А не как Лёнька!

13

Парень не спеша брёл по набережной. Прохожие в это время суток всё равно было предостаточно: белые ночи привлекали туристов, и потому вечером центр жил неторопливой, но насыщенной жизнью.

Богдан направлялся не к метро, а явно намеревался пройтись пешком, и это рисовало мне весьма романтичную картину: после чужой свадьбы этому человеку хотелось проветриться и прогуляться, отпустить лишние мысли…

— Вот нахрена мы за ним тащимся? — зудел Лёнька.

Мы шли на расстоянии от Богдана, чтобы он нас не заметил. По привычке. Когда надо, мы напоминали себе, что нас заметить невозможно, но, когда расслабленно брели по вечерним улицам, действовали привычные инстинкты. И они подсказывали особо не приближаться к объекту слежки.

— Посмотрим, что делать будет, — ответила я. — Может, он пойдёт сейчас к своей девушке, и мои сомнения отпадут. Или, может, он топиться пойдёт, а? Вон, смотри: остановился и в воду уставился, того и гляди сиганёт!

Парень действительно вышел на набережную и остановился, облокотившись о перила, и глядел в тёмные воды неторопливой реки, в которой колыхались отражения фонарей на набережной.

Лёнька глубоко вздохнул:

— Дарин, не ерунди! Просто чувака задолбала эта свадебная кутерьма, вот он и свалил! Саша тоже бы свалил, не будь он с девушкой. А Богдан всё продумал, и девушку на праздник не взял…

— А может, он в невесту влюблён. Тайно. Или вообще в Машу. И не тайно.

Варианта, как по мне, всего два. И надо определить, какой из них верный.

Лёнька вздохнул вновь. Ещё более устало. Мы остановились неподалёку от Богдана, и Сыроежкин спросил:

— Как думаешь, если мы в воду сиганём, то это как будет по ощущениям? Мы ко дну пойдём или нет?

Умел же он думать о всяких глупостях! Что будет, если сигануть — это легко проверить, надо просто сигануть. А вот что связывает Богдана и Машу или Василису — это так просто не выяснить. Тут надо проявить терпение и шпионские навыки, которые мы автоматически приобрели, став невидимыми для всех.

Вспомнив о невидимости, я подошла ближе к Богдану, словно на таком расстоянии могла почуять не только аромат его парфюма, но и его настроение.

Конечно, он не почувствовал меня, и это придало мне решимости и дальше проследить за ним, только вот пока он никуда не собирался. Всё стоял и смотрел на воду, вдыхая тёплый влажный воздух ровно и спокойно. Не похоже было, что он на взводе. Скорее милая спокойная грусть, даже какая-то мечтательная, что ли…

Богдана сейчас хоть на картине запечатлевай: таким красивым он мне показался. И по-прежнему немного нереальным, словно снова сошёл с экрана, только теперь материализовался из романтичного фильма про несчастную любовь.

Ветер играл с его волосами, но не делал их растёпанными, а лишь придавал красивой, почти художественной небрежности. Парень щурился от ветра, но этот прищур тоже шёл ему и дополнял странный романтичный образ.

Мда… Талантливые люди вдохновляют. А красивые и талантливые — вдвойне. Словно заряжают своей энергетикой и начинаешь видеть их, а потом и весь мир под другим углом. Богдан был явно из таких и этим цеплял.

И тут у него зазвонил телефон. Музыка ворвалась в тихо гудящий звуками ночной жизни город, и показалась мне гармонично вписывающийся в ситуацию: мелодичная песня, негромкий, но чёткий звук…

— Привет, Маш… — ответил Богдан на звонок, и я, шагнув к Лёньке, схватила его за руку и притянула ближе к говорившему по телефону:

— Ты слышал? — восторженно шептала я другу. — Маша! Это она ему звонит!

И вцепилась в его руку от радости с такой силой, что Лёнька поморщился.

— Маша — это частое имя, — скептически отозвался он. — У меня в классе было три Маши. У Богдана, может, тоже. И одна из этих трёх Маш сейчас ему звонит.

— Нет, звонит та самая Маша! — уверенно заявила я, сама поражаясь, откуда эта глупая необоснованная уверенность вообще взялась. Наверно, это и не уверенность даже, а желание не согласиться с Лёнькой. — Надо подслушать! — и я нагло подошла к Богдану и сунула ухо к динамику.

— Почему ты ушёл так рано? Из-за меня? — голос был явно знакомый, но без привычных капризных ноток. Я заглянула в экран смартфона, прижатый к уху парня, и убедилась, что на фото именно Маша. Только какая-то… другая, что ли. Её волосы не были яркими, а имели вполне естественный цвет, и, учитывая красивые черты её лица, от этого непривычного цвета волос вся девушка казалась нежной, романтичной и какой-то настоящей, искренней… При этом красота её никуда не пропала, а только подчеркнулась, и я подумала, что зря она всё же сменила имидж. Кстати, а почему она так кардинально его поменяла?

— Нет, не из-за тебя. — Вздохнув, ответил Богдан. — Плёнки почти кончились, и я решил уйти. А то люди станут подходить, а я не смогу их сфоткать, неудобно получилось бы… Не думал, что столько людей заинтересуется мной.

— О, это ты в точку! — прокомментировал Лёня. — И особенно один человек тобой заинтересовался, Богдан. И он сейчас стоит и подслушивает твой разговор!

Я пригрозила Лёньке кулаком, потому что он мешал мне слушать.

— А мне кажется, что из-за меня… — печально ответила Маша. — Ты прости, я… я так устала уже от всего этого, но никак не могу решиться…

— Твой выбор, Маш, — спокойно и тепло ответил Богдан. — Не надо оправдываться.

Девушка тяжело вздохнула и некоторое время молчала. На фоне была слышна музыка и голоса — свадебное торжество продолжалось.

— Ты завтра дома? — голос Маши стал каким-то тихим и несчастным — таким я бы его точно не узнала.

— Дома. — Ответил Богдан и пояснил: — Фотки хотел сделать, чтобы сразу… Ну, это ж приятно, когда не надо долго ждать… Да?

Это был вопрос с подвохом. Я чувствовала это по тону парня и по молчанию, которым ответила ему Маша.

— Я тоже устала ждать, — призналась она. — Прости меня… Завтра приеду, и мы что-нибудь придумаем!

— Приезжай, — отозвался парень не то, чтобы безразлично, а таким тоном, что стало понятно: он не ждёт, что что-то изменится и что они что-то придумают. — Только я правда хочу сделать фотки, так что... У меня в первой половине дня съёмка на природе в парке. Подъезжай, я тебе адрес скину.

— Хорошо, — согласилась Маша, и они замолкли ненадолго: каждый чего-то ждал от другого, но в итоге получалась тишина.

Он повесил трубку первый, хотя, мне казалось, Маша хотела что-то ещё сказать ему на прощание. Кажется, Богдан даже знал, что именно, но просто не хотел это слышать.

Парень, прежде, чем убрать телефон в карман, включил режим полёта, чтобы больше никто не названивал.

— Офигеть… — пробормотала я. — Они ж типа мутят! Или хотят замутить друг с другом, но им мешает Саша! — догадалась я.

Лёня скептически посмотрел на меня:

— Может, всё совсем не так. Не всегда всё так просто, как кажется. И прекрати уже пытаться разлучить Машу с этим Сашей! Нам это ни к чему!

Я фыркнула в ответ. «Нам это ни к чему»! Ему-то, конечно, ни к чему…

— Ладно, пошли обратно в ресторан, — вздохнула я, когда Богдан продолжил путь, достав из кармана телефон и наушники и включив какую-то музыку.

Явно сейчас пойдёт домой долгой дорогой, а завтра примется за снимки и ожидание Маши. Вот тогда-то мы и выведаем все его секреты!

— Обратно? — поразился моему наглому заявлению Лёнька. — Зачем мы пойдём обратно?

Я посмотрела на него, как на совершенно потерянного для общества человека, который не понимает элементарных вещей. Голубые глаза Лёньки смотрели на меня, как на сумасшедшую, но я им не верила. Я — нормальная, и у меня даже есть мотивация:

— Чтобы Саша мог вывести Машу на чистую воду до того, как они с Богданом что-то там придумают! — активно жестикулируя, принялась объяснять я. — Может, они его убить хотят? Или ещё что-то в этом духе? Мы должны предупредить его!

Это было то, чего мне искренне и очень сильно хотелось. Рассказать Майскому, что у Маши есть какие-то дела с Богданом! И не важно, какие! Она скрыла это от своего парня и, значит, на то имелись причины. Но какие?

— Даринка, не тупи! — Лёнька пощёлкал пальцами у меня перед носом, и я стукнула его по руке: знал ведь, что ненавижу, когда он так делает. — Знаешь, я с самого начала был против нашего шпионажа за Богданом, но… Но я достаточно гибкий и адекватный, чтобы сказать: надо завтра послушать и разобраться, что происходит, а потом уже распускать сплетни!

— Сплетни? — возмутилась я. — Это не сплетни! Мы расскажем только то, что реально слышали! Только то, что слышали, понимаешь? — продолжая размахивать руками, старалась донести свои мысли, но Сыроежкин оставался непреклонен.

— Так и рождаются сплетни, Дарин! — воскликнул он, усмехаясь моей наивности. — Ты не сможешь рассказать, что услышала, ты расскажешь только, как поняла услышанное! Не надо так. Завтра вечером, после того, как всё узнаем, расскажем Саше!

В нормальном состоянии я бы сейчас обрадовалась тому, что Лёнька завтра пойдёт со мной к Богдану и не станет даже выносить мозг на тему, что это лишнее. Но сейчас, от невозможности достучаться до друга, мыслить адекватно я не могла.

— Да? — наигранно поражённо спросила я, не скрывая ноток сарказма. — То есть, сегодня Саше знать обо всём этом не надо? А может, они с Машей сейчас поедут к нему!

— И что? — сложив руки на груди, Лёнька боком хотел облокотиться о перила и чуть не свалился в реку, потому что перила его ожидаемо не удерживали.

— И Маша переспит с ним! — воскликнула я, словно это было и правда нечто ужасное и неисправимое.

— Уверен, это будет не в первый раз. — Отмахнулся Лёня. — Они пара, Дарин. Ну, переспят на одну ночь больше, чем могли бы. Что ты так паникуешь?

Я передёрнула плечами от брезгливости. Как он не понимает? Мне нравится Саша, и мне естественно не приятно, что он проведёт эту ночь с другой. Тем более с Машей. И тем более с Машей, которая что-то замышляет.

— Так, Дарин, — строго начал Лёня. — Хорошо, мы вернёмся в ресторан. И мы даже можем помешать Саше шикарно провести эту ночь, ок. Но не вздумай ничего ему говорить про Машу и Богдана, пока мы не убедимся, что ты права.

Сыроежкин говорил дело и, поскольку несмотря на все свои сегодняшние выходки, я не растеряла остатки адекватности, пришлось кивнуть и согласиться.

И направиться в ресторан ускоренными темпами, поскольку я боялась не успеть, а потом до Сашиного дома поди доберись без его машины…