Анагел мой. Колесница Богов

продолжение.32

"Год 4917/9 стандартного летоисчисления. Сегодня ровно тридцать пять лет, как мы сели на поверхность этой планеты. Если бы…

Впрочем, это уже и правда неважно. Я, Риур Астар… Ладно…

(долгая пауза)

Сегодня мы прощались с Ва…

Сказать, что она дожила до глубокой старости — было бы неправдой, хотя так и есть. По их меркам это так. Она могла бы ещё прожить, но я не учёл момент, что организм Субстантов изначально настроен природой, не нами. Средняя продолжительность жизни на сегодняшний момент — сорок-сорок пять лет, так что можно смело сказать, что Ва умерла в очень глубокой старости, увидев внуков от своих детей. Просто её сердце изношено. Сердце, которое, несмотря на все усилия, я не смог заставить биться и дальше. Не осталось ресурсов.

Но во всём этом был и положительный момент. Ва — она первая, кто подвергся изменению генома. Она первая, кто на моих глазах ушёл в столь преклонном возрасте. И она дала поистине бесценный материал для изучения. Сегодня мы её похоронили.

Хэ, до сих пор сохранивший ясность ума, силу и подвижность, он… Я не знаю. У меня ощущение, что горе не просто подкосило его — убило. За два дня он постарел настолько, что я даже боюсь что-либо предполагать.

Ва, девочка моя… Ты мой самый бесценный свет на этой странной планете. Ора, ты и Айла. Но ты — первая, с кем я познакомился и узнал близко. Ты знаешь меня лучше всех, даже лучше меня самого. Только благодаря тебе я смог, наконец-то, понять многие вещи. И не только с точки зрения эволюции. Прости, если когда-то я был к тебе строг или чего-то не смог дать…

(долгая пауза)…

А помнишь… Помнишь, как ты куснула электрический кабель, обесточив мне лабораторию? Правда, до сих пор со смехом вспоминаю эту историю. Или как ты вытаскивала из каменной расщелины Хэ, который неудачно сломал ногу и свалился туда. Ведь мы три дня не могли вас найти, а ты одна, беременная Соной, истощённая, каменным скребком выламывала камешек за камешком, пытаясь освободить мужа, который был без сознания. И ещё как-то смогла стащить его вниз и принести в лагерь…

Я помню всё, что ты когда-либо мне говорила. Помню. Ва, я всегда буду преклоняться перед твоим духом и силой воли. Перед твоим невероятным спокойствием и способностью не сломаться, когда всё вокруг против. И спасибо, что передала частичку этого всего своим детям.

Я люблю тебя, девочка. Пусть твоя охота в твоём мире духов будет спокойной. Я присмотрю за детьми, не переживай, хорошо? И я…

(запись обрывается)…

…(щелчок)…

…Как плохо, оказывается, когда вы уходите, Ва…»

*******

— А сейчас?

Ло прищурилась. Подумала, водя пальцами в воздухе, и сказала:

— Нет.

Кин оторопел:

— Почему?

— Меня нельзя брать. Я твоя сестра.

Риур громко расхохотался, потом остальные. Кин смешался и покраснел:

— Я не так думал! Это не так!

Ло улыбнулась:

— Ты другое думай.

— Можно мне? — спросил Хэ.

Ло кивнула. Интересный жест, когда она пальцами водит, подумал Риур. Будто книгу листает… Хэ набычился, даже глаза закрыл. Потом шумно выдохнул и посмотрел на девушку:

— Э?

— Отец, это там, — и тонкий палец показал куда-то на прибрежный песок. Хэ подскочил и побежал туда. Остановился… — Ещё… теперь в правую руку… — направляла Ло. — Сейчас… один, два, четыре… нет, три! Шага. Да. Там.

Все с интересом наблюдали за происходящим. Хэ присел и принялся копаться во влажном песке. И вдруг вскрикнул громко и поднял что-то над головой:

— Ты знаешь!

Ло улыбнулась. Хэ прибежал обратно и плюхнулся на бревно, протягивая ладонь:

— Нашёл!

На ладони лежал нож. Залепленный песком, потемневший от влажности, со сгнившим от воды кожаным шнурком, которым была обмотана незаточенная часть. Риур сразу опознал нож Ва, который она как-то потеряла и который он сам ей и подарил, отлив из керамики… Хэ улыбался, очищая нож, лишь медленно-медленно на глазах закипали слёзы. Он никогда ведь не плакал, подумал Риур…

И шумно выдохнул, развернувшись к Ло:

— Хорошо. О чём я сейчас думаю?

— Не знаю, — пожала плечами девушка и показала на Кримма: — Отец хочет на охоту.

— Эй! — возмущённо дрыгнул ногой Младший. — Я лишь подумал!

— А ты хочешь мясо, — фыркнула весело девушка, коснувшись Риура. — Ты всегда мясо хочешь.

— А я? — встал Парр. — Я что хочу?

И горделиво расправил конечности на спине. Не очень длинные, заросшие мелкими перьями, тем не менее, довольно внушительные… Парр подбоченился.

— Летать, — пожала плечами Ло. — А ещё… Я… Я не знаю…

И опустила голову. Риур удивлённо уставился на Парра, который и сам растерялся:

— Чего ты там захотел?

— Взять Ло женой, — тихо ответил тот и улыбнулся.

— Ну, чтоб вас, детки! — буркнул Риур и тоже улыбнулся: — Ты сватаешься?

— Да.

Все загалдели дружно. Кримм покачал головой, глядя на сына, и вздохнул:

— Парр, Парр…

— Что, отец?

— Ничего. Я всё ждал, кого ты выберешь… Тебе придётся быть честным с ней всегда, да, Ло?

— Почему?

— Она тебя вычислит до того, как ты попытаешься её обмануть, — ответил Кримм под дружный смех остальных. — Ладно. Осталось дождаться ответа. Ло?

— Пойду, — улыбнулась та несмело…

Айла довольно улыбалась, гордо поглядывая на сына, который последний из семьи ещё не женился. Вот и хорошо…

…Кримм сидел на плоском камне, на самом краю утёса. Сидел, свесив ноги в пропасть. Будто застывшее изваяние. Так он мог сидеть часами, иногда поворачивая голову, чтобы проследить полёт птицы или увидев что-то между деревьев. И всё.

Так он сидел уже пятый день, не прикасаясь к еде и воде, которую ему приносил внук, Ман, смешливый подвижный парень, смуглый, с длинными волнистыми волосами. Он приходил бесшумно, оставлял узелок, забирал предыдущий, и, каждый раз не решаясь потревожить деда. Вздыхал еле слышно и исчезал, кивнув сестре и брату, которые расположились в кустарниках неподалёку. Оберегая покой деда и свежую могилку бабушки…

— Как он? — спросил Риур, добравшись до кустарниковой рощи. Уселся у костра и с удовольствием вытянул ноги.

— Сидит, — ответила Кари, доставая из сумки выдолбленный из дерева кувшин. — Мы не подходим.

— Боитесь? — поинтересовался Риур.

— Нет, — просто ответила девушка. — Айла — его дух. Он должен быть с ней. Проститься. Мы же носим её кровь, её дух внутри нас.

Риур молча кивнул. Кари, дочь Гелла и Риа, была потрясающей копией Айлы, только ростом выше. Такая же смешливая, быстрая, тонкая. И ей, как ни удивительно, передался дар бабушки — рисовать…

— Ты пойдёшь к нему? — спросил Рои вполголоса.

— Да. Если вернёшься в селение, попроси Риа приготовить настойку для отца. Она знает.

Рои кивнул:

— Скажу.

— Ты хочешь есть, дедушка? — спросила Кари.

— Нет. Я пойду к нему.

Дедом Риура называли все дети третьего поколения. Как и Кримма. И лишь однажды Риур поймал себя на мысли, что даже для десятого поколения они будут выглядеть молодыми. Одно радовало: дети, их дети спокойно и как надо воспринимали то, что оба пилота внешне почти не меняются на протяжении всей их, потомков, недолгой жизни. И Риур, поначалу фыркавший негодованием при упоминании его как деда, вдруг стал относиться к этому спокойней. Он и вправду уже дед. Они и мои дети, да, Риур?..

Мои, да. Вот и Кин себе пару подобрал, как сказал шёпотом Риуру. Просил совета, как посвататься… Долго они советовались с Криммом. И тот согласился ассистировать, чтобы сделать операцию Кину, Дене и остальным. И Ло. У которой обнаружились неизвестные генетические цепочки, которых не было у остальных. Кримм всерьёз забеспокоился и настаивал на обследовании. Риур уже подготовил лабораторию, собирались после свадьбы Парра и Ло всё сделать, когда неожиданно не стало ночью Айлы…

— Брат? Ты как?

Он уселся рядом с Криммом и тоже уставился на море.

— Ты знаешь… — тихо вдруг проговорил Кримм, не меняя позы. — Я бы много и долго мог рассказывать и вспоминать, что она любила. Что говорила, что делала. Но не буду, веришь? Я ведь знал, что рано или поздно всё закончится. Что рано или поздно мне придётся лично закладывать могилу, не веря ещё тому, что делаю… Как тебе когда-то.

— Я…

— …знаю, — перебил Кримм. — Если отключиться от происходящего и говорить просто холодными рассуждениями, то Айла, как и Ва, прожила в два раза больше, чем ей было отмерено жизнью. Но всё равно, Риур. Знаешь это, понимаешь, а внутри живёт надежда, что… ещё немного, ещё чуть. Год, три, пять. И то время, что тебе остаётся, ты живёшь им, впитывая каждое мгновение. Я так жил своей женой, женщиной другой расы, волею Матери-Жизни ставшей моей женой и матерью моих детей. — Кримм судорожно вздохнул и вдруг улыбнулся. — А знаешь… Именно этот крохотный отрезок времени, проведённый с ней — он самый лучший в моей долгой жизни, которую я когда-то считал никчёмной. Да, мы исследователи, набиравшие огромный материал по другим планетам и Субстантам. Мы своего рода Архивариусы, собравшие гигантскую базу данных. Мы привыкли быть в роли наблюдателей, записывая, как рождаются, растут, развиваются и умирают другие. Мы, которые могли себе позволить жить очень долго — мы стали никем в этой библиотеке жизни. Хранители, не более. И мы разучились чувствовать. Это… ну, представь, что ты всю жизнь сидишь в комнате с иллюминатором, смотришь в него: там, за ним, кипит жизнь, развивается мир. Ты знаешь это, ты в курсе, как это происходит, но… Ты не знаешь, что такое кровь и пот, запахи, звуки, рождение или смерть. То есть, в теории знаешь, но почувствовать не можешь. Это мы, Мори, которые смотрят на другие миры и эволюции через свой иллюминатор.

Кримм замолчал, глядя на медленно темнеющее небо. И Риур молчал, впитывая его слова и вновь понимая, насколько Кримм мудрее…

— Помнишь, как я тебе рассказывал про первую ночь с Айлой?.. Её неистовство, сила, её незамутнённость — вот что меня раз и навсегда привязало к ней, не только дети. Я не знал, что со всем этим делать, когда почувствовал, что я такой же, я как она, просто забыл, каково это — быть чистым перед жизнью. А она напомнила… — Он обернулся и посмотрел на выложенную из камней правильным прямоугольником могилу. — Она мне каждый день давала что-то новое, даже если это всё было неосознанно. Каждым движением, взглядом, каждым невысказанным словом. И я всегда знал, что она внутри меня. Слилась со мной. Она моё сердце и моя боль. Моя нежность и моя сила. Дыхание моё и мой дождь. Моё утро и мой морозец на закате. Море и мой сон. А теперь… Нет, она всегда со мной. Где бы я ни был, что бы ни делал — она внутри. Это из меня уже не вытравить и не убрать. Только я не знаю, как остановить боль. Там, в сердце, где от моего сердца не осталось ничего. Только половина её сердца… Её уж точно будет нелегко у меня отобрать, брат.

И только сейчас Риур увидел набухающие в уголках глаз Кримма слёзы. Но ничего не сказал. Лишь порывисто прижал его к себе…

И всё. Так и сидели оба, долго глядя вниз, на море. Пока Риур не поднял голову и тихо не спросил:

— Кримм? Скажи, что это сон…

Со стороны материка неторопливо и низко, вспеняя море всполохами марева из двигателей, к острову подлетал эсминец. Чёрный, с зелёной на синем фоне эмблемой Разведывательного Корпуса над кабиной…

— Вот и всё, брат… — тихо сказал Кримм и встал. — Вот и всё.

*******

Сердце выпрыгивало из груди, пока Риур нёсся вниз, не разбирая дороги. Нет, не будут они ничего делать, билось в голове. Не будут. Не сейчас. Не сегодня.

Эх, не успел сказать детям наверху, чтобы оставались там. Впрочем, с Криммом на этот случай было оговорены давно все действия: кто, куда, с чем и вообще. Но сейчас вперёд толкала только мысль: лишь бы не сорвался кто. Или наши, или Субстанты. Вылетел на песок, споткнувшись, остановился, увидев, как неторопливо выходит из открытого люка тяжёлая высокая фигура, в мощной броне, со штурмовым метателем наперевес. Броня светилась, включённая в боевом режиме, было видно даже при ярком свете. Но ствол вниз, по уставу, значит, стрелять никто не собирается.

А навстречу фигуре выдвигался Хэ. С копьём в руке, неторопливый, исполненный спокойной силы.

— Нет, Хэ, стой… — пробормотал Риур и рванулся вперёд, видя, как прилетевший медленно поднимает метатель. — Стой!

Гаркнул так, что фигура дрогнула. Хэ тоже остановился, воткнув копьё в песок. Тут же из люка, слаженно и неотвратимо, как семена из плода, высыпала группа. В одинаковых бронях, с оружием наперевес. Но не пошли вперёд, выстроились стандартным полукругом, отрезая подход к эсминцу и держа под прицелом местность.

Вышедший первым медленно поднял руку, потом отогнул три пальца, один за другим, в специальном жесте. Хэ сложил руки на груди, насмешливо наблюдая за ним. И обернулся, когда сзади налетел Риур и закрыл собой, выставив перед собой ладонь. Так же сложил другой жест. Замер, напружиненный, тихо сказав одним губами:

— Хэ, скажу бежать — беги. Сбереги детей. Ты знаешь где…

— А…

— Заткнись, брат!

Сказал с такой яростью, что Хэ попятился. А Риур, продолжая держать руку со сложенными пальцами, медленно пошёл вперёд. Неподвижно стоявшая фигура ожила. И раздался усиленный динамиком шлема голос:

— Назовись!

Риур остановился. Шумно выдохнул и громко чётко произнёс:

— Риур Астар. Планета Мори-Ан. Третий Дома рода Астар. Идентифакационный номер рода: В567. Идентификационный личный номер: Астар-688739. Идентификационный номер статуса Исследователя: 56677-РА44.

Так и представилось даже, как звуковой сканер считывает информацию, прогоняя её через миллионы атомов памяти Архива. Сработало… С тихим шипеньем отъехало вбок защитное стекло шлема — и удивлённый голос спросил:

— Астар?!

Риур прищурился, чувствуя, как сердце ухнуло куда-то вниз. Перед ним стоял Ларун Бар, один из старших Командоров Разведывательного Корпуса. Вот уж кого меньше всего хотелось бы видеть…

— Небеса… — удивлённо пробормотал Ларун, подходя ближе и снимая шлем. — Мы уже справили церемонию Памяти. А где Кримм?

— Со мной, здесь, — с трудом произнёс Риур, глядя в серые ледяные глаза Бара.

— Ясно. — Командор оглянулся на свою группу, потом на катер, прикрытый ветвями, и кивнул на него головой: — Работает?

— Нет. Двигатели накрылись.

— Понял. Пойдём туда? И да, расслабься, Астар. Было и было. Где Кримм? Идём, расскажете хоть, где вас носило…

Ларун Бар был одним из, пожалуй, самых амбициозных командоров Разведывательного Корпуса. Дослужившись довольно быстро до прим-оператора Второй категории, он прославился тем, что ему сходили с рук самые жёсткие операции по зачистке. Но и самые гениальные, надо признать. Что бы ни присходило, какая бы степень опасности ни была или уровень заражения — Ларун всегда находил чёткие решения проблем.

За это и ценили, несмотря на то, что Альянс был недоволен жестокостью Бара, поэтому основная часть операций была засекречена, а потом Ларун Бар возглавил отдел по биологической зачистке. И Альянс уже не мог ничего сделать: этот отдел не подчинялся никому, кроме Главы Родов, который, собственно, не намерен был отчитываться перед Альянсом за некоторые дела…

Риур сам служил с Ларуном. И перед глазами опять всплыло, как тот вышвырнул из эсминца в бушущее пламя развороченного ядерного реактора ещё живого Нирра Миласа, кровного родича Риура. За то, что тот заблокировал штурмовые пушки, которыми должны были расстрелять крохотную колонию. Ларун выстрелил Нирру в живот и толкнул вниз. Тогда ему повезло, что Риур сам был почти при смерти, схлопотав заряд в засаде, которую им устроили аборигены. Но хватило откуда-то сил, чтобы вцепиться Ларуну в горло. Растащили… И именно после этого Риур оставил Разведывательный Корпус насовсем.

А сейчас Ларун Бар сидел перед ним. Неторопливый, уверенный, со спокойным взглядом серых глаз. Изучающим таким… Вздохнул, положив шлем на стол:

— Ладно. Кто начнёт?

— Ты о чём? — так же спокойно спросил Риур.

А в голове лихорадочно вертелись мысли. И, хоть тресни, ни одной умной…