Аргумент весомей пули

Глава 19

Усадьба не сгорела, серьёзно пострадал от огня лишь её второй этаж.

Сам я в тушении пожара участия не принимал, как не был привлечён и к прочёсыванию помещений в поисках затаившихся одержимых. Меня отвели за оцепление к успевшим удрать из усадьбы слугам и велели помалкивать.

Помалкивать — это поначалу, а вот дальше допрашивать взялись со всем усердием и отчасти даже пристрастием. Разобраться в случившемся пытались разные люди — сподобился заглянуть на огонёк даже отец Шалый, но он разве что посетовал на мою невезучесть.

— Воистину в каждой бочке затычка! — заявил священник, внимательнейшим образом изучив залитую спиртом трёхглазую голову магистра Гая, и отбыл восвояси, пообещав вскорости прислать официальное заключение о причастности убитого к некоей секте Кровавой жатвы.

Прежде я о таковой и слыхом не слыхивал, а вот остальных слова представителя церкви всецело удовлетворили. Мои показания — нет. Мои показания не устроили решительно никого.

Общее мнение выразил поспевший лишь к шапочному разбору полковник — высокий, статный и со столь кустистыми бакенбардами, что при виде их удавился бы от зависти любой морской волк.

— Совершенно невозможная история! Абсолютно! — рубанул он рукой воздух. — Не забывайте, судари, мы взяли на себя вполне определённые обязательства по обеспечению безопасности мастера Среброгора и его людей!

За сим полковник и покинул кабинет, в котором мне уже несколько часов кряду мотали кишки помощник мирового судьи и заместитель коменданта гарнизона. Поручик Чеслав, который вроде как представлял тут мои интересы, на деле всё больше помалкивал, толку от него было — ноль.

Капитан и помощник мирового судьи обменялись хмурыми взглядами, после чего франтоватый офицер поднялся со стула и принялся расхаживать от стены к стене.

— А что, если всё было совсем не так? — изрёк он в конце концов и указал на меня. — Этот, с вашего позволения, ночной лекарь был на ножах с магистром Гаем, тут нам даже ничего выдумывать не придётся — сможем официальные жалобы на сей счёт предъявить. Так вот, словесная перебранка переросла в стычку, в ходе которой проявилась демоническая сущность магистра Гая… — Молодой человек прервался и уставился на поручика Чеслава: — Что не так?

— Версия неплоха, но в момент нападения мой подопечный преспокойно завтракал в трапезной для слуг, чему есть свидетели из числа выживших. Если кто-то удосужится поднять их показания, история рассыплется как карточный домик.

— Допустим! — признал правоту собеседника капитан. — Значит, словесная перебранка не переросла в столкновение и всё ограничилось лишь подозрениями, коими ночной лекарь и поделился с начальником охраны. Однако в силу личных неприязненных отношений поручик Желан не придал сему предупреждению никакого значения, и это позволило сектанту нанести коварный удар!

Чеслав кивнул.

— Уже лучше, но всё ещё шито белыми нитками. — Упреждая возражения старшего по званию, он поднялся со стула и взялся рассуждать: — Судари, сдаётся мне, мы придаём излишнее внимание деталям. Мотивы сектанта для нас тайна за семью печатями, на сей счёт мы можем лишь строить предположения. По сути — гадать на кофейной гуще. А зачем? Собственно, какая нам разница, что именно сподвигло магистра Гая устроить бойню?

Помощник мирового судьи задумчиво хмыкнул и попросил:

— Продолжайте, поручик! Продолжайте!

— Резонно предположить, что убийство ревизора было выгодно секте Кровавой жатвы, и магистр начал действовать сразу, как только избавился от Беляны Скатень, видевшей все иллюзии насквозь. Но с той же степенью вероятности нападение могло случиться спонтанно из-за того, что контроль над телом захватил демонический слуга. Или кто-то поделился своими подозрениями касательно магистра с поручиком Желаном, а Гай раскусил его и нанёс упреждающий удар. Строить версии мы можем до бесконечности, но вот вам неоспоримый факт: магистр Гай это сделал.

Речь поручика произвела определённое впечатление, и молодой капитан даже покивал, соглашаясь с приведёнными резонами.

— И впрямь нет никакого смысла хвататься за одну из версий и подгонять под неё факты, изначально ставя себя в невыгодное положение ответчика. Главное, что нападения извне не было, а за происходящее в стенах усадьбы отвечала охрана ревизора!

Тут-то помощник мирового судьи с тяжким вздохом и напомнил:

— Пожар! Ясно как белый день, что слетевшему с катушек сектанту не было нужды устраивать пожар! А именно преднамеренное уничтожение бухгалтерской документации вызовет наибольшие подозрения у наших… хм-м… деловых партнёров.

— Так вот же! — указал на меня поручик Чеслав и принялся рыться в протоколах допросов. — Магическая сшибка произошла непосредственно у лестницы на второй этаж, огненный шар отбили наверх, что и привело к непреднамеренному возгоранию!

— Получается, пожар случился по вине ночного лекаря? — задумался капитан и улыбнулся. — Да! В этом определённо что-то есть!

А вот помощника мирового судьи озвученная версия в восторг отнюдь не привела.

— Ну знаете ли, поручик! — нахмурился он. — Смягчающие обстоятельства смягчающими обстоятельствами, но ущерб слишком велик, чтобы спустить дело на тормозах. Мы не можем просто взять и освободить виновного от наказания!

Такая постановка вопроса не понравилась мне категорически, да только Чеслав не позволил и рта открыть.

— Именно так! Столь вопиющая неосторожность требует самого серьёзного наказания! — заявил он. — Поэтому мы переведём лекаря второго класса Лучезара Серого из стажёров магистра Первоцвета в Мёртвую пехоту!

Оба его собеседника разом уставились на отмечавшую мою форму эмблему в виде черепа в цилиндре, затем капитан позволил себе намёк на улыбку.

— А не слишком ли серьёзное наказание за неумышленное уничтожение имущества?

Поручик Чеслав покачал головой.

— Правила едины для всех! Нашкодил — отвечай! — Он повернулся ко мне и с нажимом произнёс: — Или предпочтёшь пойти под трибунал?

Я промолчал, и капитан с довольным видом изрёк:

— Думаю, полковнику это понравится!

И да, полковника предложенное решение и в самом деле целиком и полностью удовлетворило. Про себя я такого, увы, сказать не мог. Даром что при своих остался, но в очень уж дурнопахнущей истории отметился. Пусть и на вторых ролях, пусть лишь в качестве свидетеля, да только засветился решительно во всех протоколах. Хорошо если мусор под ковёр заметут и предпочтут о случившемся забыть, но если вдруг вскроются новые обстоятельства, то непременно в жернова правосудия затянет. Тогда — взвою.

Ну или молча сгину. Заблаговременно.

Слишком уж высокие ставки на кону, слишком много усилий было приложено к тому, чтобы угробить ревизора и приезжих счетоводов, а заодно спалить их записи и свезённую в дом бухгалтерскую отчётность. Лично я не дал бы за жизнь неудобного свидетеля в столь сомнительном деле и ломаного гроша.

На ночь меня в форте оставлять не стали. Отправили на попутном транспорте в Тегос и велели переночевать на вокзале, откуда уже следующим утром предстояло выдвинуться в лагерь Мёртвой пехоты.

Со своими сослуживцами я встретился непосредственно на платформе. Хомут и Край будто пастушьи собаки опекали три десятка парней из числа нового пополнения. Им предстояло ехать в пассажирском вагоне, а нас с Огничем вновь отрядили на сопровождение груза.

Непосредственно перед отправкой меня отыскал поручик Чеслав, встал рядом, закурил и огляделся.

— Не болтай! — вроде как не слишком-то и надавил он голосом, но по спине так и побежали мурашки. — Как пыль уляжется, договорюсь о твоей отправке на полноценное обучение. Там, если только сам не напортачишь, на постоянной ставке и останешься. Устраивает?

Я кивнул, но никакого воодушевления это обещание у меня не вызвало. Просто возникло подозрение, что поручик велел помалкивать не только о случившемся в усадьбе и моей непричастности к пожару, но и о его собственном интересе к магистру Гаю и той демонической мухе.

Дело дурно пахло и само по себе, а ведь ещё оставался магистр Первоцвет!

И зачем только полез тогда к нему с расспросами⁈

Поручик Чеслав направился к бронированному вагону, и ко мне немедленно подвалил Огнич.

— И чего от тебя паук хотел? — поинтересовался он.

— Кто? — не понял я.

— Паук! — с нажимом повторил фургонщик и тут же хватанул себя ладонью по лбу. — Ну да, откуда тебе знать! Короче, пауки — это как квартальные надзиратели, только в штатском. Они и в управе, и у торгашей на жаловании состоят. Поручик этот как раз из них. Предателей выискивает и растратчиков.

Я едва рот от изумления не разинул.

Чеслав — паук? Во дела!

— Ага… — протянул я. — Понял.

Я и в самом деле многое понял. Например, почему меня сторонятся пластуны. Думал, дело в боярском происхождении, а вот оно как оказалось! Удивительно ещё, что перо под рёбра не сунули или случайно в джунглях не потеряли.

— Ну так что? — насел на меня Огнич. — Чего он хотел?

— Помалкивать велел, — честно сознался я.

— О чём?

— Так в этом весь смысл наказа был, нет? — усмехнулся я.

Подошли от соседнего вагона уже загнавшие в него новобранцев Хомут и Край. Младший урядник ловко свернул самокрутку, уверенным движением запалил о подошву ботинка спичку и закурил. Его подручный неодобрительно поморщился и отступил в сторонку.

— Говорят, в верхнем городе вчера большой шухер был? — спросил Хомут, глубоко затянувшись и выдув в мою сторону струю сизого дыма.

— Говорят, кур доят, — бросил я в ответ.

— Ну ты в край оборзел… — неодобрительно проворчал каторжанин. — Допрыгаешься!

— Ему поручик язык за зубами держать велел! — пояснил Огнич.

Хомут удивлённо хмыкнул.

— Правда, что ли?

— Было дело, — признал я.

— О как! — поразился Край. — Получается, и в самом деле сектанты усадьбу управляющего штурмом взяли?

Я вздохнул и покачал головой.

— Ничего не знаю.

— Говорят, они кровавых жнецов призвали, — поделился слухами фургонщик.

— Брехня! — отмёл Хомут это предположение решительным взмахом руки. — Такой ритуал с кондачка не проведёшь, колдуны бы загодя приготовление учуяли. Так ведь, Боярин?

Мне на ум пришло одно из высказываний Дарьяна, им и отделался:

— Ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу.

— Ну-ну, — усмехнулся Край и вдруг озадаченно присвистнул: — Ты только глянь! У него глаза одинаковые стали! Теперь оба красные!

Хомут хмуро уставился на меня и спросил:

— И как ты в омут теперь пойдёшь, Боярин?

— Да я такой же белый, как и был. — В подтверждение этих своих слов я поднял руку и окутал кисть белым пламенем атрибута. — Доволен?

— Да мне-то что? — фыркнул младший урядник. — Сам бы с ротным разбирался. — Он поглядел с прищуром и вздохнул. — Я тут подумал, Боярин… Вообще, есть у меня знакомец в Южноморске, который тебе с розысками помочь может, но…

Я вопросительно уставился на командира и повторил за ним:

— Но?

— Половину от того, что с тебя запросят, отдашь тому, кому я скажу. И не в счёт платы, а сверху. Скажешь, от меня. Идёт?

— Какая-то людоедская накрутка, — заметил я.

Хомут только фыркнул.

— Не торгуйся, ты ж боярин, а не купчишка! Да и деньги там по твоему жалованию смешные выйдут. Ну и я на одно только твоё слово полагаться буду.

— На доверии всё, ага… — ухмыльнулся Край.

Я подумал немного, затем кивнул.

— Идёт!

Мы обменялись с Хомутом рукопожатием, и он сказал:

— Нужен тебе Неряха Озар, найдёшь его в «Жирном угре», что на Закатной стороне. А вторую часть занесёшь Молчану Семёрику. Где его искать, тебе Неряха подскажет. Деньги отдавать будешь, скажешь, мол, от Обуха должок. Он поймёт.

Прозвучала команда к отправлению, Хомут с подручным поспешили к новобранцам, а мы с Огничем зашли в товарный вагон, где меж штабелей ящиков остался небольшой пятачок свободного пространства. За нами тотчас захлопнули раздвижную дверь, следом прозвучал короткий паровозный гудок. Дёрнулись, тронулись, начали набирать ход.

— Ты лучше к Кожичу обратись, — посоветовал фургонщик. — Дешевле выйдет.

— Решу, — кивнул я, избавился от кирасы и уселся на пол, подложил под спину ранец, откинулся на ящики. Устроился поудобней, зажал в пальцах костяную горошину и обратился к спутнику: — Огнич, ты сосредоточия уже использовал?

— Из чуда-юда болотного? — уточнил фургонщик и кивнул. — Ага! Их, считай, на всю оправу хватило. Алхимию только для прожига исходящего меридиана докупать пришлось.

— И как? Без осложнений обошлось?

— Ну да. Вообще не ломало, как тебя в тот раз.

Заявление сослуживца придало решимости, я расстегнул рубаху и приложил костяной шарик к ямочке под грудиной, но ничего не произошло. Тогда попытался втянуть жемчужину в себя и вновь не ощутил ни малейшего отклика.

Едва ли за столь малый срок магическая штуковина могла успеть протухнуть, так что я набрал в себя энергию, попробовал переправить её в горошину и — сработало! Не пришлось даже особо напрягаться, костяная жемчужина принялась тянуть в себя небесную силу сама. Некоторое время спустя она начала мало-помалу утрачивать материальность, обращаться сгустком белого, едва ли не бесцветного свечения. Миг спустя призрачный шарик выскользнул из моих пальцев и погрузился в тело, соединился в неделимое целое с изливом, сделался неотъемлемой частью духа.

Накатило удивительное чувство наполненности: вся та энергия, которую я успел переправить в небесную жемчужину никуда не делась — она стала моей, при этом не рвалась и не рассеивалась. У меня будто полноценное ядро появилось!

Увы — ненадолго.

Вскоре призрачный сгусток начал растворяться, сила потеряла стабильность, и поскольку попытка удержать эдакую прорву энергии ничем хорошим закончиться не могла, я принялся сцеживать её в первый узел. Но дальше к исходящим меридианам не погнал, вместо этого взялся формировать новый — уходящий изгибом в обход ядра непосредственно к правой ключице.

Точнее — изгибов было два, и это всё предельно усложняло. Схема из приютского подвала лишь давала представление о направлениях и пересечениях, прожиге того или иного фрагмента абриса и циркуляции по нему энергии, но никак не наделяла полным пониманием всей внутренней геометрии. Без использования алхимического семени риск случайных ошибок был чрезвычайно высок, и сейчас мне оставалось лишь гадать, сколько отклонений от идеала я уже допустил, да корить себя за то, что вообще взялся действовать наобум.

Только нет ничего бесполезней запоздалых сожалений — в этом я был с Беляной всецело согласен! — и потому начал продавливать через себя небесную силу, формируя покуда ещё не сам меридиан, но его ложе. Вырываться наружу я ей не позволял и скручивал в зачаток узла до тех самых пор, пока не заломило ключицу и не начала дёргаться рука. Мог бы упереться и довести прожиг до конца, но с каждым мгновением силовой поток становился всё непослушней, вот и решил не рисковать, отпустил изменения и позволил им развеяться.

Окончательно опустеть к этому времени излив ещё не успел, так что я стал перегонять энергию к верхнему узлу оправы, а уже оттуда направлять её к левой ключице. Здесь тоже имелось два изгиба, только эти были куда более крутыми и глубокими, ибо служили не для обхода ядра, а для компенсации меньшей длины меридиана.

И вновь я не сумел довести прожиг до конца — да и не слишком-то упирался, честно говоря, из страха напортачить. И вроде как не напортачил.

На конечной станции пластунов к разгрузке вагона не привлекли — вместо этого новобранцев сразу построили в колонну по трое, Хомут и Край выдвинулись в головной дозор, а нас с Огничем младший урядник поставил замыкающими. И никаких повозок, в лагерь выдвинулись пешком.

Что интересно — одними только простецами нынешнее пополнение Мёртвой пехоты не ограничилось, с нами на паровозе прикатила ещё и четвёрка учеников школы Извечного полдня. Парни выглядели не слишком-то довольными новым назначением, и мы с Огничем с расспросами к ним приставать повременили. Ну а как тронулись в путь, так и вовсе не до разговоров стало.

Жара, духота, липкая из-за пота одежда, тяжеленная кираса, неподъёмные карабин и ранец, неудобный пробковый шлем. Солнце лишь изредка скрывалось за куцыми облачками и жарило практически безостановочно, да и когда свернули с насыпи и зашагали по проложенной напрямик через джунгли дороге, нас хоть и прикрыла от палящих лучей листва, но облегчения это отнюдь не принесло. Горячий влажный воздух напитался зловонием болотины, под ногами зачавкала грязь. Мы — идём.

Час — другой, мы идём по джунглям. Час — другой, всё по тем же джунглям…

Достало!

Но шагать по насыпи на солнцепёке или увязать в глубоченных лужах на лесной дороге — это не так уж и плохо в сравнении с ночными вылазками в джунгли, барахтаньем в болотах и патрулированием границ омута. Следующие две седмицы спуску нам не давали, отправляя на задания в любое время суток и вне зависимости от погоды. Хорошо хоть с окончанием лета почти сошли на нет затяжные дожди, а то бы точно начали гнить заживо.

Впрочем, жаловаться было грех. Столкновения с наёмниками банкирского дома Златогорье день ото дня становились всё ожесточённей, но Мёртвую пехоту пока что придерживали в резерве, пока что за всех отдувались наши лекари и мастера мёртвых дел. Первым с передовой привозили латать раненых, вторым доставляли убитых, своих и чужих — без разницы.

Тем удивительней оказалось однажды столкнуться на ночной вылазке в джунгли с Дарьяном.

— Ты здесь какими судьбами? — шепнул я, вставая рядом.

— Чего-то мутят, — хмуро отозвался книжник, который до того из сарая мастеров мёртвых дел и носу не казал — чуть ли не ночевал там даже.

И тут же послышался окрик:

— Разговорчики!

В итоге пообщаться получилось уже только после завтрака. Если новобранцев, из которых к этому времени отсеялся каждый третий, сразу погнали на стрельбище, то тайнознатцам традиционно выделили время на самоподготовку. Сквозняк и парочка деревенских обалдуев завалились спать, Огнич устроился медитировать на вытащенном из барака тюфяке, а мы с Дарьяном филонить не стали и двинулись на тренировочную площадку.

— Так ты теперь не белый, а красный? — спросил Дарьян.

Я покачал головой.

— Не! Склонность к белому аспекту никуда не делась, просто ещё порчу до конца не вычистил. А что оба глаза одинаковые — это Беляна помогла абрис сбалансировать.

— Видел её? — заинтересовался книжник. — И как она?

— Цветёт и пахнет! — усмехнулся я. — Из главной усадьбы куда-то в Тегос перевод получила, но пока не знаю, куда именно.

— Ясно.

— Да ты как сам-то? — поинтересовался я. — Вас вообще из сарая не выпускали, что ли?

— Вроде того, — кивнул книжник и провёл пальцем поперёк горла. — Работы было — во! Мне с учётом боевых за это время почти пять сотен набежало!

— Ого! — впечатлился я. — Да ты такими темпами до конца года с долгами рассчитаешься и в Поднебесье уплывёшь!

— Рассчитаться — реально, — на полном серьёзе подтвердил Дарьян. — Уплыть — едва ли.

— В смысле? — не понял я.

Книжник глянул на меня свысока.

— Думаешь, долг закроешь и всё? Ничего подобного! В Тегосе — да, там без проблем. А тут — война! Пока затишье не наступит, никто тебя из расположения не отпустит. А затишья раньше сезона дождей ждать не приходится.

— Серьёзно? — озадачился я. — Это законно вообще?

— Законно. И в индивидуальных контрактах, и в соглашении со школой прописано.

Я поскрёб подбородок.

— Но зато денег получится поднять!

— Получится? — хмыкнул Дарьян. — Скажи уж: придётся! Знаешь, сколько билет на пароход до Южноморска стоит?

— Удиви.

— Ну я тут поспрашивал, за койку в каюте третьего класса не меньше ста семидесяти целковых просят. А в сезон и две сотни ломят.

— Сколько⁈ — охнул я, поражённый озвученной ценой до глубины души.

— А билет второго класса и триста пятьдесят целковых потянет, — добил меня книжник.

— Третий класс — это как мы плыли, на головах друг у друга?

— Именно! — подтвердил Дарьян. — И, сам понимаешь, с пустыми руками в Поднебесье возвращаться смысла нет, хотя бы на первое время капиталец понадобится. А краткосрочные контракты никто с адептами и аколитами не заключает. Первым на год вербоваться приходится, вторым самое меньшее на полгода. Вот и думай, сколько тут ещё прокуковать придётся.

Я поскрёб затылок.

— А если не вербоваться?

Книжник покачал головой.

— Не вариант. Такими поборами обложат — взвоешь. Тут с этим строго. Без патента на работу даже почесаться нельзя. — Он усмехнулся. — Слышал, многие из тех, кому возвышение и даром не сдалось, вот так втягиваются и остаются. Живут припеваючи, не то что в Поднебесье. Только и головы лишиться проще простого.

— Если кабальный контракт закрыть и на нормальную работу устроиться, риск не так уж и высок, — отметил я. — Ты кадавров можешь делать где-нибудь подальше от передовой. Меня в госпиталь на полторы сотни в месяц возьмут. Надо только не в носу ковыряться, а за книги засесть и патент врача получить, пока денежки копятся.

— А чего сразу не магистра медицины? — усмехнулся Дарьян.

Пошутил, конечно, но я сделал вид, будто воспринял его вопрос всерьёз.

— Учёную степень только в университетах присваивают — не потяну. А врачом стать сложно, но можно. Надо только с проклятиями работать наловчиться. Тогда и в Поднебесье зубы на полку класть не придётся.

На площадке для тренировок я первым делом достал из ранца зачарованное ядро и протянул его товарищу.

— Ну-ка, метни в меня!

Дарьян зябко поёжился.

— Знаешь, как-то больше не хочется в руки эту штуку брать.

Я фыркнул и выудил из ранца пару перчаток, купленных по случаю в городе, но ещё так ни разу и ненадёванных.

— Держи!

Перчатки из пропитанной каучуком ткани пришлись книжнику впору, он с сомнением принял у меня зачарованное ядро и взвесил его в руке.

— Вроде, раньше немного легче было?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Кидай!

Закрыл глаза и тут же предельно чётко ощутил магические искажения.

Отторжение! Удар!

Ядро я перехватил чище некуда: одним приказом притормозил его, другим шибанул сверху вниз и впечатал в землю. Столь же легко справился во второй и третий раз.

— Да как так-то? — не сдержал удивления Дарьян.

— Гармонию обрёл.

— А-а! — протянул книжник. — Я тоже, но мне для этого в транс входить нужно. Зато… — Он расставил руки в стороны, и тотчас из-под обшлагов выползли костяные наросты, обернувшиеся мелкими звеньями серой кольчуги. — Я две сотни на прожиг второго исходящего меридиана потратил и аркан магических лат до ума довёл!

Костяная рубаха прикрыла ноги до середины бедра, после серым чулком затянула шею. На мою кирасу она нисколько не походила, и я озадаченно хмыкнул.

— Как-то несерьёзно выглядит.

— А ты попробуй ударить! — разрешил Дарьян.

Я подступил и саданул кулаком ему под дых, отбил руку — книжнику хоть бы что.

— Пулю держит! — похвастался тот. — И на четверть часа хватает!

— Молодец! — похвалил я товарища и спросил: — А чего второй меридиан прожёг, а не ядро сформировал? Денег бы, поди, хватило!

Дарьян скривился, будто лимона откусил.

— Три тысячи! — объявил он. — За формирование ядра с меня три тысячи запросили!

— Ну ничего себе расценки! — присвистнул я.

Книжник отмахнулся.

— Фигу им, а не три тысячи. Сам ритуал просчитаю! Силы, вон, полный омут под боком!

Я покачал головой

— Ну не знаю, не знаю! Наш тебе едва ли подойдёт.

После кровавого ливня омут не только изрядно обмелел, уменьшившись в размерах, но и начал день ото дня наполняться багрянцем. В его пределы мы больше не заходили, но изменения были столь очевидны, что их удавалось различить даже со стороны.

Книжник отмахнулся.

— Не этот, так другой сгодится! Да и в Поднебесье формирование ядра самое большее в тысячу встанет. Не собираюсь в три раза переплачивать!

— Тебя на кой чёрт обратно к пластунам отрядили? — спросил я. — Что сказали?

— А что они могли сказать? — вздохнул Дарьян. — Надо — и точка. Самому-то много объясняют?

Я покачал головой и начал вбирать в себя небесную силу.

— Видел, сюда ревнителей солнца перевели?

Книжник кивнул.

— Видел, ага. Всё к тому идёт, что скоро нас в мясорубку бросят.

— Нас — бросят. Не вас.

— Пф-ф! — фыркнул Дарьян. — А ходячих мертвецов кто в бой погонит, как думаешь? Уж точно не мастера! Меня, может, поэтому и натаскивают, чтоб в бою сразу не ухлопали.

Я спорить с ним не стал, закрутил на ладони огненный сгусток, после какое-то время дополнительно напитывал его воспламенением, а затем обволок отторжением и метнул в кучу валунов.

Вспыхнуло! Хлопнуло!

— Быстро ты! — поразился Дарьян.

— Не так уж и быстро, — вздохнул я и вытер с лица пот.

Пусть небесная жемчужина и сказалась на зачатке моего ядра наилучшим образом, но за две седмицы тренировок я наловчился удерживать лишь на треть больше энергии, нежели удавалось это прежде. Мало, слишком мало для полноценного огненного шара.

— А смотри, что у меня есть! — Дарьян с гордостью извлёк из подсумка на поясе вроде бы лошадиный мосол. — Оп-па!

Он тряхнул рукой, и с тугим хлопком в нашей реальности возник приблудный дух — мой старый знакомец с широченной пастью, костяной чешуёй и щупальцами с крючьями и присосками.

Чтоб тебя!

Я рывком втянул в себя небесную силу, но, прежде чем успел ударить, книжник ловким жестом фокусника вновь забросил духа в астрал.

— Здорово, да? — расплылся Дарьян в широченной улыбке. — Я его к этому мослу привязал, теперь в любой момент призвать могу!

— А чего своим не сдал?

— Да он для обычных кадавров слишком сильный — стандартные управляющие схемы на такую нагрузку не рассчитаны.

— Ты только его от меня подальше держи! — потребовал я.

— Брось, Лучезар! Он такой душка!

Я поднял с земли зачарованное ядро и запулил им в товарища. Магическая кольчуга смягчила удар, и Дарьян ругнулся не от боли, а исключительно от неожиданности. Потом чертыхнулся уже от досады, поскольку на землю посыпались обломки костяных звеньев.

— Вот ты, блин! Всё испортил!

— Тренируйся больше!

— А сам ты много тренируешься?

— Постоянно! — ответил я, нисколько при этом не покривив душой.

Магическую кирасу я таскал на себе большую часть свободного времени. Защитные чары держались около пяти минут, а потом их требовалось обновлять — по факту, мороки было куда больше нежели реальной пользы, но тренировка получалась что надо. К отбою я едва ногами ворочал.

Увы, редко когда удавалось проспать до рассвета. А то и вовсе просто прикорнуть на тюфяке и под крышей, ибо в джунглях не было ни того, ни другого, да и дремали всё больше урывками, а в остальное время шли, шли и шли.

Куда? Лично меня в известность об этом поставить не удосужились, но вроде как на север, подальше от владений банкирского дома Златогорье. Это радовало, всё остальное — не очень. Начать с того, что меня продали в другую полуроту…

Ладно! Ладно! Не продали, а временно перевели, только хрен редьки не слаще.

Бреду неведомо куда в компании отборных головорезов, ещё и знаю из трёх десятков пластунов только Хомута и Края, коих приставили няньками, а кругом джунгли, впереди — полная неопределённость.

Ситуация — закачаешься!