Зомби-Киев

Глава 69

Парк Примакова лежит плоской полосой суши между Днепром и шоссе, что проходит у подножия Печерской горы. На горе Лавра, на горе Ландшафтный парк, на горе стометровая, обшитая стальными листами статуя Родины-Матери, которую уже много десятилетий тому назад поставили на купол-постамент над музеем Великой Отечественной войны. Лицом она обращена к Днепру, в руках держит щит и меч.

Ближе к мосту Метро парк представляет собой совсем узкую лужайку на террасе выше набережной. Приближаясь к другому мосту, Патона, парк расширяется и обрастает деревьями.

Ира, Пантюхин и диггеры не дошли еще до половины парка, где набережная полукругом выступает в реку, а сверху в бассейне стоит ладья со статуями основателей Киева — братья Кий, Хорив, Щек и сестра их Лыбедь.

Иногда кто-то да поднимался по очередной лестнице к верхней террасе, и смотрел. Там тоже была покрытая плитами аллея, граничащая с газоном, где всё чаще зеленели кусты да деревья.

Редкие зомби бродили, заблудившись, в тех кустах, да впереди, у парапета, побольше бродило около ладьи.

Поэтому безопаснее было двигаться дальше вдоль Днепра. Ступени спускались к самой воде. Дно возле берега, укрепленное беспорядочно набросанными крупными и мелкими камнями, заросло осокой. В плиты на полу через промежутки были вделаны тяжелые кольца для швартовочных тросов.

Миновали нескольких мертвых рыбаков, по пояс стоявших в воде, обутых в резиновые сапоги выше колен.

Впереди светлел многокилометровый Мост Патона. Напротив берега парка Примакова, далеко, зеленой подошвой виднелся Гидропарк.

— Кстати мы оттуда, — сказала Ира диггерам.

— По мосту Метро что ли перебрались? — спросил Жук.

— Не, переплыли.

Диггеры рассмеялись.

— Смех без причины — признак дурачины, — заметил Пантюхин, — Почему же мы без обуви и мокрые были?

Жук удивился:

— Так это же пипец как долго плыть!

— Мы по затопленным опорам моста.

— Ни фига себе! — поглядел на Дуремара.

— Я вообще с острова Муромец добиралась, — сказала Ира.

— Пехом?

— Не, сначала на велике, вернее и пешком, и вплавь, и на велосипедах, своем и чужом. В меня стрелял какой-то тип, вот на шее рана это от пули.

— Пипец… А что за тип?

— Он как-то был связан с заброшенным летним лагерем, где появились зомби еще задолго до всего этого.

Один из покойных рыбаков, увидев шедших, повернулся к ним и медленно пошел по воде, но споткнулся на камнях, упал и беспомощно, вяло задергался, не в состоянии подняться с колен.

— Он вылезет! — Дуремар ускорил шаг.

— Да не дрейфь ты, — Пантюхин спокойно хромал дальше.

В каменной стене была очередная лестница на террасу.

— Стойте, — сказал Жук, — Если мы хотим к Родине-Матери через Ландшафтный парк, надо сейчас подняться и проверить, свободно ли шоссе.

— Да пофиг это шоссе, там подземный переход на ту сторону, — зачастил Дуремар, — И по выходе лестница в Ландшафтный парк.

— Что, двинем? — спросил Жук.

— А это же для вас большой крюк, — прикинула Ира, — Потом что, вернетесь сюда и продолжите по набережной? Но к тому времени сюда дойдут те альпинисты.

— Не факт, что мы их встретим, — ответил Жук, — Но тут другое дело. Во-первых, я вижу, вы какие-то боевые. Днепр переплыли, альпинистов разоружили. Вы сталкивались с зомби нос к носу, мы нет, ну, очень на короткое время, и то убегали. Затем… Затем, наш грандиозный план с дюкером ведь чисто теоретический. Мы не знаем, попадем ли в фекальник через люк или придется проникать на канализационную станцию, а не факт, что это получится. Даже если выгорит, мы можем просто не раздуплиться, как перекрыть одну из нитей трубопровода, если задействованы все. И тогда у нас будет два варианта. Первый — забить на дюкер и ныкаться по лесам, подальше от людей, где-то на Лыске или в Китаево, или дальше в Пирогово. Либо, самая чернуха — если, и это обязательное условие — трубы заполнены не до самого потолка, плыть по одной из них в говнах, кислотах и ядах, стараясь не утонуть, почти километр, причем фонарики у нас явно гахнутся, и вот этот адский путь в зловонной тьме, хлебая все болезни мира, меня пугает чертовски больше, чем зомби.

— Меня от одного описания тошнит, — сказала Ира.

— Тогда давайте вместе пробиваться в мой Протасов яр! — предложил Пантюхин, — Хотя я не в самом яру живу, а напротив, через Лыбедь.

— Пятничный Клов знаешь? — спросил Дуремар.

— Диггерская тусовка? Видел место. От меня недалеко, но я туда сам лазал, в Клов. Я вне диггерского движения.

— Давайте по пути говорить! — Ира стала подниматься ступенями.

На лужайке и под липами перед шоссе оказалось пусто. Они выбрались на тротуар возле двух входов в подземный переход.

— Зачем тут два входа? — спросил Дуремар, — Тут людей и без апокалипсиса почти нет. Для кого такое расточительство?

Широченное шоссе разделял отбойник. На другой стороне, среди деревьев по горе поднималась лестница, теряясь за поворотом склона.

Черные остовы машин и целые автомобили виднелись правее, ближе к эстакаде и мосту Метро. Дорога налево, к мосту Патона, была пуста.

— Странно, — сказала Ира. Пантюхин уловил мысль и предположил:

— Ну те кто ехал здесь, увидели что дальше жопа, развернулись и погнали к Патона. А тут ничего не случилось, никаких столкновений и катастроф.

— В переход не лезем, давайте по шоссе, — Ира первой пошла через дорогу.

Начали восходить лестницей, что вписывалась в неглубокий овражек. Вдоль бровок диковинными бутонами на стеблях торчали круглые плафоны фонарей.

— Дурная идея, — вдруг сказал Пантюхин, останавливаясь.

— А что? — спросил Жук.

— На Спивочем поле открытое место. Как только нас увидят зомби, потянутся как магнитом. И пока мы будем на просторе, то соберем за собой целые орды мертвецов. От них проще убегать, даже уходить, когда пересеченная местность и есть где заныкаться в кустах.

— Тогда что делать? — Дуремар оглядывался на заросли.

Никто не ответил. Вправо отошла лесенка поуже, под сенью деревьев, в сторону Лавры.

Овражек постепенно расширялся в котловину, деревья отступили по гладким травяным склонам. Наверху, где навесы обозначили аллею под темными шапками липовой и каштановой листвы, чуть ли не гуськом передвигались зомби.

— Будто на выставке цветов! — сказал Пантюхин.

Мертвецы ходили и по котловине, некоторые бесцельно стояли около расстеленных ковриков — отдыхавших людей здесь настигла и приковала смерть. Самое плато горы, с музеем и Родиной-Матерью лежало еще выше и его отсюда не было видно.

— Вот и обозрели окрестности, — Жук огорчился.

Зомби с аллеи стали потихоньку разворачиваться к людям. Пантюхин вдохнул воздух:

— Мы идиоты.

— А что? — спросила Ира.

— Там и в самом деле выставка цветов.

— Линяем отсюда! — Ира быстро развернулась и стала спускаться, — Это как в Гидропарке на пляже было.

— Давайте к Лавре проскочим! — Жук мешкал, раздумывал. Дуремар, обгоняя всех, бежал по лестнице.

Толпа хлынула не с аллеи, а с открытой эстрады. Катясь по склону, сминая упавших, с треском костей, разрывом плоти, стуком черепов, они шли и падали, ползли, тянули руки, скрежетали зубами. Перемазанные кровью, травой и грязью, сипящие, голодные.

Жук мелко перебирая ногами продроботал мимо Пантюхина. Тот ковылял, Ира попыталась поддержать его, но вышло только хуже и басист едва не загудел по ступеням вместе с нею.

Впереди споткнулся и свалился Жук, и как-то неловко, слабо пытался встать.

— Ситуёвина, — Пантюхин спешил, потея.

Мертвецы наперерез заполняли травяную горку. С лесенки слева бежал назад, от вереницы покойников, Дуремар — он тоже думал прорваться к Лавре, но путь преградили зомби. Жук был чуть выше на основной лестнице и что-то кричал.

Пантюхин сказал Ире:

— Дуремар сейчас закроет нам проход.

— Идем в чащу! — Ира указала на ясени, покрывавший склон напротив эстрады. Краем глаза Пантюхин видел, как Жук ломиком поднимает крышку люка около бровки у лестницы. Дуремар топал наверх, туда же, преследуемый уже целым шествием гомонящих мертвецов.