Барин-Шабарин 7

Глава 9

— Задачи всем понятны? — спросил я.

— Понятны, — оглядев всех присутствующих, сказал Тарас.

— За дело, господа! Сегодня мы должны внести сомнения в души и головы наших врагов, — несколько пафосно заканчивал я совещание.

Офицеры с глазами, наполненными решимостью, стали вставать со своих стульев. Что впереди ждёт серьёзный бой, а не то баловство, что было недавно продемонстрировано во время испытаний картечниц, ныне уже называемых, с моей лёгкой руки, пулемётами, понимали все.

— Господин Пирогов, задержитесь ненадолго! — попросил я у Николая Ивановича Пирогова, присутствующего.

Дождавшись, когда из зала совещаний в доме моего тестя выйдут все офицеры, профессор первым обратился ко мне:.

— Алексей Петрович, будете опять просить меня о том, чтобы медсёстры и медбратья не лезли в самое пекло? — спрашивал Пирогов.

— Не в этот раз, Николай Иванович. Присутствие медицинского персонала в большом числе может сильно осложнить возможности маневра для войск, — решительно сказал я.

— Иными словами, вы предлагаете оставить на погибель всех раненых солдат, что будут сражены на поле боя? — с нотками протестами, даже какой-то обиды, спрашивал Пирогов.

— Вы сами не так давно принимали экзамен по медицинским знаниям у отдельных моих бойцов. Посему, вам надлежит быть готовым принимать раненых уже здесь, в крепости. Они и станут оказывать первую медицинскую помощь. Позволяю быть на передовой не более дюжине докторов. И то исключительно из тех, кто прошёл курс военного обучения в моём полку, — я был категоричен.

— На нашей с вами совести будут погибшие. Но слишком часто вы бывали правы, чтобы в этот раз я подверг ваше решение сомнению. Честь имею! — сказал Пирогов и вышел из комнаты, переоборудованной в зал совещаний.

— Вот же, оказывается, и Пирогов умеет обижаться, — усмехнулся я, когда профессор несколько громче обычного закрыл дверь.

Я знал, насколько могут быть бесстрашными люди профессора Пирогова. Если надо, они будут бежать следом за конной атакой казаков, а так и пойдут впереди штурмующих. Однако, при всём уважении и понимании, сколь не дёшево и трудоёмко стоит воспитать хорошего бойца, ещё сложнее обучить медицинского работника. Мало того, чтобы обучить, с этими задачами вполне справляется Харьковский университет, ну и курсы в Екатеринославе. Так ещё нужно найти таких людей, которые будут без страха и упрёка выполнять работу, не щадя живота своего.

Ещё затемно отряды моих лучших стрелков стали выдвигаться на заранее обозначенные им позиции. Стрелки расходились по флангам мелкими группами, в основном передвигаясь по-пластунски. Днем заранее определяли позиции, зарисовывали на бумаге, распределяли между десятками. Так что каждый солдат знал свой маневр, как и завещал Александр Васильевич Суворов.

Забрезжил рассвет, морозная декабрьская погода предвещала ясный день и даже может чуть потеплее, чем было вчера. Выпавший накануне снег за предыдущие два дня подтаял, однако ночью земля во многих местах покрылась ледяной коркой. Я немало переживал ещё по тому поводу, что могут быть обморожения, переохлаждения, что люди и кони могут скользить. И профессор Пирогов готовился к тому, что кроме раненых, будут ещё и сильно заболевшие бойцы, или травмированные. Гипса в этот раз запаслись много.

По сути, на эту операцию была поставлена мои честь, достоинство, репутация… Всё то, чего я добился за последние пять лет. Или со мной начнут считаться и прислушиваться, или… Никаких «или».

Место действия не было, как в одной истории, между Севастополем и Балаклавской бухтой. Наши позиции были выдвинуты значительно западнее относительно того, что, скорее всего, было в одной реальности. Но и тут, сразу же за нашими бастионами начиналось поле, с двух сторон ограниченное высокими холмами. Именно в это дефиле я и хотел заманить противника.

— Командир, разведка доложила, что есть знак от Агента 007, — сообщил мне Тарас, когда я в бинокль старался что-то увидеть во всё ещё ночной, пусть и предвещающий начало дня, простор.

— Принял, продолжаем работу, — сухо и внешне безэмоционально сказал я.

Вот есть во мне ещё какая-то этакая шаловливость. Своего человека, которого я послал в расположение английских войск, я обозначил как «Агент 007». Вот и пусть в будущем подумают британцы, как называть киношного и литературного героя. А «007» будет символом русской разведки. Хвостовский поспособствует. Ну и я уже хотел начинать выпуск лубка. Пусть супер-герой будет русский «007».

Я перестраховывался, создавал условия для успешности операции и путем заброски диверсантов. Видел очевидное, что, если англичане с французами проявят хоть немного разума, а не поддадутся эмоциям, то серьёзной атаки на наши позиции они предпринимать не станут. Поймут, что это может быть ловушкой.

Ну, а если все получится, то… Не буду загадывать, план операции разработан, люди на своих местах, так что пусть всё сработает, а после будем бравировать теми решениями, которые были приняты до начала операции.

— Господин полковник! — громогласно обратился я к Москалькову, находящемуся рядом со мной на одном из брустверов. — Начинайте!

— Да поможет нам Бог! — произнёс Москальков, неожиданно лихо, не гляди, что несколько полноват, вскочил в седло и направился к первому казачьему полку моего корпуса, усиленного вторым драгунским полком и конными сотнями стрелков.

Конечно, название полков было сугубо для внутреннего пользования. И эта войсковая операция, что сейчас начинала реализовываться, призвана была в том числе и для того, чтобы окончательно легализовать все мои войска, подразделения и чехарду с званиями и наименования, которая имела место быть.

Лишь только при несомненном успехе, я мог бы положить на стол наследнику российского престола уже давно разработанный мною документ, где должны быть прописаны все те звания подразделения, которые входили в состав корпуса. Ведь это для немалого числа людей личное дворянство, а для иных, так и наследственное.

На данный момент мой корпус назывался «Первый корпус Екатеринославской ландмилиции». И это абсолютно не соответствовало реалиям. Во-первых, в корпусе была не только ландмилиция, но и казачьи соединения.

Да, большая часть всех казаков, которые были сейчас со мной, воевали, как наёмники, за дополнительную плату и за то, что всё обмундирование, конь, вооружение — всё достанется им после окончания войны, как и существенные выплаты за успешные действия.

Во-вторых, в моём корпусе были и вполне себе армейские части, ведь князь Михаил Семёнович Воронцов, используя свои связи, потрудился легализовать те воинские подразделения, которые собирались за его счёт. Вот именно это и мне нужно сделать, причём, не столько из-за своих связей, сколько впоследствии славных дел.

Через пятнадцать минут, в предрассветный час, когда самый сон, царящая вокруг тишина была уничтожена всё более нарастающим топотом и ржанием большой массы лошадей. Говорили и люди, больше кричали командиры, направляя свои сотни и определяя последовательность выдвижения. Все же пространства для большой массы конницы, атакующей широким фронтом, мало.

Атака моей кавалерии не выглядела чем-то особо завораживающим и грандиозным, организованным и дисциплинированным. Привыкший я уже становлюсь к таким эпичным зрелищам. Это была лавина, огромная грозовая туча, что сейчас уже летела навстречу только-только приходящим в себя туркам и англичанам.

Мы били в то место, где основную массу артиллерии представляли турецкие пушкари. Здесь же было и девять пушек англичан. Так что вполне удачно срослось, чтобы поймать английскую кавалерию. Как раз кавалерийская дивизия стояла позади этих укреплений, полагаясь, прежде всего, на стойкость и мастерство артиллеристов-османов. Ну и некоторое количество англо-турецкой пехоты тут было.

Если бы проводить операцию и без того, чтобы завлекать противника в засаду, нужно было именно здесь и ударить, наказать врага за беспечность. Думают, что мы будем только лишь обороняться? Что можно далеко отодвинуть кавалерию и не насытить оборону пехотой? Ну сейчас сделаем работу над ошибками. Не все же русскому командованию ошибаться!

— Бах, бах, бах, бах! — послышались винтовочные выстрелы.

Занявшие заблаговременно позиции по флангам от артиллерийских вражеских батарей, мои снайперы начали работу, как только противник зашевелился и решил начать оказывать серьёзный отпор нашей кавалерийской лавине.

Да, всё ещё были сумерки, а о приборах ночного видения помышлять мне пока даже не приходилось. Да, стрелки располагались на почтительном расстоянии, метрах в шестистах-семистах от вражеских позиций. Однако, достаточно плотная стрельба по артиллерийским расчётам врага никак не должна предавать уверенности, решительности и дисциплинированности неприятелю.

Я поставил себя на место вражеских командиров-артиллеристов. Что они должны сделать? Раздавать приказы готовить орудия к бою? Огонь, пули летят над головой, где-то рядом кого-то ранят, есть даже уже убитые. Откуда стреляют сперва понять невозможно. Кроме того, что все стрелки сейчас работают боеприпасами на бездымном порохе, так и делают это не стоя, даже не сидя, а лёжа и чаще всего в укрытии. И вот тут сумерки играют в том числе и в нашу пользу. Можно в этом случае растеряться и запаниковать.

Нужно отдать должное и англичанам, и туркам. Несмотря на потери, несмотря на растерянность, я смог рассмотреть силуэты артиллеристов, которые уже банили орудия, командиров, что выкрикивали команды. Заметил я и офицера, который вместо того, чтобы отдавать приказы, лично взял восковой пакет с картечью и заряжал им одну из пушек. Но… пуля, попавшая в грудь храброго вражеского офицера, наверняка, моментально прекратила его жизненный путь.

А тем временем на казавшиеся хаотичную лавину русских кавалеристов неожиданно организовано вперёд выступили две сотни обученных стрелять на скаку стрелков. Они разрядили свои нарезные, но усечённые карабины, в сторону врага, лишь только чуть-чуть придерживая коней, чтобы вперёд выпустить другую часть стрелков, обрушивающих град из свинца в сторону противника.

Первые выстрелы конных стрелков прозвучали ещё метров за шестьсот до вражеских позиций. В данном случае важным было не попасть, хотя пуля обязательно долетит, тем более конусная с нарезами. Важнее было, чтобы вражеские артиллеристы залегли, не смогли организованно работать и наводить пушки. Поэтому тот, кто первый выстрелит, мои ли стрелки, или вражеская дальняя картечь полетит в сторону кавалеристов, тот будет иметь большое преимущество.

— Бах-бах! — а вот и прогремели первые выстрелы из вражеских орудий.

Да, это были всего лишь два из девятнадцати ближайших орудий. Но и это уже наша кровь, наша жертва, принесённая на алтарь победы. А если не победы… думать так нельзя. Только вперёд, иначе сомнения не позволят вовремя принять правильное решение.

— Шабаринки на холмы! — прокричал я приказ.

Запряжённые лучшими тяговыми лошадьми с перепроверенными и смазанными жиром лафетами, казназарядные орудия моей конструкции устремились на холмы, что располагались по обе стороны дефиле. Вокруг холмистое место, а внутри долина, шириной километра в полтора, а то и два.

Если поставить простые орудия, которые могли бы стрелять исключительно картечью по врагу, то орудийному огню подверглись бы лишь только вражеские кавалеристы по флангам. Враг стал бы щемиться в центру и меньше терпел бы от обстрелов. Шабаринки же били разрывными фугасными снарядами по всей площади дефиле.

Пушки нельзя было выдвигать раньше, так как три пехотных батальона, которые служили охранением артиллерийских расчётов, могли бы не дать нам этого сделать. Сейчас же враг занят исключительно тем, что пытается отразить конную атаку на свои позиции. А ещё, когда артиллерийские орудия уже начнут подыматься на холмы, расчеты турецкой артиллерии на передней линии должны быть изрешечены.

— Бах-бах-бах-бах! — в общей какофонии звуков я смог различить теперь ещё и револьверные выстрелы.

А это означало, что русская кавалерия подошла уже на сто или ближе шагов к вражеским позициям. И сейчас неприятель уже точно обречён. У большей половины кавалеристов, которые были отправлены в атаку, на вооружении оставались револьверы, у командиров их было по два.

Да, враг огрызался. В пятидесяти шагах, за артиллерийскими орудиями, которые уже противник счёл захваченными, выстроились два пехотных батальона. Они стали в линии, чтобы дать мощный залп по наступающей русской кавалерии.

Причём было понятно, что даже, если они пустят кровь казакам и конным стрелкам, все равно будут неизменно сметены, затоптаны, изрублены. Это в очередной раз говорит, что врага нельзя недооценивать, что нынешний француз и англичанин — серьёзный мужчина, которому пинка под зад не дать, и оплевуху не ответить. Такого нужно бить всерьёз и без каких-либо поблажек, уступок на благородство и мораль.

— Всё правильно! — прокомментировал я действия Москалькова.

Командир конной атаки поднял вверх флаг, означающий «в стороны». Флаг должен был быть продублирован в том числе и определённой последовательностью звучания свистков, криков офицеров.

Задумка Москалькова была для меня ясна. Он не хотел идти в лобовую атаку на выстроившихся пехотинцев врага. Зачем? Максимум, кто сможет прийти на помощь… Скорее даже организовать контратаку на уже захваченную нами первую линии вражеской обороны — это два пехотных батальона. Те самые, что сейчас находятся под обстрелом.

А остальные войска противника всё… Дальше исключительно конная дивизия графа Чарльза Бингема Лукана. Причём, штаб кавалерийской дивизии был значительно отодвинут западнее, на верст шесть или даже семь. Наверняка граф Лукан узнает о том, что происходит на востоке от его штаба, уже очень скоро. Ему нужен будет приказ от командующего на выдвижение

А я очень надеюсь, что Агент 007 успеет раньше доставить нужные бумаги командиру дивизии, чем последует приказ от командующего английским корпусом лорда Реглана. Стоит ли рассчитывать, что Реглан и в этой реальности сглупит и отправил легкую кавалерию на русские пушки?

— Пулемёты приготовить! — отдал я приказ.

Хотя уже было понятно, что пулемётчики к бою готовы. Они с нетерпением, словно лошади, бьющие копытами землю, везущие повозки со смертоносным оружием, бьют ногами в предвкушении славной драки. Хотя, для пулемётчиков, должна быть не драка, а избиение врага. Иначе был просчёт планирования операции. И да! Все — пулемёты. Это название оружие пошло в народ, понравилось.

Русская кавалерия стала обходить противника по флангам. Англичане и турки стали перестраиваться в каре. Солнце поднялось достаточно, чтобы уже более-менее освещать картину происходящего. Так что я видел, в чём всё-таки разница в обучении солдат. Когда один английский пехотный батальон и один турецкий пехотный батальон стали почти одновременно выкладывать коробочку для каре, чтобы противостоять кавалерийской атаке, европейцы показали класс. Англичане перестраивались споро, словно какие-то неодушевлённые механизмы, конструкторы. Стоило бы и привести, пусть и врага, в пример. Была бы видеокамера…

А вот турки напрочь перестроение провалили, и они не успели сомкнуть прямоугольник, как казаки ворвались во внутрь корявого строя и стали просто истреблять турецких солдат и офицеров. Растерявшиеся османы попробовали было бежать, но револьверные выстрелы достигали каждого. Всех догоняла пуля, кто не остолбенел, не принимал безропотно удар тяжёлой саблей по голове, а нашёл себе силы бежать.

— Бах, бах, бах! — прозвучали выстрелы со стороны англичан.

Они не только успели выстроиться, но и открыли заградительный огонь. И били британцы в сторону своих же союзников, турок. Да, там слева от английского каре шло избиение турок, и в мешанине людей, коней, всё чаще попадались русские казаки. По ним, наверное били англичане, все же испугались он той участи, что сейчас подвергались турки. Но всё равно…

— Я это запомнил! Как англичаене стреляли в турок! — с немалым удовлетворением, я сказал сам себе, а потом уже выкрикнул в голос. — Хвостовского ко мне!

Пусть увидит, пусть запечатлеет тот момент, когда французы стреляют в своих же союзников, отгораживаясь от них, словно от прокажённых, чумных. Турки узнают, вспомнят о том, что на этой войне у них нет союзников, у них есть только лишь враги, ряженые под друзей. И Россия, хоть выглядит в данном случае истинным врагом, но она, мы, не скрываем, что хотим смерти Османской империи.

— Второму и третьему батальонам выдвинуться на захваченные вражеские позиции и действовать в соответствии с планом! — отдал я очередной приказ.

Сомнений никаких, что оставшийся единственной боеспособной силой пехотный батальон англичан, будет в самое ближайшее время разгромлен. На позициях английских и турецких артиллерийских батарей уже либо никого не осталось, либо считавшие себя справедливыми завоевателями англичане и турки побежали. Вслед за ними отправилась несколько эскадронов русской кавалерии. Так что убежать, если кому-то и удастся, то крайне малому числу.

А что касается пехотного каре англичан…

— Бах, бах, бах! — по английскому каре стали отрабатывать снайперы.

— Бах-бах-бах! — разрядили свои нарезные карабины конные стрелки.

Шло планомерное уничтожение английской пехоты. Уже две казачьих сотни разворачивали захваченные вражеские пушки в сторону англичан. Если еще получится и дать артиллерийский залп…

Денис Иванович Шахов, дворянин, не закончивший Московский университет, имевший ранее немало сложностей в жизни, но при этом отлично владевший несколькими европейскими языками, провожал глазами десяток английских листовых, которые отправились в штаб английского корпуса генерала Лорда Реглана.

Как и было запланировано, он готов был прибыть к графу Лукану с приказом от командующего английским корпусом Реглана.

Агент 007 ещё выждал некоторое время, минут двадцать, не больше, сел на своего скакуна и в сопровождении ещё двоих агентов, ряженых под английских офицеров, направился в расположение английской кавалерийской дивизии.

Дело оставалось за малым, но за самым сложным. Теперь нужно передать приказ, якобы составленный командующим лордом Регланом для Лукана. И тогда вся многоходовая операция станет необратимой.