Адвокат Империи 14

Глава 2

Что сказать. Иногда жизнь преподносит нам неприятные сюрпризы. Вроде камушка в ботинке. Или чересчур острого пирожка.

А порой…

— Саша, я убил своего лучшего друга, — глядя на меня невидящими глазами, произнёс Руслан. Хотя тут куда лучше было бы сказать, что он буквально выдавил эти слова из себя.

Отвернувшись, я нашёл глазами девушку, помощницу портного, которая сейчас внимательно осматривала будущий пиджак Руслана, что висел на манекене в дальней части магазина.

— Девушка, простите, — позвал я её, привлекая внимание к себе. — Мы отойдем ненадолго, хорошо?

— Что? А, конечно-конечно, — закивала она. — Мне нужно ещё минут пятнадцать, чтобы закончить.

— Вот и славно, — улыбнулся я ей, а затем махнул Русу. — Пошли, Руслан. Поговорим.

Эх, я мог бы собой гордиться. Мой голос в этот момент можно было в словарик пихнуть напротив слова «абсолютное спокойствие». Вот прямо блестящий образец выдержки и хладнокровия. Ага, как удав.

Мы вышли из магазина на улицу, и я сразу же направился к ближайшему переулку, что находился недалеко от магазинчика. Руслан тёмной тенью шёл за мной, источая вокруг себя ощущения страха и мрачности. Похоже, он ждал какой-то иной реакции, а не моего полного спокойствия.

Хотелось развернуться и прямо тут ему втык сделать, потому что достал. Вот честно. Я понимаю — мандраж перед судом и всё прочее, но не до такой же степени!

Мы свернули в переулок, и я спокойно пошёл дальше, сунув руки в карманы, чтобы не морозить ладони на холодном воздухе. Стоило, наверное, на пиджак куртку накинуть…

— Саша, слушай, я…

— Да твою же мать, — взмолился я, моментально лишившись всякого спокойствия и резко повернувшись к Руслану. — Ты издеваешься⁈ Рус, скажи честно, это какая-то идиотская шутка или что?

Даже несмотря на то что Руслан был на голову выше меня и чуть ли не в полтора раза шире в плечах, сейчас он больше походил на испуганного щенка, боящегося ярости своих хозяев.

— Саша, послушай, я просто…

— Заткнись! — рявкнул, с трудом сдерживая свою злость. — Руслан, скажи мне, ты совсем идиот? Я, по-твоему, кто? Волшебная фея крёстная? Телепат? Руслан! Я, пни тебя дьявол, твой адвокат! Адвокат! Я тебя защищаю! Я должен знать обо всём, что может помешать мне выполнять свою работу! Обо всём, чтобы тебя черти драли! А ты решил рассказать мне это только сейчас? Ты совсем ума лишился⁈ Чего тогда до завтра не дотянул, а? Рассказал бы прямо в зале суда, чего нет-то⁈ Где твои мозги⁈ А? Я тебя спрашиваю! Кто мне говорил: «Доверяй своему тренеру» и прочее, а? Где, я спрашиваю, твоё доверие, придурок⁈

Всласть прооравшись и выпустив эмоции, шумно вздохнул и выдохнул. Хорошо ещё, что на улице холодно. А то точно бы от злости расплавился.

Ладно, спокойно, Саня. На самом деле это очень плохо. Не стоило выходить из себя. Это непрофессионально. Контрпродуктивно и прочее. Ещё и неправильно. Вот прямо в корне. Но сложившаяся ситуация просто вывела меня из себя. Только я начал думать, что всё идёт отлично, как он моментально всё перевернул с ног на голову.

Так ещё и самого себя хотелось идиотом назвать. Я ведь проверял документы. Досконально. Кучу времени потратил, но ничего даже отдаленно похожего на убийство там не было. Худшее, что можно было найти в личных записях Руслана, — пара драк в школе. Ну ладно. Больше чем пара. Но откуда там могло взяться нечто подобное, я не понимал. Даже близко ничего такого не было.

Хотя нет. Понимал. Ответ на этот вопрос прост и банален. Бритва Оккама. Об этом нет бумаг потому, что об этом никто не знал. То есть он скрыл это. Отсюда можно сделать вывод, почему Рус находился в настолько паршивом состоянии. Переживал, что всё может всплыть, и это похоронит его окончательно.

— Так, — спустя минуту тяжёлого сопения сказал я, окончательно приходя в себя и возвращая способность мыслить рационально и, что самое важное, спокойно. — Рассказывай. Всё рассказывай, Руслан. Я хочу знать. С подробностями.

Короче, если вкратце, то как бы цинично и даже жёстко это ни прозвучало, но всё оказалось не так страшно, как я подумал в начале. И слава богу.

Случай произошел чуть больше девяти лет назад. Руслан со своим другом участвовали в соревнованиях. Рус вообще с детства был заядлым любителем турниров юношеской лиги, которые постоянно проводились на территории империи. Кто бы мог подумать, не правда ли? При его-то жизни.

Ладно. Всё потом. Так уж вышло, что на том роковом турнире он и его друг вместе дошли до четвертьфинала, где волей случая и сошлись друг с другом в поединке. Печальная ситуация, как ни посмотри, хотя оба они понимали, что если будут достаточно хороши, то подобный исход будет неминуем.

К сожалению, всё вышло куда хуже, чем Руслан мог думать даже в худших своих кошмарах.

— Артём просто упал, — сипло выдавил он из себя. — Я сначала не понял, что случилось. Мы вели спарринг. Тёмка наступал, а я защищался. Он почти загнал меня в угол… Чёрт, Саша, я ведь не хотел сдаваться, понимаешь? Мы с ним всегда были соперниками. С самого, блин, детства. Ещё в детском саду познакомились, и тогда началось. Сколько мы с ним в школе с другими пацанами дрались — вообще не сосчитать. Постоянно с ним соперничали. За одними и теми же девчонками бегали. Он меня всегда поддерживал, а я его. Когда я от предков сбегал, то ночевал у него. Мы лучшими друзьями были.

— Что было дальше? — спросил я, стоя рядом с Русом и внимательно слушая его рассказ.

— Дальше я решил, что не могу ему уступить. Вот просто не могу, и всё тут.

Рус шмыгнул носом, уставившись себе под ноги.

— Знаешь, это… Это было так просто, — продолжил он. — Я же знал, что Тёма не примет победы, если я не буду стараться. Я бы на его месте тоже не принял. А потому…

— А потому ты не стал его жалеть.

— Я же не знал… — Голос Руслана надломился. — Понимаешь, он никому не сказал. Вообще никому.

Господи. Девять лет прошло, а даже простая попытка вспомнить и пересказать эти события вызывала у него столько мучительной боли, будто его пытали.

— Рус, — негромко позвал я его. — Послушай меня. Ты ни в чём не виноват. Твой друг скрыл то, что болен…

— И что? — с неожиданной резкостью и даже злобой вскинулся стоящий рядом со мной громила. — Я должен был догадаться! Понимаешь? Обязан был! Я знал его лучше всех! Я обязательно что-то заметил бы! Какой-то знак. Признак того, что он болен! Мне сказали, что его сердце не выдержало физической нагрузки. Оно остановилось именно во время нашего боя, Саша! Ни с кем-то другим! Именно со мной! Понимаешь⁈ Потому что мы с ним были лучшими! Никто из нас не хотел уступать другому. Мы оба хотели победить. Победить! А бой со мной убил его!

— Ты невиновен, — всё тем же спокойным голосом повторил я.

— Скажи это его матери! — рявкнул Руслан. — Она меня до сих пор ненавидит! Даже не пустила на его похороны! Мне пришлось потом приходить. Одному! Знаешь, как это было тяжело? Как…

Руслан не останавливался. Он кричал, выплёскивая из себя все накопившиеся и сдерживаемые за последние время эмоции. Всё, что так или иначе съедало его изнутри.

Я ему не препятствовал. Дал выговориться, на что ушло почти две с лишним минуты без единой паузы, пока Руслан изливал из себя всю накопившуюся боль и другие эмоции.

— Рус, послушай меня, — максимально спокойным и уверенным голосом заговорил я. — Он скрыл, что у него был приобретённый порок сердца. Он не сообщил об этом организаторам турнира. Он подделал справку от врача, чтобы выступать. Ты сам мне сказал. То, что с ним случилось, — это трагедия. Но ты в ней не виноват никаким боком. Ты не мог знать, что он болен!

Строго говоря, насколько я понял из слов Руслана, это потом он выяснил. Ревматическая болезнь сердца. Какой-то там эндокардит. Редко, но эта дрянь может появиться у детей ввиду инфекции. По словам Руслана, Артём получил эту дрянь после ангины в тринадцать лет, которую очень плохо лечили. В итоге болезнь начала постепенно прогрессировать. Уж не знаю, так это или нет, его слова я сейчас проверить не мог. Но нужно будет это сделать.

В остальном же знаю, что говорю логичные вещи. И ещё лучше понимаю, что большого толка от моих слов не будет. Руслан всё равно продолжит винить себя, сколько ему не талдычить.

Заодно я смог понять, каким образом не наткнулся на это, когда проверял бумаги по прошлому Руслана. Всё случилось до того, как Русу исполнилось восемнадцать. Причину смерти выяснили довольно быстро. Как и то, что при последующей проверке вскрылся факт подделки поданных Артёмом медицинских документов. Идиотское решение. А потому дело оказалось закрыто ещё на стадии доследственной проверки. Скорее всего, папка с этими документами хранилась где-то в архивах государственных органов, там, где никогда не ступала нога госслужащего, и носило пометку либо «невозбуждённое», либо «прекращено».

Плюс неудивительно, что случай этот не стал достоянием широкой общественности. Во-первых, прошло уже очень много времени. А во-вторых, мать Артёма попросила не предавать это огласке, на что организаторы турнира согласились. Если уж университет хотел всеми силами замять историю с Алисой, то не стоит удивляться, что здесь организаторы пришли к тем же выводам. Купирование возможного репутационного ущерба. Их можно понять.

Тем не менее, как я уже и говорил, пусть это и цинично, но у меня отлегло от сердца. Потому что за то время, что мы шли от магазина до переулка, я уже успел придумать себе два или три десятка возможных теорий с самыми негативными вариантами развития событий.

— Рус, поверь мне. Нашему делу это никак не помешает, — заверил я друга, но тот, похоже, не особо преисполнился уверенности от моих слов, так что пришлось добавить: — Послушай меня. Всё. Будет. Хорошо. Не переживай. Я тебя вытащу, так что…

Лежащий в кармане брюк телефон зазвонил, прервав меня на полуслове. Достав его, я прочитал имя звонившего и сбросил звонок. Он подождёт немного.

— Так что хватит распускать нюни, — продолжил, убрав телефон обратно в карман. — Сейчас мы вернёмся в магазин. Та милая девушка снова примерит на твою огромную перекачанную тушу этот прекрасный пиджак, и поедем домой…

— Ничего она у меня не перекачанная, — мрачно пробормотал он, но меня не обманешь. Слабые, но всё-таки хоть какие-то весёлые нотки в его голосе появились. — Нормально занимаюсь просто. Сам такой же был бы, если бы всё, как надо делал…

— Упаси господи. И давай мне только не рассказывай, — фыркнул я. — Если бы у тебя мускулы вконец мозги не заменили, то ты бы сейчас эту милашку кадрил, а не стоял тут, как грустный ослик…

— Какой ещё ослик? — не понял Руслан и с недоумением посмотрел на меня.

— Иа. Из Винни-Пуха…

— Какого ещё Винни-Пуха? — опять не понял он.

Оставалось только покачать головой и горестно вздохнуть. Как они вообще тут жили-то?

Вернувшись в магазин, мы перемерили заново костюм. Теперь тот сидел прекрасно. Хоть сейчас Руслана в женихи отдавай. Разве что трудно будет найти невесту для этого мрачного громилы, но, как говорится, это уже не моя проблема.

Да и возможность выговориться ему помогла, но не настолько, чтобы Руслан в тот же миг начал плясать от радости и снова стал тем же весёлым здоровяком, каким я его знал. Да и уверен, как только я отправлю Калинского и это дело на свалку, громила сразу станет бодрее.

А ещё в моей голове появилась мысль, что он трус. Нет, не в том смысле, что боится всего на свете. Не в негативном. А в том, что все мы в какой-то мере трусы. У всех есть потаенный страх, основанный на нашем прошлом. Нужно лишь дождаться триггеров, которые вытащат его наружу, чтобы окончательно пробудить тот животный ужас, который мы с таким старанием засовывали поглубже. Настолько глубоко, что порой и забывали про него вовсе, пока он не напоминал о себе скрежетом когтей и своим жутким, леденящим душу хриплым дыханием в затылок.

Буду ли я из-за этого уважать Руслана меньше, чем уважаю сейчас? Ну, как ответил бы сам Рус: с фига ли? Да он не побоялся один против пятерых выйти! Ещё и вытер засранцами асфальт.

Нет. Тем более что у меня и самого есть в душе собственные демоны.

В остальном же о том, что это не сможет как-то значительно повлиять на исход нашего дела, я практически не сомневался. Во-первых, было давно. Во-вторых, Руслан здесь невиновен, о чём довольно ясно можно прочитать из медицинских отчётов. Так что даже если Калинский решит разыграть эту схему в надежде на быструю победу, я его отфутболю с лёгкостью. Опротестовать подобное много ума не нужно.

В общем, двадцать минут спустя я вызвал Руслану такси и отправил его домой с пакетами. А сам остался, достал телефон и позвонил Пинкертонову.

— Привет, звонил?

— А то ты не знаешь, — фыркнул в трубку частный детектив. — Дело есть…

— Нарыл что-то? — тут же навострился я.

— Не то, что тебе хотелось бы, — вздохнул Пинкертнов. — В общем, приезжай, расскажу. Не хочу по телефону обсуждать это.

— Понял. Скоро буду…

На то, чтобы добраться до его офиса, мне потребовалось тридцать минут. Даже чуть меньше. Через двадцать семь я уже вылезал из машины напротив здания, где находилась его контора.

— Да ты же ни черта не нашёл! — возмутился я, сидя в кресле в его офисе и просматривая копии, снятые с полицейских отчётов. — Как, кстати, ты их вообще достал?

— А я тебе что по телефону говорил? — тут же попенял мне Пинкертонов. — А насчёт этого — секрет фирмы.

— Ну да. Конечно, — усмехнулся я.

Частный сыщик сидел в своём кресле, закинув ноги на стол, и потягивал пиво прямо из бутылки. Заметив мой взгляд на напитке, он удивился.

— Что? Выходной же. Воскресенье!

— Как скажешь, — вздохнул я, вернувшись к просмотру отчётов.

Короче, всё, как я думал. Наш дорогой Гриша Жеванов был не самым покладистым мальчиком. За последнюю неделю Пинкертнов нашёл признаки, что этот поганец фигурировал как минимум в семи делах за последние пять лет. Не то чтобы много, но парень явно старался. Домогательство до девушки в клубе. Мелкое хулиганство. Нарушение правил дорожного движения и превышение скорости. Даже намёки на то, что он попадался с наркотиками. Дважды.

К несчастью для меня и счастью для мелкого поганца, всё это ни во что не вылилось. Тут уж либо внутренние связи, либо деньги весьма обеспеченных родителей помогли. Или всё вместе. Впрочем, неважно.

— Что? — с улыбкой спросил Пинкертонов. — Рассчитывал, что я тебе патрон с серебряной пулей на блюдечке с голубой каёмочкой принесу, чтобы ты этого засранца одним махом пристрелил?

— Было бы неплохо, — хмыкнул я, кинув ксерокопии обратно на стол. — Похоже, что свои деньги ты не отработал…

— Но-но-но! — тут же набычился он. — Я свою работу сделал! Знаешь, как сложно было…

— Да успокойся ты, Пинкертоныч, — отмахнулся я. — Заплачу я тебе. Но только в угоду наших будущих и деловых отношений…

— Ещё бы ты не заплатил, — фыркнул он и показал мне характерный жест, потерев большой палец указательным. — Без денюжки никаких будущих отношений не будет. Я задаром не работаю. У меня тут не богадельня, если что…

— Ой, да брось бы. Не работает он. — Я встал со стула и принялся одеваться. — Если бы я знал, что ты ничего не нароешь, то не обращался бы к тебе.

— Эй, я, что ли, виноват, что этого паренька отмазали, а? — Пинкертонов даже постучал по оставленным на столе распечаткам. — Тут даже умственно отсталый поймет, что от каждого из этих случаев воняет!

— Ну, как ты сам сказал, я рассчитывал на пулю, а не на макулатуру, — пожал я плечами и натянул куртку. — Ладно. Я поеду.

— Погоди, Александр, — неожиданно остановил он меня. — У меня вопрос.

— Чего? Какой?

— У тебя, часом, ещё дела не предвидятся? — спроси он с надеждой в глазах. — Ну, как в прошлый раз. Чтобы маскарад устроить там и прочее.

Я сначала не очень понял, к чему он это, а затем до меня дошло.

— Что? Лавры театрального образования всё ещё одолевают?

— Ну, это было весело, — пожал плечами Пинкертонов. — Да и мне порой нравится дурить людей.

— Мне тоже. Если вдруг мне потребуется устроить ещё одно шоу, не переживай. Ты будешь первым, кому я позвоню.

— Забились, — с довольным видом кинул Пинкертонов, а я лишь весело покачал головой и вышел из его офиса.

Что же, не повезло. Печально. Надежда, что удастся раскопать какую грязь на этих мерзавцев, не особо оправдалась. Нет, в том, что там что-то есть, я не сомневался — бумаги это подтверждали.

В любом случае, на любой выпад Калинского я свой ответ подготовил. Конечно же, всегда оставалась вероятность, что он выкинет нечто неожиданное, но… Всё предусмотреть невозможно.

Завтрашний день всё покажет. Калинский хотел устроить из этого шоу для себя любимого. Что же. Удачи ему. У меня планы другие.

Когда мужчина вошёл в бар, Мария стояла, повернувшись спиной к двери, и смешивала напитки для очередного заказа. Вечер воскресенья, так что посетителей в «Ласточке» сегодня хватало. И, судя по всему, будет ещё больше через час или около того.

Тем не менее все мысли о возможной предстоящей работе вылетели из её головы в тот момент, когда она поняла, что разговоры в зале поутихли. Не исчезли совсем, а стали тише. Напряженнее.

Чуть подняв голову, она взглянула в отражение на полированном почти до зеркального блеска хроме кофемашины, быстро найдя взглядом подошедшую к стойке фигуру.

— Что хотите заказать? — спросила она, повернувшись, нацепив на лицо самую лучшую из своих улыбок. Не ту, которой встречала завсегдатаев и любимых клиентов. Ту, которую хранила для дорогих ей людей.

Но сейчас подобное расточительство казалось ей оправданным. Иначе обмануть такого человека может и не выйти.

— Где он? — спросил стоящий перед ней мужчина, опираясь на трость из чёрного дерева.

— Кто именно? — всё тем же невозмутимым голосом спросила она, переместив правую руку по стойке чуть в сторону.

Туда, где под лакированным деревом лежал её пистолет. Заряженный и готовый к стрельбе.

— Мария, не стоит притворяться, что ты хуже, чем есть на самом деле, — строго сказал он. — Или что? Вбитые тебе в голову правила обращения к старшим уже давно выветрились из твоей прекрасной рыжей головушки? Так я напомню. А заодно скажу твоим бывшим сослуживцам, что Кабульская ведьма всё ещё жива. Как думаешь, сильно они обрадуются, когда узнают об этом?

— Не думаю, — уже куда мрачнее сказала она.

— Вот и я думаю так же. — Мужчина галантно кивнул, переложив трость из одной руки в другую. — А потому, будь добра, ответь на мой риторический вопрос ради приличия. Где он?

Мария нервно сглотнула и облизнула пересохшие губы.

— Он у себя в кабинете, — выдала она фразу, которую, как она не сомневалась, мужчина и так уже знал.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся он. — Позволишь?

— Конечно, Ваше Высочество.

Отойдя чуть в сторону, она сделала приглашающий жест в сторону двери, что вела во внутренние помещения бара.

Улыбнувшись ей на прощание, мужчина прошёл к двери и направился внутрь. Пройдя по коридору, он дошёл до другой двери, которая вела как раз туда, куда ему было нужно. Его даже заинтересовала мысль, знает ли он, что…

— Открыто, — услышал он голос с другой стороны, получив ответ на свой мысленный вопрос.

Когда он вошёл в расположенный за дверью кабинет, его хозяин сидел за столом. И рядом с его правой рукой лежал отливающий вороненой сталью чёрный револьвер.

— Князь, — поприветствовал его вошедший в комнату мужчина, на что хозяин кабинета лишь кивнул в ответ.

— Князь, — произнёс и усмехнулся, заметив раздражение на лице своего гостя.

— Оставь свои шуточки, — приказал Николай Меньшиков. — И убери оружие. Я пришёл по делу, а не ругаться.

— Ещё бы, — многозначительно хмыкнул Князь. — В противном случае твой приход предваряли бы отряды спецназа, которые ворвались бы в моё заведение и разгромили его ко всем чертям. Так что спасибо тебе огромное. Вот от всей души…

— Я же сказал, что пришёл по делу, — начал злиться Меньшиков и, сунув руку во внутренний карман, вынул оттуда несколько фотографий, распечатанных на небольших листках. — На, посмотри. Через пару часов это будет во всех новостях.

Любопытство победило отвращение. Протянув руку, Князь взял фотографии и начал рассматривать их.

— У кого-то, похоже, была грандиозная вечеринка, — усмехнулся он и потряс снимками. — А подробности будут?

Меньшиков прекрасно понимал, что это насмешливое и самую малость пренебрежительное выражение, скорее всего, скрывало за своим фасадом раздражение от того, что Князю приходится сейчас спрашивать ответы у него.

В любой другой ситуации Николай, вероятнее всего, воспользовался бы возможностью поиздеваться над торговцем информацией на тему того, что тот чего-то не знает.

Но сейчас у него и без того было мало времени. Слишком много дел, чтобы тратить время ещё и на потеху своего самолюбия.

— То, на что ты смотришь, — это поместье рода Лаури, — сказал он. — Думаю, что уточнять, кто они, не нужно. Этой ночью оно сгорело дотла. Вместе со всеми, кто находился внутри. Сегодня Британская империя лишилась одного из своих прославленных рыцарских домов в полном составе.

Он заметил это. Князь не выдал себя. Его лицо по-прежнему сохраняло спокойное, заинтересованное выражение. Но вот глаза… Глаза сказали ему достаточно.

И тот факт, что следующие слова Князя не содержали в себе очередную шутку или насмешку, также доказали ему правильность подобных мыслей.

— Известно, что именно случилось? — спросил Князь.

— То есть ты ничего об этом ничего не знаешь? — уточнил Меньшиков.

— Николай, давай ты не будешь говорить что-то в духе: «Я ожидал, что ты мне расскажешь» или что-то подобное, хорошо? Мы оба знаем, что наши с тобой ресурсы несопоставимы, так что если ты пришёл сюда, то точно не потому, что думаешь, будто я знаю, что с ними произошло…

— По правде, я и не думал о том, что ты можешь это знать, — скривил лицо Меньшиков. — Но давай будем честны. Семья из числа тех, кто поучаствовал сам знаешь в чём, покинула этот мир. Ты не видишь тут ничего странного? Совсем?

— Если ты думаешь, что это моих рук дело, то уволь. — Князь покачал головой и достал из кармана портсигар. — Во-первых, мне давно уже не семнадцать, чтобы гореть жаждой отмщения. Во-вторых, я не такой идиот, чтобы лезть на кого-то вроде Лаури.

— Лезть на Браницкого тебе это не мешало…

— Я и на него не лез, — отмахнулся от него Князь и прикурил сигару. — Просто приходилось… реагировать, скажем так. Плюс, я знаю, как с ним общаться так, чтобы он мне голову не оторвал. Про Лаури я такого сказать не могу. Так что случилось?

— Я тебя хотел спросить, — с усмешкой произнёс Меньшиков.

— Да чтоб тебя. — Князь закатил глаза. — Я же просил…

— Не надо меня просить, — перебил его Меньшиков. — Мы оба знаем, что тебя оставили в живых потому, что ты не представлял угрозы…

— Потому что не представлял угрозы? Засунь себе своё лицемерие знаешь куда? — тут же огрызнулся Князь. — Если бы вы руководствовались подобной чушью, могли бы пощадить Алёну и Алису!

— Не я принимал решение…

— Да мне плевать, кто его принимал! Катись к дьяволу из моего бара, Николай, — проговорил Князь, глядя ему в глаза. — Я не хочу тебя тут видеть. И в своей жизни тоже…

— А в жизни Рахманова? — поинтересовался Николай с едва заметной усмешкой. — Ты ведь знаешь, что теперь его не отпустят. Императору про него известно. И парень жив ещё пока потому, что может оказаться полезен. А вот теперь ответь мне. Ты знал о нём? Знал, что у твоего брата есть бастард?

— Не имел понятия…

— Лжёшь, — медленно произнёс Меньшиков. — Мы оба знаем, что это ложь. Но я готов тебе её простить. Я многое готов простить, если это будет направлено на благо империи. И потому я хочу знать. Были ли у Ильи ещё дети? Те, о ком ты знал, но по удивительному и странному стечению обстоятельств не подумал нужным мне сообщить?

— Даже если бы и были, то я бы тебе не сказал, — честно ответил Князь, не сводя своих глаз с Меньшикова.

В комнате повисла тишина. Тяжёлая и напряжённая. Будто двое мужчин находились не в наполненном сигарным дымом кабинете, а на городской улице, в ожидании того, как часы на башне пробьют полдень.

— Это всё, что я хотел от тебя узнать, — холодно сказал Меньшиков.

— Ну, раз узнал, то, будь добр, убирайся из моего заведения, — уже без какого-либо напускного дружелюбия выплюнул Князь, зажав сигару зубами.