Аргумент весомей пули

Глава 23

Заведение оказалось не из дешёвых: посуда была фарфоровой, пирожное — вкусным. Пока лакомился им, запивая красноватым терпким чаем, немного успокоился, тогда-то с новой силой и навалились неприятные вопросы. И первейший из них: кто навёл этих сволочей на дом с дельфинами?

Сдал кто-то из ватаги Шалого или не удержал язык за зубами один из пластунов с «Чёрной каракатицы»? Но откуда у них выход на представителей рода Огненной длани? И к чему бы тем дожидаться моего появления в Тегосе, если покойничку Огнеславу ничего не помешало заявиться с разрешением на дуэль непосредственно в полевой лагерь? Да и по времени концы с концами не сходились: никто новый из Поднебесья по мою душу приплыть ещё попросту бы не успел.

Задержались в городе люди из свиты Огнеслава или тот мастер Стриж заплатил за мою голову местным ухарям?

Допустим, допустим… Но всё же откуда стало известно о моём появлении в Тегосе? Караулили у дома с дельфинами или проследили из порта?

Из порта, из порта, из порта…

Я вдруг сообразил, что взять меня в оборот могли вовсе не посланцы рода Огненной длани, а владельцы «Чёрной каракатицы», точнее — стоявшие за контрабандистами дельцы. Прознали от портового начальства о захвате яхты, вот и увязался кто-то, когда на берег сошёл.

Я забарабанил пальцами по столу, затем велел половому тащить бумагу и письменные принадлежности. Радуясь про себя, что хватило ума уйти с улицы, накидал коротенькую записку отцу Шалому с просьбой подстраховать и обещанием оплатить все хлопоты, присовокупил к ней двугривенный и велел немедленно отнести в дом с дельфинами, а там непременно дождаться ответа.

Буфетчик подозвал одного из вертевшихся у заведения мальчишек, тот принял послание и рванул вдаль по улице, только пятки засверкали, а я с облегчением перевёл дух.

Вроде выкрутился.

Ну а пару минут спустя вновь надавил знакомый взгляд. Я вида не подал, лишь принялся краешком глаза следить за поднявшимся на веранду прыщавым молодчиком в светлом парусиновом костюме и соломенной шляпе. Судя по явственным искажениям магического фона, производимым его ядром, был он как минимум аколитом.

Колдун завёл разговор с буфетчиком, при этом стоял он ко мне лицом и ни на миг не переставал сверлить напряжённым взглядом; вроде как даже напоказ.

Мысль эта заставила насторожиться, но — поздно. На стул сбоку от меня уже опустился благообразной наружности дядечка, пузатенький и круглолицый. Никак отреагировать на это вторжение он не дал, сразу предупредив:

— Не дёргайся!

Подобным тоном случайному сотрапезнику желают приятного аппетита, вот только глаза незнакомца, солидного и со вкусом одетого, были предельно серьёзны, от их прищуренных уголков расходились лучики-морщинки.

Левая рука опущена под стол, выговор — черноводский.

— Плати и выходи на улицу, — потребовал он, и я порадовался удачно выбранному месту: со спины не подобраться, с другого бока не подпереть.

Так просто из-за стола меня не выдернут, без шума — так уж точно, только если по своей воле уйти соглашусь. А я не соглашусь. Нечего мне на улице делать. Там к кофейне закрытый экипаж подъехал, и кучер уже спрыгнул с козел, выжидающе уставился на веранду с засунутой под сюртук рукой.

Выйду — сгину.

Я потянул в себя небесную силу, закрутил её по оправе и только лишь этим не удовлетворился, продолжил вбирать всё больше и больше энергии.

— Ну!

Дядечка подался чуть ближе, под рёбра мне упёрся револьверный ствол.

— Не нукай, не запряг, — с черноводским же выговором отозвался я и очень-очень медленно взял чашку, поднял её с блюдечка и сделал длинный глоток.

Рисковал словить пулю? Нисколько!

Я был нужен этим нехорошим людям живым, иначе бы наше общение ограничилось выстрелом в висок.

— Время не тяни! — заявил дядечка, сунул левую руку в боковой карман пиджака и кинул на стол какую-то скомканную бумажку — надо понимать, мою записку отцу Шалому.

Ну да — именно посланием Шалому обрывок листка и оказался. Убедился в этом, его расправив.

— Пошли! — вновь потребовал дядечка, чуть надавив стволом. — Считаю до трёх…

Угрожать колдуну револьвером — дурь несусветная. Застрелить тайнознатца можно, запугать — нет. Любой недоучка легко переломает эдакому глупцу все его кости простеньким ударным приказом, и лично меня от этого сейчас удерживало лишь наличие у дядечки напарника-колдуна, да лёгкие искажения то ли из-за наведённой тем защиты, то ли в силу наличия охранного амулета.

— Катись ты, дядя! — нагло улыбнулся я, после чего приподнял скатерть, заглянул под стол и обнаружил, что в бок мне упирается конец перехваченной за середину трости.

Тоже ничего хорошего, если клинок в пядь длиной выскочит, но это едва ли.

Очень сомневаюсь.

Дядечка убрал трость и улыбнулся, будто оплошавший балаганный фокусник, но провести меня этот битый волчара не сумел. Слишком хорошо я знал ухватки всяческого жулья, потому прекрасно понимал, чего ждать дальше. И — не ошибся.

Всё так же отиравшийся у входа прыщавый колдун надавил своей волей, да только я ещё в приюте наловчился справляться с воздействием на свой дух, а затем серьёзно развил этот навык, работая с порчей, поэтому не без труда, но совладал с навалившейся сонливостью. Разве что клюнул носом, да рука со стола соскользнула. Впрочем, это уже — намеренно.

Дядечка потянулся было ко мне, но тут же замер, когда в его брюхо упёрся ствол револьвера. Ещё и покачал головой, давая знак подельнику не приближаться.

— Выстрелишь — повесят, — предупредил дядечка.

— Мечтай! — негромко рассмеялся я. — Уж смогу как-нибудь доказать, что вы меня собирались похитить!

— Я всего лишь просил тебя выйти на улицу, чтобы поговорить с глазу на глаз. Оружием не угрожал, а что тростью случайно упёрся, так прости мою неловкость. Хочешь — квартального кликни, а стрелять… — Он покачал головой. — Нет, такое тебе с рук не сойдёт. Я не бродяга какой, а человек с положением!

Положение у моего собеседника точно было, только речь шла не о высшем свете, а о городском дне. Но я в любом случае стрелять не собирался.

— Кто послал? — требовательно спросил, и не подумав вернуть револьвер в кобуру.

Дядечка лишь улыбнулся и покачал головой. Затем упёрся ладонями в стол и поднялся.

— Пойду я, пожалуй. И ты давай за мной, если не хочешь, чтобы с одной милашкой из дома с дельфинами что-нибудь нехорошее приключилось.

— Сядь на место, а то прокляну! — пригрозил я и улыбнулся шире некуда, добавил: — И никто ничего не докажет!

Дядечка миг помедлил, всматриваясь в мои блёкло-пурпурные глаза, затем опустился обратно.

— Что ж, давай пить чай!

Я убрал револьвер в кобуру и повторил свой вопрос:

— Кто вас послал?

— Прекрасная сегодня погода, не правда ли? — послышалось в ответ.

Переборов раздражение, я миг промедлил, собираясь с мыслями, затем сказал:

— До порта я уж как-нибудь доберусь. Там не достанете, а из Тегоса мы уходим уже сегодня. А что до милашки — так она аспирант и на серьёзных людей работает. Сунетесь — мало не покажется. Так что, если есть претензии, вываливай прямо сейчас или забудь. Ну так что?

Дядечка задумчиво глянул на подельника, затем перевёл взгляд на экипаж у входа в кофейню.

— Претензий… нет, — вымолвил он после долгой паузы. — Есть вопросы.

Это могло оказаться очередной уловкой, но я испытал немалое воодушевление, враз уверившись, что имею дело отнюдь не с наёмниками рода Огненной длани.

Контрабандисты! В оборот меня пытались взять контрабандисты!

Это всё предельно упрощало, но одновременно и несказанно усложняло. С жуликов станется по дороге в порт подловить и в затылок пальнуть — никакой магический доспех не поможет, если расправиться решат. Рисковать своей шкурой мне нисколько не хотелось, и я развёл руками.

— Вопросы подразумевают ответы. Ответы — это информация, а информация стоит денег. Зачастую — немалых.

На деле я просто собирался завязать разговор, но дядечка коротко бросил:

— Жди! — После уже безо всяких колебаний поднялся из-за стола и, небрежно помахивая тросточкой, направился на выход.

Он покинул веранду и двинулся прямиком к карете, но едва ли решил укатить отсюда — по крайней мере, его прыщавый подельник так и остался подпирать стену. И точно: в экипаж упитанный жулик садиться не стал, лишь приоткрыл дверцу и что-то сказал. Разговор много времени не занял, и вскоре наружу выбрались двое: средних лет тайнознатец в неброской повседневной одёжке и моложавый мужчина, наряженный несравненно дороже. Костюм его определённо был пошит у первоклассного и весьма недешёвого портного — уж я в своё время на такие наряды у клуба «Под сенью огнедрева» насмотрелся.

Из-за воспоминаний о том, как чистил обувь напыщенным богатеям, даже изжога началась, но совладал с раздражением, заставил себя успокоиться.

Тайнознатец вслед за моложавым хлыщом к моему столу подходить не стал, сел чуть поодаль. Я перехватил внимательный взгляд бирюзовых глаз и невольно поёжился.

Аспирант. И как пить дать из школы Бирюзового водоворота!

Ещё пуще прежнего захотелось разойтись с этими деятелями краями, но виду не подал, с показной беспечностью приложившись к чашке с чаем. Всё внимание — на устроившегося напротив хлыща.

Тот оказался не столько моложавым, сколько молодящимся. В прилизанных чёрных как смоль волосах не проглядывало ни намёка на седину, в ухоженных усах — тоже. Слишком уж густой и глубокий цвет показался отчасти даже неестественным, как если бы добились его с помощью алхимических зелий.

По всему выходит — торгаш. Может, и не самая крупная шишка, но и не подставной.

Одно слово — фигура.

Возжелавший пообщаться со мной хлыщ небрежно бросил цилиндр на край стола и с какой-то лениво-брезгливой интонацией уточнил:

— Лучезар Серый?

Я медленно-медленно кивнул, враз осознав, что это точно не представитель контрабандистов. Пусть те и могли разузнать моё имя, но начинать с этого разговор они бы точно не стали.

Ну и какого чёрта⁈

— Бывший ночной лекарь в главной усадьбе? — задал очередной вопрос молодящийся хлыщ.

Разговор определённо пошёл куда-то не туда, и я потребовал:

— Ближе к делу!

— Да или нет? — надавил на меня собеседник.

— Да. И что с того?

Хлыщ небрежным жестом подозвал буфетчика и велел принести кофе, после потребовал:

— Расскажи о нападении на усадьбу!

Но тут уж я покачал головой.

— Деньги вперёд.

Собеседник смерил меня презрительным взглядом, и всё же достал увесистый кошелёк, извлёк из него червонец и небрежным жестом кинул на стол. Я перехватил едва не скатившуюся на пол монету, положил её перед собой и сказал:

— Сектант свихнулся и устроил бойню.

Хлыщ нахмурился.

— Это не ответ!

— Это ответ на все деньги!

Пальцы моего собеседника унизывали кольца и перстни с драгоценными камнями, а левое запястье охватила толстенная цепь золотого браслета; для такого червонец — не деньги. Да о чём я⁈ Да червонец и для меня уже не деньги!

Мы малость поиграли в гляделки, в итоге на мою сторону стола передвинули стопку сразу в пяток золотых монет. И вот уже тут торгаш дал маху. Расстался с полусотней целковых он неправдоподобно легко — пусть даже у богатеев деньги куры не клюют, но столь поразительная расточительность предельно ясно поведала о его дальнейших планах на мой счёт.

В горле пересохло, но перво-наперво я прибрал монеты, лишь после этого наполнил остывшим чаем чашку и промочил горло.

— Я жду! — заявил хлыщ, когда буфетчик самолично выставил на стол его заказ и отошёл.

Запираться я не стал и вкратце рассказал о событиях того злополучного дня, упомянув и об одержимых, и о преображении магистра Гая, разве что намеренно ни разу не назвал его по имени. Попутно не столько следил за реакцией собеседника, сколько старался не упускать из виду парочку тайнознатцев. Чем дальше, тем сильнее становилось не по себе, и дело было отнюдь не только в уточняющих вопросах, просто навалились дурные предчувствия.

Интерес к смерти мастера Среброгора и черноводский акцент собеседника ясно дали понять, что моих земляков не удовлетворила официальная версия случившегося и они затеяли собственное неофициальное расследование нападения. В лагере Мёртвой пехоты меня им было не достать, но вот же — объявился в Тегосе на свою голову!

— Зачем сектант устроил бойню? — спросил хлыщ, сделав глоток крепчайшего чёрного кофе.

Я развёл руками.

— Понятия не имею. И никто доподлинно не знает. Предположения во время следствия выдвигались самые разнообразные.

— Например?

Вместо ответа я постучал пальцами по столу. Хлыщ покривил уголок рта, но всё же катнул мне очередной червонец.

— Возможно, контроль над телом захватил демонический слуга.

— Что ещё? — поинтересовался торгаш.

Я пересказал все упоминавшиеся в моём присутствии версии и довёл полученную за разговор плату до сотни целковых, но никакого удовлетворения из-за этого не получил, более того — ещё сильнее напрягся.

Хлыщ отставил кофейную чашечку, чуть подался вперёд и буквально выстрелил неожиданным вопросом:

— Кто поручил тебе устроить пожар?

— Никто не поручал, — заявил я в ответ с неоправданной поспешностью.

Торгаш осуждающе покачал головой, поправил и без того безукоризненную причёску и вздохнул.

— Я читал протокол дознания!

Вот тут я и задумался. Имело смысл держать язык за зубами, дабы не угодить меж двух жерновов, вот только рисковать головой ради сохранения в тайне чужих секретов было попросту глупо. И ещё — взгляд. Не острый и ввинчивающийся прыщавого колдуна и не холодный и давящий тайнознатца с бирюзовыми глазами, а лёгкий и мимолётный, будто замах бритвой. Не будь нервы напряжены до предела, не ухвати я состояние гармонии и не лови всяческие искажения магического фона, то и не ощутил бы его вовсе, ну а так обратил внимание на поднявшегося в кофейню невзрачного человечка. Ни за один из свободных столов тот садиться не стал и прошёл с веранды в основное помещение, вот только едва ли показное приглаживание волос торговцем и пристальный интерес ко мне со стороны нового посетителя являлись всего лишь простым совпадением.

— В протоколе чего только не напишут! Как говорится, бумага всё стерпит! — нарушив затянувшееся молчание, беспечно улыбнулся я. — Ну в самом деле! Будь в том грандиозном пожаре хотя бы малая доля моей вины, отправкой в Мёртвую пехоту дело бы точно не ограничилось!

— О том и речь! — подтвердил торгаш. — Это и наказанием-то счесть нельзя! Ты ведь и так уже числился в Мёртвой пехоте, так что просто вернулся обратно после стажировки! Перевод в больницу уже задним числом оформили. Да о чём тут говорить⁈ Тебя не то что в штурмовики не определили, даже деньгами не наказали!

— Не наказали, — кивнул я. — Потому как не за что.

— Вздор! Назначь тебя козлом отпущения, отправили бы под трибунал! До виселицы могло не дойти, но в смертники бы непременно законопатили. А раз нет — значит, ты замаран в этом деле по уши и тебя намеренно прикрыли! — Голоса хлыщ не повысил, но его фраза прозвучала щелчком хлыста: — Так кто поручил тебе устроить пожар?

— Никто! — зло выдал я и в сердцах пристукнул кулаком по столу. — Черти драные, да будь я в деле — нешто меня стали бы в протоколах светить⁈

Удар пришёлся по краю фарфорового блюдечка, и хрупкая посудина раскололась, но обошлось без порезов. Оглядев ребро ладони и не обнаружив на коже царапин, я вздохнул и сказал:

— Пожар я не устраивал, но с ним и в самом деле не всё чисто.

— Начал — продолжай! — потребовал торговец.

Я потёр подушечкой большого пальца об указательный и средний, хлыщ глянул на меня с нескрываемым сомнением, но всё же передвинул через стол очередные пять червонцев.

— Там ведь какие-то важные документы сгорели? — усмехнулся я. — Поди, информация о поджоге подороже стоит?

Но торгаш и не подумал раскошелиться, лишь раздражённо предупредил:

— С огнём играешь!

Я пожал плечами.

— Опровергать результаты официального дознания не стану, сколько бы денег ни посулили, но это действительно был преднамеренный поджог. И нет, меня просто назначили крайним. Отсюда и такое мягкое наказание. Лишь бы только оспаривать его не стал.

Торгаш резко подался вперёд.

— И кто же тогда запалил второй этаж? Как это случилось? Ты это видел? — засыпал он меня вопросами, а потом прищурился. — Или поджог устроили уже после того, как перебили одержимых?

— Очень ценные сведения, не так ли? — хмыкнул я, рассовывая деньги по карманам.

Хлыщ чертыхнулся и вытряхнул из кошелька все остававшиеся в том монеты, скопом передвинул их мне. Набралось в итоге не так уж и много: три червонца, две золотых пятёрки, чуток серебра.

Я покачал головой.

— Ещё браслет, и не только расскажу, как всё случилось, но и подтвержу свои слова с помощью мыслеречи.

Ох каким взглядом резанул в ответ торгаш! Будь на моём месте простец, точно приказал бы скрутить и закинуть в экипаж, несмотря на многочисленных свидетелей, а так лишь рыкнул:

— Не зарывайся!

— Мне и язык укоротить могут, а золото — это лишь золото! — продолжил я настаивать на своём. — Баста! Торга не будет!

Хлыщ скрипнул зубами и принялся возиться со сложным замочком, я воспользовался моментом, подался к собеседнику и обхватил его высунувшееся из манжеты шёлковой сорочки запястье. А как обхватил, так и резанул по коже скрытым в пальцах обломком фарфорового блюдечка. Попутно надавил своей волей на чужой дух, до предела снизив чувствительность перехваченной конечности, и торгаш не вздрогнул даже, когда в мою подставленную ладонь закапала кровь. Он лишь зло прошипел:

— Убери свои поганые руки!

Сработал я чище некуда и ни один из опекавших хлыща тайнознатцев ничего не заметил. Застёжка браслета поддалась и увесистая золотая цепь стекла на стол, но я запястья торгаша не выпустил, затворил ему кровь и заглянул в глаза.

— Кем я состоял в главной усадьбе? — спросил вроде бы невпопад.

— Ночным лекарем, — ответил торгаш, выдёргивая руку. — Какое это имеет отношение к делу?

— Прямое! — улыбнулся я, направляя в левую ладонь небесную силу, а заодно припечатывая заготовку зловредных чар аргументом. — Я работаю с порчей. Могу снимать, но умею и накладывать. И вот ведь какое дело: если усилить аркан кровью жертвы, та сгорит буквально в один миг. Никакой магистр медицины спасти не успеет.

— К чему это всё? — возмутился хлыщ, начал разминать занемевшее левое запястье, наткнулся на свежую царапину, тут же углядел окровавленный осколок блюдца среди прочих — чистеньких, и глаза его распахнулись, рот — тоже.

— Тсс! — шикнул я. — Не успеют!

Пальцы на миг разжались, и хлыщ с оторопью уставился на кипевшую в моей ладони кровь. Я влил в неё ещё немного небесной силы, дополнительно исказил своей волей и служебными приказами, уже привычным образом придал порче форму магического москита. Ощутил связь чар и духа собеседника, куда более сильную нежели в прошлый раз, и едва успел стиснуть пальцы. Материальное воплощение зловредных чар при этом не раздавил, позволил ему биться в кулаке и протянул руку торгашу.

— Послушай-ка, звенит! Спустишь своих псов — я разожму, и всё!

— Нет, это ты послушай меня, сопляк! — с ненавистью прошипел побагровевший от бешенства хлыщ. — Тебе это с рук не сойдёт!

— Угомонись! — потребовал я. — Второй этаж усадьбы и вправду подожгли, мой огненный шар к пожару никакого отношения не имел. Когда я схлестнулся с сектантом, вниз по лестнице уже вовсю валил дым, и кроме как одержимым запалить дом было некому. Мне приказали помалкивать об этом, я не стал ерепениться, взял всё на себя… Да ты погляди на меня! Погляди! — Постучал указательным пальцем по виску, привлекая внимание собеседника к глазам, и усмехнулся. — Какой ещё, к чертям собачьим пожар, с моим-то аспектом? Я ж не оранжевый, пусть обучался в школе Огненного репья!

Торгаш недоверчиво прищурился и указал на мой кулак.

— Зачем тогда это?

— Отзовёшь своих людей, и никто сегодня не умрёт. Ни ты, ни я. Мне от твоей смерти выгоды никакой, но если что — утащу за собой. Это ясно?

Хлыщ проигнорировал вопрос и напомнил:

— Ты обещал предоставить доказательства!

— Обещал — предоставлю, — подтвердил я, глянул на тайнознатца с бирюзовыми глазами и прищёлкнул пальцами. — Подойди!

Торгаш повернул голову и кивнул, его телохранитель поднялся из-за стола и неспешно приблизился. Тогда я на всякий случай опустил левую руку под стол и спросил:

— Мыслеречи обучен?

Колдун посмотрел в ответ холодно и как-то очень уж веско обронил:

— Не зарывайся!

Я и не стал, переправил ему свои воспоминания о том, как выбежал к лестнице и столкнулся там с выскочившим из гостиной магистром Гаем, оборвал их на появлении одержимого. С кем-то ещё поделиться чужими мысленными образами никакой возможности не было, так что в этом отношении я ничем не рисковал. Если что — отопрусь.

Тайнознатец миг постоял, потом склонился к нервно потиравшему запястье торгашу и что-то зашептал ему на ухо. Хлыщ ожёг меня злым взглядом и резко подался вперёд.

— Так дом подожгли одержимые? Ты не слишком-то нам и помог!

Тут я мог бы ввернуть, что магистр Гай к оным одержимым не имел ровным счётом никакого отношения, но за такие сведения мне и вправду могли оторвать голову, поэтому я лишь усмехнулся.

— Зато никаких сказок! Рассказал обо всём без утайки.

— Возможно, у нас возникнут к тебе дополнительные вопросы, — предупредил хлыщ, вставая из-за стола и водружая на голову цилиндр.

— Дополнительные вопросы за дополнительную плату, — беспечно улыбнулся я. — Но если кто-то продолжит крутиться вокруг дома с дельфинами, вопросы возникнут уже у меня. Наверное, и не только у меня. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Расплатишься сам! — бросил в ответ торгаш и отправился на выход.

Оба тайнознатца вышли следом, а затем после некоторой заминки покинул кофейню и неприметный человечек. На сей раз на меня он никакого внимания не обратил.

Вскормленная чужой кровью порча дёргалась в кулаке и рвалась на волю, но выжигать её и развеивать я покуда не стал. И не стану, пока не поднимусь на борт «Чёрной каракатицы». Нет, нет и нет.