А не как Лёнька!

18

Мне не спалось.

Как ни пыталась — не получалось. Словно до этого дня я была не таким осознанным духом, каким стала теперь. Отныне мне не требовался сон, но я отчаянно что-то искала. Не знаю, что именно, но мне и правда казалось, что не просто так мы не покидаем мир живых, но и не возвращаемся в него. Нужно было что-то сделать, что-то важное, но вот что именно…

Гонимая желанием найти ответы и невозможностью это сделать, я отправилась бесцельно бродить по сумеречному городу. Тёплая ночь располагала к прогулкам, и потому прохожих стало ещё больше, чем когда мы с Лёней добирались до больницы.

У меня всё стоял перед глазами Истомин. Как бы хотелось знать, видел ли он нас или лишь чувствовал присутствие...

За раздумьями и созерцанием неспящего города я сама не заметила, как оказалась в районе нашей съёмной квартиры. Было уже совсем не темно на улице, но так поздно (или, наоборот, рано), что народу совсем не попадалось мне на пути. Так ушла в свои мысли, что не сразу заметила, как стало малолюдно. Это порадовало меня. Раньше я бы ощущала себя неуютно на пустынных улицах, но сейчас… Никто не видит, не слышит — можно бродить, где угодно и заходить в любые квартиры, вот только тянуло лишь в одну — к Саше. Иногда становилось даже жаль, что он способен меня ощущать. Нет ни единого шанса понаблюдать за ним, полюбоваться со стороны…

Остановилась у канала, в котором тёмная вода шла рябью, и это вселяло какую-то тревогу. Ещё и кроны некрасиво обкромсанных лип шумели как-то неспокойно, усиливая тревожные ощущения.

— Привет, Дарин! — раздался позади меня голос Майского, и я обернулась, подскочив от неожиданности. — Прости. Напугал? — улыбнувшись, поинтересовался он.

Я не сразу ответила, поскольку поймала себя на том, что все неприятные ощущения мигом отступили, стоило увидеть этого парня и его улыбку.

— Да, немного, — в ответ улыбнулась и вздохнула в попытке выровнять дыхание, ведь я знала, что оно должно было сбиться, и потому оно сбилось: — Ещё как напугал, если честно. Уже привыкла, что никто меня не видит… И тут ты...

Мы смотрели друг на друга, не веря, что такая встреча возможна.

— Ты одна? — удивился он так, словно Сыроежкин был моим постоянным приложением, и его отсутствие казалось удивительным и непостижимым.

— Да. — Ответила я и добавила не совсем уместно: — Ночь же, мы не вместе спим…

— Ясно, — усмехнувшись, ответил Саша. — Что ж… пойдём ко мне?

Такое предложение меня озадачило. Да, мне очень хотелось пойти с ним, но… он — единственный, кто может ко мне прикоснуться, и потому единственный, с кем мне небезопасно оставаться наедине, но в то же время так хочется ощутить снова его руки...

— Пойдём, — немного подумав, ответила я. — Только я не сказала Лёньке, где буду...

— Думаю, он догадается, — пожал плечами Саша. — Или много мест, куда ты могла отправиться?

— Нет, не много, но... Мало ли, он подумает, что я... ну... - начала, а потом подумала: он в больнице, так что легко сможет убедиться, что я жива, и всё в порядке. — Забей.

Саша расстегнул и стянул с себя толстовку, а затем наивно попытался набросить её мне на плечи, проявляя заботу. Наверно, это было оправдано: будь я жива, сейчас прохладный ветер холодил бы мою кожу, и она покрывалась бы точно такими же мурашками, как сейчас покрывалась у оставшегося в футболке Саши.

Но его толстовка прошла сквозь меня, и парень, пытаясь удержать её, коснулся пальцами моих плеч и тут же смутился, быстро надевая толстовку обратно на себя:

— Прости, я совсем забыл...

— Это приятно, — улыбнулась я грустно. — Приятно, что для тебя я живой человек.

— Ещё какой живой! — подтвердил Саша и, засмеявшись, приобнял меня за плечи. — И, по моим представлениям о жизни, ты мёрзнущий человек! Так что, если не против...

"Если не против" прозвучало довольно мило, поскольку его рука уже обхватила мои плечи и притянула к тёплому сильному телу. Надо было бы смутиться, но я обрадовалась, поскольку подобное внимание от Майского было желанным, и я с удовольствием принимала его заботу.

Жаль, до дома идти предстояло недалеко... Зато я острее и с трепетом ощущала каждый миг: прикосновения, дыхание, улыбку...

Каждый шаг приближал нас к дому и уменьшал то недолгое время, что мы можем вот так идти по ночному городу — в обнимку и совершенно одни, словно весь город и весь мир сейчас принадлежат только нам, и мы должны чувствовать максимально ярко, чтобы ничего не упустить.

Я так нервничала и одновременно была так счастлива... Наверно, мой первый поцелуй был менее эмоционален, чем эти триста метров до многоэтажки. То, что я чувствовала на плечах Сашину руку — это само по себе в нынешних условиях было удивительно прекрасным, но я была уверена, что происходи всё и в обычной жизни, я бы испытала такие же чувства, ничуть не менее яркие, чем сейчас.

Возможно, я сама себе всё придумывала, и в этом прикосновении не было и не могло быть никакого романтического подтекста, но когда парень нравится так сильно, как мне нравился Саша, то романтику видишь абсолютно во всём.

Неумолимо приближаясь к дому, я начинала волноваться, и радость ускользала. Я пыталась как-то задержать её, сосредоточиться на ней, но тщетно. Всё-таки, счастье — это сложное чувство, которое просто так не вызовешь и не заставишь себя искренне улыбаться без причины.

Мне в голову стали лезть ненужные мысли, я стала искать какой-то подвох.

Не верилось, что Саша так запросто прикасался ко мне. А ведь у него Маша есть! И ведь он говорил ей, что он "не такой".

— Не ожидала от тебя, — призналась я, когда мы заходили в парадную, но в ответ Саша посмотрел на меня так удивлённо и миролюбиво, что я не смогла на этот вопросительный взгляд упрекнуть его и просто сказала: — Спасибо.

Он пропустил меня, открыв дверь, но сделал это осознанно, а не как с толстовкой. Он помнил, что я дух, но не собирался акцентировать на этом внимание.

— Как Маша? — поинтересовалась я, пока мы поднимались по лестнице.

— Нормально, — пожал плечами парень. — Дома у себя она. Кажется, сегодня я здорово испортил ей вечер…

Он сказал об этом не печально, а ровно, просто констатируя факт, а потом достал телефон и сказал задорно:

— Сейчас покажу, как ещё ту фотку со мной и Мариной переделал народ.

— Давай! — обрадовалась я, и мы стали рассматривать творчество местных приколистов.

Сейчас всё это смотрелось забавно, и мы могли от души повеселиться, не опасаясь укоризненных взглядов Маши, которая не одобряла Сашино поведение. Так что теперь, ухохатываясь над фотографиями, мы поднимались вверх, комментируя и качество исполнения артов с Сашиным участием, и оригинальность идеи.

— Всё же первое место присуждается фотографии с ангелом и демоном, — смеясь, высказала своё окончательное мнение я: фотка, которую нам показывала Маша ещё в зале ресторана, впечатлила меня больше всего.

— Пожалуй, соглашусь, — кивнул Сашка. — Эпично смотрится.

Как раз закончились работы участников нашего необъявленного конкурса, и мы подошли к двери. Я тактично подождала, пока Майский откроет её и пропустит меня. Поблагодарила за учтивость и прошла в коридор.

Саша, оглядев свою комнату, задумчиво почесал затылок и виновато посмотрел на меня. Видимо, заставших его врасплох двух призраков парень не смутился, а вот сейчас, когда бардак в жилище видела приглашённая в дом девушка, смущение всё же появилось на лице парня и чертовски ему шло!

— Недавно переехал, — пояснил он. — И как-то да… смотрится хреново.

— Да забей, — пожала плечами я. Я ж не Лёнька, чтобы кривиться при виде наваленных горой шмоток и неприбранной кровати.

Я прошла к окну, и парень тоже подошёл посмотреть на то, как неожиданно сменилась погода. Словно кто-то в небесной канцелярии ждал, когда мы окажемся дома, чтобы потом включить дождь, который теперь барабанил по подоконнику и как-то даже располагал к романтике, откровениям и поискам душевного тепла.

Я смотрела, как поднявшийся ветер шатает деревья, и как косой дождь поливает уставший асфальт...

— Знаешь... — Саша задёрнул свой край занавески, отгораживаясь от неприветливого внешнего мира. — Понимаю, что дождь тебе сейчас не помеха — не промокнешь и даже не почувствуешь, но... - он посмотрел на меня как-то нерешительно и помедлил, прежде, чем предложить: — Может, останешься... до утра?

Мы встретились растерянными взглядами, словно оба одинаково не ожидали услышать такое предложение. Я нервно сглотнула, не зная, что отвечать.

Но долго думать не стала. Раздумий и сомнений и в жизни хватало, так что сейчас точно надо просто делать, что хочется! Тем более, явно парень ни на что не намекает, а предлагает ровно то, что сказал и что я услышала — из-за дождя остаться до утра в этой квартире.

— С удовольствием, — ответила, глупо улыбаясь, и, поняв, как мой ответ мог прозвучать, добавила: — Ужасно не хочется возвращаться в палату. Обещаю, что не помешаю!

Майский улыбнулся в ответ, а я подошла к окну и стала смотреть, как капли стекают по стеклу непрерывными потоками — ливень и правда выдался знатным.

— Лёня не будет... ревновать тебя? — осторожно спросил Саша.

— Он не мой парень, — напомнила я, на что Майский усмехнулся:

— Я и не говорил, что он твой парень. Я спросил, не будет ли он ревновать... Для этого ведь не обязательно быть твоим парнем? — он словно намекал на себя и спрашивал разрешения ревновать меня, не имея статус моего парня.

— Не будет, — ответила уверенно. — Не до меня ему. Он там немного в шоке... Случилось кое-что... - я неопределённо повела рукой, не желая вдаваться в подробности.

— Что-то серьёзное? — ставший тревожным взгляд парня говорил о том, что он и правда обеспокоен моим туманным ответом.

— Да нет, — улыбнувшись, отмахнулась я. — Оказалось, что при жизни одна девчонка в него влюблена была. По уши. Лёнька такого поворота не ожидал...

Саша улыбнулся мне, смущённо потерев ладонью затылок, и посмотрел в сторону кухни, а потом неожиданно засмеялся:

— Знаешь, даже и не знаю, чего тебе предложить, — признался он, разводя руками и показывая, что в вопросе развлечения призраков он бессилен. — За чаем и кофе не поболтать, шампанское не выпить…

Я пожала плечами, тоже пока не зная, чем мы могли бы заняться. Вернее, я-то знала, чем могла бы: хоть всю ночь сидела бы и любовалась Сашей. А он вообще может даже спать лечь — мне не помешает.

Да и вообще, помимо еды и напитков есть множество всяких интересностей! Можно посмотреть кино, просто поболтать... Или пойти в казино играть в покер, где я бы подсказывала Саше, какие у кого карты, и он бы непременно сорвал неплохой куш.

В общем, вариантов было полно, но, кажется, мы оба хотели чего-то более душевного и оригинального, что помогло бы нам лучше почувствовать друг друга...

Парень с минуту о чём-то размышлял, глядя на меня, а потом щёлкнул пальцами в воздухе: его осенила какая-то гениальная идея, и меня тут же охватило любопытство, ведь по тому, что он для нас выберет, можно было попытаться угадать, как он ко мне относится.

Парень достал из-под кровати коробку, и я не сдержала смешок: Лёнька, был бы тут, вообще, наверно, в обморок бы упал при виде этого безобразия. В коробку были свалены самые разнообразные вещи, не проходящие предварительную сортировку ни по принадлежности, ни по чему-либо ещё.

Оттуда Саша выудил портативную колонку, к которой подключил телефон и врубил музыку, которую, впрочем, тут же сделал потише, чтобы не нервировать соседей.

Хм… А музыка-то знакомая, только недавно на свадьбе я её слышала… И даже танцевала под неё с Лёнькой… А Майский — с Машей…

Мы уставились друг на друга недоверчиво. Он — явно проверяя мою реакцию, я — стараясь понять, что верно истолковала намёк. Жаль, что на свадьбе мы не смогли разделить этот танец друг с другом, и теперь казалось, что это — попытка исправить досадное недоразумение и всё же потанцевать вдвоём.

— Потанцуем? — предложил он, прислушиваясь к тому, как негромко звучит медленная мелодичная песня.

Не знаю, как у него это получилось, но выбранный трек вовсе не напоминал теперь о свадьбе и танце с Лёнькой. Наоборот, он, этот трек, идеально подходил к моему настроению, гармонировал с внутренним состоянием и отзывался приятным теплом в душе. Парень попал в точку, не зря выбирал по принципу "исправить ошибку и станцевать этот танец вместе".

— Мне казалось, ты не любишь танцевать, — хитро прищурилась я, припоминая, что за весь вечер на свадьбе он танцевал лишь один раз, и то медляк с Машей, так что мне показалось, что это она его вытащила, а сам бы он нипочём не согласился.

— Люблю. Но не танцую. — Ответил Саша, улыбаясь, и я в ответ приподняла брови, выражая крайнюю степень удивления. Саша рассмеялся, давая пояснения: — Маше не нравится, как я танцую. Как большинство танцует. Она занималась танцами много лет, и я всё делаю не так…

Это меня удивило. В моём понимании те, кто много занимаются танцами, становятся своего рода фанатами этого искусства, и потому считают, что любая тяга к нему похвальна, и скорее постараются осторожно исправить ошибки и научить, как делать правильно, чем будут просто воротить нос.

Но, видимо, я жила в идеальном мире, и на самом деле людей часто раздражает, когда кто-то по-дилетантски делает то, что они считают высоким искусством и чем овладели в совершенстве.

Но какая разница, нравится Маше или нет? Ей, походу, всё не нравится!

— Почему ты всегда подстраиваешься под неё? — поразилась я.

Маша и до этого была мне не симпатична, но теперь она нравилась мне всё меньше: странная такая, вечно чего-то требующая и недовольная своим парнем. Зачем он ей, если он всё делает не так? Почему она занимает это уютное и такое желанное мной место рядом с ним?

Стоп-стоп-стоп! Что-то меня понесло… Рядом с Сашей я постоянно забываю, что я дух, и потому, конечно, Маша, какой бы ни была, намного лучше меня хотя бы тем, что она реальна и жива.

— Я объясню, — пожал плечами Саша. — Но чуть позже. Давай просто потанцуем?

— Давай, — согласилась я, и парень шагнул ко мне и обхватил одной рукой за талию, а во второй сжал мою ладонь.

Это было каким-то нереальным, словно происходило во сне. Словно мы оба не верили, что наш танец реален, а потому не стеснялись его. Кажется, в реальности Саша никогда бы не стал танцевать с кем-то кроме своей Маши, но сейчас его руки уверенно удерживали меня, а наши тела прижимались друг к другу, и я чувствовала дыхание этого парня на своих волосах.

Кто бы мог подумать, что это так здорово: просто ощущать прикосновения, чувствовать своей кожей кожу другого человека, тем более, такого дорогого, каким стал для меня Майский. Я нерешительно опустила голову ему на плечо и закрыла глаза, счастливо улыбаясь и с удовольствием ощущая, как моих волос касаются Сашины губы.

Мы, наверно, танцевали ужасно, и если б кто-то видел нас со стороны, он бы непременно рассмеялся, потешаясь над нелепостью этого танца. Мы практически не двигались, а стояли на месте, но движения сейчас были совершено не важны: главным стало наше звучащее в унисон сердцебиение, учащённое дыхание, тепло рук и нежность прикосновений... И, конечно, то, что мы прижимались друг к другу, словно танец был лишь предлогом для того, чтобы сократить, наконец, расстояние между нами.

Рука, что лежала на моей талии, внезапно исчезла, но я тут же ощутила прикосновение к волосам, которые Саша аккуратно заправлял за моё ухо.

Подняв голову с его плеча, уставилась в зелёные глаза, полные такой нежности и тепла, что я просто растерялась. Знала, что нравлюсь ему, даже надеялась на это, но теперь не знала, верно ли поступаю...

Саша наклонился с явным намерением поцеловать, но, хоть я и не останавливала, замер, так и не коснувшись губами моих губ.

— Ты так смотришь… — прошептал он, и от его горячего дыхания у меня пошли мурашки по коже. — Это, наверно, неправильно, да? У меня есть Маша… Но…

Он не знал, как оправдать свой порыв, и потому осёкся. Это действительно было неправильно, если мыслить разумом, но в тоже время так идеально и гармонично, если прислушаться к чувствам. И если учесть, что Маши у него, по сути-то, и нет...

Я не знала, как помочь Саше найти для себя причину, почему он может позволить себе не думать сейчас о своей девушке, и потому сказала первое, что пришло в голову и показалось дельным:

— Да, это с виду неправильно. У тебя Маша... И у тебя может быть не только она, но и кто угодно другой. А у меня — только ты.

Я тяжело сглотнула, понимая, что несу чушь, которая такая правильная, но такая дикая сейчас для Майского.

— Только я... - задумчиво повторил он, а потом напомнил, улыбнувшись: — И Сыроежкин.

— Да, но он мой друг… — отмахнулась я, разочарованно вздыхая. Не надо было болтать! Надо было преодолеть расстояние между нашими губами и не дать парню начать говорить! — Саш… поцелуй меня? — попросила я, не отводя взгляд.

— Что? — переспросил он так, словно минуту назад не намеревался сделать это безо всяких моих просьб. — Я не могу, Дарин… Прости. — Он отпустил меня и отступил на шаг назад, виновато качая головой и не сводя с меня взгляда. — И этот танец… Прости меня, хорошо? Я не всегда могу воспринимать тебя, как человека… Просто захотелось какого-то тепла, и… Это неправильно.

Сумбурное объяснение показалось мне милым, как и то, что Саша не искал оправдания, а признавал ошибку и просто просил простить его за неё.

— Да. — Неожиданно для себя полностью признала его правоту. Это действительно неправильно. И совращать верных своим девушкам парней — это тоже очень неправильно. Какой бы ни была Маша, не стоит способствовать тому, чтобы Саша уподобился ей. Он честный и верный, а я только и делаю, что искушаю его... Это нехорошо. Это надо прекращать.

Я подумала именно так, но никуда не ушла. Осталась стоять и смотреть на Майского, пока он не откашлялся смущённо и не оглядел комнату, ища взглядом, за что можно зацепиться и что можно сказать.

Вышло у него небыстро и не в тему...

— Я себе в квартиру тоже такой светильник купил. — Сообщил он, выключая общий свет и включая Лёнькин ночник на прикроватной тумбочке. — Пожалел сто раз, светит так себе.

Комната погрузилась в некий романтично-таинственный полумрак. Как раз подходящая обстановка для общения с призраком, надо было раньше так сделать.

Наверно, при таком освещении наш танец вышел бы стол интимным, что от поцелуя мы бы точно не удержались...

Но мне было некогда расстраиваться от этой упущенной возможности: слова Саши насторожили, и я теперь обдумывала услышанное. Он купил такой же светильник себе в квартиру, но в этой ночник был только Лёнькин, значит...

— Так у тебя есть своя квартира? — поразилась я этому открытию. — Но зачем ты тогда снимаешь у Егора?

Да, всё же Саша был мастером переводить темы. Я про поцелуй уже и не думала!

— Так выходило дешевле, — пожал плечами парень. — Свою я сдаю дорого, она около метро и в отличном состоянии. А эту снимаю дёшево. Выходит, выгоднее снимать и получать неплохую разницу в арендной плате, чем жить в своей квартире.

Это показалось мне таким странным и диким, что я даже не нашла, что ответить. Сдавать свою квартиру… Чтобы там жили чужие люди, пользовались моей родной мебелью, искажали ауру моего жилища… Это насколько надо не любить и не быть привязанным к своему дому, чтобы так запросто сдавать его?

Вот когда я приму свою квартиру от застройщика, то обустрою себе там чудесное гнёздышко, и точно не стану его сдавать ради сомнительной прибыли в виде разницы арендной платы.

— Знаешь, я помогу тебе, — уверенно заявил Саша, глядя на меня как-то мечтательно, чем немало удивил меня.

Это звучало так трогательно. Ни он, ни я не знали и не могли знать, чем бы он мог помочь мне, но парень всё равно предлагал свою помощь. Это было мило и немного наивно, но в тот момент меня интересовал другой аспект:

— С чего это вдруг такие перемены? — поинтересовалась я.

— Сейчас, — ответил Саша, а потом полез в мой комод. — Ты присаживайся пока...

Я села на диван, наблюдая за тем, как парень рыщет в комоде.

Оказалось, мои вещи там остались нетронутыми. Мерзкий Егор не позаботился сохранить их или хотя бы убрать от чужих глаз. В нижнем ящике, который плохо задвигался из-за кривых направляющих, лежало много всякого добра, но Саша достал только фотокнигу, которую мама заказала мне на прошлый день рожденья.

— Извини, что посмотрел, — начал Майский, но, видя, что я совершенно не обижена на это, продолжил: — Вот причина, — он пролистал фотокнигу, в которой яркими пятнами красовались фотографии счастливых моментов моей жизни. И я, и сестра, и брат, и родители, и наша собака… Я смотрела и как будто не верила своим глазам, что всё, что запечатлено, происходило со мной. Я казалась себе красивой и счастливой, а окружающие меня люди — родными и прекрасными. Самое ужасное, что так и было на самом деле, но «было» — это всё же прошедшее время… Саша молча наблюдал за мной, а потом продолжил объяснять: — Посмотрел на твою семью… позавидовал… немного, — он печально улыбнулся, дёрнув уголком губ. — Дарин, я вырос один, и я знаю, что такое быть не нужным… А ты нужна им… Я не знаю, как могу помочь, но знай, что очень хочу, чтобы ты поскорее вернулась к жизни и сделаю для этого всё, что потребуется.

Меня как обухом по голове ударили. Всё сразу встало на свои места, и я увидела Сашу в новом свете. Мне стало одновременно и ужасно жаль его, и ужасно радостно от того, что он не криминальный элемент. Он вырос в детдоме! Вот почему он такой: умеющий быть спокойным, терпеливым и рассудительным, но готовый постоять за себя и не считающий это чем-то из ряда вон выходящим.

Мы уставились друг на друга, и я, наконец, начала понимать Майского. Он вырос один… Наверно, в этом и был его секрет, то, чего не хватало мне до понимания этого парня.

Его квартира не была его любимым гнёздышком, потому что он не вырос в ней, а получил после совершеннолетия и выпуска из детского дома. Поэтому сдавать её ради прибыли, пусть и небольшой, было для него нормальным. И явно это длилось не первый год, просто Саша постоянно находился в поиске наиболее дешёвого жилья, поэтому сейчас связался с Егором… Кстати, о Егоре. Теперь я отлично понимала, почему Саша сразу перешёл к применению физической силы в общении с ним: небось повидал такого сброду в большом количестве, и приноровился с ними общаться.

Он сказал об этом своём «вырос один» как бы между прочим, но для меня это оказалось таким важным и значимым, что теперь я продолжала перематывать в воспоминаниях все события с самого нашего знакомства, чтобы посмотреть на них через призму нового знания.

Мой вопрос, почему он с Машей и потакает ей, тоже уже отпал. Саша знал, что значит быть не нужным, и потому не собирался ощущать это снова. Маша — не лучшая и не любовь всей его жизни, просто она рядом, и он хочет, чтобы так было всегда.

Это показалось мне ужасно грустным и несправедливым, ведь такой парень мог бы так искренне любить, а какая-то девушка могла бы отвечать ему взаимностью. Даже если не я, то точно не Маша должна быть рядом с ним!

Саша накрыл свой рукой мою, и я вздрогнула от неожиданности, но не смогла не ответить на тёплую ободряющую улыбку.

Пользуясь тем, что мы вышли на задушевные разговоры, я тихо спросила:

— Почему ты не рассказал про нас Маше? Она твоя девушка, а ты попал в такое приключение… На месте Маши я бы хотела знать такую историю. — Мне хотелось поймать его на том, что он не доверяет ей. Привести к мысли, что отношения с Машей — не то, что может зваться любовью… Он хватался и пытался удержаться за первое попавшееся тёплое отношение, не подозревая, что может быть гораздо лучше. Должно быть гораздо лучше!

— Я не хочу рисковать, — ответил Саша, усмехнувшись своим же словам. — Поверь, я отлично знаю, как мелочь или случайная деталь меняет отношение человека к тебе. Нужно быть осторожным и не сболтнуть ничего лишнего, потому что то, что кажется тебе нормальным, другому может показаться бредом, и этот бред перевесит чашу весов не в твою пользу. Понимаешь?

Да-да, я отлично это понимала, но никогда не считала важным. Меня с детства научили, что надо быть собой и все, кому я не по душе, могут идти лесом. Жаль, что, видимо, никто не научил этому Сашу… Наоборот, он считал, что не может разбрасываться людьми, которые построили с ним хорошие отношения, и потому осторожничал.

— Ты боишься, что она сочтёт тебя психом? — сочувственно спросила я.

— Уверен, что сочтёт, если узнает о вас. — Улыбнулся мне Саша, при этом крепче сжимая мои пальцы, словно это помогало ему напоминать себе, что я реально существую.

— Но… это как-то не правильно. — Осторожно начала я, не зная, как так сказать, чтобы не разозлить и не обидеть собеседника. — Вы же любите друг друга, а доверять и поддерживать — в этом и есть смысл отношений. Зачем иначе они вообще нужны? Или ты из тех, кто перечитал рекламы психологических тренингов с лозунгом «над отношениями нужно работать»?

— Нет. Но я из тех, кто вырос в детдоме, и для кого отношения, как с Машей — это верх возможного.

Эх… Он не считает, что над отношениями нужно работать, он просто боится остаться один и потерять ту, с которой получилось построить хоть какие-то…

Вспомнила Машу. Что ни говори, она очень красивая, и даже странная окраска волос ей идёт. И не злая она, просто капризная. Сашку простила быстро и была с ним мила весь вечер. Не показушно мила, а искренне. К ней не придерёшься, если быть объективной. И даже история с лазурной рубашкой теперь казалась мне вполне логичной: девушка старалась быть стильной и всего-то попросила своего парня надеть рубашку, подходящую к ней. А он напрочь забыл об этом, хоть, я уверена, Маша предупредила его заранее.

— Я думаю, у тебя хорошая девушка… — сказала я, улыбнувшись и изо всех сил стараясь, чтобы улыбка эта не показалась очень грустной.

Пусть будет пока с ней, не стоит торопить события. Тем более, меня потерять очень легко, я могу исчезнуть в любую секунду, а это не то, чего я бы желала Саше. Я печально уставилась на замысловатый рисунок простыни.

«Что ж, — усмехнулась я мысленно. — Если любишь — отпусти…»

— В смысле? — не понял Саша, наклоняясь ко мне и заглядывая в глаза. — Мне незачем её отпускать — она хочет быть со мной, а я — с ней…

— Что? Я что, это вслух сказала? — поразилась я, мигом теряя нить разговора.

«Что за чёрт? Это просто мои мысли, я совершенно точно не произносила это вслух!» — возмутилась я про себя, но Саша, судя по взгляду, услышал и это.

Я постаралась ни о чём не думать и успокоиться, но получалось из ряда вон плохо: дыхание не выравнивалось, а мысли никак не желали покидать голову.

«Не думать о розовом слоне. Не думать о розовом слоне!» — пыталась убедить себя я.

Саша рассмеялся, глядя на меня.

— О розовом слоне? — переспросил он, пересаживаясь ближе и приобнимая меня за плечи: видок у меня, кажется, был затравленный, напуганный, но милый. — Дарин, у меня для тебя плохие новости: я слышу твои осознанные мысли… Теперь понимаю смысл выражения «громко думать». Это сейчас про тебя. Ты громко думаешь.

Я смутилась и постаралась хотя бы думать потише, раз совсем не думать оказалось теперь невозможно. Смысл выражения начала понимать и я: есть мысли чёткие, а есть не сформированные в слова. Видимо, когда я нервничаю, чёткие мысли Саша слышит…

— Но почему? — робко поинтересовалась я, молясь, чтобы Саша слышал лишь обрывки, а не все мои внутренние неясные монологи.

Он задумался, а потом обнял меня уже уверенно и крепко, прижимая к своей груди. Я растерялась окончательно, не понимая его, но одновременно чувствуя, что эти тёплые объятия необходимы нам обоим: одиноким и потерянным людям, случайно встретившимся, но не принадлежащим одному миру.

— Думаю, потому что у тебя сейчас нет тела. — Вздохнув, сказал Саша, произнося это таким тоном, словно слова его могли меня огорчить и окончательно расстроить. — Обычно то, что произносишь — это голос, то есть, физическое явление. А мысли — то, чего услышать не возможно, потому что это почти мистическая способность… Ну, лично для меня, по крайней мере, я ж не биолог и не шарю во всяких там нейронных связях и прочем… В общем, по сути, то что я слышу сейчас твой голос — это то же самое, что слышать твои мысли… Видимо, поэтому грань между тем, что ты думаешь и тем, что произносишь, стала размыта…

— Стала… размыта? — переспросила я. — То есть… я… исчезаю? — осторожно спросила, чуть отстраняясь и заглядывая в зелёные глаза.

Саша нервно сглотнул, честно ответив:

— Я не знаю…

Он мог оказаться прав! И, раз раньше он не слышал моих мыслей, а теперь слышит, то что-то меняется, и дело, скорее всего, плохо…

Я прикрыла лицо ладонями, пытаясь справиться с чувствами. Нет, я совершенно не готова сейчас уходить! Мне ещё нужно пересилить себя и в последний раз навестить родных, а потом помочь Саше разобраться с его Машей!

— Дарин… — Майский ласково погладил меня по волосам. — Мне почему-то кажется, что всё будет хорошо. Боюсь, я не могу ничего обещать и не хочу обнадёживать, но… я буду рядом. Ты всегда можешь прийти ко мне: сюда или куда угодно…

Он подался назад, укладываясь спиной на кровать и увлекая меня за собой. Я замерла, оказавшись на нём, и, вспомнив, что я весома, сползла в бок, но не удержалась и положила голову парню на плечо, а руку на часто вздымающуюся грудь.

Мы оба нервничали, но, когда я подняла взгляд и встретилась с его глазами, то увидела в них столько тепла и нежности, что мигом ощутила, что всё правильно.

Наверняка, это считалось изменой Маше, потому что, даже при том, что ничего не было в привычном понимании, было нечто большее, что мы оба сейчас чувствовали и боялись спугнуть.

— Доброй ночи, Дарина, — прошептал мне на ухо Саша, и я отозвалась:

— Доброй ночи…

Спать не хотелось. Призракам это было совершенно не нужно, но, чтобы скоротать время, можно было и попробовать...

Было так страшно засыпать, ведь я вполне могла не проснуться здесь с Майским или и вовсе не проснуться нигде… Но тепло его тела, уют и ощущение безграничного счастья в этом моменте заставили меня пустить всё на самотёк и смело закрыть глаза, позволяя себе забыться в пустом сне без сновидений и ощущений.