Бандерлог, или Барьер для силы

Убийца

Этот вечер и следующий день я бездумно отдыхала, вспоминала обо всем произошедшем, злилась на себя и на Бандерлога, жалела Тави и ухода Джесы...

На третий день я проснулась от жуткого ощущения угрозы. На Рубеж что-то надвигалось. Туча. Беда. Сформулировать точнее не получалось.

Сбросив одеяло, я выбежала в умывальню, схватила во время появившийся ковш и плеснула на себя холодной воды. Раз, другой, третий. Все, теперь можно выходить. Мой наряд ликтора!

Выскочила в атриум…

Катастрофа!

Дверь в магический мир была распахнута и в нее вползали полчища муравьев… термитов? Крупных, каждый с мой кулак величиной. И ползли они явно не одну минуту, уже заполнили весь зал — их были тысячи. Ближайшие ко мне ринулись в атаку.

— Желудь!

Кричать было не обязательно, но я с отчаянья рявкнула так, что в ушах зазвенело. Магия сработала и я обнаружила себя в плотном коконе силового поля. Хитон исчез из поля зрения, ну да ладно.

Что делать? На ногах у меня внезапно оказались тяжелые ботинки и я начала топтать насекомых с неистовостью, которую сама от себя не ожидала. Из под ног исходил дикий, омерзительный хруст, но я все давила и давила их, понимая, что это бесполезно. Их слишком много.

— Дом! Не выпускай их в мой мир!

Идиотка. Попросить не впускать их сюда мне в голову не пришло.

— Уюн! Чеснок! Весь чеснок, который у нас есть! Раздави и тащи сюда! Только сначала смажь им себя с ног до головы!

Топ, топ, топ….

Хруст. Мерзость какая!

Глаз уловил какое-то изменение. От проема в буфетную начали откатываться тучи муравьев, затем показался домовик. Лицо у него было страдальческим, нос весь скукожился, но, хвала небесам, он был весь в чесночной пасте. Уюн разбрасывал ее перед собой отгоняя термитов. Как хорошо, что однажды, когда наш офис атаковали муравьи, я узнала о том, они не переносят чеснок!

— Ага! Не нравится! — вопила я, топча эту нечисть.

— Призови чаек! — завопил, спикировав откуда-то ворон Кирс, подключившийся к уничтожению термитов.

— Как их призвать?

— Ты — ликтор! Призови!

Очень понятно. Я на миг остановилась, прервав свое наступление. Прикрыла глаза.

«Чайки! Рубеж в опасности! Помогите!», — мысленно закричала я.

Тут я обнаружила, что на меня наползают эти дряни, уже до колен добрались! Я начала биться, махать руками, топать ногами, чтобы стряхнуть их с себя, забыв, что неуязвима в своем коконе.

Увлекшись этой поистине великой задачей, я пропустила момент, когда в атриум, обрывая занавески с окна в магический мир, ворвалась стая чаек. Вообще чайками хорошо любоваться, лежа на пляже. В закрытом же помещении начался ад. Дикие вопли громадных птиц — это же не голуби и даже не вороны, они гораздо крупнее, — хлопанье крыльев, хруст термитов… Какафония была такая, что я отступила назад и тут увидела, что в проходе появляется снежный человек… харахол.

— Мой атакующий щит!

Хороша! Не могла понять, как эту штуку назвать, но в памяти вспыхнуло воспоминание о летучем щите, благодаря которому мне удалось справиться с Илоком. Щит возник, несмотря на дикую формулировку, устремился прямо в грудь харахолу. При этом он превратился в нечто вроде болванки. Ударил он больно, но лишь приостановил движение чудовища, которое держало курс в мою сторону.

Мой внутренний голос подсказал, что к Рубежу кто-то приближается. Добрый, робкий, любопытный, отчаянный, нерешительный… Глянула в окно — Бандерлог!

— Заходите! Помогите!

Почему я обратилась к Бандерлогу-Тави на «вы»? Или во множественном числе? Ошибка! Надеюсь, не фатальная...

Через секунду он ворвался в атриум. Харахол замер и повернул голову в сторону нового врага. Я увидела, что чайки вдруг устремились к окнам, и оглянувшись, поняла, что с термитами покончено. Наконец-то воцарилась тишина!

Харахол медленно повернулся и двинулся в сторону Бандерлога.

— Ты — оборотень! — завопила я так пронзительно, словно решила заменить всех чаек вместе.

— Рррр…

Послышался треск разрываемой одежды, и на пороге возник гигантский мангуст… эээ… груммх. Клочки рубашки, штанов и ботинок Тави снова разлетелись во все стороны.

Два агрессивных хищника начали кружить по пустому атриуму. Под ногами у них похрустывали трупы термитов. Выпад харахола. Груммх легко, плавным движением, уклонился. Снова кружат, лицом друг к другу. Еще один выпад, и снова мимо. И еще. И еще…

Меня охватила паника: надо же что-то делать! Как помочь красавцу мангусту? Но тут боковым зрением заметила еще что-то. Крутанула голову — из магического мира в дверь ввалились трое неизвестных. Все с тросточками, у всех на пальцах куча колец. Маги!

Харахол отвлекся на них лишь на мгновенье. Бандерлогу этого хватило, чтобы в великолепном прыжке вцепиться зубами ему в шею. Раздался хрип и из горла снежного человека полилась кровь. Один из магов, который хотел обойти эту пару неожиданно поскользнулся на хлеставшей из харахола крови и упал, ударившись затылком об пол.

«Магическая защита!» — скомандовала я мысленно, и мое тело окутало едва заметное голубое сияние. Увы, при этом исчез мой кокон-защита. Увы, потому что харахол вдруг рухнул. Падая, он полоснул меня когтями. Меня словно обожгло — на боку и бедре образовались две глубоких царапины.

Очередной тихий хлопок — и на месте мангуста появился дракон, который сразу, тараном, попер на двух остававшихся на ногах магов, один из которых начал поднимать руку, выставляя вперед средний палец с кольцом, а другой направил на Бандерлога свою трость.

Время замедлилось. Я видела все так, словно они только что пересекли границу Усадьбы. Что я делала, кидая заклятие в Илока? Память мне отказала, но тело помнило. Уничтожить свою магическую защиту. Готово! Сначала в одного, затем во второго мага полетели лучи, которые превратили их в покорных манекенов. Нормальное течение времени восстановилось. Никогда не привыкну к этим рывкам — то все суетятся, то замирают, то снова начинают двигаться.

— Защита! — закричал упавший до этого маг, и его тело окуталось такой же голубой дымка, как у меня.

Дракон не медлил ни секунды — рывок, и он наваливается всей тушей на лежащего в крови человека. Голубая дымка вокруг того исчезает, он мертв.

— Вы пришли сюда как враги, — обращаюсь я к двум магам. — Кто открыл вам доступ на Рубеж?

— Илок. Он стал совсем безвольным, отказывался идти сюда снова, — несмотря на безразличную апатию, в голосе мага зазвучала нотка презрения. — Пришлось заворожить его. Он открыл доступ всем существам, которые хотели покончить с волшебницей.

— Только с волшебницей? — спросила я, вспомнив, что предыдущие нападающие хотели уничтожить и ликтора.

— Мы — да. И харахол. Остальные хотели уничтожить Рубеж, но они были слабы, мы знали, что им не справиться с ликтором, надеялись, что они отвлекут и измотают волшебницу, чтобы она не могла сопротивляться...

— Почему вы хотели уничтожить волшебницу?

Оба мага вдруг приосанились.

— Наше Братство Чистой Магии знает, что волшебникам нет места ни в нашем, ни в других мирах. Их следует уничтожать еще в младенчестве. Если волшебникам удается выжить в любой реальности и стать взрослыми, то на бой с ним выходят воины Братства.

— Вы, что ли, воины?

— Мы — стажеры. Это был экзамен на то, чтобы войти в Дальний Круг Братства.

Час от часу не легче. Какая-то секта, какое-то братство, какие-то стажеры. Почему-то вдруг вспомнила Вернонику, которая тоже сдавала экзамены, и в сердце закралось сочувствие. Но потом я вспомнила, что она тоже волшебница… Хороша я была бы, выпустив ее в этот враждебный мир!

— Умрите! — рявкнула я, указывая на них рукой.

— Нееет!

От рева дракона содрогнулся весь дом, даже пол под моими ногами задрожал. Но было поздно — маги осели. Я видела, что жизненная энергия покинула непрошенных визитеров.

— Зачем? Глупая девчонка! Надо было расспросить их подробнее!

— Мне стало противно от того, что такие существа существуют, — я запнулась от невольной тавтологии и тут же поправилась: — Что эти фанатики не понимают ценности жизни и силы магии.

— Профессиональный убийца рассуждает о ценности жизни! Не смеши!

Я была еще в пылу борьбы и не собиралась ни спорить, ни философствовать.

— Спасибо, что пришел на помощь, учитель Тави. Ты оказался здесь очень вовремя, — боюсь, в моем голосе прозвучало больше сарказма, чем благодарности.

— Я понял, что не дело бросать ученицу, какой бы дурой она ни была, — в голосе Тави не было ни капли патетики — только усталость.

Мой ликторский хитон все еще валялся на полу, засыпанный трупами термитов, так что надевать его мне не хотелось. Я попросила Дом дать мне что-нибудь попроще, и оказалась облаченной в уютный домашний халатик.

— Давай проветрим тут, потом вернемся и уберем весь этот бардак.

Увы, дракон не пролез в дверь. Легкий, едва слышный хлопок, и он перекинулся в человека. Опять голого. Да сколько же можно! По моей просьбе Дом тут же облачил его в нормальный для такого жаркого дня наряд — шорты и блеклую футболку. Ну совсем человеческий человек стал! На улице встретила, прошла бы мимо, не люблю таких самодовольных красавчиков.

— Ты вернул себе навыки оборотня? — дружелюбно поинтересовалась я, когда мы чинно расселись на веранде.

— Вернул… ты мне их вернула, — зло ответил Бандерлог.

— Я был счастлива, что ты пришел… Прости, без конца вовлекаю тебя в ликторские дела. Во всем виновата моя неопытность.

— При чем тут опыт? Ты неуязвима и способна защищать Рубеж не только своими ликторскими штучками, но и волшебством, — в его голосе я слышала неприязнь и зависть.

— Знаешь… мне тут объяснили, что все, что происходит на Рубеже, закономерно. То есть он сам защищает себя, призывая на помощь нужные силы. Ты был нужен Рубежу, вот и вернулся.

Я не стала говорить, что это не Рубеж, а я призываю тех, кто мне нужен, это было бы чистое хвастовство. Если быть честной, возможно, что мои мысли и желания диктуются мне порталом — разобраться, кто из нас кем руководит, у меня пока не было времени.

— А мои мысли, моя ответственность и опыт работы с учителями ничего не значат? — обиделся Бандерлог. — Я ведь просто представил себя на твоем месте, а себя — на месте моего учителя. И сразу все стало ясно: я бы не простил учителю побега, а учитель навсегда бы потерял право быть моим наставником.

Вполне может быть, что это портал подсказал ему эти мысли, подумала я, но промолчала.

— Спасибо. Я очень тронута… Знаешь, после твоего ухода, я впервые ощутила себе совсем одинокой. Как будто лишилась возможности опереться на кого-то, попросить о помощи… Для женщины это очень сложно.

— Какая из тебя женщина, — фыркнул Бандерлог. — Дитя неразумное…

— А ребенку, между прочим, еще страшнее остаться без поддержки.

— Тут ты права, — неожиданно согласился он. — Поэтому я и вернулся.

На веранде появился Уюн с подносом, который он взгромоздил на столик.

— Уюн, насекомые мертвы, ты можешь помыться.

Бедняга до сих пор ходил в чесночной пасте.

— Спасибо, мия Юнта, шенги ужасны и агрессивны, — поклонился домовик, а потом робко спросил: — А… они снова не вернутся? Шенги?

— Нет, не вернутся, — успокоила я его. — А что это за шенги такие?

— Это раса разумных насекомых, — ответил вместо убежавшего мыться домовика Бандерлог. — У них очень жесткая иерархия. Тебя атаковали особи-солдаты. Их генеральшу я раздавил сразу, как пришел.

— Генеральшу?

— Да. Самки обычно не любят административную работу и высокие должности… но бывают исключения. Это наш случай. Зато солдатки из них самые отчаянные. Вам было бы гораздо труднее, если бы среди нападавших было больше самок.

— Тогда почему они их не взяли…

— Самки-солдатки ревнуют. Они не хотят подчиняться генеральшам, потому что те отвлекают на себя внимание солдат на привалах. В обычных отрядах лишь одна дюжина из взвода являются солдатками — у шенг во взводе дюжина дюжин бойцов, каждой солдатке нужна хотя бы дюжина самцов для удовлетворения, хотя некоторым нужно больше. Только в штурмовых отрядах солдаток может быть больше половины, иногда вообще все. Без самцов или при малом их количестве в группе солдатки практически непобедимы.

Поразительно.

— Здесь их было порядка полубатальона. И самок среди них — от силы дюжина, все они хотели забраться на тебя… — Бандерлог помолчал, а потом, задумчиво, добавил: — Для самцов бой — это игра, в которой можно победить или проиграть, а для самок понятия поражения не существует, они хотят только побеждать. При этом возможность погибнуть не мешает им сражаться за дело, которое они считают справедливым. И это многое объясняет в твоем поведении…

— Моем? — изумлению моему не было предела. — Ты думаешь, что я похожа на этих солдаток шенг? Да я вообще ненавижу бои и драки!

— Тем не менее, бьешься также отчаянно, как они… И так же жестоко. До сих пор не могу простить, что ты не допросила тех магов.

Вжавшись в кресло, я обиженно посмотрела на Бандерлога. Я не воин и я не жестока. Я добрая и вовсе не хотела никого убивать. Ни разумных муравьев, ни магов…

— Они сами начали, — пискнула я, понимая, как беспомощно звучит мое оправдание.

— Тебе нужно учиться. Долго и много. Очень долго и очень много. Прежде всего, управлению своими эмоциями. Ну и общие знания о бое и противниках не помешают. Не знать самых простых вещей…

— Простых? Для кого простых? Для дракона, который учился семьсот лет? — сорвалась я на крик.

— Да, всего семьсот. Хотя учился гораздо меньше, больше путешествовал, хотя… путешествия — это тоже учеба…

Бандерлог мечтательно задумался, и я почувствовала, что он вдруг вспомнил что-то хорошее, и полностью отключился от нашего разговора. Ага, мне нужно управлять эмоциями! Некоторые и без этого прекрасно обходятся. Но он встряхнулся, посмотрел на меня и криво ухмыляясь сказал:

— На вид приличная девушка, еще не разменявшая свою первую тысячу лет. А по сути — дитя неразумное. Максималистка. Белое и черное, добро и зло, никаких полутонов… Это опасная черта для любого существа, а для оборотней и волшебников, живущих внутренней Силой — просто катастрофическая.

Я хотела возмутиться, но он, поморщившись, приказал:

— Полное дыхание, упражнение семь, на счет шесть.

* * *

Он странный, злой, но его советы почему-то помогают. Пришлось выбираться из кресла и вставать, скидывая халат. Резко выдохнула, а затем начала медленный вдох. Неожиданно Бандерлог начал постукивать кружкой по столу. Тук-тук-тук… Вероятно, я опять поторопилась со счетом.

Через три цикла он разрешил мне вернуться и сесть.

— Немного лучше… Успокоилась? — я кивнула. — Но с чувством времени у тебя беда. Даже примерно не представляю, как его развить. У нас его с рождения все чувствуют, никто специально не тренирует...

— Тревога!

Я вскочила даже прежде, чем осознала опасность. На Усадьбу надвигалась угроза. Не мне… Не Рубежу…

— Ворон! Кирс!

Метнувшись в атриум, я почувствовала, что за мной бежит и Бандерлог. Глянула вверх — Кирс спал, сидя на верхней жерди под крышей. А в распахнутую дверь магического мира влетает большая хищная птица. Сокол? Ястреб? Беркут? Не знаю, но что-то очень сильное и опасное. И взмывает вверх.

— Кирррррс!

Он проснулся, увидел опасность и ошалел от неожиданности…

Еще мгновение, и хищник настигнет его. Время замедлилось. Оглядевшись, я поняла, что Бандерлог перекидывается в мангуста. Что Кирс пытается отклониться, но, конечно, не успеет. Агрессивная птица двигалась слишком быстро.

— Дом! Спаси ворона! Силой ликтора!

Выбросив вверх руку, я увидела, как из нее несется черный сгусток, попадает в Кирса и окутывает его целиком…

Мир возвращается в свой привычный ритм.

— Нееееет! — кричу я, видя, как когти хищника впиваются в Кирса...

…Только вот Кирса на том месте нет. Он исчез. Птица промахивается и врезается в балку, но успевает сориентироваться, и вцепиться в нее.

У меня из груди вылетает давешний светящийся щит. Хищник движется быстро, но мой щит быстрее, так что ударяет в плечо... крыло, и подбитая жертва, крутясь, пытаясь взмахивать вторым крылом, штопором падает на пол.

Бандерлог-мангуст прыгает и накрывает птицу своими лапами и оглядывается на меня:

— Куда делся ворон? Что это вообще было?

— Теперь Кирс — ликтор, — устало шепчу я, и опускаюсь, почти падаю, на пол, совершенно обессилев.

— Выметайся отсюда, — рычит Бандерлог, сильнее придавливая старающуюся вырваться птицу.

Я чуть не на четвереньках выбираюсь на веранду. Под руками и коленями омерзительно хрустят трупики термитов,. Какая гадость, надо было сразу вымести их отсюда…