Анифа. Пленница Севера (СИ)

Глава 14

По своему обыкновению Хаук глядел на Анифу хитро и изучающе. Но вместо вопросов он предпочитал рассеянно рассуждать:

— Эти двое молодчиков из Рагланда хорошенько развеяли местную скуку. Наши девчонки так и вьются вокруг них, стреляют глазками, заигрывают. Думают, что у них есть шанс выскочить за одного из них замуж, или хотя бы согреть постель. А наших парней это заставляет скрежетать зубами. Это так весело! Им бы кулаками помахать, да попробовать покрасоваться перед девочками. Но ведь это бесполезно. Но против Свена и Сигурда им не пойти — это ж хорошие ребятки, ладные и сильные, и топорами пользуются прилично — я видел! А еще они огромные как медведи, ты же заметила, да, девочка? Но Сигурд мне больше по нраву, не зря ж старший.

Иногда приступы кашля прерывали старика, а Анифа, поднося ему отвар порцией за порцией, молчаливо позволяла старику выговориться. Она давно привыкла к его речивости и потому понимала, как это было для него необходимо.

— Здорово, что эти молодчики решили остаться в Торхилде. Хотя, конечно, яснее ясного, что они это сделали не праздности ради. А ради одной симпатичной и милой мордашки. Но оно того, наверное, стоит. Эта самая мордашка вызвала в свое время много переполоха. Так что — одним больше, одним меньше, какая разница? Зато весело!

Старости позволительно нести бессвязный бред. И Хаук этим коварно пользовался. Но при этом был чертовски проницателен и наблюдателен и оттого — рубил правду-матку безнаказанно и прямолинейно.

— Забавно наблюдать за тем, как два здоровенных воина носятся за маленькой девочкой. Это вызывает шепотки и разговоры — оно и понятно! Девки ревнуют, мужики кусают локти. Как дети, право! Но не осуждают. Ты же этого боишься, не так ли? Что тебя, красавица моя, будут осуждать, считать падшей? Успокой свое несчастное сердце и перестань тревожится по пустякам — оно того не стоит. А ты, девочка, заслуживаешь счастья. Все заслуживают счастья. Но ты — больше остальных.

На этот замечательный комментарий Анифа усмехнулась, но снова — ничего не сказала.

— А мальчишки хорошие. Выбирай, не боись. Или не выбирай. Твое право. И твоя правда. Этого никому не отнять, даже при большом желании. Но почему не позволить себе быть женой за мужем? Снова понести, снова нянчить маленьких крох и глядеть, как старшенькие взрослеют и крепко встают на свои ноги. Но дом-то свой, мужем отстроенный, и хозяйство большое. Но ты девочка крепкая, а слуги тебе будут в помощь. Живи и радуйся, чего ж еще желать?

Старик Хаук гундел нудно и долго — дольше обычного. И, возможно, еще бы говорил и говорил, если бы в хижине не появилась Ханна. Дородная и деловитая женщина уже с порога поняла, что тут творится, поэтому, уперев руки в бока, сразу же подступила поближе.

— Опять всякую ерунду несешь, да, старик?! — почти по-мужски зарычала она, хмурясь, — У Анифы, что, дел мало — зад просиживать и тебя слушать?! Да и сколько можно?! Уймись уже!

Хаук глухо рассмеялся, но практически тут же закашлялся. Анифа укоризненно покачала головой и поднялась, чтобы подать старику очередную чашу с отваром.

— Иди уже! — махнула на нее рукой Ханна, — Достаточно со старика компании красивых и молодых — пора и честь знать!

Как обычно, невестка Хаука была остра на язык и дерзка, но совершенно беззлобна. Поэтому Анифа не обиделась и, тепло попрощавшись с обоими, пошла наружу.

Но, к ее удивлению, уже на улице Ханна догнала ее и негромко окликнула. Обернувшись, Анифа настороженно поглядела на нее, но женщина в ответ прыснула.

— Ты его слишком балуешь! — заявила она, — Тебе не обязательно сидеть рядом с этим старым хрычом и выслушивать его лепет.

— Мне не сложно, правда, — отозвалась Анифа, — Болтовня Хаука… даже умиротворяет.

— Но это не то, что должно служить развлечением для такой женщины, как ты!

— Вот как… А какие же развлечения, по твоему мнению, подходят мне?

— Нормальные, девочка. Самые нормальные и обыкновенные — муж, дети, домашнее хозяйство.

— Такое себе увлечение. Это же самый обыкновенные быт, не более, — улыбнулась Анифа, позабавившись привычному обращению. Вообще-то Ханна была лишь на пару лет старше ее, поэтому слышать “девочка” была по меньшей мере смешно. — Еще скажи, что мне пора приданое шить.

— А почему бы и нет? Хотя ярл наверняка и без того тебе целый сундук добра подарит — стоит ли тратить время? Вопрос в другом — долго ты еще собираешься мариновать бедных мужиков?

— Боги… — Анифа раздраженно мотнула головой и, подняв руку, устало потерла пальцами переносицу, — Сколько же можно, право…

— Я знаю, что старик говорил тебе о братьях из Рагланда. Хороши молодчики, ничего не скажешь. И я не шучу. И воины известные — кого не выберешь, любой будет надежной опорой и защитой. Самой-то не противно?

— Противно? — молодая женщина решила, что ослышалась.

— Мало того, что наши парни все это время сватов к тебе и к Тормоду отправляли, а ты все нос воротила, так еще и такие представительные женихи нарисовались. Как же ж не соблазниться?

— Соблазниться? — недоуменно вскинулась Анифа, — В каком смысле — соблазниться?

— Ну да, неверное слово подобрала, хм… Но “возгордиться” и “нос задрала” — это не про тебя, правда? Но складывается ощущение, что ты специально парней морозишь. Вот только зачем — не пойму.

— Но какая тебе с того беда, Ханна?! — молодая женщина едва не сорвалась в крик, но вовремя сдержала себя.

— Никакая, девочка! — дерзко хмыкнула собеседница, — У меня своих дел мало? Но я слышала, что вчера Свен и Сигурд едва не подрались недалеко от длинного дома. Не знаешь, почему? Нет, не отвечай, не стоит. Но подумай — как далеко это может зайти? Эти парни несдержанны, особенно Свен. И все бы ничего — не в первый раз мужики набивают друг другу морды, чтобы покрасоваться друг перед другом и, чего уж там, перед полюбившейся девкой. В конце концов, эта история как мир — любовь, ревность, злоба, соперничество.

— Знаешь, ты говоришь почти как Хаук.

— Конечно! Наслушаешься его бредней и невольно заразишься. Но вот в чем дело, Анифа… — Ханна подступила к ней поближе и наклонилось, чтобы приглушенно проговорить. — Тебя, чужестранку и красавицу, в Торхилде приняли как свою. Частично благодаря Риксу. Частично — благодаря твоим отличным талантам. Но по большей части потому, что ты хорошая девочка. Люди к тебе инстинктивно тянуться и хотят увидеть в твоих глазах одобрение, будто ты чертова фея. Какой бабе понравится понравится, что ее мужик с обожанием смотрит на другую? Но до сих пор тебе везло. Страшно везло. Сначала ты была неприкосновенна, потому что была замужем. Потом — только слепой бы не увидел, как ты убиваешься по мужу, и потому ничего, кроме сочувствия, ты не вызывала. Твоя холодность к нашим мужчинам тоже сделала свое дело, хотя сама помнишь, сколько проблем в свое время доставила Инга, эта глупая и наивная девочка…

Слегка отпрянув, Анифа с легким недоумением уставилась на женщину. Казалось, она бредила — на ее губах витала скупая, немного нервная улыбка, глаза насмешливо блестели. Да и не было в привычках Ханны так много за раз говорить — эту привилегию она оставляла Хауку. Или же когда немного выпивала. К чему же была вся эта болтовня?

— Но вот прошло время, — продолжила она, — Торхилд как никогда наполнился слухами. Чем еще заниматься скучными зимними вечерами нашим кумушкам, как не перетирать тебе косточки? Тем более когда есть столько поводов? Вот тебе мой совет, красавица — поскорей выходи замуж за одного из красавчиков-братьев, иначе не сегодня-завтра какая-нибудь девица вцепиться своими коготками в твое лицо да выдерет пару-тройку клоков волос.

Тут Анифа, конечно, нахмурилась. Стоила ли обычная женская ревность того, чтобы о ней предупреждали? Вряд ли. Если только не назревает что-то по-настоящему серьезное.

— Вместо того, чтобы ходить вокруг да около, скажи прямо, — попросила молодая женщина, — Что толку от твоих пространных рассуждений? Какая конкретная опасность меня ждет?

Вздохнув, Ханна с сожалением покачала головой, как обычно делают многодетные матери, наблюдающие за шалостями своих отпрысков. Этакий усталый жест, который не предназначен для того, чтобы укорять за баловство, так как на это уже не осталось никаких сил. Потом северянка пожала плечами и, выпрямившись, легкомысленно хмыкнула.

— Сусанн. Тофи. Грай, — равнодушно перечислила она, — И еще добрый пяток молодух, что постоянно крутятся рядом. Ты не могла не замечать их. Сочные, красивые и страстно желающие поскорее выскочить замуж за славных воинов. И они готовы не только подлить любовного зелья в их чаши, но и чего более опасного в твою собственную.

— Отравить? — Анифа пораженно распахнула глаза, — Не может быть! Не после того, как я столько лет лечила членов их семьи!

— Разве ты не знаешь, прелестное дитя, что добро забывается так же быстро, как порыв ветра уносит в даль осенний листочек? Особенно в глазах совсем молоденьких девушек, которым ревность застилает глаза. Иди, Анифа. Иди. Подумай над моими словами и просто будь осмотрительна. А еще лучше — закончи этот бессмысленный спектакль и дай уже ответ парням!

***

Как же ей это надоело!

Все давят на нее, пытаются научить жизни, заставить…

Как же это тяжело!

Еще и эти интриги… Как будто она мало натерпелась от наложниц Шах-Рана! Неужели ей вечно придется терпеть нападки от женщин, считающих ее соперницей?!

Ужасно раздраженная, но более все же расстроенная словами Ханны, Анифа быстро вышагивала по Торхилду, ясно чувствуя разгорающееся внутри пламя. Ее дыхание и сердцебиение участилось, а глаза медленно, но верно застилала пелена накапливающихся слез. Уголком смятенного сознания она пыталась вернуть себе спокойствие и напомнить, что ей еще надо посетить несколько домов и проведать своих пациентов. Но разве будет правильно предстать перед ними в таком состоянии? Разве не скомпрометирует себя Анифа еще больше и не даст повода для еще большего количества слухов, если ее увидят растерянную и заплаканную?

Раньше ей всегда удавалось быстро взять себя в руки и надеть маску спокойствия и хладнокровия. С возрастом она только отточила этот навык, но почему-то сейчас ей это не удавалось.

Она старалась. Очень. Женщина пыталась глубже дышать — даже юркнула между двумя домами, спряталась за дровником и остановилась, прислонившись к стенке сруба, чтобы не привлекать к себе внимания. Откинув назад голову и прикрыв глаза, она машинально прижала ладонь к груди, но почему-то стало только хуже — в ушах появился какой-то странный гул, а воздух обжег ноздри и гортань ледяными иголочками.

Неожиданно закружилась голова. Ноги свело судорогой, и Анифа, охнув и пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, медленно сползла в снег. Жуткий страх сковал ее — непонимание собственного состояния повергло ее ужас и будто перекрыло доступ к кислороду. В глазах замелькали светящиеся мушки, хотя снегопада не было, молодую женщину повело в сторону и ей пришлось упереться ладонями в снег. Приступ тошноты заставил Анифу содрогнуться, и ее вырвало.

И почти сразу же женщине полегчало. Странная слабость никуда не ушла, но голова постепенно прояснилась. Анифа глубоко вздохнула, чувствуя, как биение сердца приходит в норму, а воздух уже не так обжигал легкие.

— Что за чертовщина? — пробормотала она растерянно и прижала ладонь ко лбу, а потом — и к затылку.

Кожа была прохладной — никакого намека на жар. Во рту осела неприятная горечь, в горле слегка свербило после рвоты, но хуже всего была мысль, пронзившая ее голову раскаленной стрелой.

Неужели беременна?

Невозможно!

Недопустимо!

Неправильно!

Специальные отвары, защищающие от беременности, никогда не подводили ни ее, ни других женщин.

К тому же в последний раз крови пришли ровно в срок и были совершенно обычными, без каких-либо специфических изменений. Но полностью увериться она сможет лишь через три недели, не раньше. Если, конечно, тошнота не станет регулярной… Тогда вопрос будет снят.

— Всемилостивые боги, — пораженно выдохнула Анифа, в безотчетном жесте прикладывая руку к животу.

Ребенок. Маленькое, крошечное существо.

Это ли не чудо?

Чудо, которое растет в женском теле и которое на протяжении нескольких месяцев надежно скрыто в животе, пока не начинает быстро и уверенно расти, растягивая чрево и кожу на животе. Которое толкается, привлекая к себе внимание. А после, появившись на свет, требует к себе неусыпного бдения и нуждается в безотчетной любви.

Но этот ребенок был (если он был) не от Рикса. А от Свена. Или Сигурда. Странно, но это мысль совершенно не шокировала Анифу. Она вообще казалась незначительной по сравнению с перспективой снова сжать в объятьях свое дитя. Прижать к груди. Покрыть маленький крошечный покатый лобик нежными поцелуями. Смотреть на первые шажочки, слышать первые слова. Растить и воспитывать дочь или сына, вкладывая в ребенка все самое лучшее и прекрасное, что есть в ней самой. Попробовать дать ему все то, что дала бы тому дитя, которое она, увы, не сохранила…

С другой же стороны — какой ей сейчас младенец? Да, Ран уже вырос, совсем немного — и он ступит на путь воина. Но есть еще Далия и Инг. И если младший сын, благодаря своему добродушному нраву, наверняка воспримет перспективу обзавестись младшим братом или сестрой положительно и обрадуется, но насчет Далии женщина не была бы столь уверена. Скорее наоборот. Ее девочка, пребывая в столь юном и непростом возрасте, может возненавидеть ребенка…

Анифа нервно рассмеялась. Почему она так тревожится? Ведь еще ничего неизвестно! А значит, и переживать не стоит. По крайней мере, до поры до времени. А там видно будет.

Неожиданно Анифа почувствовала воодушевление. После странного приступа и размышлений о ребенке, на фоне которых ее беспокойство о якобы ревнивых женщинах Торхилда ушло на второй план, ее сознание прояснилось окончательно и даже дышать стало легче.

Подставив лицо холодному зимнему солнцу, она даже улыбнулась. И зачем-то легонько погладила ладошкой живот. Хотя под толщей одежды это прикосновение было и неощутимо, оно показалось ей необходимым и правильным.

Больше она не волновалась. И потому вернулась к своим повседневным заботам, будто ничего и не произошло.

В дом Анифа вернулась, опоздав на обед. Зато успела сделать все дела и даже более того — на обратном пути она встретила одну из девушек, упомянутых Ханной, и немного поболтала с ней. По душам, так сказать. Разумеется, молодая женщина не упомянула о предполагаемом покушении, а лишь, вспомнив гаремные интриги в Дариорше, ненавязчиво так намекнула, что не потерпит злоумышленников подле себя. И что она знает способы не убить, нет — страшно унизить соперницу таким образом, что ей будет стыдно и глаз казать на людях, ведь ее конфуз будут вспоминать много дней, а то и месяцев. Это ведь так неприятно — опорожниться или исторгнуть из себя рвотную массу на глазах у всех, хотя еще пару минут до этого ты чувствуешь себя вполне нормальной и здоровой.

Тифа, эта миловидная и весьма умная девушка с большими ярко-голубыми глазами прекрасно поняла намеки женщины, что говорила с ней подчеркнуто беззаботным голосом и даже мягко улыбалась. Но девушка смотрела на нее, будто видя впервые, и внутренне содрогалась, не веря, что перед ней стоит целительница Торхилда — всегда такая добрая, немного наивная и потому совершенно безвредная женщина-чужестранка, любимица ярла и полноправный член их общины. Нет, Анифа не угрожала ей открыто. Но тот особый блеск, который всегда появляется в глазах людей, уверенных в своих силах и, что самое опасное, знающих многочисленные и смертельные секреты, не на шутку испугал Тифу. Но, будто загипнотизированная, она слушала негромкий и вкрадчивый голос женщина и сошла с места, лишь когда та кивком головы отпустила ее. И напоследок проникновенно сообщила:

— И, пожалуйста, передай другим девочкам, хорошо? Я не хочу никому из вас причинять… неудобства. Но и в обиду ни себя, ни дорогих мне людей не дам. Ты поняла меня, Тифа?

Девушка интенсивно покивала и тут же поспешно ушла, придерживая подол платья. И едва-едва не сорвалась в бег, чувствуя спиной внимательный и проницательный взгляд Анифы.

Лиа встретила свою хозяйку с явным неудовольствием на лице. Раздраженно бормоча себе под нос о “дурных селянах, что не дают ее бедной госпоже ни дня отдыха”, она сразу же настойчиво повела Анифу на кухню, чтобы накормить. Посмеиваясь над служанкой, женщина не стала напоминать, что накануне почти целый день провела в праздности, и лишь рассеянно прислушивалась к ее бесконечной и привычной болтовне.

— На морозе! Круглыми сутками! А потом идет кэтимдомой и дышит их болячками! Трогает потные тела, а поесть вовремя не может! А ведь у нас сегодня такой чудесный обед, такой чудесный! Суп наваристый, вкусный и пирог удался на редкость вкусный — объеденье! Кушай, госпожа моя, кушай! Ты ж моя тощенькая и маленькая, что ж не бережешь себя совсем — загоняешь до полусмерти. Только посмотрите, какая бледненькая сегодня! Вот еще, выпей горячего меда — я туда травки положила, чтоб аромату было больше! Как ты любишь, госпожа!

— Спасибо, Лиа, — с улыбкой поблагодарила ее Анифа.

— Да было бы за что! Между прочим, Инг смастерил очередную игрушку — тебе хотел подарить! Но не дождался и опять унесся, как бельчонок, с мальчишками в лес. Благо, погода сегодня располагает, набегаются и только к сумеркам и воротятся.

Анифа почувствовала легкий укол сожаления. Ну вот опять — дети, ее маленькие и любимые дети жили словно самим по себе, отдельно от матери, занятые своими делами и заботами. Не то, чтобы это было странно и против местных порядков. как раз наоборот. Но в связи с домыслами о своей не подтвержденной беременности Анифе стало немного совестно.

— А Далия? — тихонько проговорила она.

— А девочка, скорее всего, опять на ристалище женщин. Но она выглядела вполне сносно — как будто и не было этого недоразумения с мальчишкой Грегера. Цветет и пахнет девочка. Совсем скоро невестой станет.

Молодая женщина машинально кивнула. А что ей еще оставалось делать?

Но тут ей в голову неожиданно пришла идея. Она была настолько проста и незамысловата, что Анифа непроизвольно рассмеялась.

Определенно, никогда не поздно порадовать свою семью задушевными посиделками. В уютных сумерках, в тепле очага можно и поговорить, делясь самым сокровенным, и помолчать, просто наслаждаясь обществом друг друга. Ведь в тот день, когда она оказалась почти прикованной к постели из-за вывихнутой лодыжки, они вполне приятно провели время вместе — она, Ран, Далия и Инг. Анифа рассказывала им сказки и с удовольствием слушала их собственные истории. Они смеялись и веселились, шептались, как заговорщики, и шутили, как маленькие дети. Это был чудесный день…

— Лиа, — негромко позвала она служанку, которая мгновенно замолкла, с любопытством взглянув на женщину. — Я бы хотела провести этот вечер с детьми. Посумерничать. Как думаешь, они не откажутся?

Девушка смешно вытаращила на нее свои глаза и недоуменно спросила:

— А почему должны? По-моему, это отличная идея! Госпожа, а… — Лиа смущенно потупила взгляд, — А мне с вами можно?

Анифа тихонько рассмеялась.

— Конечно, можно, — ответила она с нежностью, немного удивившись, правда, этому желанию побыть с ними, а не с каким-нибудь симпатичным молодчиком. Ведь Лиа была очень привлекательной девушкой и кавалерами была вполне обеспечена. Может, какие-то любовные неурядицы? В последнее время Анифа редко интересовалась личной жизнью своей прислужницы, а ведь у той могли быть свои тревоги и свои волнения…

Подхватив ладошку девушки, Анифа мягко притянула Лиа к себе. Та хлопнула ресницами, но тут же расслабленно улыбнулась. Женщина внимательно заглянула в ее лицо и осторожно поинтересовалась:

— У тебя все хорошо, Лиа?

Очередной изумленный взмах ресницами и рассеянный кивок.

Анифа ободряюще улыбнулась. Как же хорошая девочка! Добрая и чистая. И такая преданная!