Арно, ты маг воды: Убей невесту.

Глава 22

Я находился в кандалах во всё той же ненавистной мне камере без окон и сокамерников. И без воды.

Не старая, явно не столетия назад сложенная тюрьма, и словно я в ней первый заключенный. Возможно, камера даже могла бы показаться стороннему наблюдателю красивой.

Красивые каменные блоки аккуратно уложенные воедино старательными руками мастеров, стены были ровными и образовали каменными блоками красивый узор, но все же это была проклятая, ненавистная мною камера.

Каменные стены моей камеры были умно спроектированы, так, что там не образовывалась влага, все стены постоянно подогревались, чтобы камень источал тепло.

Воздух приходил не от двери и не из окон, а из специального зарешеченного воздуховода.

И воздух был таким, словно его специально иссушивали под огнем, чтобы лишить любой влажности. Выводился воздух также строго через воздуховод, который не оставлял мне влаги.

Все говорило о том, что камера была сделана если не лично для меня, то по крайней мере специально для стихийника воды.

Для особо опасного водника как я, и все спроектировано так, чтобы узник не выбрался. И никаких тебе рун или магии, лишь простые решения.

Руны несомненно эффективны, но требовали бы повышенного внимания прислуги, которые, к сожалению, не приближалась к моей камере, это было исключено. Никаких личных контактов с узником для неподготовленных людей.

Слабых мест в камере, которыми я мог бы воспользоваться, чтобы сбежать, не было.

А это ещё не принимая в расчет тот факт, что я в кандалах, из которых выбраться надо умудриться.

— Суки, все продумали, — выдохнул я в тишину свою злобу. Даже мое дыхание не выделяло влаги, потому что в теле воды осталось совсем немного.

Я уже не бредил, я просто умирал от обезвоживания, из меня удалили всю воду временем и отсутствием воды, еды и, конечно же, нестерпимой жарой, что царила в камере не прекращаясь.

К тому же избивали меня с разной периодичностью, уже раз пятнадцать, металлическим прутом, и делал это всё тот же лысый офицер тайной полиции.

Бил он меня не от ненависти, не от желания получить удовольствие, он лишь исполнял свои служебные обязанности.

Всё делалось для того, чтобы я ослаб и не мог даже теоретически вырваться из заточения, оставаясь при этом живым и не опасным для окружающих узником. Грубо, жестоко, но эффективно.

И мне не давали спать небольшой вибрацией где-то за стенами. Усталость и полное отсутствие сил, мое состояние ухудшалось еще и тем, что разные вещества в виде дыма, конечно же сухого, растворенные в воздухе, заставляли меня против воли отречься от всяких мыслей о свободе.

Но.

Я.

Не.

Сдамся.

— Мы знали, что нечто похожее может случиться, — тихо проговорил я и впервые за несколько дней улыбнулся, почувствовав боль на истончившейся обезвоженной коже. — У них, оказывается, есть порталы!

Порталы, оказывается, существуют в этом мире, но они явно находятся под строжайшим секретом и не являются массовой технологией.

Нас везли по дороге, разбитой войной и конечно же как-то аккуратно опоили. Или, быть может, просто пустили некий газ в нашу карету?

Я так и не понял, как все началось, видел лишь, как охрану Герцога обезоруживали. И никто их не убивал, просто связывали и погрузили в как мешки с картошкой, в телеги которые направились дальше по дороге в направлении столицы.

А Арктур, доверенный Императора, строго следил за тем, чтобы не пролилось ни единой капли крови. Видимо, это что-то да значит.

Я моргнул и мы внезапно оказались в казематах тайной полиции столицы, и это без всяких там рун и ритуалов. Арктур просто повернул рубин на своем кольце и все вокруг изменилось.

Проблема была еще и в том, что стая думает, что мы сейчас только въехали в столицу, день назад, может два дня, но портал обманул стаю и город.

Те недели, что мы должны были провести в пути, мы провели в тюрьме, и нас еще не хватились. И судя по письмам Катарины, Адель и Данте, которые мне здесь озвучили, они написали письма, думая, что мы все еще в дороге.

Но с помощью портала, который я даже не рассматривал как вариант, мы убрали долгую дорогу из списка мучений, переместившись сразу в тюрьму.

Да, мы уже тут, в столице, но к сожалению в камерах, и что произошло с Герцогом и дедушкой Адель, я не знал.

Хоть как-то себя защитить после переноса было невозможно, нас сразу заковали и развели по камерам после перехода через портал. Мы были полностью беззащитны, не в состоянии даже перечить, находившись в первые часы в состоянии, близком к наркотическому опьянению. Всё было заранее подготовлено и отработано.

— Нас взяли тёпленькими, — улыбнулся я, даже не понимая, почему у меня есть силы на это. — Не герой я все-таки, не герой.

Мучительно всё же быть бессильным в решающих событиях, хоть я и надеюсь, что моя хитрость в письме сработает, но все же шансов, что Катарина успеет спасти нас, минимальны. Да есть ли у нее возможности это свершить? Тюрьма в столице, и что она будет делать, брать ее штурмом?

Вот такая у меня судьба, противостоять армии мертвых, поднимать огромный смерч у реки и оказаться в камере, где даже убить себя не можешь. Быть первым, быть лучшим, быть всеми любимым, быть самым-самым…

— И этого больше нет, — усмехнулся я.

И всё в один момент потерять, став лишь куском мяса на обочине дороги под названием история.

Как же всё это легко может случиться, волна может тебя вынести на самый верх, и в этот момент ты даже и не думаешь, как же ты счастлив.

И вот, всё та же волна событий качнулась и погребла меня на самом дне. Ниже уже некуда.

— Кусок я вонючего дерьма, ха-ха! — тихо прошептал я. — Непобедимый, ага. И что, это конец? Когда же все таки я умру?

Тишина в камере была невероятной, даже мои слабые, негромкие слова поглощали стены, будто готовые поглотить безумные крики заключенных. А жара, адская жара просто убивала меня. Медленно, но бесповоротно, забирая всю влагу из моего измученного тела.

— Жарко тут у тебя. Эй, умирать еще рано, мой глупый ученик, — тихо и внезапно проговорил голос в темной камере, вытаскивая меня из бреда. — Что же мне делать, спросишь ты. Учиться, мой глупый ученик, учиться на своих ошибках.

— Ты пришла. Зачем? — выдохнул я из последних сил.

— Как и обещала, я пришла в тот момент, когда ты признаешь себя говном. И в отличие от тебя я обещания, о мой высокомерный в прошлом ученик, выполняю, — проговорила с удовольствием призрак.

— Я умираю, Кин.

— Знаю, потому и смогла прийти, без камня душ и заклинаний. Ты стоишь на самой грани, Арно, — тихо проговорила Кин. — И потому ты можешь слышать и видеть тех, кто ушел.

— Тогда забери меня.

— Рано, — зевнула Кин. — Помучайся ещё, о мой глупый ученик.

В камере настала тишина, я висел на кандалах не понимая, сошел ли я с ума или это всё происходит не во сне, а наяву.

— Итак, мой ученик, теперь внимательно слушай. Настало время, возможно, моего последнего урока для тебя, перейдем к сложной и многогранной теме. Вода в человеке, — фыркнула от нетерпения Кин и я увидел ее очертания во тьме, черное кимоно и бледное, азиатское и красивое лицо. — Ты чувствуешь интуитивно воду в человеке, но она связана с другими веществами и энергией другого человека. Чтобы перехватить контроль над водой, состоящей в составе другого человека, надо перенести свою энергию в чуждую тебе энергетику.

— Моя кровь, могу я ее использовать?

— Неприемлемо, магия крови более сильная магия, чем водяная, что лишь часть крови. Работать же со своей кровью невероятно сложно, магия крови будет сопротивляться, так как энергетическая составляющая в ней больше. Но из чужой крови ты можешь выделить воду, хоть это и невероятно сложно и опасно непредвидимыми последствиями, — прочитала почти лекцию мне Кин. — Не зли меня, ученик, и не заставляй меня жалеть о том, что я решила провести для тебя урок.

— Спасибо.

— Этого мало, но, — задумалась Кин немного. — На этом урок окончен, остальное сам, думай, если мозги остались. Удачи, мой глупый ученик, заставь меня гордиться тобой.

Она исчезла, и не смотря на мой зов больше не возвращалась, она могла помочь сообщить Данте.

Но она не появлялась и не отвечала на мой зов. Мои крики отчаяния остались без ответа и мне осталось лишь одно. Думать.

И я думал, и план придумать нелегко, но я справился, а вот осмыслить и претворить в жизнь уже сложно. Это как математическая формула, ну написал ты ее и что, теперь думай, как ее применить с выгодой для себя.

И это возможно, но сперва этому бедному ученику не понятно, как простой икс, что равен двум, применить в своей жизни, в реальности, воплотить его в материальном мире.

— Придумал, — проскользила усталая мысль в голове и я попытался уйти в медитацию для экономии ресурсов, которых осталось в моем теле не так уж и много.

Придумать план и воплотить его в жизнь с первого раза, не проверив ничего, смертельно опасно, но мне терять нечего. Теперь нужно лишь время и силы, которых у меня нет.

Скрипнули ключи в дверном замке, и стальная плита, по недоразумению названная дверью, открылась.

— И снова здравствуй, заключенный Арно, — весело проговорил лысый офицер тайной службы. — Настала пора твоих ста капель воды, а то ведь невзначай умрешь же, ха-ха!

Я не отвечал, лишь впился в свою губу острыми зубами, рвя собственную плоть внутри рта. И следя за тем, как офицер приближается ко мне и протягивает к моему рту кружку из металла со столь желанными каплями на дне кружки.

Но сегодня они мне не нужны. Вернее, не только они. Мне нужно всё.

Я харкнул кровью в офицера, прямо в его глаза.

— Ах ты сука, плеваться вздумал?! — ударил меня кружкой по лицу офицер, коснувшись своего глаза. А я уже воззвал к воде.

И вода ответила мне, моя вода, которая соприкоснулась с водной оболочкой глаза офицера.

— Вода, ко мне, — с улыбкой оскалился я.

—А-а-а-аа! — понесся ко мне офицер, ощущая новые для него ощущения. Его глаз пытался выйти из орбиты, а я открыл рот. Офицер и не подозревал, что всё только началось.

Мои зубы вонзились в плоть, раздавливая глаз офицера и я призвал воду вновь, теперь в его теле.

Секунда.

Я выпил его, досуха. Тело упало на пол, не успев даже помучаться. Было ли мне его жалко?

Нисколько, он знал за что ему платят и что может с ним случиться. А я закрыл глаза и напряг руки, кандалы разломились, цепи вырвались из стен.

Я смотрел на свои руки, которые синели от вздувшихся вен, кровь во мне и само тело просто сходили с ума от такого количества воды. И тут из коридора с открытой дверью до меня донеслись звуки

— Тре-е-ево-о-о, — прохрипел от страха стражник, наводя на меня свой арбалет, сухой щелчок тетивы арбалета...

Арбалетный болт завис в сантиметре от моей груди, где находилось мое сердце, я поймал его рукой, слега поранившись.

Я улыбнулся кровавой улыбкой и метнул рукой болт обратно в стражника. И он рухнул на каменный пол, но был еще жив. Болт пробил его шею, сломав шейные позвонки.

— Если я не могу быть героем, — прохрипел я словно хищный зверь. — То я буду злодеем, а в тебе, надзиратель, немало нужной мне воды.

Мне хватило касания своей раненой рукой, что соприкоснулась открытой раной раны стражника, чтобы начать вытягивать воду.

— Эта вода имеет привкус, — задумчиво проговорил я, чувствуя, как жажда уходит, как жизнь в моем теле просто взрывом расширяет мои возможности. — Я забираю с водой и твою жизненную энергию.

Справа слышался топот ног, я медленно поднял меч стражника, чуя силу, не подвластную никому.

Сорвав с себя рубаху я посмотрел на меч, а затем на четверых стражников с копьями, что смотрели на меня с ужасом.

— Я заберу вашу воду! — прокричал я, лезвием меча нанося кровоточащую рану по всей моей груди.

— В атаку! — Прокричали стражники,

И мы сошлись в темном тюремном коридоре, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Пленник и надзиратели не испытывали жалости друг к другу. Минута, и на полу остались лишь четыре мумии. А изрезанный копями пленник, шел по коридору в поисках новых людей, чтобы испить их досуха.