе? Разница лишь в том, что мы предлагаем не грабить друг друга, а зарабатывать совместными усилиями.

В этот момент к нам присоединился молодой греческий делегат — высокий, смуглый, с горящими глазами.

— А Греция поддерживает предложения России! — воскликнул он. — Без вас мы бы до сих пор стонали под турецким игом!

Пальмерстон и де Морни обменялись взглядами. Старая ставка на принцип: разделяй и властвуй, больше не работала. По крайней мере — не в России.

Шлюпка с шестью мятежниками с «Персеверанса» боролась с течением уже двенадцатые сутки. От устья Маккензи до этих скалистых берегов Британской Колумбии они преодолели более пятисот миль, изо дня в день сменяясь на веслах, прячась в бухтах от осенних штормов. Теперь их лица обветрились до черноты, а в глазах стояло тупое отчаяние.

Барнс, сидевший на корме, сжимал в руках помятый секстант.

— Черт бы побрал эти льды, — хрипел он, вытирая заиндевевшие стекла. — Макферсон, ты уверен, что это та самая бухта?

Шахов, он же агент «Тень», склонившийся над самодельной картой, сделал вид, что сверяется с показаниями.

— По моим расчетам, еще день пути на юг. Там должно быть устье реки Стикин. Русские казаки называют эти места «Горелым Яром».

Кертис, молодой матрос с перебинтованной рукой, закашлял.

— Если там нет золота…

— Там есть золото, — резко оборвал его Шахов.

Он не врал. Русские разведчики действительно обнаружили россыпи в этих местах. Просто Шахов не собирался делиться этим знанием с мятежниками.

На рассвете третьего дня они увидели дымок над скалами. Когда шлюпка причалила к берегу, из-за валунов вышли три фигуры в меховых малицах.

— Добро пожаловать, друзья, — произнес самый рослый из них. Шахов узнал в нем хорунжего Михайлова, хотя тот тщательно скрывал акцент.

Барнс насторожился:

— Вы кто такие?

— Охотники. Русские, но давно здесь, — ответил Михайлов. — А вы, видно, с того английского корабля, что застрял во льдах?

Мятежники переглянулись. Шахов видел, как в их глазах загорается надежда.

На следующий день Михайлов повел их вверх по реке.

— Вот здесь мы иногда находим крупинки, — сказал он, останавливаясь у небольшого ручья.

Барнс первым опустился на колени. Его пальцы впились в промерзший грунт. Через минуту он выпрямился, сжимая в кулаке несколько желтых крупинок.

— Золото… — прошептал он.

Шахов видел, как дрожат его руки. Это было настоящее золото, и его здесь действительно было много. Просто русские разведчики намеренно не разрабатывали это место, чтобы не привлекать внимания.

— Нам нужны инструменты, — сказал Барнс, обводя взглядом своих людей. — И люди. Много людей.

Шахов молча кивнул. План Шабарина сработал лучше, чем он ожидал. Мятежники сами нашли то, что искали. Теперь оставалось только ждать, пока новость достигнет Виктории.

В тумане над рекой сгущались сумерки. Шахов стоял в стороне, наблюдая, как Барнс и другие лихорадочно копают мерзлую землю голыми руками. Он знал — русские казаки Михайлова уже окружили лагерь, но пока не время было действовать. Пусть англичане еще немного поверят в свою удачу.

Ледяной дождь начался ближе к ночи, заставив мятежников прекратить работу и укрыться в шалаше из еловых ветвей. Барнс сидел у жалкого огня, перебирая в ладони золотые крупинки. Его пальцы, покрытые кровоточащими трещинами от мерзлой земли, дрожали не от холода.

— Нам нужны лотки, — пробормотал он, не отрывая взгляда от золота. — И кирки. И люди…

Шахов молча наблюдал из угла. Он видел, как в глазах каждого мятежника поселилась золотая лихорадка — та самая, что сводит с ума сильнее любого виски. Даже Кертис, еще утром едва державшийся на ногах, теперь горел неестественным блеском в глазах.

Снаружи послышался шорох. Шахов первым поднял голову. В дверном проеме стоял Михайлов, его лицо было напряжено.

— Тлинкиты идут, — тихо сказал он. — Видели их дозорных на другом берегу.

Барнс резко поднялся, хватаясь за винтовку.

— Сколько их?

Михайлов пожал плечами.

— Десять. Может, двадцать. Они не любят, когда белые копаются в их земле.

Шахов видел, как по спине Барнса пробежала дрожь. Это была не игра — настоящие индейцы действительно могли напасть на лагерь. Русские разведчики лишь использовали эту угрозу.

— Мы должны уходить, — сказал Шахов, делая вид, что проверяет заряд в револьвере. — На рассвете.

Барнс яростно тряс головой.

— Ни за что! Это наше золото! Мы…

Громкий крик совы раздался снаружи. Не настоящей — это был сигнал казачьего дозора. Шахов встретился взглядом с Михайловым. План Шабарина вступал в завершающую фазу.

— Тогда копайте быстрее, — сказал Шахов, выходя во тьму.

Ледяной дождь бил ему в лицо, но он знал — к утру русские войска будут здесь. А мятежники… мятежники уже сделали свое дело. Зараза золотой лихорадки уже захватила умы.

Поздним вечером, в кабинете Зимнего дворца, Александр II стоял у окна, глядя на огни Невы. Он принял меня без церемоний, как это уже случалось. Я даже принес бутылку коньяку — не французского, а крымского, нового урожая.

— Ну что, Алексей Петрович? Как ты думаешь, подпишут они? — спросил самодержец

Я разлил коньяк по бокалам.

— Подпишут, ваше императорское величество. Потому что выбора у них нет.

— А если Англия решит продолжить войну?

— Они не смогут. — Мы чокнулись пузатыми сосудами. — Промышленность Соединенного королевства отстает года на три. Флот Британии еще силен, но уже завтра мы спустим на воду первую эскадру броненосцев с комбинированными двигателями и новым вооружением. И британцы это знают.

Император задумчиво кивнул.

— А что с Австрией? Они ведь не прислали даже наблюдателей.

— Потому что Франц Иосиф еще не осознал, что его империя — следующий труп на обочине истории, но осознает. И очень скоро.

— Трудно привыкнуть к твоей манере выражаться, — улыбнулся самодержец, — еще труднее — к манере мыслить и действовать. Некоторые так и не смогли. Сенатор Иволгин сотоварищи едва ли не еженедельно досаждают мне своими петициями, требуя остановить тебя, Шабарин.

— Все мы в вашей власти, государь, — с поклоном ответил я.

— На все воля Божья, — откликнулся царь, — но покуда твои деяния идут на пользу Империи и моему народу, препятствовать тебе я не намерен… Кстати, чем порадуешь цесаревича на этот раз? Александр Александрович души не чает в твоих новинках.

— Самобеглая коляска, ваше императорское величество.

— Вроде той, которой мастер Кулибин развлекал двор моей прабабки?

— Не совсем, государь. Самобеглая коляска Кулибина двигалась за счет мускулов человека. Наша же конструкция будет использовать либо электрический, либо двигатель внутреннего сгорания. Вообразите себе экипаж, который без лошадей влечет по городским улицам и шоссейным дорогам своего возницу и его пассажиров.

— Звучит заманчиво, но к твоим трамваям и танкам мы уже начали привыкать. Сушу и воду русские научились преодолевать с помощью незримых механических лошадей. Остается — воздух, Шабарин!

Если он думал застать меня врасплох, то напрасно.

— Не только воздух, ваше императорское величество.

— Что же еще? Чрево земное? Когда рудокопы будут взрезать недра с помощью вращающихся резцов… Слыхал о сём твоем прожекте.

— Мировое пространство, государь.

— Ты — о том бессмысленном запуске ракеты Константинова в белый свет, как в копеечку? Наш придворный астроном Граве докладывал мне, что в ясные ночи можно узреть в телескоп сверкающую точку, быстро перемещающуюся по небосводу. Занятно, конечно, но какой от этого прок?

— Вообразите, ваше императорское величество, что вместо взрывчатого вещества, такой снаряд начинен телескопами с присоединенными к ним фотографическими камерами, управляемыми часовыми механизмами.

— Вообразил и что из этого следует?

— Шар земной вращается и снаряд наш на каждом обороте оного будет пролетать над другим участком его поверхности, облетая за сутки его весь. Лесные пожары, наводнения, движение льдов в Ледовитом океане — все как на ладони. А равно — передвижения вражеских армий и флотов.

— Допустим, но все эти замечательные изображения там, в мировом пространстве и останутся!

— Почему же! Мы сможем научиться возвращать их на землю.

— Заманчиво, но это дело отдаленного будущего, а вот получить господство в воздухе нам желательно, как можно скорее.

— Если вашему императорскому величеству будет угодно вместе с августейшим семейством посетить в ближайший воскресный день Лодейное поле, то мне предоставится возможность представить вам некоторые новинки в этой области.

— Да, Шабарин, тебя невозможно застать врасплох, — вздохнул Александр. — С удовольствием посещу с детьми Лодейное поле. А что касается твоего прожекта с летающими вкруг земли фотографическими аппаратами, составь докладную записку с подробным изложением оного, я рассмотрю.

— Будет исполнено, государь!

На следующий вечер в лучшей гостинице Петербурга по моему приказу был устроен званый ужин. Приглашенные англичане сидели мрачные. Французы, хоть и сохраняли надменность, но уже без прежней уверенности. Турки молчали, словно приговоренные.

Гораздо лучше себя чувствовали сербские, болгарские, греческие и итальянские делегаты. Насмешливо поглядывая на своих коллег, представителей трех империй, они оживленно беседовали с русскими гостями.

— Вы действительно готовы передать нам технологии сталелитейного производства? — спросил граф Кавур, представитель Сардинского королевства.

— Не просто готовы — мы построим у вас завод, — отвечал Николай Путилов, мой лучший промышленник. — При условии, что австрийские советники не станут совать нос в наши дела.

Кавур улыбнулся, как кот, увидевший сливки:

— О, с этим проблем не будет. После того как наши с вами объединенные силы разгромили австрийцев при Мадженте…

В этот момент французский военный атташе резко встал и вышел, хлопнув дверью. Прежняя коалиция, так называемых «цивилизованных держав», трещала по швам. Нервы у этих господ ни к черту. Впрочем их можно понять.

Еще утром, перед очередным заседанием конференции, ко мне в кабинет вошел секретарь.

— Ваше сиятельство, только что передано с Дальнего Востока!

Я пробежал глазами депешу и не смог сдержать улыбки. Через час, когда заседание уже началось, я поднялся и, не спрашивая слова, объявил:

— Господа, только что русская эскадра под командованием адмирала Путятина вошла в Сингапур. Без единого выстрела, ибо английский гарнизон предпочел не испытывать судьбу и не открывать огня по нашим новым броненосцам.

В зале повисла мертвая тишина.

— Это не угроза, — мягко добавил я. — Это демонстрация возможностей. Сингапур останется британским, но отныне — открытым для русских кораблей.

Пальмерстон побледнел. И в этот момент турецкий делегат неожиданно вскочил:

— Мы принимаем ваши условия!

Первая костяшка мирового домино упала.

Ледяной ветер выл в темноте, когда Шахов осторожно пробирался вдоль берега. Его сапоги скрипели по промерзшему гравию, каждый звук казался невыносимо громким. Впереди, среди черных силуэтов елей, мелькнул слабый огонек — условный сигнал.

— Ты опоздал на два часа, — раздался из темноты низкий голос. Из-за ствола показалась фигура в меховой малице. Хорунжий Михайлов курил трубку, прикрывая огонек ладонью. — Что случилось?

— Барнс не хочет уходить, — Шахов прислонился к холодному стволу кедра. — Нашел три унции золота за день. Теперь ему мерещатся залежи под каждым камнем.

Михайлов хрипло рассмеялся, выпуская струю дыма:

— Значит, наш «мешок» сработал? Я же говорил — достаточно бросить пару крупинок в ручей, и они поведутся как щуки на блесну.

Шахов молча кивнул. План был прост: позволить англичанам найти настоящее золото, но слишком мало, чтобы оно того стоило. Достаточно, чтобы разжечь жадность, но не удовлетворить ее.

— А индейцы? — спросил он, прислушиваясь к ночным звукам.

— Тлинкиты в долине. Человек двадцать. Не наши — дикие. — Михайлов сплюнул в снег. — Если узнают про золото, будет кровавая баня.

В этот момент с холма донесся приглушенный крик. Оба замерли. Шахов медленно вытащил револьвер.

— Это не тлинкиты, — прошептал Михайлов. — Это Барнс.

Они бросились обратно к лагерю. Среди деревьев уже виднелось зарево — кто-то развел огромный костер. Подойдя ближе, Шахов увидел, что Барнс стоит на коленях у ручья, яростно копая промерзлую землю ножом. Его пальцы были в крови, но он не останавливался.

— Здесь! — Барнс задыхался. — Целая жила! Видишь?

Он протянул горсть земли, в которой действительно блестели золотые песчинки. Но Шахов знал правду — это была та самая приманка, которую казаки закопали неделю назад. Не больше щепотки на ведро грунта.

— Нам нужны люди, — Барнс схватил Шахова за рукав. — Десятки людей! Кирки, лотки…

В его глазах горело то самое безумие, ради которого все затевалось. Золотая лихорадка — страшнее чумы, сильнее страха смерти. Шахов встретился взглядом с Михайловым. Казак едва заметно кивнул.

— Завтра, — сказал Шахов, осторожно высвобождая руку. — На рассвете пойдем в форт за подкреплением.

Барнс не ответил. Он уже снова копал, бормоча что-то себе под нос. В свете костра его тень, огромная и изломанная, металась по скалам, как призрак. Шахов отошел в сторону. План Шабарина сработал — теперь эти люди сами повезут на Большую землю весть о золоте Горелого Яра. А русские… русские будут ждать.

Ледяной рассвет застал лагерь в странном оцепенении. Барнс сидел у потухшего костра, сжимая в окровавленных пальцах кожаный мешочек с золотым песком. Его глаза, воспаленные от бессонницы, неотрывно следили за каждым движением Шахова.

— В форт, говоришь? — хрипло спросил он, когда Шахов начал собирать вещи. — А если кто-то останется здесь и найдет основную жилу?

Михайлов, чистивший у ручья винтовку, едва заметно напрягся. Шахов продолжал спокойно затягивать ремни на своем вещмешке.

— Ты сам видел следы тлинкитов. Останешься один — к полудню твой скальп будет висеть в их вигваме.

Кертис, бледный как смерть, кашлянул в кулак. На снегу остались кровавые пятна.

— Я с тобой, — прошептал он Шахову. — Только бы выбраться отсюда…

Барнс внезапно вскочил, сбивая в костер деревянную кружку. Его тень заметалась по скалам, как пойманный в ловушку зверь.

— Это мое! — он потряс мешочком перед лицом Шахова. — Я нашел это! Я…

Громкий щелчок курка раздался сзади. Михайлов не спеша целился Барнсу прямо между глаз.

— Успокойся, англичанин. Или хочешь, чтобы твое золото досталось воронью?

Напряжение висело в воздухе, густое, как предгрозовая туча. Шахов медленно поднял руки, делая шаг между ними.

— Хватит. Мы идем в форт за помощью. Все. Барнс, если хочешь остаться — твой выбор.

Внезапно с реки донесся протяжный вой. Человеческий, не волчий. Михайлов резко развернулся, лицо его стало каменным.

— Тлинкиты. Ближе, чем я думал.

Барнс замер, впервые за сутки в его глазах появился проблеск разума. Вернее — страха. Шахов воспользовался моментом:

— Решай сейчас. С нами или с ними.

Дальние скалы отразили эхо второго крика, теперь явно ближе. Барнс судорожно сунул мешочек за пазуху.

— Идемте, черт возьми!

Когда они спускались к шлюпке, Шахов заметил на противоположном берегу движение. Несколько высоких фигур в меховых накидках наблюдали за ними из-под нависших сосен. Дикие тлинкиты. Михайлов шепотом выругался:

— Они шли по нашим следам всю ночь. Повезло, что не напали.

Шахов кивнул, помогая Кертису забраться в лодку. План менялся. Теперь им нужно было не просто доставить англичан в форт — нужно было уйти живыми. Лодка отчалила, когда первые стрелы с глухим стуком вонзились в сосну над их бывшим лагерем. Барнс, бледный, сжимал весло так, что его пальцы белели.

— Они… они знают про золото? — прошептал он.

Шахов встретился взглядом с Михайловым. Казак едва заметно улыбнулся.

— Теперь знают, — сказал Шахов, налегая на весло. — И поверь мне, для тебя это лучшее, что могло случиться.

От автора:

✅ Новинка от Дамирова!

✅ Жанр ОБРАТНЫЙ ПОПАДАНЕЦ

✅ Глава древнего магического рода попал в современный мир. И что ему тут делать? Раньше у него была верная гвардия, теперь — школьники с района. Вместо роскошного дворца — гараж на окраине. А вместо государственных интриг — бандитские разборки. Но неважно, где оказался настоящий князь — он всегда вернёт себе власть и своё место под солнцем!

✅ ЧИТАТЬ ТУТ: https://author.today/reader/475806