Анифа. Пленница Севера (СИ)

Глава 19

Тормод недоуменно переводил взгляд с одного мужчины на другого, что сидели перед ним за столом в горнице, и задумчиво постукивал подушечками пальцев по подлокотнику своего кресла. Высказавшись, они молчали. А сам ярл, право, был растерян как никогда.

Нет, не возмущен. И вряд ли так уж сильно удивлен. Несмотря на обострившуюся этой зимой катаракту, он, как и раньше, бдительно отслеживал все, что происходило в его вотчине, и не мог не заметить крайне интересные и примечательные дела, происходящие в его собственном доме.

Был поздний вечер. Как и некоторое время назад, он пригласил сероглазых братьев на семейный ужин — ему была приятна их компания — и они провели вполне себе мирные посиделки, за вкусной едой, хмельными напитками и размеренными разговорами. Сейчас все его домочадцы разбрелись, и лишь молчаливые служанки тихонько сновали по комнате, убирая со стола посуду и светильники, задувая свечи на ветвистых “рогах” канделябров и подметая пол. И старательно делали вид, что ничего не слышали из озвученного Свеном и Сигурдом.

Определенно, самоуверенности братьям было не занимать. Удивительно, что его подопечная Анифа умудрилась так долго продержаться под их натиском. Но…

Такого поворота событий Тормод определенно не ожидал. Решив не затевать между собой ссоры, отказавшись от соревнования и собственного эгоизма, братья совершили невозможное — согласились делить одну женщину на двоих. И, по словам мужчин, сама Анифа была не против данного факта, хотя, несомненно, страшно стыдилась этой не совсем обычной ситуации.

Но, что самое удивительное, воины не хотели быть на правах любовников. Они оба хотели стать мужьями молодой вдовы и покровителями ее детей. Согласно традициям, мужчина мог иметь жену, а при ней еще и наложницу, но чтобы наоборот…

— Что ж… — задумчиво проговорила Тормод, заставляя тем самым глаза мужчин заинтересовано заблестеть, — В давние времена подобное уже случалось.

— Вот как? — Свен явно воодушевился, — Когда? Где?

Хитро улыбнувшись, ярл решил немного подразнить младшего из братьев. Ведь было так забавно наблюдать за тем, как, поддавшись эмоциям, этот суровый воин с громкой славой порой реагировал, как сущий ребенок — шумно и ярко. И поэтому старик беззаботно, с легкой насмешливой улыбкой проговорил:

— Будучи бездетной в первом браке, богиня Арвил взяла в мужья смертного по имени Бёдмод. Это был красивый и умелый воин, покоривший ее сердце не только привлекательной внешностью и воинскими навыками, но и умелой игрой на свирели. Он ласкал и ее тело, и дух, и услаждал слух искусной музыкой. Но муж Арвил, темный бог Атли страшно ревновал свою супругу к смертному и, как только та забеременела, убил соперника, разделил его тело на множество частей и разбросал по всему миру…

— Что позволено богам, не позволено обычным смертным. К сожалению, но это так, — Свен заметно сник и пренебрежительно прищурился.

Тормод насмешливо хмыкнул. Но продолжил:

— Однако, следуя примеру Арвил, некоторые женщины редко, но все же действительно стали вступать в повторный брак при живом муже? даже не получив официального развода. Но, разумеется, с согласия супруга. Без него свадьба была бы невозможна.

— Анифа ужасно боиться осуждения, — тихо, но вполне отчетливо пробормотал Сигруд, — Но и уезжать из Торхилда она не желает. В Рагланде было бы проще.

Улыбка ярла стала еще шире. И старик не сдержал саркастического замечания:

— Как? Женщина отказался ехать с вами? Какая досада!

— Это место стало ее домом. И домом ее детей, — сделав вид, что не заметил выпада Тормода, проговорил Сигурд.

— С Торхилдом у Анифы сложились отличные отношения, — отбросив шутливый тон, произнес ярл серьезно, — Зная эту девочку, рискну предположить, что она немного рассказала вам о своем прошлом. И что вы думаете?

Сигурд слегка наклонил голову набок, а его младший брат раздраженно дернул плечом. И заявил:

— Это неважно!

— Как я и думал, — кивнул ярл, — Прошлое должно оставаться в прошлом. Особенно такое. Особенно, если оно делает человека не слабым заложником предубеждений и воспоминаний, а крепким и твердо стоящим на своих ногах. А ведь кажется, что Анифа такая нежная и такая хрупкая… Но внутри нее — стержень. И святая уверенность в своей правоте.

— Она не так сильна, как хочет показать, — отметил один из братьев. — В конце концов, она просто женщина… Слабая и нуждающаяся в мужской заботе женщина…

— Настолько слабая, что вы оба столь опрометчиво решили взять на себя эту непростую обязанность — стать ее защитниками и… мужьями? А вы уверены, что конунг одобрит подобное решение?

Тормод с интересом поглядел на мужчин перед собой, но они, к его удивлению, остались совершенно спокойны. Равнодушны к последствиям? Вряд ли. Скорее всего, уже взвесили всё. По крайней мере, Сигурд так точно. Ему-то Тормод импонировал больше всего как раз из-за его рассудительности и природной сосредоточенности и умении видеть картину в целом.

Хотя — что это он? Не такие уж они, северяне, и дикий народ, чтобы осуждать людей за их выбор. Да, двое мужей у одной женщины — это не совсем обычная и посредственная ситуация. Найдется немало разъяренных женщин и удивленных подобного раскладу мужчин. Кто-то будет ревновать… Кто-то — завидовать… Некоторые так и вовсе — начнут плести интриги и каверзы, не желая мириться с подобным союзом.

Но Анифа мудра. А братья, что выбрали ее — достаточно сильны и ответственны, чтобы не дать всем троим с достоинством справиться с этим.

Какая же все-таки интересная история получается — подумал старый ярл мечтательно. Да, с возрастом он стал излишне сентиментален и даже немного романтичен. Но, наверное, это простительно в его возрасте. Ведь совсем не за горами тот день, когда ему придется сложить с себя обязанности хозяина и передать их…

Вот только кому? Бог не дал ему сыновей. Из двух зятьев ни один даже близко не подходит для роли ярла. Йоанн не имел ни желания, ни способностей, хотя и является отличным воином и хорошим товарищем, а Арли лишь пройдоха и проходимец, умеющий, конечно, прекрасно пускать пыль в глаза, но не более.

Они не вожди.

Надежда оставалась на внуков. Но к тому моменту, как они вырастут и наберутся необходимого опыта и навыков, сам Тормод будет уже развеян пылью после погребального сожжения. А это значит, надо было подготовить преемника.

В Сигурде старый ярл его видел. Воин из Рагланда вызывал доверие и очень неплохо обосновался в Торхилде, заслужив за время, проведенное здесь, уважение и авторитет. И куда уж без женского внимания!

На сероглазых братьев положили глаз все свободные и не занятые обещаниями девицы, открыто, как это было обычно, оказывали свою заинтересованность и, несомненно, высказывали свое недовольство по поводу увлечения мужчин одной и той же персоной. Но что ему эти девицы?

Больше всего его, как отца и вождя, беспокоила Хильда. Сегодня она снова выбралась из своего убежища и нашла и время, и силы для того, чтобы в очередной раз высказать свои соображения по поводу столь нелюбимой ею знахарки. И чего, спрашивается, она так взъелась на Анифу? Из-за зависти? Похоже на то. Как бы неприятно ему было это сознавать, он слишком оберегал свою младшую и болезненную дочь. Избаловал ее. И сам позволил… случится тому, что случилось.

Хильда была несчастна. Очень несчастна. Она не чувствовала себя женой, не чувствовала матерью. И лишь пыталась выгрызть — как могла — хотя бы капельку счастья и удовольствия, пусть и путем некрасивым и жестоком, плетя неумелые интриги и пытаясь чисто по-женски настроить женщин Торхилда против Анифы. Какой из этого мог получится результат? Вряд ли положительный. Слишком уж неравны были их силы.

… Наблюдая за погрузившимся в свои мысли ярлом, в какой-то момент братья понимающе переглянулись. Но, главное, они получили, что хотели — одобрение Тормода их решения.

Были ли они правы, посчитав, что смогут беспрепятственно и без шума провернуть свою затею? Ни Сигурда, ни Свена не волновали пересуды поселенцев. И спонтанное и страстное…происшествие, что случилось сегодня в кладовой длинного дома, лишь подтвердило — Анифа тянулась к ним, беспокоилась о них и всем сердцем хотела им принадлежать. А ради ее душевного спокойствия можно было и потрудиться.

Мужчины еще какое-то время побыли с ярлом. Они почти не разговаривали, лишь выпили еще один кувшин хмеля, а после, не особенно скрываясь, поднялись на второй этаж.

В комнату, которая с такой легкостью стала их маленьким святилищем. Тайной обителью с хрупкой и такой прекрасной богиней, которой хотелось поклоняться и восхищаться до скончания времен. И ради которой можно было в итоге поступиться с собственными правилами и эгоизмом.

И богиня ждала их. Знала, что они придут, и встретила мягкой улыбкой и теплыми объятиями. Нежными ласками и податливым телом, которое без труда принимала их обоих. В ней было столько нежности… Столько радостной искренности…

Это былаихженщина.

Ихжена.

***

Обычная в этих краях суровая и затяжная зима наконец-то стала сдавать свои позиции и уступать свое место весне. Конечно, иногда небо скрывалось за тучами, и снова шел сильный и плотный снегопад. По ночам было очень холодно, и крепкий мороз сковывал верхний слой выпавшего снега. Но все же все чаще и чаще солнце светило ярко и жарко, заставляя белоснежные покровы таять и сереть.

Лед на реке треснул и заскользил большими осколками по воде, как грязно-мутные пластины стекла. Они привлекали внимание неугомонной ребятни, которые устраивали своеобразные соревнования, перепрыгивая с одной льдины на другую и вызывая у матерей нервные и громогласные крики паники. После возвращения детей на берег женщины, конечно, отвешивали им звонкие подзатылники и тягали за уши, но это мало помогало. На следующей же день мальчишки и некоторые девчонки снова возвращались к этой опасной забаве.

Потом кое-где стали появляться первые проталинки, обнажая темную землю с нежной и бледной порослью свежей травы, которая буквально на следующий день наполнялась соком и сочным цветом. Вместе с тем необыкновенно быстро набухли ростки первоцветов и зажурчали первые ручьи. И хотя очередные осадки с целомудренностью девственницы прикрыли их, через некоторое время они с завидными упрямством появились вновь, тем самым объявляя торжество жизни и расцвета.

Торхилд пережил эту зиму на удивление спокойно. Никто не умер, никто не голодал, хотя был месяц, когда пришлось немного ужать рацион, но ситуацию спас немыслимый запас хмельного меда и вина. Количество больных к началу весны уменьшилось, а сама Анифа радовалась, глядя на вытянувшихся за зимние месяцы сыновей и дочь.

Радушное настроение в преддверии оттепели нарушало только какое-то странное предчувствие и напряженная атмосфера, которая невидимым флером витала над крепостью и поселением. Интриги Хильды сделали свое дело — некоторые девицы глядели на знахарку косо и неприятно шептались за спиной. С мужчинами было проще — они предпочитали доверять своим глазам, к тому же были заняты делом, а не слухами и женской болтовней.

После того, как Сигурд и Свен однозначно дали понять, что имеют самые серьезные планы по отношению к Анифе, стало проще — авторитет и показательное выступление сероглазых братьев по защите ее чести оградили женщину от излишней назойливости и внимания “милых кумушек”. Да и Тормод приложил свою руку к этой ситуации, обозначив свое полное доверие как к мужчинам, так и к своей подопечной. И дав им свое негласное, но благословение.

Анифа была шокирована, когда братья в одну из ночей, которые они проводили с ней (даже когда у нее были крови), Свен снова заговорил о женитьбе. И не абы какой! А самой настоящей, причем сразу с обоими братьями! Посчитав это за шутку, женщина привычно заартачилась и воспротивилась самоуверенности и упрямству любовников, но их ласки и последующее удовольствие заставили ее капитулировать. И она позорно сдалась, выдохнув долгожданное “Я согласна…”

И в этот самый миг все стало на свои места. А еще — проще. Конечно, будто благодаря, любимые мужчины (Анифа уже могла спокойно признаться в этом и себе, и им) залюбили ее по потери сознания, оставив приятную усталость и опустошенность. А еще — освободив женщину от доставляющих ей определенный душевный дискомфорт сомнений.

Теперь она могла сконцентрироваться на других заботах.

Ведь их с неумолимым приближением весны становилось все больше и больше.

А в один из дней она лицом к лицу столкнулась со своим главным противником. Нет, сама она таковым Хильду не считала, искренне жалея молодую женщину и даже в какой-то мере понимая ее. Но и молча терпеть ее постоянные нападки и хитросплетения интриг она больше не желала.

Анифа возвращалась с опушки, на которой к этому времени сошел весь снег и густо покрылся примулами и крокусами. Она заботливо собрала их листики и еще нераспустившиеся венчики, а также выкопала корешки — все для лекарственных снадобий и порошков. Заботливо переложила сухой тканью и бумагой, чтобы в сохранности донести в небольшой корзинке до дома, и неторопливо шагала, глубоко дыша прохладным и свежим воздухом, который был наполнен тем непревзойденным ароматом, который всегда приносила с собой весна. Лишенный своего привычного за зиму снежного убранства, Торхилд выглядел уже не столь красиво и умиротворенно, а, скорее, серо и непрезентабельно. Но Анифа все равно пребывала в отличном настроении.

Ведь совсем скоро вся эта серость уйдет, земля покроется травой, а деревья — листвой. Воздух наполнился птичьим пением и гомоном скота, а по реке заскользят невысокие и изящные ладьи и лодки — рыбачить и торговать.

В целом, не за горами привычная и родная сердце картина, наполненная правительной суетой и деятельностью.

Хильду знахарка заметила издалека — она шла вдоль высокой стены поселения, как обычно, по горло закутанная в теплую одежду. Сама Анифа от прогулки распарилась, скинула с головы капюшон и расстегнула свою куртку. Ее дыхание было немного сбившимся, щеки слегка раскраснелись, а от солнца на бледной коже выступило несколько веснушек. И все же она была прекрасна — как воплощение самой весны.

Хильда пошла к ней — уверенно и целенаправленно. И чем ближе она оказывалась, тем напряженней казалась ее походка и вся фигура в целом. Взгляд молодой женщины смотрел грозно и цепко, и Анифа непроизвольно замедлила шаг, пока совсем не остановилась, наклонив голову набок в ожидании.

И даже первой поздоровалась с дочерью ярла, изогнув губы в мягкой и нежной улыбке.

Но ответную улыбку не получила. Хильда только некрасиво поморщилась и пренебрежительно прищурилась.

Может, было бы лучше обойти Хильду стороной и продолжить свой путь, но это было бы глупо. Ведь и так было понятно, что девушка имела весьма и весьма четкий план пообщаться с ней.

— Как твои дела, Анифа? — вроде как нейтрально начала она, но тон ее голоса был холодным и неприязненным, — Выглядишь довольной.

— А чему печалиться? — еще раз улыбнулась Анифа, — Погода замечательная, все живы-здоровы, беременность Майры протекает хорошо…

— И ты снова делаешь вид, что тебе небезразличны совершенно чужие тебе люди?

Вот тут Хильда хмыкнула — презрительно и ликующе.

— Зачем ты так? — печально спросила Анифа, покачав головой.

— А ты? Ведь ты не отсюда. Чужачка. И появилась здесь только из-за своего почившего мужа. Что теперь тебя здесь удерживает? Ах да, теплое местечко в доме ярла. Вмоемдоме!

Анифа устало вздохнула. Ей были неприятны слова молодой женщины, они били и по ее гордости и по самоуважении. Сейчас была неприятна и сама Хильда, и тот факт, что ей непременно надо было ответить на этот выпад.

— Я не претендую на какое-то особое место или отношение, Хильда, — негромко проговорила она, — Но я рада, что мои способности и навыки приносят добро и помогают людям. А Торхилд стал моим любимым и дорогим домом и мне не все равно, что здесь происходит.

— Ну конечно! — взвилась дочь ярла, — Пока ты на особом положении, пока тебе благоволит сам ярл, тебе нет смысла что-то менять. А тут еще и такой лакомый кусок урвала! И не один! Целых два! И не стыдно тебе?!

— Стыдно, — решила согласиться Анифа, кивнув. Не было смысла делать вид, что она не поняла, о чем говорит Хильда. — Правда. Совсем недавно мне действительно было стыдно. Но обстоятельства оказались сильнее меня…

— Ой, только не надо всего вот этого! — молодая женщина хрипло рассмеялась и тут же закашлялась. Но все равно продолжила — яростно и раздраженно, — Какие еще обстоятельства? Да тебя обхаживали наши мужчины с той самой минуты, когда твоего мужа с почестями отправили в последний путь!

— Это неправда, — спокойно парировала Анифа, — Мой траур приняли со всем полагающимся уважением.

— Но это не отменяет того, что в итоге ты поддалась ухаживаниям!

— И это неправда, ты же знаешь. Зачем ты лжешь?

— Я лгу?! Да как ты смеешь!

Хильда дернулась вперед, будто намереваясь ударить Анифу или расцарапать ей лицо. Но та не дрогнула, а спокойный и уверенный взгляд чистых янтарных глаз заставил девушку замереть.

— Может, ты хочешь, чтобы это было правдой? — спросила Анифа, постепенно наполняясь раздражением и неудовольствием, — Но от этого мысли не станут истиной. В течение нескольких лет я не поощрила ни одного мужчину, живя уединенно и целомудренно и посвящая все свое время заботам о жителях Торхилда и своих детях.

— Это ты лжешь, Анифа! Лжешь всем, причем весьма искусно! Но в итоге ты сама проявила свое истинное лицо! Лицо похотливой шлюхи, совершенно не стыдящейся устраиваемого прямо под крышей своего покровителя разврат! Как ты могла?! С таким невинным личиком, откровенно и бесстыдно?! Глядя прямо в глаза своим детям и моему отцу?!

— А ты сама? — бросила Анифа безжалостно.

— Что?! — взвилась в истерике Хильда, — На что ты намекаешь?!

— Почему ты так привязалась к моей репутации, Хильда? Подумай сама! Я ни разу, ни словом, ни делом, не обижала тебя, более того — я ухаживала за тобой и заботилась, как о собственной сестре. Может, это просто зависть? Ибо сама ты в своем браке ужасно несчастна и хотела бы иметь иного партнера. Или… партнеров?

С лица молодой женщины вмиг слетела вся краска, и она неистово завизжала:

— Гадкая стерва! Да как ты смеешь?! Да ты и ногтя Свена не заслуживаешь! Но ты приворожила его! И его брата! Ты ведьма! Демоница!

— Не неси чушь! — резко оборвала ее Анифа, — Если из нас двоих кто и ведьма, то это ты, девочка! Да, дорогая! Озлобленная и ненавидящая всех ведьма, которая просто чувствует детскую обиду за то, что не столь здорова и счастлива, как остальные! И эта обида разъедает твою душу, как ты этого не поймешь! Остановись, пока не поздно! Успокой свое израненное сердце и просто отступи!

— Хватит нести чушь!

— Это ты прекрати подговаривать бедных женщин и убеждать их в своих домыслах! — без стеснения перебила Анифа дочь ярла. — Чем я тебе мешаю, Хильда? Зачем тебе разносить все эти поганые слухи? Упиваешься властью? Но в этом нет никакого смысла!

— Смысл есть! — заявила Хильда, тем самым признаваясь в своем проступке, — Я обличаю тебя! Показываю всем твое истинное лицо!

— Опять! — Анифа едва не застонала, — Ты снова взялась за старое! Дорогая, пойми! Нельзя найти счастья в том, чтобы делать других несчастными! Или рисовать несуществующую картинку! Если тебе нужна помощь — только попроси! Твои родные и все в этом месте готовы помочь тебе и поддержать в трудный момент!

— Но только не Свен! — выпалила в ярости Хильда, — И что он только в тебе нашел?! Смазливую мордашку?! Тугую дырку?! Почему ты и больше никто?!

Анифа в ужасе уставилась на разбушевавшуюся фурию перед собой. Она выглядела помешанной и нездоровой. Более того — сосуды в ее глазах лопнули, из-за чего белки глаз покраснели, и вызвали у Анифы привычное беспокойство из-за самочувствия молодой женщины. И все же та вряд ли приняла бы ее заботу. И поэтому, усмехнувшись, знахарка горько поинтересовалась:

— Например, ты?

О, да! Судя по распахнувшимся ресницам и рту, обескураженному личику и вспыхнувшему на скулах румянцу — Хильда определенно рассматривала свою кандидатуру в качестве предмета воздыхания воина из Рагланда.

Еёвоина. Еёмужчины.

Инстинкт собственничества вспыхнул в Анифе неожиданно и ярко. Нет, это была не ревность — она считала, что после всего она должна и может доверять своему любовнику. К тому же Хильда — это не та женщина, к которой Свен действительно может испытать интерес, даже короткий. Свену по нраву женщины страстные и при этом крепкие и выносливые, способные выдержать его напор и нрав. А не слабые и нервные особы с эксцентричным характером.

Но ей была неприятна одна мысль, что на дорогого ей человека посягает настолько низменная натура, как Хильда. Которая, между прочим, была замужем. И хотя супруг явно не уделял ей должного и необходимого внимания, она, ко всему прочему, была матерью. Вот что должен был быть у нее на первом месте! А не мерзкие интриги, порочащие честь и спокойствие ее и без того не всегда мирной и уравновешенной жизни.

— Ты хочешь его? — неожиданно для себя прошипела Анифа, подавшись к молодой женщине и максимально приблизившись к ней. — Хочешь Свена Яростного в свою постель? Хочешь, чтобы он обнимал тебя, целовал и вбивался между твоих ног, чтобы сама ты кричала и изнывала от наслаждения, не так ли?

Эти слова, которые было странно слышать из губ знахарки, неожиданно ошеломили Хильду, и она удивленно вытаращила на нее свои мутно-голубые глаза. Но та продолжила с тихой яростью:

— Не дай боги, Хильда, почувствовать на себе — каково это, ложиться с нежеланным и нелюбимым мужчиной. Выполнять все его прихоти, подчиняться каждому желанию. Не иметь и возможности воспротивиться ему, сказать что-то против, а потом — все равно улыбаться и стелиться мягким шелком у его ног, потому что иначе тебя накажут палками или плетьми по спине. Тебе скучно, не так ли? И ты привыкла получать все по первому зову и движению пальца.

— Не смей! — взвизгнула Хильда, но почему-то вдруг испугалась не пойми чего. Та привычная мягкость и аура добродушия, которая всегда окутывала Анифу, куда-то пропала, сменившись непривычной жесткостью и беспощадностью. Светло-карие глаза неистовы сверкали, а около рта залегли странные тени, делая выражение ее лица жестким и пугающим.

— Отчего же? — ухмыльнувшись, спросила Анифа неожиданно зло, — Разве я не права? Скажи мне — разве я не права?! Думаешь, за наши действия мы никогда не получим последствий? Думаешь, можно так просто и безнаказанно говорить все, что вздумается, а потом — мирно запереться в своей комнате и ждать нежных и трепетных признаний в любви?! Этого же ты хочешь? Чтобы Свен возник перед тобой с нежными словами и широко распахнутыми объятиями?! Да, он выбрал меня! Вместе со своим братом! Я чувствую их любовь и их заботу! И я счастлива! Я хочу, чтобы и ты испытала нечто подобное, но для этого надо быть хоть чуточку добрее к окружающим! Ты же изводишь своим характером и поведением своих родных и близких, плетешь мерзкие интриги и сейчас… что ты делаешь сейчас, Хильда?! На что ты рассчитывала?!

Хильда машинально отпрянула от рассвирепевшей женщины, но отчего-то, будто поддавшись какому-то колдовству, не отвела от ее красивого лица глаз. Теперь была ее очередь удивляться этому неожиданному и резкому выпаду — столь необычному и непривычному со стороны Анифы, всегда такой спокойной и уравновешенной. Та даже как будто выросла на несколько сантиметров и теперь давила своей силой и авторитетом. И знаниями, которыми она обладала, с легкостью читая души окружающих ее людей.

Но это только подтвердило ее домыслы — Анифа была ведьмой! Самой настоящей, а не выдуманной. Поэтому надо было ее опасаться, а не лезть на рожон…

Определенно, Хильда совершила ошибку, поддавшись своим эмоциям. Но и отступать ей было теперь нельзя! Ведь таким образом она признает свое поражение. А Хильда была не готова сдаваться! Поэтому она выпалила:

— Ты ужасна! Прекрати! Твое колдовство надо мной не властно!

— Колдовство? — кажется, Анифа искренне удивилась. И поэтому негромко рассмеялась, — О боги, Хильда! Это чушь! Хватить оправдывать свою глупость несуществующими способностями и силами! От них нет никакого толка! Разве, будь я ведьмой, не сделала бы все, чтобы мой муж остался жив? Разве потеряла бы я ребенка от Рикса?! Хильда, пойми! От страшного горя я сама чуть не погибла! Я будто забыла, что значит дышать и чувствовать, и когда я наконец-то вспомнила, каково это, ты зачем-то решила разрушить мое счастье! И почему?!

— Потому что ты его не заслуживаешь! — затравленно выпалила Хильда.

— Я заслуживаю его больше, чем кто-либо! — широко распахнув глаза, парировала Анифа и вдруг, резко выкинув вперед руку, схватила девушку за плечо, чтобы слегка встряхнуть. Хильда болезненно охнула и выпалила какое-то ругательство, — Но я никогда не хотела добиваться его через горе других! Я ни за что не пошла бы на это! И поэтому я благодарю богов за эту прекрасную возможность любить и снова быть любимой! И постараюсь упросить их дать и тебе эту возможность!

— Отпусти меня, сумасшедшая!

— Из нас двоих сумасшедшая здесь ты, Хильда… — горестно вздохнув, Анифа медленно разжала пальцы и опустила руку вниз, — Тебе нужна помощь… И хороший друг… Но для начала — прекрати сеять раздор и ненависть между нами. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Катись в преисподнюю! — выплюнула Хильда, отскакивая от нее, — Ненавижу тебя! И поэтому я не позволю Свену совершить эту глупейшую ошибку!

— А давай! — знахарка не удержалась и устало отмахнулась. — Если не боишься моей магии, коль ты в нее веришь. На запомни — боги видят и знают все. Способна ли ты пойти против них? Знаешь, мне даже интересно посмотреть! Однако…

Анифа выдержала красноречивую паузу, во время которой посмотрела Хильде прямо в глаза — долго и прямолинейно — и добавила:

— Будь осторожней. Я не одна. И никогда не была таковой. Поэтому — осторожней, Хильда. И смотри в оба.

И, поудобнее перехватив ручку корзины, женщина пошла в сторону крепостных стен. А Хильда, еще более ошеломленная последней фразой Анифы, осталась стоять столбом еще на несколько минут, не совсем понимая, что именно произвело на нее большее впечатление — слова женщины или ее эмоциональный порыв.

В любом случае, кое-что на шахматной доске изменилось. Пора было продумать новую тактику.