Зомби-Киев

Глава 12

— Что вас интересует? — отвлекшись от разговора с коллегой, подошел продавец — пожилой дядечка с широким лицом.

Тут, среди букинистических ларей Петровки, был хоть намек на тень и прохладу. По обе стороны дорожки между ларями приютились коробки с книгами, из них торчали на картонках общие ценники — всё по пять, всё по двадцать.

Алиса — это, конечно, псевдоним — рылась там, где всё по десять. Присела на корточки. Футболка со знаком пацифик, штаны клёш, на запястьях — фенечки, рыжеватые хаера длинные с лентой поперек, глаза тенятся за опущенными почти на кончик веснушчатого носа очками в стиле Джона Леннона. Хиппи! Еще за спиной висит матерчатый рюкзак с доброй дюжиной приколотых значков.

Посмотрев снизу вверх, Алиса ответила:

— Да я так, сама найду если есть.

— Ну а всё-таки я может подскажу? — не отставал букинист.

— У вас есть «Соллогуб и декаденты» Фурсовой?

— Нет, — и сразу отошел болтать к соседу.

Алиса переняла сей способ отшивания надоедливых продавцов от своего приятеля Петра, который в таких случаях называл Юрия Трифонова, после чего интерес к нему продавцов сразу угасал, ибо на всем книжном рынке Петровке не было ни одного томика Трифонова, или даже какого-нибудь рассказа в сборнике.

На сегодня у Алисы были такие планы — сначала закупиться дешевыми книгами, а затем отправиться в центр, в магазин по продаже витаминов, за Б12, железом и фолиевой кислотой, без приема которых она, веганка, начинала очень быстро загибаться. У загибания был только один плюс — на каком-то этапе нисхождения в могилу она начинала воспринимать звуковые частоты, неслышимые во здравии, и эти частоты непонятно к чему относились — то ли к проявлениям мира незримого, то ли к работе кондиционеров и двигателей.

На ползание среди книжных рядов Алиса убила часа полтора, не пропуская ни одной раскладки и проворно доставая длинными — ах, у нее музыкальные пальцы — пальцами доставая плотно забитые в коробки книги, отчего руки у нее стали серыми от пыли, и Алиса вытерла их салфетками.

А нехило отоварилась! Книжки рёбрами упирались сквозь рюкзак в спину.

Потом она двинулась на барахолку, ведь книжный базар продолжался базаром толкучим, зажатым меж бетонной стеной железной дороги, станции Петровки, и огражденными же корпусами завода «Маяк».

Белое солнце обесцвечивало старьевщиков и толпу. На клеенках вдоль улицы были разложены заманчивые вещи покойников прошлых десятилетий — ржавые топоры, начищенные самовары, ворованные мобильные телефоны без зарядок, значки, порнографические видеокассеты, просроченные контрабандные шоколадные батончики, макароны и дорогие командирские часы. Батончики плавились, корпуса часов раскалились едва не докрасна, в самовар налей воду — и закипит.

Алиса медленно поплелась вдоль правой стороны. Потом она дойдет до конца толкучки, там где зассанный, по рельсам, переход на платформу «Зенит», и двинется назад к метро осматривая уже левую сторону. По пути у нее больше не стырят кошелек, как было недавно. Раз у человека нет кошелька, его нельзя украсть. Воры, вы посрамлены.

Рядом с гипсовым бюстом Ленина стоял темный утюг, тот что надо ставить и разогревать. Алиса наклонилась, подняла. Чижолый!

— Сколько стоит?

От забора отделился человек в соломенной шляпе:

— Это? А как вы думаете?

— Я не знаю.

— Ну вот и я не знаю! — он будто обиделся и вернулся к стене.

Тут к нему подошел другой барыга, с бутылкой воды в руке. Завязался разговор острый и политический. Они были так заняты, что Алиса положила на картонку десятку, на ходу пряча утюг в рюкзак.

— Эй, девушка! — понеслось вслед, — Ээй!

Она затерялась в толпе.

Теперь назад некузяво итить. Сука, сам напросился. А может такой утюг как раритет стоит дофига? Ну не меньше стольника наверное. Хотя, ржавый, красная цена ему — она заплатила справедливую цену. Надо будет поискать в сети, почем такие утюги. Как же теперь до метро добраться?

По ходу продавались пластинки, в нескольких коробках. Алиса подошла, но перебирать пластинки с битком набитым рюкзаком было лень, снимать его тоже. Рядом с коробками на табуреточке, под зонтиком сидел патлатый чувак с седой бородой, похожий на эзотерика Пармалюка, но это был конечно не он.

— А у вас есть что-нибудь из рока шестидесятых? — спросила Алиса.

— Дип Пёрпл! — глядя вперед себя, гордо выплюнул чувак.

— Это немного не то, что мне нужно. Психоделика тех лет. Ротари Коннекшин, Рэд Крайола…

— Откуда? — возразил продавец, — Только Дип Пёрпл! Или купите Модерн Токинг. Дёшево уступлю.

И начал напевать песенку упомянутой группы. Получилось у него так:

— Ё ма ха, ё ма со!

Видя, что Алиса не воодушевилась, добавил:

— У них еще одна была популярная вещь!

И снова запел сладким голосом:

— Шеви-шеви лейви!

Дальше по барахолке началось столпотворение. Вернее, сначала оттуда сюда побежали, громко топая, люди. Несколько, но как бы захватывая с собой других.

Потом вопль:

— Ооон меня укусил!

Как море расступалось перед Моисеем, так раздвинулась толпа двумя берегами, залезая на телефоны, кассеты, джинсы, береты.

В образовавшемся коридоре быстрым шагом, заплетаясь ногами но не падая, двигался одетый в темный пуховик, с вязаной шапочкой на голове… Алиса сначала подумала, что это бомж, они иногда так одеваются не по сезону, или сумасшедший, они тоже иногда одеваются не по сезону — но его лицо было деформировано разложением.

Издалека продолжал кричать мужчина:

— Я теперь умру! Кровь идет! Вызовите скорую!

Алиса заметила, что рядом с ней, табуреточка пуста, а зонтик валяется на полу.

Зомби остановился, сипел и поворачивался в стороны, расставив руки. Алиса видела его сейчас со спины.

Слева молча подбежали двое дюжих парней с пожарными топорами и принялись так слаженно рубить зомби, будто занимались этим целую жизнь. В тишине и нестройных голосах слышались тупые удары. Тело упало, дёргаясь.

— Руби ему руки! — надорванно заорал появившийся патлатый продавец. Он поднял сжатые кулаки.

Справа, со стороны конца барахолки, откуда пришел зомби, снова началось волнение, крики. Молча побежал, оглядываясь, народ. Одна барахольщица притормозила и на ходу пояснила:

— Умер и ожил того кого укусили!

Последние слова она, удаляясь, унесла с собой. Толпа, как отползающая волна, оставляла за собой пустую улицу с брошенными у обочин товарами, только некоторых старьевщики быстро собирали своё добро в сумки. А может это были те воры, что стибрили у Алисы кошелек.

И там, в стороне книжного рынка, кто-то стал стрелять. Часть человеческого потока хлынула в боковую улицу, остальные метались, некоторые побежали назад, на толкучку, и число их увеличивалось — кажется, на них напирали новые люди, от станции метро и всей тамошней развязки, да, оттуда, где большое дорожное кольцо, остановки, мак, павильоны сэкондов, длинный сарайчик закусочной — где раньше был музыкальный магазин, слывущий как «Три наркомана», Алиса туда ходила в юношестве.

Мысль пришла очень четкая. Алиса скинула на асфальт рюкзак и взяла в руки утюг. Он увесистый! Хорошо. Книжки? В топку!

Не дожидаясь пока ее настигнет толпа, она побежала прочь, к повороту на платформу «Зенит» и да, можно ведь будет выбраться на проспект.

Улица тянулась бесконечно. Вот она расширилась в площадь, слева заставленную металлическими пронумерованными контейнерами и занятую лотками с электроникой — из пластиковых корзин выглядывали блоки питания, один на другом громоздились покрытые пылью видеомагнитофоны.

Стойка с великами! Рядом никого не было. Алиса взяла наобум первый из тех, что показался на ходу. Села, закрутила педали. Едет и ничего не щелкает. Деньги вернет позже. Всё ведь вернется на свои места, не правда ли? Цивилизация только так, немножко чуть-чуть просела, но выпрямится, выпрямится. Маленько погодим.

Велик был непривычным, она каталась в последний раз в начале нулевых, но наверное умение держать равновесие сродни плаванию — раз научился и потом не забываешь.

Одной рукой она рулила, в другой, опустив, держала утюг.

Алиса ощутимо оторвалась от бегущих, хотя не было времени особо оглядываться да и смотреть по сторонам. Одно ей показалось — нет, таки наяву — что возле старинного веретена сидел человек, а в голове у него засела коса, которой траву косят. И он вроде как не мог подняться, древко мешало.

Потом дорога снова сузилась, и справа открылся поворот на проспект, а до платформы надо было добраться еще вперед. Давя по пути раскиданный на асфальте мелкий ходовой хлам — она катила даже по ручным часам и те с хрустом лопались — Алиса вдоль бетонной стенки завернула за угол, и сразу стала выкручивать налево, потому что на проспекте происходило черт знает что — из беспорядочно стоящих разбитых машин валил черный дым, сновали люди, кого-то раздирали на части другие… уже не люди.

Она вырулила к противоположной стене, раскрашенной граффити — за стеной шла железная дорога. Перед стеной была пешеходная часть, приподнятая, и Алиса, соскочив с велика, затащила его на бровку. Там, где два бетонных забора сходились, виднелся проем и проход через рельсы.

Ворвавшись туда, Алиса остановилась, соображая, куда теперь. Пути уходили направо — между заросших по бокам зеленью гаражами, и налево — назад к Петровке. Не садясь на велик, Алиса потащила его через рельсы вперед и стала обходить платформу, иначе пришлось бы идти под ней присядом, к тому же там кто-то шарил. По сторонам от путей были разложены клеенки с барахлом. Джинсы, ложки, вилки, детские распашонки. Что вас интересует? Подходите, спрашивайте. Несколько человек спокойно бродили между раскладок, озабоченно ковырялись там и выбирали что глянется.

Алиса снова покатила. Направо она бы выехала на проспект, поэтому погнала левее, и около ясеня свернула на первую же улочку, уходящую в промзону. Вдоль заборов было припарковано несколько автомобилей, дальше был невероятно раздолбанный асфальт с лужами — «цвета кофе с молоком», — нежно подумала Алиса.

Она промчала по ним, забрызгивая штаны. Остановилась, поставила ноги на землю, попыталась позвонить по мобиле к маме. К папе. К Андрею. Направление перегружено.

Дорогу перегораживали сетчатые ворота, одна створка была открыта, и Алиса проехала в нее, дальше оказалась автостоянка, занявшая часть улицы. Хорошее покрытие.

Алиса вылетела на перекресток. Впереди с одной стороны продолжалась промзона, с другой стояли жилые дома. Сбавив скорость, Алиса переехала широкую улицу — машин не было, как и людей — и продолжила двигать по той же узкой улочке, что продолжалась там, на другой стороне. Из-за каштанов выглядывали хрущевки. На синей табличке Алиса прочитала — «ул. Тульчинская». По левую руку, из-за кирпичного заводского забора с витой колючей проволокой росли приземистые корпуса и ангары. А ведь там наверное безопасно, за ограждением.

Она засмотрелась и краем глаза только заметила посреди улицы одинокого человека. Он расставил руки в стороны, как чучело. Молодой, с бородкой, шляпа набекрень. Косо разорванный рот бессмысленно шевелился.

Алиса крутанула руль, чтобы объехать, но переднее колесо стало прокручиваться по оси руля и она полетела набок вниз головой, теряя утюг. Тук! — коротко упал он. А потом она.

Выставленная чтобы погасить удар рука теранулась об наждак асфальта, ничуть не помогла, и Алиса ощутила левой стороной лица горячую боль, но потом как-то резкими судорогами выбралась из-под рамы велика.

Боялась прикоснуться к лицу. Боялась разомкнуть левый глаз. Возможно ли это?

Тип в шляпе взялся руками за свою нижнюю челюсть и рванул ее вниз, оттягивая вместе с головой к груди.

Алиса сначала на четвереньках, потом привстав, подгибающимися ногами начала приближаться к валявшемуся без дела утюгу.

Всё это происходило рядом с запертыми воротами заезда на завод, а по другую сторону, через палисадник с кленами, была длиннющая хрущовка, и добрые люди стояли у окон своих, наблюдая.