Зомби-Киев

Глава 54

Проводница представилась:

— Я Пуджа.

— Это индийское имя? — спросила Веста.

— Давайте мы подальше отойдем, — сказал Паша, — Пока этот урод за нами не бежит.

— А потом я расскажу вам историю своей жизни, — пообещала проводница. Она говорила с пулеметной скоростью.

— Домовылысь.

На другой стороне Лыбеди был короб ТРЦ. Яна предложила перебраться туда по перекинутой с берега на берег трубе.

— А смотрела старый фильм «Зомби в супермаркете»? — намекнула Веста.

— Я вообще там людей не вижу. Ни людей, не машин.

— Отож, — заключил Паша.

Наконец миновали хвост остановившегося поезда. Дальше по течению виднелось, на высоте двух с половиной метров от пола внешнего желоба, еще несколько подобных труб, а все стены коллектора были исписаны граффити. Некогда, до сооружения ограды вдоль железной дороги, тут был металлический мостик, по коему с Лыбедской площади ходили на Демиевку. Потом с людьми началась борьба — и с мостика исчезли перила, а потом сгинул и мостик. Тогда народ, рискуя жизнью, стал переправляться по двум идущим рядом трубам — толстой и тонкой, безо всяких перил. Иначе приходилось делать большой крюк через Демиевский путепровод. И затем появилась двойная ограда вдоль рельсов, навсегда преградившая краткий путь.

Перед трубами, около многоствольной ивы, справа к Лыбеди присоединялся бетонный, заросший по боку болотной травой, канал с перекатом. В нём текла, извергаясь небольшим шумным водопадом, речка Совка. Воздух был пропитан резким запахом моющей химии. Высокая стена внешнего желоба Лыбеди тут снижалась почти до самого уровня воды.

Спустились в низинку.

— Этот козел Токсик, — вспомнил Паша, — Говорил, что пробовал из Совки воду.

— И что? — спросила Яна.

— Сначала у него стал печь язык, потом онемело нёбо, и часа через два всё прошло.

— Мы не будем пить, — сказала Веста.

Наверху насыпи, сетчатая ограда подходила к железнодорожному мостику над Совкой — дальше был просвет, а потом снова тоннель, выруливающий из тьмы.

— Куда мы вообще направляемся? — Пуджа сморщилась, глядя на поток воды, который явно предстояло перейти вброд.

— Хотим добраться до устья Лыбеди, а потом фекальным коллектором под Днепром на левый берег, — ответила Веста.

— А других вариантов нет?

— Мы пока не придумали.

— Аэропорт Жуляны… Он ведь недалеко отсюда?

— Относительно. Хотя… — Веста задумалась, — Туда большую часть можно дойти под землей. Что на это скажете? — обратилась к остальным.

— Именно шо большую ЧАСТЬ, — сказал Паша, — А потом пешачка мимо Совского кладбища.

— А так пилить по этой вонючей воде? — спросила Пуджа.

— Да. Ты не думай, тут не только химия. Жители улицы Гвардейской и прилегающей сливают сюда свою канализацию. Там на нижнем каскаде Совских прудов есть настоящие поля орошения.

— А это что такое?

— Ну такая площадка с канавами, по ним гамно всё это течет, задерживается и как бы естественно водичка очищается и вливается в основное русло Совки.

— Тогда я пас. Не хочу в Жуляны.

— А под Днепром в еще более удушливой атмосфере хочешь? — спросила Веста.

— Никуда не хочу. Давайте я вам расскажу историю своей жизни.

— Давай тока быстрее! — сказал Паша, — Тот дегенерат может нас преследовать. Он меня покусал всего. Ни у кого какой-нибудь зеленки нет?

— Вон в Совке водичка убивает всё, включая бактерии, попробуй, — предложила Веста.

— Я теперь кандидат в зомби! Я могу с этим смириться, но вам же будет хуже, если я умру от простого заражения крови.

— Оно так быстро не наступит.

— Ну у вас теперь есть шанс проверить. Давайте не будем тратить время, пошли дальше по Лыбеди.

— А там надо идти по воде? — спросила Пуджа.

— Пока только переходить притоки. Они мелкие, по колено максимум.

— Тогда двигаем. Хотя, подождите.

Пуджа подошла к тоннелю Совки. Вдоль его стены был небольшой выступ с тремя ступенями, и в самой воде колодец, закрытый сверху бетонной плитой с дыркой посередине. На плите лежали разные вещи.

— Я тут нычку нашла, — сказала Пуджа.

— Бомжи оставили, — заглянула Веста.

Пуджа перелезла на верхнюю ступеньку, ступила одной ногой на плиту и, захватив шмотки, бросила их на берег.

— Ты чего делаешь? — спросила Веста.

Пуджа стала, оценивая, поднимать тряпки одну за другой:

— Я по-твоему в своей юбке далеко от мертвецов убегу?

— Но блин… Антисанитария…

— Мне как-то в условиях зомби-вируса фиолетово.

— Что вы там застряли? — раздался недовольный голос Паши.

— Сейчас я штаны буду мерить!

— Какие штаны?

Подошла Яна, расстегивая свой рюкзак:

— У меня есть в которых я под землю лазаю.

— Покажи, — Пуджа протянула руку. Яна дала ей замурзанные камуфляжные брюки. Пуджа приподняла их перед собой:

— Не, маленькие будут. Я лучше эти, — показала на вполне приличного вида сине-зеленые.

Они вернулись к устье Совки, где торчал, глядя в сторону поезда, Паша. Пуджа достала из кармана новых штанов бумажку, поглядела на нее, понюхала:

— Стираные, кажется с сэконда.

— Поздравляю! — сказала Веста.

Они перебрели Совку — Пуджа сняла туфли, потом надела — и стали приближаться к махине моста Демиевского путепровода, проходя под коричневыми, в потёках краски трубами. Стены желоба снова были выше человеческого роста. С них свисали ветки кустов. На нижних, и на веточках, что торчали из плит желоба, трепетали на ветру обрывки кульков. Местами лежали груды мусора, задержавшиеся на травяных кочках.

— Пуджа это тамильское имя, — начала проводница.

— Что такое тамильское? — спросил Паша.

— Тамил Наду — южный штат Индии, — пояснила Веста. Пуджа удивилась:

— О, ты знаешь!

— Я фанатка Раджини.

— Тогда ты могла видеть релизы с моими переводами.

— Да, точно, припомнаю, Пуджа! — Веста улыбнулась, — Я думала это псевдоним.

— Нет, моя мама — тамилка, училась в Киеве на медика, вышла тут замуж за однокурсника, такого Кухмистерова, он сейчас профессор кислых щей, я давно с ним в последний раз общалась. А я работаю проводницей и подрабатываю переводами.

— А я видела ты с телугу еще переводишь.

— Только по субтитрам.

— Ааа.

Они проходили в тени, под безмолвным мостом. По левую сторону, выше желоба, стояли разрисованные гаражи. Дальше Лыбедь плавно поворачивала, прижимаясь желобом к этим гаражам и отделяясь от железной дороги полем. Вдоль правого берега, над бетонной стеной густо росли кусты и невысокие деревья.

— А где ты этим боевым приколам научилась? — спросил Паша.

— А это уже другая история.

— Жаль что мы тебя раньше не встретили, — Паша погрустнел.

— Что это за тип которого ты в воду окунал?

Они вышли из-под моста. Паша не успел ответить.

— Фигасе! — Яна указала вперед.

Чуть в стороне от виднеющихся отсюда верхушек небоскребов Саперной слободки, небо заполняло густое серое марево, отклоненное к Днепру.

— По ходу, Лыска горит, — сказал Паша.

— Может там остались какие-то артиллерийские склады? — предположила Веста.

— Да какое? Вывезли давно!

— Пипец как горит! Вот это да! — Пуджа смотрела из-под ладони, заслонившись от бокового солнца.

— И мы туда направляемся, — присовокупила Веста весомо.

— Та не, мы же мимо будем проходить, — сказал Паша.

— Но всё равно там какой-то ад.

— Есть предложения лучше?

— Ну вылезти сейчас налево на Железнодорожное шоссе и пробиваемся к Бусовой горе и Зверинцу, таким образом между нами и Лыской будет железная дорога с ее оградой.

— Ну и? Доберемся по низу до Телички…

— А там посмотрим по обстановке и может махнем на мост Кирпы или Патона.

— Так а на кой мы всё время по Лыбеди шли? Можно было просто по верху идти и кричать — мы здесь, мы ходячая еда!

— Тебе какая разница? Тебя и в Лыбеди покусали.

Между тем они неумолимо продолжали следовать течению реки. Еще один мост, меньше, железнодорожный, с белыми столбиками парапета. Пешеходным оставался только правый берег желоба, по которому и шли, а левый был наклонным и сильно зарос пробившимися из щелей в бетоне кустами.

— А что за лысый тип, которому ты рожу разбила? — спросил Паша Пуджу.

— Он еще в поезде достал. Есть такие достающие люди. С самого Харькова проел мозги. А когда поезд встал и смертоубийство в соседнем вагоне началось, и кстати связь с начальником поезда прервалась, я не могла этого лысого успокоить никак, он злился, что-то требовал, потом стал меня толкать. Я тогда сдержалась, хотя очень хотела его рожей в унитаз ткнуть. А ведь могла!

— Охотно верю!

За мостом через Лыбедь лежала труба, хоженая отчаянными. Потом еще один мостик.

— Что тут так много мостов? — спросила Пуджа.

— Этот идет на маргариновый завод и фабрику Карла Маркса. Одна колея со стрелкой, — пояснила Веста.

Впереди показалось уходящее под поверхность земли бетонное сооружение в три, разделенных перегородками, входа — посередине вливался внутренний желоб Лыбеди, а берега внешнего дорогами заходили по обе его стороны под землю, отмежеванные от реки прямоугольными колоннами.

Справа, предшествуя этому, из бокового портала к Лыбеди присоединялся желоб поменьше, по которому текла навскидку чистая вода.

— Что это за чудо? — у Пуджи был день вопросов.

Паша опередил Весту:

— Вход в часть коллектора Лыбеди, диггеры называют эту часть ПБС — пещера белых сталактитов.

— Мы пройдем по нему несколько километров, — сказала Веста.

— А справа что?

— Это вливается речка Ореховатка, она течет от Голосеевского парка.

— От такого пруда около станции метро «Голосеевская», да?

— Да.

Перейдя меленькое устье Ореховатки, они остановились у самого входа в Пещеру белых сталактитов. Оттуда веяло бетонной сыростью и прохладой.

— Ну что, мы идем во тьму, — сказала Веста, включая фонарик.

— Хотя стремимся к свету, — клацнула своим Яна.

Паша нацепил и зажег налобник.

— А мне? — попросила Пуджа. Веста дала ей свой запасной.

Лыбедь тут перекатывалась зеленовато-желтыми поперечными волнами, прозрачная вода Ореховатки, падающая с полуметровой высоты, создавала постоянный шум. Впереди, в темноте, роились бесчисленные комары.

— Слышите? — спросила Яна, — Над нами по трассе всё еще ездят машины. Правда мало.

После краткого жестяного удара, над ними повисла тень, темное пролетело поверх голов с крыши портала ПБС. Ребята успели метнуться внутрь. Автомобиль ударился капотом о бортик желоба Ореховатки, а задними колесами повис над другим бортиком. Хлопнул взрыв. За задними, уцелевшими стеклами расползлось пламя, кто-то одурело в нем кричал на одной, меняющейся от хрипа по писка ноте.

— Надо потушить пожар! — Пуджа протягивала руки, — Надо куда-то воду набрать! Кругом же вода!

— Всё, пошли дальше! — потянула ее Веста.

— Как пошли?

— А ты что, скорую вызовешь? — Веста вдруг надорванно стала орать, — Пожарников позовешь? Потащишь обгорелую жертву, если жива, в больницу? Ты где сейчас живешь? Ты в сказку попала? А может нам надо было устроить спасательную операцию для тех, кто в поезде? А чего они там сидят? Чего ждут? Не понимаете? Сейчас каждый за себя! Никто не поможет! Нам никто не поможет, мы никому не можем помочь!

— Так нельзя, — сказала Пуджа.

— Ты ушла от поезда. Ты бросила вот тех людей, которые с тобой стояли у ограды, лысого от тебя оттаскивали. Ты их оставила, к нам прибежала.

— Всё, валите дальше нахрен сами, — Пуджа повернулась к пожару, посмотрела на реку. Лезть по пояс, а то и больше в воду не хотелось.

— Терминаторша блин, через огонь пойдешь? — спросила Веста.

Пуджа промолчала, но притихла и Веста. Из темноты коллектора шла неясная человеческая фигура со светящимися глазами.

— Это вообще, — Яна стала перемещаться к желобу, чтобы спрыгнуть.

Пуджа прищурилась. В прямоугольном тоннеле, между стеной и колоннами, встала молодая на вид женщина с короткими волосами и черными губами. На ней была черная же футболка с портретом Кобэйна.

— Ты хто? — выдохнул Паша.

— Дед Пихто! Кира.

Все обратили внимание на ее глаза, с красными радужками и узкими, как у кошки, зрачками. Лицо Киры на миг — как моргнуть — исказила гримаса, а потом лицо преобразилось в приветливое, даже нежное. Казалось, она сейчас скажет — прекрасная погода, не правда ли?

Вместо этого Кира зло заскрежетала зубами, но опять — усилием — вернулась к обычному выражению.

— Она психическая! — сказал Паша.

Кира прыгнула в желоб Лыбеди и легла в воду. Потом вскочила, быстрыми, плавными движениями выбежала из арки коллектора и по реке зашла к горящей машине со стороны кабины.

Заработала руками, отдирая плавящееся железо и пластик. Обломки летели в воду.

Паша трехэтажно заматюкался.

— Бежим в тоннель, — позвала всех Веста, — Скорее!

Удаляясь от света по лужам, они оглядывались и видели, что Кира вытащила из автомобиля обугленное, страшное тело и поворачивает его голову из стороны в сторону, как бы рассматривая.

— Песец, песец, — повторяла Пуджа.

— Что это было? — спросила Веста.

— А хез! — Паша забыл про раны, про всё, и бежал спортивно четко.

Голоса их умножало короткое эхо.