Аргумент весомей пули

Глава 14

В трапезную больницы я заявился, так скажем, крайне озадаченным. То ли пообедал там, то ли уже даже поужинал, но с мыслями за это время так и не собрался, поэтому закинул ранец за спину да и потопал по направлению к главной усадьбе. На глаза попалась кондитерская, мелькнула мысль прикупить гостинцев Беляне, но тут же вспомнилось, как тратил последние гроши на пирожное или сдобную булку для Рыжули, всего аж передёрнуло.

Ну уж нет! Чай, не босяк, а тайнознатец!

И я повернул к торговым улицам, где выбор подарков был несравненно шире, а риск получить дубинкой по затылку — ниже. Но вышел на перекрёсток с лавками и магазинчиками и растерялся.

Вот что Беляне подарить, а? Нужную вещь она и сама себе купит, а на ерунду какую смысла тратиться нет. Колечко подобрать? А вдруг не подойдёт?

Но всё же начал приглядываться к выставленным на витринах товарам и очень скоро заинтересовался чёрной бархатной лентой. Золотая застёжка сзади, золотая подвеска с крупной жемчужиной спереди. Простенько, но со вкусом. Ничего лишнего.

Я прикинул, как украшение будет смотреться на шее Беляны, распахнул дверь и под пристальным взглядом охранника переступил через порог. Приказчик удивился — как видно младшие урядники пластунов Мёртвой пехоты к ним покуда ещё не захаживали, — но не растерялся и запросил за ленту ни много ни мало сотню целковых.

Повадки этой публики были мне прекрасно знакомы, так что я поднял его на смех и начал торг с трёх червонцев. Много чего выслушал о тонкой работе и о ценах на жемчуг, но разглагольствованиями торгаша не проникся и послал его к чёртовой бабушке. Сделал даже вид, будто собираюсь уйти, и в итоге сбил цену до шестидесяти монет. Наверняка и так изрядно переплатил, но сложно продавить продавца, когда попросту не ориентируешься в ценах.

Да и чёрт с ним! Легко пришли, легко ушли!

Но нет, конечно же — нет. Назвать эти деньги лёгкими у меня не повернулся бы язык. Пожалел на миг даже о столь существенных тратах, только не возвращать же покупку? Да и не дело с пустыми руками заявляться. Ждёт же, поди. Наверное.

Мысль эта отозвалась мурашками, но натянул на лицо излюбленное выражение Лучезара, выпятил подбородок и поспешил к усадьбе. Не удержался и срезал путь через переулочек, в котором схлестнулись с Красом — грязь подсохла, а дорога в месте упокоения двух тел, такое впечатление, слегка просела, но яму там точно никто не рыл. Это порадовало.

Главную усадьбу, как ни странно, под усиленную охрану не взяли. По скверику прогуливались двое черноводских морских пехотинцев, ещё один их сослуживец расположился у чёрного хода, а парочка стрельцов перекочевала на другую сторону улицы.

Я раскланялся со старыми знакомцами и только зашагал к парадному крыльцу, как наперерез немедленно выдвинулся один из караульных. И он не только загородил мне дорогу, встав посреди тропинки, но ещё и толкнул растопыренной пятернёй в грудь, пусть никакой необходимости в этом и не было. Захотел и толкнул.

Зря!

Жест его я предугадал, но ни отшатываться, ни отбивать руку в сторону не стал. Вместо этого толкнулся в ладонь щербатого молодчика своей волей, легко смял дух и попытался провернуть трюк, который некогда проделал со мной магистр Первоцвет, а именно — попробовал исказить связь разума и руки, только перестарался.

Рассчитывал, что болтавшийся на груди морского пехотинца амулет ослабит воздействие, но прямой контакт всё предельно упростил, и пальцы молодчика сами собой сжались в кулак, а кисть задёргалась. Караульному даже пришлось вцепиться левой рукой в правое запястье, лишь бы только обуздать взбунтовавшуюся конечность.

— Осторожней, лягушонок! — улыбнулся я. — А то так без лапок останешься!

Черноводских морских пехотинцев повсеместно именовали то лягушками, то жабами, и прозвища эти по вполне понятным причинам полагались ими крайне обидными. Молодчик оскалился, но его руку дёрнуло вверх с такой силой, что дурень едва сам себе нос не расквасил.

Второй караульный оказался сообразительней, он поспешно распахнул дверь и кликнул урядника. Головорез, повадками здорово напоминавший нашего Седменя, вышел на крыльцо с мешком в руках. Кинул его на землю и потребовал:

— Забирай и убирайся!

— Оскорбление действием старшего по званию карается плетьми или этого олуха сразу в штурмовики сошлём? — поинтересовался я и кивнул себе за спину. — А то у меня и свидетели есть.

Громила скользнул взглядом по нашивкам младшего урядника, затем посмотрел на стрельцов и объявил:

— Мой человек несёт караульную службу и потому был вправе остановить нарушителя любыми средствами!

— Несёт службу? Так и я не погулять вышел! — Я резко вскинул руку с растопыренными козой пальцами и коротко выдохнул: — Ша!

Морской пехотинец, только-только совладавший с судорогами, невольно шарахнулся в сторону, я воспользовался моментом и двинулся к крыльцу. Снизу вверх протягивать отмеченное печатями направление не стал, поднялся по ступеням, встал вровень с урядником и лишь после этого отдал ему бумаги. Тот быстро проглядел документ, бросил:

— Жди! — И развернулся к двери.

— Если не обнаружу своих вещей там, где их оставил, кому-то придётся ответить за воровство! — заявил я ему уже в спину.

Дядька молча скрылся в доме, ну а я спускаться за мешком, который, надо понимать, набили моими оставленными в усадьбе пожитками, не стал — не сказать, будто пошёл на принцип, просто решил не прогибаться даже в такой малости. Было страшновато и нервозно, парочка караульных глядела с откровенной злостью, и хоть с эдакими головорезами не пожелал бы повстречаться в глухом переулке ни один здравомыслящий человек, я лишь ещё сильнее задрал нос.

Вновь распахнулась дверь, но вместо хмурого урядника передо мной предстал один из слуг.

— Прошу! — сказал он, чуть отступая с прохода.

Я снял шлем и, небрежно помахивая им, прошёл в переднюю. Там сразу углядел Беляну в тёмном платье с белым передником. Лицо черноволосой пигалицы самую малость похудело и осунулось, и без того узкие губы сжимались в нитку. На моё появление она никак не отреагировала, не позволила себе даже намёка на улыбку.

Впрочем, я и сам её проигнорировал, поскольку помимо Баюна встретить меня вышли поручик Желан и магистр Гай. Последний, такое впечатление, показной невозмутимости Беляны слегка даже расстроился. Именно он и начал разговор.

— Насколько помню, в прошлый раз я предельно ясно дал понять, что в усадьбе не требуется лекарь-недоучка!

— Здесь не частная практика! — ответил я словами капитана Мёртвой пехоты. — Направление выписано надлежащим образом, остальное никого волновать не должно.

Магистр надулся от возмущения, но до прямых оскорбления я не опустился, прицепиться к моим словам у него никакой возможности не было.

— Должно и волнует! — процедил поручик. — Я несу ответственность за безопасность магистра Среброгора, и мне решать, кто будет жить с ним под одной крышей!

Я кивнул.

— Как только мне сообщат, что мнение поручика черноводской морской пехоты стало иметь в этом городе хоть какой-то вес, я тотчас отсюда съеду. Незамедлительно!

И вот уже этот хлыщ, явно купивший офицерский патент на семейные денежки, оказался слишком самолюбив, чтобы проглотить столь непочтительный ответ, да ещё не с глазу на глаз, а в присутствии посторонних.

— Прикуси свой поганый язык, сопляк! — взорвался он. — Или я его тебе укорочу!

Поручик порывисто шагнул ко мне, но я чего-то подобного ожидал изначально, поэтому не испугался и не растерялся. Не встретил его прямым в челюсть, не дёрнулся даже.

— Угрозы младшему уряднику Мёртвой пехоты, находящемуся при исполнении служебных обязанностей, не останутся без последствий, — бесстрастно произнёс я. — Мы обязательно вернёмся к этому разговору сразу после того, как я сформирую ядро.

Будь на моём месте простец или адепт из числа тех, что сами по себе, я бы непременно отхватил стеком, но тут одно сошлось с другим, и офицеру черноводской морской пехоты пришлось ограничиться презрительной гримасой.

— Мечтай! — надменно бросил он и рук распускать не стал.

Да и не собирался так подставляться, наоборот — намеревался спровоцировать на необдуманные действия меня самого. Целое представление на пару с Гаем разыграл, да только не на того напал. Сам комедию ломать обучен.

— Судари! — улыбнулся я. — Общение с вами как бальзам для моей измученной души, но хотелось бы уже пройти к себе и переодеться к ужину.

Поручик улыбнулся уголком рта и предупредил:

— Сиди в своей дыре и носа оттуда не кажи. Понадобишься — позовут. А побеспокоишь мастера Среброгора или его людей — пожалеешь!

Этим инструктаж и ограничился. Повинуясь кивку Баюна, из бокового коридора вынырнул слуга, он проводил меня в одну из задних комнат. Эту спальню для слуг отвели под размещение морских пехотинцев — на одной койке валялся знакомый мешок, три других занимали головорезы из охраны усадьбы.

Мордоворот с пропахавшим лицо шрамом немедленно приподнялся на локте и осклабился.

— Уж не взыщи, но очередь на твою девку до конца месяца расписана. Если только кто место своё уступит, но очень сомневаюсь…

Это было просто. У дурня мало того, что защитного амулета при себе не было, так он ещё и пялился на меня во все глаза. Я легко перехватил злой взгляд, уловил отклик духа и толкнулся вовне своей волей, охватил ею гортань зубоскала, заставил сжаться мышцы в спазме и уже не позволил им расслабиться, постарался растянуть эффект по времени. Голова вмиг пошла кругом, но справился собственными силами, не вложил в это воздействие ни капли энергии неба.

Мордоворот заперхал и округлил глаза, начал давиться кашлем, принялся стучать себя кулаком в грудь. Его сослуживцы вмиг оказались на ногах, один бросился помогать товарищу, другой повернулся ко мне:

— Ты что с ним сделал⁈

— Окстись! — ухмыльнулся я. — Он так размечтался, что слюной подавился!

Гадёныша тут же принялись хлопать по спине, но толку с того вышло немного. Вернее даже — не вышло вовсе. Тогда обратились ко мне:

— Ты же лекарь! Помоги ему!

Я покачал головой.

— Не могу. Магистр Гай запретил мне врачевать, пока он в доме.

Мордовороты, хоть по их рожам такого было и не сказать, оказались сообразительными, они мигом подхватили сослуживца под руки и выволокли его в коридор.

Оставалось лишь пожелать им удачи. Я скинул на пол ранец и занялся разбором мешка. Перво-наперво поменял опостылевшую форму на пошитую по настоянию Баюна одёжку, тогда-то и пожаловал урядник морских пехотинцев.

— Ты что с ним сотворил⁈ — прорычал он с порога.

— А что говорит на сей счёт магистр Гай? — поинтересовался я. — Лично я ставлю на то, что балбес подавился слюной. Порча? Нет, признаков порчи магистр бы не пропустил.

Урядник хрустнул костяшками и с нескрываемой угрозой произнёс:

— Ты же понимаешь, малыш, что можешь просто не проснуться?

— А то ж! — улыбнулся, не сказать — оскалился, я в ответ. — Пытались подушкой удавить. Неудачно, как видишь.

— Так всё зависит от того, кто за дело берётся.

Я мог бы сказать, что не с их амулетами на защиту от порчи уповать, но счёл дальнейшее продолжение разговора попросту бессмысленным и занялся разбором пожитков.

Ну а что я ещё мог сказать? Запугать этого головореза при всём желании не получилось бы — он в таких переделках бывал, что простыми словами не пронять, так чего ради мне тогда распинаться?

Урядник помолчал немного, затем бросил:

— Шагай отсюда! Тебе новое место приготовили.

И вновь я не полез в бутылку, спокойно собрал вещички, взял в одну руку мешок, а в другую ранец и двинулся на выход. Но протискиваться в зазор между головорезом и дверным косяком не пожелал, вместо этого попёр прямо на него. Урядник ухмыльнулся и подался назад, позволяя пройти.

В дальнем конце коридора маячил всё столь же невозмутимый слуга, я последовал за ним и оказался препровождён в другую спальню — ту самую, в которой была выделена койка изначально. После месяца в лагере Мёртвой пехоты тут меня устроило решительно всё, а в особенности порадовал запиравшийся навесным замком сундук.

Убрав в него свои пожитки, я задумался, как быть дальше. Безвылазно сидеть в комнате откровенно не хотелось, но и вот так сразу провоцировать на ровном месте очередной конфликт тоже не стоило. Прежде следовало разобраться, что за чертовщина тут творится, а для этого требовалось переговорить с Беляной, поэтому решил дождаться ужина.

Припомнив, как неловко управлялся с колодой карт, я достал из кошелька несколько серебряных монет и принялся гонять их меж пальцев, заставляя то пропадать, то появляться вновь. Никакой магии — просто известная ловкость рук. Походив немного по комнате, устроился на подоконнике, успокоил дыхание и погрузился в медитацию. Упражняться с монетами при этом не бросил, два действа удивительно неплохо сочетались — не отвлекали одно от другого, а скорее усиливали эффект. Время до ужина пролетело как один миг.

Охране и прислуге накрыли в помещении, примыкавшем непосредственно к кухне, но за разными столами. Мне выделили место у морских пехотинцев, но я не стушевался и сначала перенёс от них стул, а затем и тарелку с приборами, попутно, ни к кому конкретно не обращаясь, обронив:

— Нам ведь не нужно несварение желудка, так?

Это замечание осталось без ответа, и я бросил паясничать, получил свою порцию похлёбки и заработал ложкой. Когда я ем, я глух и нем — всё так. Правда, по сторонам поглядывать я не забывал и очень скоро подметил, что молоденьких симпатичных горничных в усадьбе не осталось вовсе, на их место пришли тётушки не первой молодости.

Ещё посматривал на Беляну, но взглядом с ней так ни разу и не встретился, да к тому же девчонку несколько раз вызывали из-за стола проверять заявлявшихся в неурочный час посетителей. Едва ли в этом была такая уж настоятельная необходимость — скорее, просто выделывался поручик. Я ощутил злость.

Стоило только подняться из-за стола, как черноволосая пигалица ухватила меня за руку и потянула за собой, до того стиснув пальцы на запястье, что начала неметь кисть.

Но нет — никто не попытался отодрать её от меня, лишь у каморки под лестницей обнаружился амбал с нашивками младшего урядника.

— Неприлично молоденькой барышне…

— Сгинь! — перебила его Беляна, и хоть не удалось уловить ни малейших магических возмущений, мордоворота будто незримая рука в сторону отодвинула.

Мы беспрепятственно прошли в каморку, там Беляна задвинула засов и повисла у меня на шее, уткнувшись лицом в грудь.

— Ну и что за чертовщина тут творится? — потребовал я объяснений, обняв барышню за талию.

Та шмыгнула носом, запрокинула голову и попросила:

— Поцелуй меня!

Я так и сделал, после спросил:

— Ты в порядке?

Внутри заныло в ожидании ответа, но Беляна не оправдала моих опасений и беспечно рассмеялась.

— В полнейшем! — Она отстранилась и промокнула глаза платочком, потом вздохнула. — Просто соскучилась.

— Это само собой, — хмыкнул я. — И всё же: что происходит? Что за игру ведёт поручик? Приставал к тебе?

— Желан-то? — презрительно фыркнула Беляна. — Пальцем в небо, Лучезар! Этот хлыщ любит себя одного и до ужаса боится разочаровать мастера Среброгора.

— А он тут при чём?

— Да это всё паскуда Гай! Выставляет меня в глазах ревизора чуть ли не гулящей девкой! Желчный старикашка помешан на нравственной чистоте, он полагает женщин вместилищами порока, вот и требует выставить меня из усадьбы, а Желан не может и бесится.

— Гай-то что против тебя имеет? — нахмурился я. — Так и не простил, что ты его отшила?

— Сама в толк не возьму, чего он так взъелся! — Девчонка встрепенулась. — Да! Ты надолго в город?

Ответить помешал стук.

— Откройте, барышня! — послышался требовательный голос Желана. — Немедленно!

Я удержал черноволосую пигалицу, отодвинул засов и приоткрыл дверь, но с прохода отходить не стал.

— Чего опять?

— В этом доме под запретом отношения вне брака! Это серьёзный проступок!

Выслушивать столь невозможный бред я не стал и с грохотом захлопнул дверь, едва не рассадив слишком уж настырному хлыщу его надменную физиономию.

— Не мешай мне общаться с пациентом! — рявкнул я, повернулся к Беляне, которая запалила ночник. — Давай-давай-давай! Рассказывай всё, пока не пожаловал Гай!

— Ты надолго в город? — повторила девчонка свой вопрос и даже ухватилась от нетерпения за лацканы сюртука. — Лучезар!

— Седмицу тут пробуду. Надеялся остаться, но не выгорело. Придётся обратно возвращаться.

Беляна вмиг отпустила меня, закусила губу и принялась загибать пальцы. Затем расплылась в довольной улыбке.

— Да! Успеваем!

— Успеваем — что?

— Лучезар, мне нужна твоя помощь!

Я вновь обнял её.

— Помощь с чем? — Прижал к себе и шепнул на ухо: — Боюсь, если надумала прикончить одного желчного старикашку, будут последствия…

Беляна вздохнула.

— Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я испепелила бы этого ханжу, если б только это могло сойти с рук. Но нет, Лучезар. Не сойдёт.

— Тогда что ты задумала?

— Узнаешь в своё время. И очень тебя прошу: не дай им повода выставить тебя из города! Шесть дней, Лучезар! Кровь из носу надо продержаться шесть дней!

— А что потом?

— Потом всё изменится! — объявила девчонка. — У них уже не получится меня прижать, все их придирки не будут стоить и выеденного яйца!

Я ничегошеньки не понял и уточнил:

— А сейчас? Каким образом они могут прижать тебя сейчас?

Беляна поморщилась.

— Если раз за разом цепляться ко всякой ерунде и не просто цепляться, а объявлять выговоры и штрафовать, то рано или поздно человеку вручат чёрную метку.

— И что тогда? — не понял я.

— Торгаши не жалуют нерадивых работников, — слабо улыбнулась девчонка. — Хорошо, если срежут ставку, но скорее всего засунут туда, где долго не живут.

Я ощутил злость на всех и вся и тем не менее нашёл в себе силы пошутить:

— Примерно, как меня?

— Есть места и похуже, — вздохнула Беляна. — Много хуже. И никто за меня не вступится, никто не станет разбираться в ворохе кляуз.

— Но у тебя же уникальная способность различать морок!

— И что с того? Объявят, что не оправдала доверия, и для начала вдвое понизят оклад. Имеют право! Ещё и в приличном выигрыше останутся! Лучезар, ты не думай, будто я за тёпленькое место держусь! Уже сама о переводе просила, но управляющий заморских территорий с ревизором в пух и прах разругался, начальник его охраны теперь с Желаном на ножах, вот моему заявлению в пику им хода и не дали, здесь оставили.

Раздался требовательный стук в дверь, и я повысил голос:

— Момент! — После выудил из кармана сафьяновую коробочку и протянул девчонке. — Держи, это тебе!

Беляна подняла крышку и охнула, сразу взялась примерять украшение.

— Ты просто чудо, Лучезар! — улыбнулась она.

— Знаю, — кивнул я и поцеловал девчонку.

Увы, пришлось почти сразу прерваться и двинуться к двери, в которую совсем уж откровенно забарабанили кулаком. Отпер и очутился лицом к лицу со злым будто чёрт магистром Гаем.

— Что я говорил тебе о лечении обитателей усадьбы, когда я дома? — прорычал он, едва не брызгая при этом слюной.

Я лишь рассмеялся.

— Тик-так, Гай! Тик-так! Пришло время ночного дежурства! Так что будь добр, не мешай мне выполнять служебные обязанности! А теперь с твоего позволения…

Шагнув через порог, я заставил магистра податься назад, и Беляна тут же захлопнула дверь, следом лязгнул засов.

— Я этого так не оставлю! — процедил Гай.

— Опять своему дружочку Гудимиру пожалуешься? — с гаденькой улыбочкой поинтересовался я.

Гай на миг даже потерялся от возмущения, чем я и не преминул воспользоваться — ретировался прежде, чем дошло до вызова на дуэль.

«Как бы так и вправду ночью концы не отдать», — подумалось вдруг.

Этот гад не подушку на лицо, он куда как более изощрённые средства в ход пустить может. С огнём играю.

Впрочем, они — тоже. Огонь ведь по моей части, что есть — то есть.