1000 и 1 жизнь 3

Глава 7

Моника Макферсон, высокая, тощая, старая, смотрела на Гарольда сквозь толстые линзы очков так, словно с ней заговорил один из предметов, над которыми она ставила эксперименты.

— Магия Превращения не терпит отступлений от правил, — слегка скрипучим, раздражающим голосом заявила она. — Вы выбрали мой предмет — прекрасно, но вы должны будете следовать правилам!

— А правила гласят, что нельзя выбирать тему диплома, пока ты не сдал экзамены за пять курсов, — подхватил Сергей почти веселым голосом. — Но для Глав Священных Родов в правилах сделано исключение, в том же разделе, подпункты 23 и 24.

Моника еще раз посмотрела на него сверху вниз и замерла, словно мысленно связываясь с кем-то. Сам Сергей не помнил наизусть устава Академии и всех этих подпунктов, так как не видел в том особой нужды. Надо будет — выучит или посмотрит в исходниках.

— И остальные три декана уже дали свое согласие, — добавил Сергей.

Моника еле слышно фыркнула, затем спросила:

— Профессор Пуатье тоже дал согласие?

Похоже, даже в мыслях она не называла его Одноглазым. Ходили слухи, что Скрипучая Превращалка влюблена в Грега, но доказательств так никто представить и не смог.

— Да, он даже принял меня в ученики, — любезно отозвался Сергей.

В голове немедленно промелькнула сцена знакомства и прихода к Грегу, ненужный взрыв двери и последующий разговор с ним. В общем, можно было и не выпендриваться, Грег и так взял бы его. Не только из-за просьбы Гамильтона, но и из желания «поработать с любимцем Матери-Магии и вылепить из него боевика», как заявил сам Грег. Остальным занятиям пришлось еще подвинуться, потому что Грег даже слушать ничего не стал, сунул в руки расписание практических уроков, заявив, мол, теорию Гарольд пусть сам учит, а Грег проверит в ходе боев.

Опять и снова — возможность, которую нельзя было упускать, но ради которой теперь предстояло рвать себе жилы и тратить время, в ущерб остальным делам.

— Чем магия превращений отличается от артефакторики?

— Магия превращений изменяет физическую и химическую структуру объекта, тогда как артефакторика, оставляя объект неизменным, добавляет в него различные волшебные свойства, которые могут быть использованы тем, кто берет в руки данный объект, — ответил Сергей.

Тогда как зачарование объекта добавляло в него заклинания, но не давало возможности их использовать посторонним. Тонковатая грань, по мнению Сергея, но устраивать дебаты и ниспровергать основы магических наук он уж точно не собирался.

— Можно ли превратить неживое в живое?

— Да, но это уже высшие ступени магии превращений, так как при этом требуется не просто преобразовать неживую материю в живую, но еще и снабдить ее всеми функциями живого организма, не ошибившись в них, иначе превращенное создание умрет на месте. Сложнее этого только превращение неживой материи в магический организм.

И еще бывало, этим процессом пользовались для создания нежити, пока не поняли, что все выходит слишком ненадежно и затратно. Гораздо проще было магическим зарядом вдохнуть имитацию жизни в труп, заставив его что-то там делать, если так уж требовалось. В настоящее время некромантия находилась в упадке, а предпочтение отдавалось использованию големов и сложных артефактных конструкций, программируемых на определенные действия.

— Почему превращениями нельзя исцелять?

— Можно, — ответил Сергей, который слышал об этом как-то от Нинон, — причем практически чем угодно, достаточно точно преобразовать прикладываемый предмет в часть исцеляемого организма. Парадокс здесь заключается в том, что для подобного преобразования необходимо знать основы строения организмов и разбираться в целительской магии, заклинаниями которой можно провести исцеление быстрее и надежнее. Поэтому магия превращений используется только в самых тяжелых случаях, при поражениях организмов проклятиями и так называемой «черной магией» и чаще всего подобные попытки заканчиваются смертью.

В теории все было верно, просто и понятно: вот часть организма, она поражена проклятием, преобразуем и убираем. На практике преобразование живого магического в неживое убивало организм, как правило. Все известные случаи исцеления сводились к тому, что проклятие было не слишком сильным, поражена была маленькая часть организма, и ее просто принудительно преобразовывали, вырывали или уничтожали и потом долго залечивали созданную дырку.

Преобразовать только магию проклятия в нечто безвредное, не тронув остального организма, еще пока никому не удалось. Хотя опыты в этом направлении велись и со слов Нинон у Сергея осталось впечатление чего-то знакомого, напоминающего борьбу с раком в родном мире. Химиотерапия, облучение, облысение, никакой гарантии результатов и прочее. Неудивительно, что многие маги, словившие проклятия на войне, предпочитали не связываться с таким лечением — к тому же еще и весьма дорогостоящим.

— Ладно, основами теории вы владеете, — неохотно признала Макферсон. — Знаете ли вы заклинания магии превращения?

— Разумеется, — улыбнулся Сергей, — ведь теория без практики мертва.

Макферсон чуть поджала губы, услышав свое любимое высказывание. Возможно, она подхватила его у Одноглазого Грега.

— Допустим, вам надо перенести этот стол, — указала она.

Сергей немедленно выпрямил пальцы, словно показывал руками параллельные прямые и пробормотал

— Хури теепу — каата! — превращая стол в симпатичную тележку.

Воображение чуть подвело и получилась не тележка даже, а нечто вроде сервировочного столика, но какая разница? Взял и покатил одной рукой, легко и просто.

— Без палочки? — редкие, слегка седые брови Моники приподнялись на «одну линию».

— Да все как-то так и не взялся их осваивать, — смутился Сергей, даже рукой потянулся почесать в затылке.

Ну, что за волшебный мир без волшебных палочек, правда? Они даже были у Сергея, в пространственных карманах, но как-то вот каждый раз выходило, что проще пальцем ткнуть, чем за палочкой лезть.

— Постойте, постойте, — нахмурилась Макферсон, — кажется, я слышала о вас. Гарольд Чоппер, да-да, глава рода Чоппер и любимец Матери-Магии?

— Да, это я, — со скромным видом признался Сергей.

В экзаменационных комиссиях за первые два курса Макферсон, кстати, не было. Возможно, она, как и Грег, не считала нужным снисходить до таких мелочей. Тут скорее стоило бы удивиться, что она вообще слышала о Гарольде Чоппере.

Макферсон же снова начала разглядывать Сергея, только в этот раз оттенок ее внимания был иным. Словно она увидела нечто новое из любимой магии превращений, новое, не изученное и способное принести ей Нобелевскую премию. В этом мире она тоже была, мутировав в премию Гамильтона-Хофманна, за выдающийся вклад в магию, в различных областях.

— Очень интересно, — задумчиво изрекла Макферсон. — И вы взяли одной специализаций магию превращений?

— Именно так.

— Очень интересно. Целительство, боевая магия, маботостроение и превращения. Скажите, Гарольд, вам не кажется, что вы разбрасываетесь?

— Нет, не кажется. Магия мне дается легко, а эти области нужны для диплома.

— Диплома, — опять повторила Макферсон. — А потом вы не думали специализироваться в магии превращений? Вы могли бы поднять алфизику на невиданную высоту.

— Мог бы, — без ложной скромности ответил Сергей, — но скорее всего мне придется заниматься другими делами, не связанными с учебой.

Править кланом, а потом и Империей, совершать подвиги, добывать жён. Гамильтона вот убивать, опять же.

— Это неправильно, — нахмурилась Моника. — Ваш потенциал огромен, его надо употребить на благое дело.

Конечно, вздохнул мысленно Сергей, как я сразу не сообразил? Целители получили исследование разгона, МакАлистер — работника с маботами и возможность покопаться в «Молнии» и «Чайке». Грег — куклу для битья и будущего «лучшего боевика Империи», то есть своего преемника (на этот счет у Сергея были сомнения, но он благоразумно не стал их высказывать вслух).

— К сожалению, я не могу уделить вам все свое время, но чем смогу — помогу.

Макферсон задумалась, а Сергей подумал о стоящем неподалеку Амосе и его очередной лекции о магическом сообществе и исследователях. Общая «травма» двух сотен лет в укрытиях и осознания того, что они едва не уступили все простакам, до сих пор не прошла и продолжала влиять на магический социум. Исследования новых направлений, развитие старых, изъятие лучших, самых перспективных наук у простаков и скрещивание их с магией. Потому что все становится лучше с магией, даже наука.

Соответственно, фанатичные исследователи, вроде Макферсон, воспринимались обществом как подвижники и герои, те, кто спасает всех. Неявно, конечно, но настроения эти были весьма ощутимы. То, что Гамильтон возглавлял именно Академию, крупнейший центр магической науки, только добавляло таким настроениям веса. Имелись, разумеется, и центры исследований Императора, клановые или просто спонсируемые крупными городами, но Академию, по понятным причинам, никто из них переплюнуть не мог.

Соответственно, подпитываемые такой поддержкой, люди вроде Макферсон еще фанатичнее кидались на исследования своей магии и открытие в ней новых горизонтов, считали донесение этих знаний до других магов практически священной миссией, одобренной Мать-Магией. И общество их в этом поддерживало. Так что ссориться с ней Сергею было не с руки, а вот если поддержать и внести вклад в науку — вышло бы очень почетно и хорошо.

— Тяжело выбрать, — неожиданно призналась Моника. — Столько направлений, где помощь любимца Матери была бы просто неоценима.

— А давайте я займусь, под вашим чутким руководством, конечно, как раз темой исцеления проклятий через превращения? — предложил Сергей. — Оно и с целительством смыкается и для диплома мне тоже будет полезно, с перспективой на автоматизацию лечения.

Встраивание в маботов медицинских модулей. Такое и сейчас кое-где практиковалось, но редко и мало. Сложные модули съедали полезный объем, требовали защиты и, если уж доходило до них дело, то это, как правило, означало потерю и пробитие капсулы. Шприцы и зелья, в карманах на теле пилота или бронеячейке в спинке кресла были надежнее.

— Очень разумная идея, — одобрила Макферсон.

Затем она подписала нужные бумаги и они расстались, внешне довольные друг другом. Правда, когда Сергей вернулся в особняк Чопперов, улыбка сползла с его лица, сменившись гримасой.

— Должен заметить, — тут же вступил Амос с очередной лекцией, — никакого общественного требования учиться с такой скоростью нет. К Главам Родов предъявляют повышенные требования, это есть и они сами зачастую поступают так же, как вы, рвут жилы добровольно, но именно общественные ожидания в этом вопросе весьма расплывчаты.

— Спасибо, — проворчал Сергей из кресла.

В обществе еще отсутствовал запрос на убийство Гамильтона, так что не во всем стоило ориентироваться на социум. Эх, взорвать бы к хренам всю Академию! И тут же мозг дорисовал последствия такого взрыва, в совокупности с тем, что Сергею предстояло стать Императором. Резкое ослабление, потеря престижа, потеря страха перед Британской Империей, не говоря уже о том, что подобный взрыв легко мог отодвинуть вдаль само становление императором.

Возможно, взорвать уже после того, как он вступит во власть? Но если он будет императором, к чему взрывать Академию? Не-е-е-ет, тогда он просто прикажет арестовать Гамильтона и дело с концом.

— Все же стоило бы разделить Академию и магонаучный центр, — проворчал он под нос.

— Во-первых, это традиция, а в магическом обществе очень почитают традиции, — тут же заговорил Амос, решив, что обращаются к нему, — но при этом стараются не пренебрегать новым и идти вперед, чтобы не застыть на месте, как это чуть не случилось перед Освобождением.

Дуализм магов, да-да, чуть раздраженно подумал Сергей.

— Во-вторых, исследования сразу воплощаются на практике, преподаются студентам и проверяются ими на прочность и усвояемость, и в-третьих, все это защищается из одного Источника.

Точно, подумал Сергей, про Источники я и забыл. Все уже давно поделено и разобрано, а вынеси отдельно исследовательский центр, так его защищать надо будет, откуда-то брать мощный Источник. Пожертвовать один из императорского фонда, попутно ослабив Гамильтона? Опять же, если до такого дело дойдет, к чему интриги, один приказ и Гамильтон будет арестован.

Потом мысли Сергея перетекли к традициям и ожиданиям в свете сказанного Амосом. Получалось, что популярность соревнований маботов, от простейших до Турнира Академий, тоже была связана с «родовой травмой» Освобождения. Желание не отдавать власть простакам, с одной стороны, и маботы, как квинтэссенция боевой мощи магов, с другой стороны.

То есть Турнир и Сборную бросать было ну никак нельзя.

— Ты молодец, Амос, — искренне произнес Сергей, поднимаясь. — Занимайся своими записями и оформлением, а у меня тренировка со Сборной.

— Возможно, мне нужно сопровождать вас?

— Возможно, но Оллин точно будет против, — искривил губы Сергей.

Или попробует запихать Броуди в мабота, у того ничего не выйдет, и Вульф долго будет разоряться, что нечего дескать тащить всех попало, даже если ты хоть сто раз любимец Магии. Поэтому Сергей даже Джил О’Дизли на тренировки Сборной не рискнул привести. Хотя, мнение Амоса о социуме сборной, особенно в разрезе необходимости уживаться рядом куче кровников из Священных Родов, было бы очень любопытно и интересно.

Его лекции и замечания и правда помогали Сергею лучше понять, что происходит вокруг, что стоит за теми или иными событиями и разговорами. Возможно, в один прекрасный день они даже помогут вжиться до конца и полностью сойти за своего.