Амлет, сын Улава

Глава 27. Быстрая вода.

Штормило, пусть и совсем немного. Ладья клевала носом, но, не успев зарыться совсем, возвращалась на ровный киль — чтобы вновь качнуться, но уже назад, взбираясь на темно-серую, всю в малых пенных барашках, волну.

На корабль мы взошли обычным порядком: нашли идущую прямо в Рейкьявик, никуда по дороге не заходя, ладью, мастером и водителем которой оказался, по счастью, достойный муж родом из датских земель.

- Жаль, что ты, несмотря на имя, не их принц, - посмеялся Хетьяр о чем-то своем.

- У данов нет принцев, и королей тоже нет, они же не франки! Не быть же сыном ярла сейчас даже и удобно: знатному датчанину нипочем не дали бы откупиться от подменного весла малой долей серебра! - проявил я знание обычаев крепчайшего из народов полуночи.

Ну и ударили по рукам, ну и откупились — имея в виду не только честное серебро, но и некую привычную работу по дороге: водитель корабля рискованно шел в плаванье без скальда. Тот, носитель неизвестного мне имени, то ли заболел, то ли напился пьян и от того невовремя помер, подведя весь хирд: из объяснения было непонятно, расспрашивать же было невежливо, я и не стал.

Отплыли довольно давно, больше дня назад, и небольшой шторм настиг нас только сейчас.

Корабль качало. Я стоял на носу, проявляя ловкую удаль, и ноги мои совсем не подгибались, руки же вцепились в край борта: то не было проявление трусости, но разумная предосторожность.

- Я, когда был живой, страшно боялся моря и волн, - признался мне дух. - Теперь же совсем не страшно. Интересно, почему так?

- Наверное, потому, что ты теперь не можешь умереть? - догадался я. - Ни захлебнуться, ни пасть от руки чужого морского находника, ни быть сожранным морским чудовищем…

- Зато все это можешь проделать ты сам! - Хетьяр изобразил, будто крепко держится за канат, нарочно натянутый вдоль борта перед началом бури, и что его качает вместе с кораблем. - Если же ты умрешь, да еще и бесславно… Меня ожидает участь стократ более скучная и глупая, чем сейчас!

- Между скукой и смертью есть разница, не находишь? - мне стало немного не по себе, как и всегда в разговоре о смерти с тем, кто с ней самолично знаком – так сказать, пережил.

Замолчали, и ничего не говорили долго: небо развиднелось, дождь перестал, волнение почти стихло — вместе с ветром. И то сказать, шторм выдался не особый: никто даже не утонул.

- Лучше уж шторм, чем штиль, - поделился со мной хуфтрёси, сидящий на скамье ближе прочих. - Придется браться за весла… Хвала Ньерду, ветер не противный, и течение в этих местах нам, скорее, помогает!

Намек оказался яснее ясного, и я решительно двинулся в сторону мачты: она росла из донного крепления всего в шести шагах, так что дошел я быстро.

- Подыграть? - предложил Хетьяр.

- Лишним не будет, - ответил я. - Только не надевай больше шлема с рогами, люди засмеют, да не терзай больше так лютню, люди напугаются! Да, я понимаю, что примочка, и что у вас в дэка, чем бы оно не оказалось, на курсах, все играют именно так, но тогда мне жаль уши мирных поселян твоей страны!

Петь, однако, почти не пришлось.

- О, смотри, видишь, вон там, слева от кормы? - увиденное настолько воодушевило сына Сигурда, что я и сам заинтересовался. - Такое, ну, немного похоже на лошадь, только с крыльями?

- А, это… Что я, пегаса раньше не видел? - я отвернулся обратно. - Про них говорят, что они напевают скальдам саги, но где ты видел лошадь, чтобы умела петь? Даже восьминогий Слейпнир только ржет, а он ведь разумник среди коней всех миров!

- Эээ… Амлет, вообще-то, это эфирный слепок сути воздуха, не только сильной, но и расположенной к людям, - пояснил мой дух-покровитель. - Или ты не знал об этом? По счастью, я немного умею таких заклинать… Вернее, умел. До того, как.

Тут же оказалось, что из живых на корабле крылатого вижу только я один, Хетьяр же тоже сделался невидим и рёси отнеслись к этому куда спокойнее, чем в первое зримое исчезновение прозванного при жизни Строителем.

- Просто сделай вид, что поешь парусу свою песнь, - неслышно для прочих сообщил мне дух-покровитель. - Да предупреди, чтобы брались не за весла, а кто за что успеет… И сам поступи так же! Дальше действовать буду я!

Хирдманы подчинились: с видимой неохотой, но сразу и все — достаточно было увидеть, как сам я привязываюсь к мачте.

- Готовы? - спросил Хетьяр у меня и за всех. - Готовы! - чуть громче, чем следовало, ответил я.

Приходилось ли вам когда-нибудь пускаться вскачь на обезумевшей лошади? Приходилось?

Теперь представьте, что лошадей этих — целый табун, что всех вместе их связала, будто длинным ремнем, неведомая сила, но скачут они все равно каждая по-своему и вразнобой. Представили, но уже с некоторым трудом, верно?

Напоследок, поместите на спины понесшего табуна ладью, не самую большую и не очень маленькую, а так, в самый раз, по восемь гребцов с каждого борта… Такое вообразить уже никак невозможно — если вас только не было с нами в том обратном плавании.

Дух летучего коня, верно, обрадовавшийся встрече с тем, кто, пусть и умер, но понимает его истинную суть и верно угадывает намерения, наполнил парус со всей своей незнаемой силы: будто налетел самый жестокий шквал из возможных, но только шквал при совершенно ясном небе, да и дующий строго в одну сторону.

Нас несло по волнам так быстро, что даже киль почти полностью вышел из воды: мы не плыли, мы, натурально, летели, и было это сначала страшно, потом немного опасно, после же и вовсе привыкли — как привыкают почти ко всему суровые мореходы полуночи.

И то: нас ведь почти сразу перестало трясти, плыли мы ходко, и ветер, окружавший нас, шел с той же скоростью.

- Научишь! - радостно проорал я духу в ставший почти счастливым образ лица. - Так никто из живых не умеет, я стану первым!

- Научу, - в тон мне ответил мертвый заклинатель ветра, - если осилишь и сам захочешь!

К ночи пегас утомился. Еще мог иссякнуть запас особого духовного гальдура, сродство с которым иногда являл тот, кого при жизни прозвали Строителем… А надо было — Погонщиком!

Вышли звезды. Водитель ладьи долго смотрел в небо, загибал крепкие пальцы и что-то шептал себе под нос. Наконец, то ли он сам узнал приметы, то ли сошелся какой-то счет.

- Славная песнь, Амлет, сын Улава! - обрадовано хлопнул меня по плечу кормчий. - Не знаю, есть ли у тебя уже прозвище, но я, покамест, нареку тебя Ньердбротром!

- Это щедрый дар, добрый Альдир Хогенссон, - я, конечно, узнал имя хозяина ладьи, и сделал это еще на берегу. - Но не слишком ли я молод и неопытен для братского сравнения с самим хозяином вод? К тому же, я нахожусь в ученичестве, наставник же мой, великий скальд Снорри, сын Ульвара, прозванный за хитрость и сноровку Белым Лисом, нипочем не признает столь лестного прозвища за тем, кто, по его мнению, еще совсем негоден к доброй песне!

- Я сам с ним поговорю, - сдвинул кустистые светлые брови сын Хага. - Да, поговорю! Эй, достойные мужи! - он обратился сразу ко всем рёси славной ладьи. - Знайте, что по верным приметам мы одолели половину пути за половину светлого дня: это в шесть раз быстрее, чем обычно, не будь я водителем ладьи две дюжины лет кряду!

Достойные мужи возликовали: каждому по нраву совсем немного потерпеть, но оказаться дома вдвое быстрее!

Парус, тем временем, наполнился уже обычным ветром, не несшим в себе никакого волшебства, кроме тех крупиц гальдура, что незримо рассеяны во всем, что только есть в Мидгарде. Ветер, по счастью, снова дул в нужную сторону.

Ночью редко гребут: разве что, имея в виду уйти от погони или самому настигнуть излишне резвую добычу. Ни то, ни другое не было про нас, поэтому кто-то спал, иной чинил хитрую морскую снасть, третий вел беседу, негромкую и неторопливую, с четвертым и пятым. Таковы, последние, оказались и мы с Хетьяром, только было нас не трое, а всего два.

- Страшнее всего мне — мне, Амлет, духу уже умершего человека — стало после того, как подернулись маревом, да сгинули в нетях стены хижин колдовской деревни. - Сын Сигурда говорил и выглядел как человек, чудом переживший смертельную опасность, да, наверное, им и был, пусть и не в первый раз. - Я, по правде, и не ожидал, что ты так вовремя схватишься за эту твою мешалку! - он в который раз показал на новое древко моего копья, вернее, палку, которой только предстояло таким древком стать. - Сильная штука, это ваше соседнее дерево, или, вернее, соседское.

Случившееся было сродни чуду, хотя мне, конечно, не стоило жаловаться на нехватку в моей юной жизни чудес. Гневать брата Вили и Вё зряшными жалобами никогда не стоит, я и не стал, а то мало ли… Встанет Одноглазый не с той ноги, кинет недобрый взгляд, и шлите почтовых голубей, Амлетом щенка звали!

Это получилась даже цепь чудес: в урочный час приплыть на берега Бараньего Фьорда, своевременно ввязаться в глупую драку, верно выбрать путь на развилке дорог, да и встретить колдунью, слепившую себе поварешку из дерева нужной породы!

- Теперь оно, древко, еще и побывало в котле призыва, - я уже привык к тому, что мой дух-покровитель читает мои мысли — правда, по его уверению, не все, а только самые громкие.

- Ирландцы, пусть вы и считаете их народом глупым и бесполезным, большие искусники насчет пожрать, - пояснил Хетьяр. - Ну, если пять сотен лет толково варить один и тот же суп — или, если вода выкипит, рагу, то рано или поздно начнешь как следует разбираться в котлах! Есть у них, у жителей Эйрина, даже особый бог, мастер варить не то, чтобы похлебку, но идеи, мысли и даже судьбы!

- Я знаю про Ллеу Кианассона от своего наставника, - ответил я. - Только сын Киана не бог, он даже не сродни асам: скорее, ван, и тот получился из простого человека, пришедшего на службу к народу фоморьих врагов.

- Враг моего врага — мой друг, - мудро отметил сын Сигурда. - Вольно же вам постоянно ссориться с теми, из чьего племени вышли герои, давшие окорот вашим же древним врагам!

- Пока живы те, кто помнит Магахан Дару, не бывать прочному и честному миру между нашими народами! - с жаром воскликнул я. - Хетьяр, ты просто не понимаешь, чего стоило…

- Амлет, уймись. На тебя уже смотрят, - осадил меня собеседник, мудрый, но мертвый. - Не надо портить первое о себе впечатление, тем более — впечатление столь лестное. Понял я, понял, былое не даст покоя, а вы, северяне, народ памятливый. Давай, вернемся лучше к котлам и мешалкам.

- Мне, все же, непонятно, как и когда ты успел узнать так много о волшебных существах нашего мира, - я решил, что немного перегнул палку, и стоит, на всякий случай, подлизаться немного к духу-покровителю. То, что мертвый Сигурдссон столь же падок на лесть, что и многие из живущих, я уже преотлично понял. - Ты ведь мастер и искусник совсем иного дела!

- Это, Амлет, волшебная сила всеобщего начального образования, - понятно, да не очень, ответил дух. - Читать меня выучили четырех лет, и это стало настоящим чудом для моей семьи: сразу и проклятьем, и благословением. Через два года я перечитал все, что до чего достал, и меня записали в библиотеку… Это такое место, где книг больше, чем может себе представить человек, и где их, книги, дают почитать на месте или даже взять ненадолго с собой!

Я восхитился: столь чудесную щедрость и представить себе невозможно! Должно быть, правитель той, будущей, земли, баснословно богат и еще более щедр к своим подданным!

- Мифы народов мира, том третий, Западная Европа, тираж 500 000 экземпляров…

Проснулся утром, и не очень ранним: стало шумно.

Рёси взялись за весла: верно, подул ветер, встречный или еще какой неудобный для плавания под парусом. Меня, как оказалось, решили не будить: признали во мне скальда, да стали благодарны за полет над водами минувшего дня.

Людям, даже таким мохнатым, как я, свойственно есть и пить, ну и еще кое что обратное: рассказывать же об этом в подробностях недостойно и неприлично, вот и я не стану.

Чуть погодя я вновь устроился на носу: честное право и почетную обязанность смотреть вперед за мной уже признали.

Смотреть вскоре стало скучно, и я вновь разговорил своего духа-покровителя, ну, или он меня.

- Что же до голоса, который ты слышал, да и я тоже… С ним, Амлет, не все просто, - то ли поведал, то ли повинился, Хетьяр. - Достаточно тебе знать, что мне владелец его знаком, и гораздо лучше, чем хотелось бы: этого достаточно, большего мне не даст сказать зарок.

Зарок — это серьезно, я не стал бы выспрашивать о большем, да и никто из достойных мужей бы не стал, кроме того — голос этот, он ведь нам сильно помог… Примерно так я и сказал, ответив.

- В мое время будет жить великий скальд, поющий сразу тысячам и в тысячах разных мест, - потянул нить беседы сын Сигурда. - В одной из своих саг, устами некоего негодяя, он изрек мудрую мысль о том, что тот, кто нам мешает, тот нам поможет… Так и вышло. Этому, с голосом, не то, чтобы надо было, чтобы ты никогда не умер — скорее, чтобы шкура твоя уцелела там и тогда. Ты ведь знаешь, что такое «конкуренция»?

- Соперничество, - припомнил я давний урок духа-покровителя. - Причем, соперничество часто нечестное, и затеваемое только ради прибыли. Верно?

- Верно, и самая суть именно такова, - согласился Хетьяр. - Вот это именно она, конкуренция. Голос, вернее, его владелец, не питает к тебе добрых чувств, он… Впрочем, пора сменить тему, зарок все еще силен!

Заставлять друга, пусть и мертвого, преступать данную клятву — последнее дело, поэтому я молчаливо согласился поговорить о другом, и тут же спросил об интересном.

- Голова ребенка, Хетьяр, - вспомнил я. – Как так удачно вышло?

- Не то, чтобы удачно: успешно, - усмехнулся тот. - Просто я как-то брал, от нечего делать, курс прикладной демонологии в качестве дополнительного, и был не худшим из учеников. Суть того, с чем придется столкнуться, я опознал еще по выбросу сырого эфира, ребенок же, принесенный в жертву, и то, как именно жертва была принесена, окончательно уверили меня в правильности предположения. Тут ведь как, - Сигурдссон пошевелил в воздухе морочными пальцами, - все эти низшие сущности с ближних планов, те, которых придурки-древолюбы почитают чуть ли не богами, они ведь слабые и глупые! Кто-то сильнее и старше просто уклонился бы от брошенной головы, а этот еще и пасть пошире раззявил: мол, принимаю жертву!

- Разве так оно и не оказалось? - слегка напрягшись, уточнил я. Мне все еще мнилось, что я совершил что-то неправильное, нечто вроде настоящего жертвоприношения, пусть и уже мертвого маленького человека.

- Запомни, Амлет: один из вернейших способов изгнать глупую и жадную тварь за ограду этого мира, - как бы решил закончить дух, - принести ему в жертву того, кто уже один раз был принесен, причем ему же! Дура-баба же погибла по той же причине: слишком много эфирных сил вложила в призыв, да и тех не хватило, пришлось заимствовать силу уже жизненную, и у себя самой. Видел, как таяла?

Сын Сигурда прервался ненадолго: будто бы переводя дух, но, на самом деле, пытаясь дать мне время все осознать и запомнить, чтобы потом осознать еще раз.

- Прямо по методичке! Волков, «Базовый курс зеленого колдовства», 1939 год — даром, что старый переводной учебник, но ведь настоящая классика изгоняющей магии!

Я задумался столь крепко, что думал, с перерывами на еду, сон и краткими хвалебными висами ветру, еще добрых два дня, а там уже показались в окоеме дымные берега Тингвеллира: мы были в одном взмахе весла от дома.

Так заканчивается рассказ о первом прибытии Амлета Улавссона на Зеленый Остров и его возвращении домой.