А не как Лёнька!

33

Мы с Лёней сидели бок о бок в больничном коридоре на мягком диванчике. Сыроежкин недовольно пыхтел: не нравилось ему, видите ли, что Саша отправился провожать Иру. И ещё больше не нравилось, что инициатором этого сомнительного мероприятия была я.

Меня и саму раздирали сомнения: что-то вроде ревности неприятно кололо в груди, но при этом странным образом я была уверена, что всё сделано правильно.

— Ты что несла там про то, что «света белого не видит», «сидит там вечерами»… — передразнивая меня, возмущался Лёня, применяя совсем не те слова и выражения, которыми изъяснялась я. — Она около меня, между прочим, сидит! Она меня любит!

— И что? — спросила я, закидывая ногу на ногу и покачивая носком. — Ну любит, а толку-то? Ты-то её не любишь.

— А, может, люблю? — с вызовом спросил Лёнька, тут же уточнив: — Ну, полюбил, в смысле. Ты представляешь, какое у неё ко мне чувство, если она так…

— Да даже если ты тоже любишь: толку-то! — вновь отмахнулась я, перебив его пламенную речь. — Мы с тобой в коме, позволь напомнить. И прогнозы так себе. А вернее: нет никаких прогнозов, Лёнь! Никто не знает, очнёшься ты сегодня или никогда. А если никогда? Тогда что? Тогда Ира так и будет по тебе грустить, а Саша останется с Машей. И добрая девочка Маша будет для всех сволочью, которая изменят своему парню с Богданом. Подумай об этом и не мешай развиваться событиям!.. Без нас… — сказав это, я нервно сглотнула и продолжила, признавая неприятный, но очевидный факт: — Всё идеально складывается, Лёнь!

— Но не для нас… — пробормотал он то, что думала и я. Прям с языка снял.

Становилось грустно и какая-то безысходность стискивала горло, но при этом грусть казалась мне светлой, словно мы, наконец, что-то поняли и нашли некую истину, которая прежде ускользала у нас из-под носа.

— Да, мы в минусе, тут не поспоришь… — печально согласилась я. — Но, согласись, мы лишние в этой схеме. Как ни крути, мы не вписываемся… Я не сторонник тупых пафосных фраз, чувак, но сейчас именно тот случай: «если любишь, отпусти…»

Эта дурацкая, не правильная и нелепая фраза вдруг обрела смысл. Мы должны были собраться с духом и отпустить ребят. Или мы уже это сделали, оставшись здесь, в больнице и не отправившись за ними по ночному городу?

Лёньку понемногу отпускало: злость и обида сменялись той грустью, которая охватила меня намного раньше, чем моего друга. Теперь он отбросил всё, оставив в сухом остатке факты, которые говорили чётко и ясно, хоть и не в нашу пользу.

— Может, ты и права… Может, мы в коме именно для этого? Ну, смысл же надо найти, — он усмехнулся, а потом вздохнул так горько, что мне захотелось расплакаться. — Мы ведь теперь либо умрём, либо поправимся, но ничего этого помнить, может, и не будем… Так я понимаю наши реальные перспективы?

— Так, — кивнула я, сглотнув от подступающих слёз. — И это ещё один аргумент в пользу того, что нам надо прекратить общаться с Сашей и Ирой. Мы отпустим их, и тогда, только тогда, они смогут отпустить нас.

Мы посмотрели друг другу в глаза пристально, а потом Лёня хмыкнул:

— Если мы очнёмся, я снова буду считать тебя своей девушкой… — он по-дружески обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Это ничего, — ответила я, устаиваясь головой на его плече. — Главное, что так не буду считать я. И, знаешь, думаю, ты прав: мы не случайно встретили всех этих людей. И, в таком случае, я нашла ответ, почему нас видел только Саша…

— И почему же? — спросил Лёня уже ровным голосом: стадия страха и растерянности быстро прошла, сменившись чем-то непонятным. Теперь было уже не жалко нас, и ощущение, что всё правильно, усилилось настолько, что не оставила места никаким другим эмоциям.

Всё правильно. Это не могло быть радостно, но и не могло быть грустно, и потому мы пребывали в странном отрешённом состоянии, чувствуя себя просветлёнными от постигнутой истины.

— Кто-то из небесной канцелярии включил модное критическое мышление и сделал минимум, необходимый для осуществления цели. — Слегка улыбнувшись, поделилась я мыслями. — Этот минимум — наше взаимодействие с Сашей. Большего не требовалось, чтобы и он, и Ира, и Маша, и Богдан смогли найти свои вторые половинки.

— Типа моя Ира половинка твоего Саши? — приподнял брови Лёнька и, покачав головой, признался: — Слушай, я тебя вообще иногда не понимаю. То тебе надо его с Машей разлучить, то ты самолично готова отдать его Истоминой… Которой он, кстати, нужен так же, как и Маше: то есть, вообще нахрен не нужен.

— А по-моему, они поладили, — не согласилась я. — И вообще, сам подумай: поцелуи не работают. Ничего не работает. Мы не вернёмся, Лёнь… И если тебе нужно найти в произошедшем какой-то смысл, то прими мою теорию.

Сыроежкинхмыкнул, недовольный тем, что я, безусловно, права.

Полненькая дежурная медсестра выключила свет в коридоре, погрузив нас с Лёнькой в темноту, и парень обнял меня сильнее. Оказалось, его прикосновения не противные, если знать, что он не считает меня своей девушкой и обнимает только ради поддержки.

На миг меня пронзила страшная мысль: что, если мы могли бы очнуться, если б поцеловались? Что, если моя судьба — это именно Лёнька, и только кома могла помочь мне принять это?

Хотя нет. Даже кома и всё происходящее не заставит меня посмотреть на Сыроежкина, как на парня…

Пока я мучилась бредовыми мыслями, глядя на свет в конце коридора, который почему-то начинал меня пугать, начало происходить что-то странное.

Я сперва не поняла, что это. Какое-то смутное тревожное ощущение, как предчувствие чего-то нехорошего, захлестнуло меня, и я замерла, стараясь понять себя.

Лёня тоже вдруг встрепенулся и посмотрел на меня как-то испуганно. Отстранившись, заглянула в его глаза, но нашла в них отражение своей растерянности.

— Что? — насторожилась я, предчувствуя неладное: Лёнька был, конечно, эмоциональным парнем, но не настолько, чтобы просто так пугать меня.

— Что-то происходит… — пробормотал он, нахмурившись и прислушиваясь к своим ощущениям.

Я затаила дыхание, чувствуя, как тревожно колотится сердце от этого непонятного Лёнькиного взгляда и от того, что я чувствую то же самое, но не могу никак определить, что это.

— В смысле? — потребовала объяснений, уже нервничая и начиная паниковать. — Что происходит?

— Я не знаю… — ответил он растерянно. Словно я… засыпаю… Мы ведь не спим, мы духи, но сейчас…

— Погоди, не паникуй! — я схватила его руку и сжала в своей. — Может, у духов просто другой режим? Ну, не 8 на 16, как у людей, понимаешь? Может, у них сон и отдых чередуются неделя через два дня или как-то так! Вот, неделю мы бодрствовали, а теперь пора спать…

— Мы не неделю бодрствовали, Дарин, а куда больше, — отозвался Лёня, и голос его показался мне каким-то далёким, словно это говорил не находящийся в сантиметрах от меня парень, а кто-то, стоящий в другом конце комнаты.

Взгляд его вдруг стал осознанный и смиренный, и он улыбнулся, сжав мою руку в ответ:

— Не бойся. Думаю, мы оба понимаем, что происходит…

О чём он? Неужели о том, что…

— Нет-нет-нет! — замотала головой я. — Даже не смей бросать меня здесь одну! Как же я буду… И как же ты…

Он приложил палец к моим губам, но не то не дотронулся до них, не то я больше не могла ощущать его. Видела, но уже не осязала и слышала его голос совсем не так, как прежде. Казалось, ещё одно слово, и звук тоже исчезнет, можно будет лишь читать по губам…

— Дарин, мы не можем всегда быть между мирами, — неожиданно мудро произнёс Лёня, обхватывая руками моё лицо, но и этого я не почувствовала, лишь угадала по движению рук. — Мы должны были однажды уйти, и сейчас это происходит со мной: всё вокруг размывается, и даже твой голос я слышу, как через стену. Мы всё сделали правильно, Дарин! Мы помогли людям найти друг друга…

Нет-нет-нет! Это была лишь теория, лишь оправдание тому, что я отпустила любимого парня с любимой девушкой своего друга! Не может быть, что мы задержались в мире живых в столь странной форме и лишь для того, чтобы две пары обрели счастье! А как же наши родные? Они столько ждали и надеялись только ради того, чтобы мы помогли кому-то в личной жизни?

Я вспомнила о родителях и близких, и слёзы всё же потекли по моим щекам. Я так увлеклась отношениями с Сашей и так боялась боли от встречи с родными, что так толком и не попрощалась с ними… А теперь что, всё, что ли?

— Да, мы помогли этим ребятам, но… — всхлипнула я, совершенно не готовая к подобному исходу. — Но мы даже не проверили, как там они… — пыталась придумать нам незавершённые дела в мире людей, но выходило довольно глупо: — Мы свели их, но не знаем, хорошо ли им вместе или… Или он просто проводит её, и они больше не встретятся….

— Даже если так, — прошелестел голос Лёньки, показавышийся мне при этом совершенно чужим и оттого пугающим. — Нам не быть с ними, понимаешь?

— Да, но… — мне приходилось соглашаться с Лёней, потому что он был неоспоримо прав, но… Но на душе стало так зябко и тоскливо, что очень хотелось найти ещё какую-то причину, чтобы задержаться и побыть ещё немного здесь, в этом мире. И главное, чтобы не отпускать Сыроежкина!

Но Лёня уже начал меняться, словно был нарисованным в фотошопе, и теперь ему прибавляли прозрачность. Я смотрела на него и не верила своим глазам: Лёнька исчезал, размывался, но всё вокруг оставалось таким, как прежде: чётким, ярким, непрозрачным.

— Лёнь! — крикнула я: мне казалось, ровный голос он уже не услышит: нас теперь разделяло нечто невидимое, но очень мощное, через что так просто не прокричаться. — Спасибо тебе! За всё спасибо! Ты реально классный друг! Самый лучший!

Я бросилась к нему в попытке обнять. Конечно, это не получилось сделать, но был шанс, что Лёня видел и знал, что я хотела бы…

Он не успел до конца исчезнуть, как я почувствовала, видимо, то же, что почувствовал он, когда обнимал меня, а потом внезапно встрепенулся.

Испугавшись, я замерла, и даже упустила из виду Сыроежкина. А через миг передо мной начали расплываться предметы, теряться краски и звуки… Я могла бы закрыть глаза, но не хотела потерять всё и сразу, и потому цеплялась за знакомые силуэты комода, окна, зеркала… Мне так не хотелось уходить, но это оказалось сильнее меня, и противостоять неизбежному было невозможно.

Теряясь, растворяясь и переставая существовать, я успела подумать только о двух вещах: в следующей жизни хочу парня, как Сашка и друга — такого, как Лёнька!

Дорогие читатели!

Я долго думала, стоит ли писать альтернативную концовку для тех, кто окажется против второй части, но поняла, что не смогу её хорошо написать. Для меня история ребят ещё не закончена, и вторая книга обещает нравиться мне даже больше первой.

Спасибо, что были со мной и с этим межжанровым необычным романом!

Обнимаю!

Вторая часть носит название "Такого, как Лёнька!" и мне кажется, все уже примерно догадались, о чём она будет)))

Забегая вперёд и спойлеря, сообщу, что ХЭ будет обязательно, и, конечно, Дарина останется с Сашей, просто их путь к взаимной любви и осознанию этой любви ещё не пройден до конца.

Аннотация (предварительный вариант):

Вы не поверите! Меня преследует маньяк! Самый настоящий: я его знать не знаю, а он при первой встрече поцеловал меня и заявил, что я его девушка. А ещё он носит вещи моего парня и придумывает нелепые доказательства, что мы якобы любим друг друга, а это уже реально напрягает. Настолько, что я готова выпустить Лёньку, своего старого друга, из френдзоны и начать отношения с ним. Вот только никак не получается забыть пронзительный взгляд моего преследователя... Он точно всё про нас придумал, или я чего-то не знаю?