Баламут 3

Глава 15

…Переход к бодрствованию получился настолько плавным, что идея, которую я обдумывал во сне, не подернулась туманом забвения и не исчезла, а, наоборот, стала значительно «выпуклее» и понятнее. Поэтому я торопливо изучил собственное ядро, затем сравнил нужный сектор с теми же секторами ядер Язвы и Бестии, нервно облизал губы и, выскользнув из захватов этой парочки, на цыпочках вышел в коридор. А там сорвался на бег, в режиме урагана пронесся по обязательной утренней «трассе», примчался в гостиную, упал на диван и открыл «Око» по координатам комма Маришки.

Степановна спала рядом с дедом, разметавшись по кровати, и в любое другое время я бы мгновенно свернул заклинание, а тут коснулся пальцами плеча, дал женщине открыть глаза и отпальцевал три коротких предложения:

«Ты мне нужна. В моей гостиной. Прямо сейчас!»

Не знаю, как она почувствовала мое состояние, но открыла «зеркало» от силы секунды через три, вылетела из него в двух шагах от меня, в спешке огляделась, не нашла ни умирающих, ни тяжелораненых, нахмурилась, в темпе проанализировала мой эмофон и, без особой спешки прикрыв рукой грудь, просвечивающую сквозь полупрозрачную ночнушку, включила режим «злобной бабки»:

— Тебе мало своих баб, и ты решил полюбоваться на мои сиськи?!

— Я, кажется, понял, как раскачать восстановление Сути!!!

Она мгновенно забыла обо всем на свете, кроме возможности получить Новое Знание, подалась вперед и потребовала колоться! Это любопытство точно «не лечилось», поэтому я закрыл глаза, рухнул на бок, перевернулся на живот и затараторил:

— Постарайся дотянуться до ядра через спину, изучи его именно в такой проекции и сравни с аналогичным сектором своего!

Целительница «материализовалась» на краю дивана, прижала к нужной области обе ладони, надавила изо всех сил, затем потребовала, чтобы я как следует выдохнул и озвучила практически тот же самый вывод, который мне и приснился:

— Ты хочешь сказать, что неровность стыка между моими стандартными секторами сродства — это что-то вроде сектора управления?

— У Язвы и Бестии эта «неровность» больше раза в четыре. А размер моей ты оценила сама!

— А как его раска-… — начала, было, она, но, прервавшись на полуслове, съехала на пол, прислонилась спиной к сидению и ушла в себя. А буквально через пару минут вышла из медитации, с невероятной экспрессией чмокнула меня в щеку и грозно рыкнула: — Не вздумай никуда сваливать — я сейчас вернусь, и мы продолжим!

Вернулась. Через две минуты. Успев одеться, обуться, разбудить деда и втолкнуть его в новое «зеркало». Увидев, что я до сих пор валяюсь на диване в одних шортах, продемонстрировала маленький, но правильно сжатый кулак и наехала на нас обоих:

— Че хлопаем ушами?! Вы мне нужны одетыми по-боевому! Далее, с тебя, старый пенек, мир с перекосом в Природу с плотностью магофона под двойку, а с тебя, юный извращенец — чучундры, готовые рвать и метать!

Я опять изобразил ураган и унесся строить «чучундр». А где-то через полчаса активировал сферу, отрицание ветра и марево, продавил плоскость сопряжения и, оказавшись в самом центре крошечной полянки, окруженной нереально густыми джунглями, торопливо «огляделся» чувством леса.

Зверья и птиц в зоне действия этого заклинания оказалось как-то уж очень много, поэтому я скинул марево, поднял к плечу правый кулак и отпальцевал словосочетание «Нужна клетка».

Ожидание не затянулось — дед, заразившийся энтузиазмом любимой женщины, организовал требуемый предмет, и мы по уже отработанной схеме совместными усилиями превратили центр полянки в форт. Затем Борисыч извлек из перстня комплект непрозрачных пластиковых полотнищ, показал, как их крепить к потолку и стенам, вышел наружу, накинул на «форт» кусок маскировочной сетки, зажег ХИС и обратился к супруге:

— Все, «лишних» магических наводок не будет. Можете начинать.

— Не «можете», а «можем»! — сварливо уточнила Маришка, все время подготовки аж приплясывавшая от нетерпения, выхватила у меня из рук мат, постелила на траву, уже избавленную от насекомых, и плюхнулась сверху: — Мы с тобой медитируем по схеме, которую я сейчас опишу, мелкий умник контролирует процесс, а его бабы усиленно бдят.

Этот боевой приказ выполнили все, так что после завершения лекции старшие ушли в себя, я сел так, чтобы, не вставая, дотягиваться до обоих солнечных сплетений и потерялся в наблюдениях, а «бабы» сосредоточились на сканировании окрестностей чувством леса.

Первые минуты три-четыре обе «неровности» медленно, но уверенно «припухали», что постепенно сводило меня с ума. А потом процесс как-то резко замедлился и… пошел в диаметрально противоположном направлении. При этом и дед, и Степановна вкладывались в него настолько добросовестно, что от паразитных потерь их Силы у меня по рукам бегали мурашки. Минут через сорок неровности «припухли» снова, но заметно меньше, чем в первый раз, и снова вернулись к исходным размерам. А через два с четвертью часа, то есть, в начале третьего цикла, я неожиданно для самого себя поддался порыву души и легонечко «подтолкнул» этот сектор ядра «злобной бабки» вливанием пары «капель» Сути. И похолодел: он рывком увеличился почти втрое, затем «раскидал» что-то похожее на ложноножки и… сорвал хозяйку в мутацию!

Следующие несколько минут я, признаюсь, пребывал на грани паники. Хотя видел, с какой скоростью Степановна скинула все активные плетения, заглушила пассивки и подхватила процесс изменений. Потом заметил, что «волна» Природы, медленно покатившаяся по магистральным жилам от ядра к периферии энергетической системы, начала замедляться и, остановившись, подалась обратно. А через какое-то время, показавшееся Вечностью, засек самое начало формирования нового сектора и внезапно поверил, что все обойдется…

…Маришка закончила формирование третьего сродства в шесть сорок утра по времени Замка, вывалилась из медитации, рывком за руку подтянула меня к себе, чмокнула в щеку и сразу же заполировала эту благодарность обязательным подзатыльником:

— Нет, чтобы подтолкнуть меня пораньше?!

— Получилось? — зачем-то спросил дед, хотя видел, как она сияет. И получил предельно распространенный ответ:

— В принципе, да: я вытянула сродство с Природой и довольно серьезно раскачала восстановление Сути. Но, воюя со своей энергетикой и анализируя кое-какие нюансы процесса, пришла к выводу, что не рискну разрешать тебе раскачивать восстановление Сути по этой же схеме, так как первоначальная волна изменений была слишком сильной, и я ее удержала только благодаря тому, что знаю свой организм от и до. Поэтому после того, как оклемаюсь, вытяну тебе Природу в том же режиме, в котором Баламут тянул сродства своим бабам, и попробую разобраться во всех тонкостях процесса. Так что в роду вот-вот появится вторая семейка с резонансом и синергией.

— Здорово! — хором выдохнули мы, и тут «злобная бабка» переключила внимание на меня:

— Ты прощен. Более того, получишь награду…

— Слава тебе, господи! — облегченно выдохнул я, собрался ляпнуть что-нибудь еще, но заметил, что она посерьезнела, и превратился в слух.

— Кстати, в котором часу вы обычно приходите в себя после игры со смертью?

— В девять пятнадцать.

— Значит, в девять двадцать я притащу к вам Юмми, под твоим чутким руководством сорву в мутацию и постараюсь вытянуть ей Природу и Разум.

Тут ей задали три вопроса, причем одновременно, и она первым делом вперила по-настоящему тяжелый взгляд в деда:

— Не ерепенься: я живу в эмоциях этой девицы и знаю, что она заслужит и любовь, и уважение, и восхищение. Кроме того, она действительно нужна. Причем конкретно тебе и со всеми потрохами. И последнее: Слав, поверь на слово — она ощущается теплее Селезневой…

Последний аргумент, сути которого я не понял, напрочь уничтожил все претензии главы рода, и он, коротко кивнув, ушел в свои мысли, а Маришка переключилась на Хельгу:

— Да, ты права: я считаю необходимым обезопасить мелочь от любых воздействий разумников и от неожиданных атак скрытников.

А последним в очереди на ответы оказался я:

— Домашние цветочки роду не нужны, поэтому Юмми ляжет под твоего дедка только в том случае, если превратится в молодую, но зубастую акулку и перестанет бояться крови. Ну, и кто, кроме тебя и твоих безбашенных баб, сможет правильно притравить ко всяким уродам мою девочку?

…Маришка «выглянула» на Эднор в девять восемнадцать, недовольно оглядела низкую серую облачность, изливающуюся противным моросящим дождем и мокрую палатку, намеренно поставленную в полутора метрах от линии прибоя, задумчиво подергала себя за мочку уха и потребовала, чтобы мы перебирались в ее гостиную.

Я открыл «зеркало» прямо в палатке, пропустил дам вперед, прошел на Землю следом за ними и, сбросив уже ненужное заклинание, поздоровался с нахохленной Юмми.

Тут «злобная бабка» повелительным жестом отправила меня на диван, а сама села на край стола и уставилась на шеллемку:

— Ну что, подумала?

Та пожала плечами и неожиданно уверенно заявила, что ее решение не изменилось.

— Что ж, тогда вот тебе текст клятвы Силой, которая нам нужна.

Уроженка «мира будущего» внимательно прочитала три абзаца, криво усмехнулась и принялась зачитывать предложение за предложением. Причем не абы как, а вкладывая душу в каждое произнесенное слово. А после того, как закончила, добавила «отсебятины», существенно ужесточившей клятву. И, отчеканив последнюю фразу, гордо вскинула русую головенку.

— Впечатлила… — удовлетворенно заключила Степановна, сделала паузу и заявила, что теперь наша очередь. А затем перешла к объяснениям: — Те два сродства, которые у тебя появились при инициации — стандартный пакет, по умолчанию достающийся каждому магу этой планеты. При этом варианты доступных школ Магии могут быть разными, но общее количество не может быть больше двух. Говоря иными словами, все счастливчики, пробудившие в себе Дар, свободно используют заклинания двух типов, а всеми остальными теоретически могут пользоваться, активируя соответствующие артефакты. И тут начинается самое интересное: чем сложнее плетение, тем больше Силы соответствующей школы требуется для его использования, тем дороже создание артефакта, тем быстрее он изнашивается и так далее. Кроме того, мощность подобных «игрушек» со временем падает, а маг, развивающий ядро, становится все сильнее и сильнее. С этим все понятно, верно?

Юмми утвердительно кивнула, и Маришка шокировала ее первый раз:

— Однако у любого правила имеются исключения. Так вот, абсолютно все исключения из правила сродства с одной или двумя школами магии сидят вокруг тебя. А ты вот-вот пополнишь наши ряды. Если не побоишься сделать следующие шаги к моей семье и нашему роду. Кстати, для того, чтобы ты не тратила время на никому не нужный анализ моих слов и поступков, скажу прямо: я намерена оборвать практически все твои связи с прошлой жизнью и подарить новые, гораздо более надежные и, что немаловажно, теплые. Ибо не хочу, чтобы ты в один прекрасный день решила, что высший свет ва-…

— Прости за то, что перебиваю, но единственная связь, которую я не дам оборвать — это любовь к Авьен! — твердо сказала Юмми, после чего мрачно усмехнулась: — А других связей фактически нет.

«Злобная бабка», конечно же, нисколько не расстроилась:

— Что ж, тогда эту часть вступления опущу и перейду к следующей. То есть, довольно подробно опишу процесс продвинутой инициации. Для того, чтобы заново «раскачать» ядро, мы переведем тебя в мир корхов — тварей, которых недавно изгнали с Земли. А там твоя энергетика пойдет вразнос и инициирует начало неконтролируемой мутации. Появления такой «красоты», как у меня или Оторвы, можешь не бояться — нас приложило мутагенами в те времена, когда о том, что мутацию можно направлять, никто не подозревал. Но весело будет. Нам, так как твой организм будет усиленно избавляться от шлаков, а мы будем регулярно смывать эту дрянь и вдумчиво корректировать ход процесса… на протяжении не одного, не двух и даже не пяти часов.

— Я мутировала больше суток… — подала голос Язва. — Помощников у Баламута тогда не было, и он все это время не отходил от меня ни на шаг. А если учесть, что корректировка хода мутации — крайне муторный процесс для того, кто корректирует, то вымотался он до предела. Но в твоем случае все пройдет куда легче, ведь я на момент начала веселья была высокоуровневым магом, а ты только-только поднялась на первые ступени ученика.

Шеллемка пожала плечами и перевела взгляд с Шаховой на «злобную бабку»:

— Вы хотите еще раз проверить мою решимость? Зря: я не отступлюсь.

— Я чувствую твои эмоции… — напомнила Степановна. — Так что это не проверка, а объяснение причин, из-за которых тебе придется нацепить респиратор и полностью раздеться. Кстати, это тело — тоже связь, которую я вот-вот оборву…

— Не поняла? — нахмурилась Юмми, уже начавшая расстегивать блузку.

— Бабы из рода Елисеевых-Багряных должны выглядеть, как я, Язва, Бестия или Хельга. Так что эту заготовку я переделаю на свой вкус. Сразу после того, как твой организм вернется в норму после мутации.

Уроженка «мира будущего» нервно сглотнула:

— Ты ведь не шутишь, верно?

— Не шутит… — без тени улыбки заявила Маша. — До попадания в руки Маришки я выглядела не в пример менее эффектно. Поэтому можешь смело бросаться ей на шею и целовать куда попало…

…Перед переходом на Ту Сторону Степановна деловито приложила «свою девочку» полным комплектом усилений, чтобы та смогла немного полюбоваться миром корхов. Правда, толку от этого оказалось немного — там оказалось темно, ветрено, холодно и сыро. Юмми, шагнувшая с теплого пола гостиной на мгновенно остывший мат, сходу начала замерзать, поэтому мы проявили гуманность, сняв с нее все плетения. Затем подхватили обмякшее тело, аккуратно уложили на спальник, застеленный целлофаном, и разделили обязанности: мои женщины принялись наблюдать за округой, Маришка положила руку на солнечное сплетение шеллемки и принялась «уговаривать» ее ядро не дурить, а я, усевшись по другую сторону от «пациентки», взял на себя сразу два дела — контроль мутации и контроль состояния Сути «злобной бабки».

Первые насколько сеансов «вливания» процесс шел ни шатко ни валко. Нет, серьезных ошибок целительница не допускала, но никак не могла найти необходимый и достаточный объем передаваемой Сути. А потом понемногу приспособилась, поймала требуемые ощущения и стала позволять себе чуть-чуть расслабляться. Само собой, не во время сеансов, а в перерывах между ними. В этот момент я ее и «зацепил», задав более чем логичный вопрос:

— Слушай. А почему ты уперлась только в Природу и Разум? Если вы с дедом уже наложили на Юмми свои загребущие ручки, то было бы логично дать ей еще и Пространство. Хотя бы для того, чтобы «твоя девочка» смогла свалить из какой-нибудь задницы экстренным переходом. Будь она с напрочь закрепощенным ядром после взрывной адаптации — я бы еще понял. А тут оно сырое, то есть, позволит «вылепить» все, что захочешь!

Пока я излагал эти соображения, она смотрела на меня квадратными глазами. А потом шарахнула себя по лбу:

— Нет, ну надо же было так затупить?!

— Ничего, и на старуху бывает проруха! — хохотнул я, получил по лбу и «страшно испугался» угрозы насильственной смерти:

— За «старуху» убью! Два раза. Потом реанимирую и расцелую. Кстати, тощая, тащи ко мне свою задницу — мне нужен образец правильного ядра.

— Из присутствующих тут баб есть особы и потощее меня! — напомнила Шахова, но задницу ей притащила, опустилась рядом, расстегнула комбез и застрадала: — Слышь, Мариш, а ведь у меня вот-вот разовьется комплекс неполноценности!

— С чего это вдруг?

— Как это «с чего»? Ты ж собралась менять Юмми на свой вкус, то есть, превратишь в красотку вроде себя или Хельги, а я так и останусь тоще-е-ей!!!

Тут заржали все, ибо назвать ее тощей — значило погрешить против истины, причем в особо извращенной форме. Впрочем, «злобная бабка» с удовольствием поддержала начинающийся бардак и наобещала отрастить ей такие формы, что у меня началась смеховая истерика. Не помог и очередной сеанс вливания Сути — пока Степановна занималась делом, Язва с Бестией — как обычно не выбирая выражений — предлагали страдалице такие варианты «тюнинга», что в какой-то момент у меня от смеха свело живот. Пришлось придумывать способ направить веселье в менее «травматичную» колею, дожидаться возвращения целительницы в «реальность» и задавать вопрос, ответ на который меня действительно интересовал:

— Кстати, бабуль, а как там Авьен?

— Перелом позвоночника в грудном отделе, восьми ребер, нижней челюсти, орбитальной кости, обеих клю-…

— Ты серьезно?! — выдохнул я, невесть когда оказавшись на ногах.

— Да шучу, я шучу! — рассмеялась она. — Твоя мамаша далеко не дура. Да и я интриганка, каких поискать…

— Слила ей инфу о том, что собираешься наложить лапу на младшую? — воскликнул я.

— Ага! А еще подробно объяснила, зачем она мне нужна. Вот Оторва и задумалась. В общем, старшенькая полетала по кухне, разнесла половину мебели, обзавелась десятком-других великолепнейших синяков и всего тремя вывихами, но, вроде как, даже не думала сдаваться. Вот Оля ее и зауважала, поэтому притащила ко мне на руках и стояла над головой все время, пока я лечила.

— То есть, папу можно поздравить с обретением второй супруги? — ехидно улыбнулся я.

— Ага, щазз!!! — фыркнула «злобная бабка». — Твоя мамаша заявила, что настолько дохлые бабы ее мужу не нужны, и пообещала показать Авьен небо в алмазах. Вот с утра и показывает…

…Последний сеанс передачи Сути Степановна закончила где-то через полчаса после восхода светила Эднора, задвинула «свою девочку» под скат палатки, ме-е-едленно повернулась ко мне и злобно прищурилась:

— Баламутище, ты труп… в хорошем смысле этого слова!

Мои женщины ехидно захихикали, а я состроил испуганное лицо и потянулся к браслету, вроде как, собираясь сбежать, но не успел — Маришка коршуном взлетела в воздух, опрокинула меня на Хельгу и, слегка придушив, принялась целовать «куда попало». А после того, как обслюнявила нос, лоб и щеки, рухнула на Язву, «завернулась» в ее объятия и довольно замурлыкала:

— Девки, если бы вы знали, насколько сильно я люблю вашего мужчину, обревновались бы напрочь!

— Скажи, пожалуйста, а проверочное слово к «обревновались» «бревно» или все-таки «ревность»? — с серьезным видом полюбопытствовала Даша.

— Оба! — на голубом глазу заявила целительница, попробовала потянуть паузу, но не выдержала щекотки от страшно возмущенной Лары и перестала ездить нам по ушам: — Я поднялась на десятую ступень. Так легко, как будто сижу на ранге подмастерье, а не Гранд. А еще вытянула своей девочке Разум, Природу, Пространство, Жизнь, Смерть и Металл!

— Ты крута! — восхитился я под восторженный гомон своих дам. — Как я понимаю, Жизнь со Смертью под игру с последней, а Металл — для помощи деду?

— Ага! — подтвердила она. — И теперь у меня в планах Пространство со Смертью для самой себя. А то мне уже неудобно отжимать у Борисыча накопители с первым…

— …и ты уже изнываешь от желания поиграть со смертью в паре со «своей девочкой»? — хохотнула Маша.

— Вредные вы… — надулась «злобная бабка» и пнула… меня. Хотя я ее, вроде бы, не подкалывал. Сопела, обиженно хмурясь, секунд, эдак, двадцать, а затем включила турборежим. В смысле, на миг расфокусировала взгляд, потянулась к браслету, вывесила перед собой «Око», сдвинула его в сторону, затем задрала вверх и расплылась в довольной улыбке: — Значит, так: у меня сегодня Великий Праздник, поэтому ты, Баламутище, сейчас родишь Очень Большой Кусок свежайшей свиной шейки… а лучше два или три, как следует замаринуешь и оставишь дожидаться своей доли в холодильнике. Конечно же, не забыв зафиксировать точные координаты кастрюли. А потом свозишь нас в торговую слободу Фаранга. За покупками.

— Фаранг, Фаранг… — задумчиво повторил я смутно знакомое слово, а через считанные мгновения врубился, что так назывался город, в котором жил наш самый первый донор ниир. Потом прислушался к шелесту дождя и недоуменно прищурился: — В такую погоду?

— Там сухо. А на небе ни облачка. Вопросы?

— Что вы собираетесь там прикупить?

— Ну, почему сразу «прикупить»? Может, мне захотелось потолкаться в толпе горожан, как следует поторговаться, поругаться, набить морду какому-нибудь хаму…

— Серьезные у тебя желания! — улыбнулся я.

— А то… — гордо заявила она, повернулась к Маше и ответила на мысль, которую та еще не озвучила: — Солнце, рьё Рат’и’Бор настолько крут, что может выехать из «сияния» в любой точке этого континента. А границы он пересекал из врожденной вежливости. До тех пор, пока его не обидели особо тупые аборигены. Дальше объяснять?

— Ага! — кивнула Бестия. — Он, вроде как, путешествовал всего с двумя бабами. Но я не горю желанием погибнуть смертью храбрых во цвете лет, поэтому обязательно вложу вас Оторве. А она, вне всякого сомнения, возьмет с собой Авьен, и «Святогор» примут за автобус, ибо из него вывалится семь баб!

— Ну, и че? Рьё Рат’и’Бор НЕРЕАЛЬНО КРУТ, значит, баб у него в карете НАВАЛОМ!

— Может, поедем на «Мамонте»? — осторожно спросил я.

— Ты хочешь помочь горожанам проложить пару-тройку новых улиц? — насмешливо спросила Лариса, а Маришка, как ни удивительно, признала мое предложение дельным:

— Да, ехать лучше на БМСН: не дело оставлять тощую на пулеметах, а эту машинку никто не поцарапает и не сопрет. А еще в десантный салон влезут Борисыч со Святославовичем, а с ними будет всяко веселее!

Тут Даша напомнила о недостатке условно средневекового шмотья, но Степановну было уже не остановить:

— Пффф: свита Рат’и’Бора тоже нереально крута, поэтому мотается по континентам в том, в чем комфортнее. И плевать хотела на местную моду!

— О, кажись, Юмми зашевелилась… — подала голос Хельга, и «злобная бабка», материализовавшись возле «своей девочки», провела диагностику, шарахнула десятком разномастных плетений и переключилась на темрис:

— С пробуждением, мелочь! Поздравляю тебя с обретением сродства еще с пятью школами магии и переходе на пятую ступень ученика!

— Спасибо. И за поздравления, и за помощь… — пробормотала шеллемка и подобралась: — Раз на мне нет респиратора, а… магофон плотнее и совсем другой, мы уже не у корхов, верно?

— Умница! — довольно промурлыкала «злобная бабка». — Мы на Эдноре, еще одном обитаемом мире, который мы тебе покажем чуть позже. А пока нам надо в Замок. Готовиться к Большому Веселью. Ну, че лежим? Подъем!!!

…К Большому Веселью мы готовились порядка сорока минут. Не знаю, как остальные, а я при активнейшей помощи своих дам успел замариновать мясо, нарезать салаты, обобрать замковую кухню, позаимствовав все то, чего в принципе могло захотеться на пикнике, и так далее. Но за четверть часа до перехода на Эднор меня внезапно вызвал к себе дед и сообщил, что Виталий Михайлович при плановом виртуальном визите в особняк Раймса Та Кальма обнаружил на рабочем столе Авьен ту самую «клипсу».

Объяснять, что таким образом глава, можно сказать, союзного рода просит срочной встречи, не требовалось — этот вариант вызова был принят с моей подачи. Так что я вернулся к себе, «построил» женщин, вместе с ними переоделся в одежду, подходящую под такие визиты, и снова нарисовался в мастерской. Вся остальная толпа, посвященная в этот проект, была в сборе, и мы, организовав коридор из «зеркал», перебежали в «буферный мир». А там, «заглянув» в спальню к старшенькой и внимательно осмотрев большую часть поместья Та Кальм, радикально переиграли планы: «группа подстраховки» распределила цели и подготовилась к небольшой победоносной войне, Маша прикрыла иллюзией часть кабинета Раймса и открыла в нее «зеркало», а я в сопровождении Лары и Авьен продавили плоскость сопряжения и, не выходя из-под действия маскирующего заклинания, вслушались в беседу партнера и «императора в отставке».

В принципе, конфликтом, вроде бы, не пахло — сухой, почти отживший свое, но чрезвычайно властный дедок, восседавший в высокотехнологичном инвалидном кресле-антиграве, ругал Та Кальма за излишнюю щепетильность при решении деловых вопросов, но держался в рамках дозволенного между друзьями. А последний, кстати, очень сильно исхудавший и осунувшийся, чувствовал себя не в своей тарелке, но явно по делу. Вот я свое присутствие и обозначил — зашел под маревом за спину к гостю поместья и «мигнул», на долю секунды убрав и снова активировав плетение.

Батюшка Авьен понял недвусмысленный «намек» влет и, дождавшись ближайшей паузы в монологе порфирородного друга, перевел беседу совсем в другую колею. Причем в первых же предложениях монолога посвятил меня в суть нарисовавшейся проблемы:

— Маан[8] Ярташ, как я уже говорил, вести дела в стиле моего покойного отца мне не по душе: я не хочу терять лицо прежде всего перед самим собой. Я его не терял и в истории с перстнем: проверив его на себе и убедившись в том, что он оказывает на человеческий организм гораздо более серьезное исцеляющее воздействие, чем любая профессиональная медкапсула, я счел необходимым помочь вам. А сброс шлаков и отторжение вроде как лекарств, назначенных либо недоумками, либо убийцами, стали побочным эффектом, кстати, позволившим вам не только прийти в себя, но и обратить внимание на… пусть будет «непрофессионализм» лечивших вас «специалистов». Так что я не виню в произошедшем ни вас, ни службу безопасности вашего рода, хотя арестовывать меня можно было бы и помягче.

— Я, кажется, уже извинился… — хмуро напомнил экс-государь. — Более того, сделал это лично, прибыв к тебе в особняк!

— Верно. И я оценил этот шаг по достоинству. Но вы жаждете получить второй перстень взамен вроде как уничтоженного во время исследований, а это не так легко.

— Ты это уже говорил. Причем не раз и не два. Но причину все никак не назовешь, хотя не мог не оценить моих предложений…

Тут я скинул марево еще раз и в темпе отыграл небольшую сценку — демонстративно снял браслет-коммуникатор и сделал вид, что собираюсь его выбросить. Потом исчез и снова превратился в слух.

Раймс не подвел:

— Проблема не в предложениях, хотя они, признаюсь, впечатлили. Дело в том, что я не могу обсуждать ряд вопросов, включая этот, не имея гарантий абсолютной конфиденциальности разговора. Ибо не умею подводить своих партнеров.

Тут Император разозлился:

— А раньше сказать не мог?!

— Не мог, маан… — виновато вздохнул Та Кальм. — И если вы сочтете возможным принять соответствующее решение, то обязательно объясню.

Старик постучал пальцами с раздувшимися суставами по подлокотнику своего кресла и принял решение — вывесил перед собой голографический экран, прикипел взглядом к лицу немолодого коротко стриженого мужика в мундире и отдал ряд приказов. Робкую попытку возразить оборвал на первом же слове, причем настолько грозным рыком, что вояка увял. А через минуту-полторы, когда кресло плавно опустилось на пол и вырубилось, вдруг криво усмехнулся:

— Включай режим подавления: откровенно говоря, я сильно сомневаюсь в том, что они отключили ВСЕ.

Батюшка поколдовал над рабочим столом, затем откинулся на спинку кресла и вздохнул:

— Все, включил. И начну с утверждения, в которое вы, маан, наверняка не поверите: и этот перстень, и целебный крем, вызвавший столь серьезный переполох в научном мире столицы, созданы не на Шеллеме.

Экс-самодержец лязгнул сталью:

— Уже не поверил. Поэтому хочу услышать правду!

Я открыл «зеркало» в ту же комнату, но в поле зрения Ан Тииса, сделал шаг сквозь плоскость сопряжения, демонстративно показал ладони, прошел к столу, сел в свободное кресло и представился:

— Ратибор Игоревич Елисеев-Багряный, представитель цивилизации, о которой только что упомянул Раймс Та Кальм. Скажу сразу: никаких планов на вашу планету, ее население или ресурсы у нас нет — мой род любопытен, исследует Вселенную в свое удовольствие и иногда заводит друзей в мирах, которые чем-то интересны. Более того, мы не пытались использовать друга, появившегося на Шеллеме, для выхода на вас или другое лицо, облеченное властью, а подлечили личность, завоевавшую наше уважение, и согласились опосредованно помочь еще одной личности, которую Раймс по-настоящему уважает. Кстати, не принеси вы ему личных извинений, вся цепочка лиц, действия которых причинили ему… скажем так, неудобства, получила бы заслуженное воздаяние, ибо мы ненавидим так же истово, как дружим.

Старикан гневно сверкнул глазами:

— Молодой человек, вы мне угрожаете?!

Я отрицательно помотал головой, открыл «Око» и с расстояния в три с лишним метра коснулся пальцем его запястья:

— Нет, я констатирую факт: мы, Елисееве-Багряные, при всем нашем миролюбии, прежде всего род воинов, умеющих воздавать по заслугам даже самым сильным врагам. Чтобы не показаться голословным, могу заявить, что именно мы закончили последнюю межмировую войну и подарили нашей цивилизации долгожданный мир.

Пока Ан Тиис переваривал эти объяснения, я неторопливо встал, без какой-либо спешки подошел к Та Кальму, прижал руку к шее и активировал диагностическое плетение. А когда получил полную картину повреждений, полученных при допросе, скрипнул зубами, поднял правую руку и вызвал к себе Степановну. Само собой, не голосом, а пальцовкой. Судя по тому, что «зеркало» появилось еще до того, как я закончил «речь», «злобная бабка» следила за выражением моего лица и ждала только отмашки. А потом, как я и предполагал, началось самое веселье — проведя диагностику, «рыжая девица» с хрустом сжала кулаки и, начав всаживать в тушку Раймса целительские плетения со скоростью роторной авиационной пушки, перешла на темрис и холодно процедила:

— Внучок, найди мне всех уродов, посмевших поднять руку на моегопациента!

— Они выполняли свой долг! — подал голос экс-государь и взбесил ее по-настоящему: Маришка поймала его взгляд, надавила каким-то плетением Разума и зашипела:

— Слышь, ты, старый сморчок, если в твоей Империи можно избивать человека, вся вина которого состоит в том, что он хотел подарить тебе роенов десять-пятнадцать здоровой жизни, то в ней пора менять и выродившийся правящий род, и законодательство, и руководство силовых структур! Кстати, вздумаешь вызвать охрану — выверну наизнанку и тебя, и их: я в бешенстве и жажду крови… Нет, я не самоуверенная девочка, а женщина в разы старше, а самое главное, сильнее тебя! Да, я по статусу значительно выше своего внука и вправе ему приказывать, хотя в этом нет никакой нужды — он меня любит, поэтому с радостью выполняет любые капризы! Да, если я захочу залить кровью всю вашу прогнившую Империю, то он с радостью поможет… Нет, мысли не читаю: я чувствую эмоции и давным-давно научилась понимать, что за ними стоит… Нет, это не шутка и не фокус, а так называемая магия — путь развития цивилизации, альтернативный вашему технологическому… Может, потому, что в вашем мире ее нет? Рат, накинь на шейку этому дурню воздушную удавку и легонечко придуши — может, тогда он догадается, что сомневаться в моих словах вредно для здоровья!

Я понимал, что «злобная бабка» не только бесится, но и работает, отталкиваясь от того, что ощущает в эмоциях экс-Императора, так что выполнил эту просьбу без колебаний. Причем намеренно влил в плетение достаточно Силы, чтобы ее структура проявилась в реальности. Вот Ярташ Ан Тиис и «прозрел». В тот момент, когда понял, что задыхается далеко не просто так и на расстоянии, на котором привычные ему методы воздействия не работают.

— Теперь покажи, как работает дематериализация, а все остальное он додумает сам, если не дурак. Уничтожь, к примеру, во-он то уродское кресло — прости, Раймс, но оно мне страшно не понравилось еще в прошлый визит…

Показал. А через считанные мгновения мысленно усмехнулся, услышав дальнейшие комментарии Степановны:

— Ага, тебе не кажется: Раймс и оживает, и молодеет на глазах. И знаешь, почему? Потому, что от его эмоций не смердело и не смердит. Нет, твои мне не нравятся… Зажрался! В смысле, привык к абсолютной власти, а она, как известно, развращает, причем развращает абсолютно… Ага, он тебя уважает не просто так. Но разве ваша дружба равная? Не смеши: дружи ты с ним по-настоящему, вывернул бы его обидчиков наизнанку САМ! Да ну, перестань: раз твой сын тебя до сих пор не прибил, значит, хоть немного, да уважает, соответственно, не стал бы мешать наказывать обидчиков друга… Ого, да ты небезнадежен и способен признавать свою вину хотя бы мысленно!

— Я способен на многое… — процедил Ан Тиис, открыв рот первый раз с момента появления Маришки. — Сотрудники службы безопасности дворца действовали согласно должностным инструкциям и на основе информации, полученной от моих лечащих врачей, то есть, были уверены в том, что Раймс пытался меня убить!

— Что ж, тогда мне нужны ЕЩЕ И лечащие врачи. Ибо их стараниями друг рода Елисеевых-Багряных должен был превратиться в старую развалину в течение полутора-двух роенов!

— Его вылечили. В самой современной медкапсуле! — начал, было, экс-самодержец, но вызвал презрительный смешок:

— Вылечили? Да ладно! Хочешь, я скопирую последствия воздействий этой вашей медкапсулы на какого-нибудь мальчишку из твоего рода, чтобы ты смог понаблюдать за процессом превращения здорового человека в старую развалину? Да ладно, не верю своим ощущениям!!!

— Зря: может, я дружу с Раймсом не так, как вы считаете должным, но оценил его поступок, сделал все, чтобы его вылечили, прилетел к нему в особняк, чтобы лично извиниться, а сейчас чувствую себя винова-…

— А еще злишься. На мою бесцеремонность… — перебила его Маришка.

— Верно: я к такому не привык!

— И не понимаешь, как себя теперь вести.

— Так и есть…

Целительница убрала руки с шеи Та Кальма, отступила от него на шаг, удовлетворенно оглядела заметно посвежевшего мужчину и заявила, что он здоров, а в следующий раз она откатит ему возраст еще роенов на восемь-десять. Затем открыла рядом с собой «зеркало», продавила его правой ногой и плечом, нехотя вспомнила об Ан Тиисе и, замерев между мирами, вперила в него тяжелый взгляд:

— Мы, Елисеевы-Багряные, всегда воздаем сторицей и за добро, и за зло. Что такое «сторица», тебе объяснит мой внук. Само собой, если захочешь и попросишь. Сделаешь правильные выводы, причем не разумом, а сердцем — вероятнее всего, получишь ответы на часть вопросов. Не сделаешь — тоже… хм… получишь. Но ответы на совсем другую часть вопросов тебе точно не понравятся…