Золото Омейядов. Часть первая

Глава 12

— Элен, Дженни, срочно вниз! — рявкнул я и, закинув бинокль на шею, первым спустился по лестнице.

В этот раз девчонки не медлили и не задавали лишних вопросов. Скатились следом вполне оперативно. Я им фонариком подсветил, чтобы не упали ненароком и не повредили себе ничего, и уставились на меня, ожидая команды. Но я обратился к Ние, которая никуда не ушла и ждала, когда мы спустимся, чтобы снова занять свой пост. Для начала пусть проверит, как дела у Геры и Аджамбо. Если проголодались (чему я бы не удивился), пусть толстушка сбегает, захватит еды на всю ночь и пару девчонок из второго состава. Сделал такой из самых смышлёных, но так и не научившихся пользоваться оружием, чтобы было кем менять посты. А когда всё выполнит, обязательно разыщет меня.

Когда Ния скрылась в темноте, подсвечивая себе дорогу тоненьким лучом фонарика, встроенного в зажигалку, я обернулся к своим девчонкам.

— Дженни, обе взбираетесь на твой пост. Я вам Мобуту пришлю, он магазины и патроны поднимет и ещё один пулемёт. Элен, ты вторым номером на подхвате. Как и что — всё знаете, тренировались. Огонь без команды не открывать. Слишком много их, и устроить мясорубку — это неправильно. Может, если шлёпнем французов, с зулусами удастся договориться по-хорошему. Им нужны, я так понимаю, женщины, а тут их пруд пруди. Надеюсь, придём к пониманию.

— Ага, к пониманию, — усмехнулась Дженни, — а может, ты девушек сначала спросишь?

— Конечно, спрошу. Насильно замуж отдавать никого не будем, но нам бы женихов сохранить в здравии, а то и спрашивать будет незачем.

— А ты что будешь делать? — спросила Элен.

— Большой пулемёт поставлю в проходе, чтобы быть наготове, если всё пойдёт по плохому сценарию.

— А может, скинуть брёвна в речку? — предложила Дженни. — Это их остановит, и поговорить будет проще.

— А потом самим корячиться, новые таскать? Или вы здесь решили навсегда остаться?

— Знаешь, — усмехнулась Элен, — если все европейцы такие, как эти, то меня в цивилизацию не тянет. Лучше на поляну вернуться и подождать радугу.

— А для этого нам по-любому мост нужен, — не согласился я. — Взорву его в крайнем случае. И Дженни. По брёвнам не стрелять. Только в тех, кто на другой стороне. Это понятно?

Обе кивнули, а Элен при этом протянула руку ладонью вверх.

— Наушник дай и бинокль. Тебе это пока не пригодится, а мы, может, ещё что выясним.

Вполне логично. Отдал и пошёл к проходу ставить перед остальным отрядом боевую задачу.

Пока объяснял, кому что делать, пришло сообщение от Дженни: вся вновь прибывшая армада, заметив костры у вырубки, свернула туда, и теперь здесь от факелов светло, как днём. Следующий звонок сделала Элен, когда я на своём горбу таранил готовый к бою КПВТ. Повезло, что он был разобран на девять основных частей, а не до винтика, иначе при таком освещении я бы и не пытался с ним что-либо делать, памятуя, что сам конструктор пулемёта погиб как раз-таки при сборке или разборке подвижных частей своей же конструкции. Так-то особо не переживал. Учил меня товарищ, закончивший ЛенВОКУ, разбирать и собирать, а он, на спор, с закрытыми глазами это проделывать умудрялся.

Разумеется, не ответил. Пулемёт совсем не из лёгких, и чтобы его донести, сбросил с себя всю амуницию. Только добравшись до тоннеля и сняв свою ношу, поинтересовался у девчонок новостями. Как выяснилось, очень интересными. Белых добавилось около десятка, а негров — более тысячи. Серьёзное войско.

Приволок треногу. Не станок Барышева, а народное творчество, кустарно изготовленное, но вполне качественное. Три станины-опоры и удерживающее устройство под пулемёт с возможностью наводки в двух плоскостях.

Отвёл затвор, как написано в инструкции и как проделывал это не однажды в Анголе — энергично. Чтобы не получить выброс патрона и не доставать его при помощи молотка, отвёртки и какой-то матери.

И в принципе, он был готов. На дистанции в 100 метров эти пули легко пробивали 40 мм гомогенной брони, а убойное действие сохранялось до 8–10 км по мягким целям, каковыми туземцы и являлись. Видел, как отлетали руки и ноги, а при попадании в торс туловище разрывало. Прикрыв глаза, сразу вспомнил сочные подробности. Недаром в НАТО этот пулемёт рассматривается как одна из типовых угроз, хотя ему уже 70 лет стукнуло.

Приказал Нии, которая, выполнив задание, находилась среди девчонок отряда, отправить спать большую часть, оставив на посту кого-нибудь из второго состава, а сам полез по лестнице к Элен и Дженни, чтобы лично оценить масштаб неприятностей. К тому же облака разошлись, и яркая луна повисла прямо над нами, что вполне могло способствовать разглядыванию гостей. Поэтому захватил с собой и НСПУМ.

Факелы аборигены успели погасить, но вот костров увеличилось чуть ли не втрое, и у каждого возились по несколько человек. Вероятно, проголодались и срочно готовили себе еду. Представил, как будет загажена территория таким количеством народа, и скривился.

Девчонкам я сделал десяток отхожих домиков и проходы к ним оборудовал крышей, так что даже во время дождя бегали и не возмущались. Но и курьёз однажды случился.

Элен как-то вечером позвала посетить домики, типа экскурсию сделать. Я даже изначально не понял, что взбрело в её белокурую головку. Подумал, что страдает какими-то отклонениями.

Она обозвала меня придурком и потащила за собой. Я не крутил головой по сторонам, когда ходил по нужде, а вот Элен скучно было сидеть, и, осматривая помещение, обратила внимание, что в каждом имеется по три ракушки, которые и продемонстрировала.

Если кто помнит, то в фильме «Разрушитель» со Сталлоне его герой, оказавшись в будущем, столкнулся именно с такой проблемой: с тремя ракушками в уборной вместо бумаги, что его, мягко говоря, озадачило, а остальных рассмешило.

«Представляешь, у меня глаза на лоб вылезли, — удивлялась блондинка, рассматривая ракушки, — мы в прошлом?»

У самого едва сомнение не возникло, но, вспомнив монаха и то, как разговаривают французы, я утвердительно кивнул: «В прошлом. Но, может, в будущем наши потомки решили вернуть забытые технологии».

«А как они ими пользуются? В фильме Сандра обещала научить, но зрителю так и не рассказали. Мы с Дженни неделю назад смотрели, и я это точно помню».

«А у меня чего спрашиваешь? Спроси у Нии, пусть покажет во всех ракурсах. Я не пользовался и тоже без понятия, как их применяют», — сразу открестился от подобного выяснения. Сталлоне хотел знать, а у меня такое желание определённо не возникло.

«Да ну тебя, — возмутилась Элен, — ещё не рассматривала, как Ния себе задницу подтирает».

«А как я это делаю, жаждешь увидеть?» — рассмеялся я, за что сразу получил шутливый подзатыльник.

— Что скажешь? — вывела меня из задумчивости Дженни. — Видал, сколько их? Мне не по себе.

Я не ответил, устремив взгляд на странное расположение семи костров, находящихся в стороне от основной массы. Шесть из них напомнили гексаграмму: два равносторонних треугольника, наложенных один на другой, — звезду Давида. Некоторые ассоциируют её с иудаизмом, хотя исторически она употреблялась в другом контексте — оккультизме. Около каждого стоял человек, замотанный в пятнистые шкуры, и тряс в руках нечто похожее на маракасы голого старикашки Опиеми, который на данный момент кормил раков, если они, конечно, водились в мутной воде. И что любопытно: на голове каждого был целый ворох разноцветных перьев. Возможно, мне это казалось из-за отблесков пламени, но выглядело именно так.

Седьмой костёр горел в центре, был гораздо объемнее, и его огонь устремлялся высоко вверх. Вокруг костра, внутри пентаграммы, пританцовывали двенадцать человек на одной ноге. Примерно так, как это делал Мобуту в поселке, где когда-то проживал ирландец, после моей победы над племенем мезабы. Все они были обнажены, а тела разукрашены чем-то белым. Учитывая, что краски у дикарей не могло быть априори, значит, использовали для этого сок какого-то дерева. Видел фотографии людоедов с острова в Индонезии. Примерно то же самое, но исходя из того, что зулусы в поедании себе подобных замечены не были, а в их ритуалах прослеживалась связь с потусторонним миром, можно было предположить, что они выполняют освящение, которое входило в культ предков. Типа веры в то, что умершие сородичи продолжают участвовать в жизни племени и в их советах есть нечто магическое. Возможно, просили подсказать, как разделаться с чужеродным монастырем.

Так как динамик наушника молчал, я поинтересовался у девушек, что интересного было за время моего отсутствия. О чём ещё болтали и прочее.

Дженни пожала плечами.

— Пока к ним не добавилось ещё двенадцать человек, переливали из пустого в порожнее, а потом обсуждали цвет глаз — твоих и Элен. Особенно на тебе зациклилась, когда к ним несколько аборигенов присоединились. Но с ними они на английском разговаривали, а Элен не говорит о чём.

— Ну вот, ты полная дура, Дженни! Я же ответила: тоже про глаза все разговоры, — возмутилась блондинка. — А потом двое негров что-то меряли шагами, развели костры и сейчас танцуют. А до этого подвывали, стоя на четвереньках, и колотили головами землю. Опять, наверное, кого-то в жертву принесут.

Я ещё раз пробежался по лицам зулусов, особенно тех, которые стояли или сидели, но развернувшись в нашу сторону. Страшные, уродливые. Каким образом они смогли превратиться в тех симпатичных юношей, которых я видел в XXI веке в интернете, было сущей загадкой. Или Пауль Бирнбаум был прав, когда рассказывал в своих мемуарах про жизнь на берегу Индийского океана? Читал их на английском языке, потому как немецкий не знал, а на русский их не перевели. Мол, слишком подробно описывает свою жизнь среди зулусов и на чём в племени делали упор. Ерунда полная, ничего особенного по сравнению со Стивеном Кингом, который смакует групповой секс двенадцатилетней девочки с такими же подростками и при этом считался в России культовым писателем.

Но я всё же про Пауля Бирнбаума расскажу, и да не осудит меня тот, кто будет читать эти строки:

То ли в 33-м году прошлого века, то ли в 34-м, по памяти уже трудно воссоздать, в Германии запретили газету «Кёнигсбергер Фольксцайтунг», потомков легендарного Иоганна Генриха Гартунга, который стал выпускать её ещё в середине XVIII века. Их всех отправили в концлагерь, где и расстреляли впоследствии. Ведущий журналист «Кёнигсбергер Фольксцайтунг», Герхард Бирнбаум, и его брат Пауль сбежали. Герхард в 1942 году был пойман и повешен, а вот Пауль не стал дожидаться такой участи и вместе с молодой женой отплыл на корабле в сторону Индии. Из-за чего судно потерпело крушение, неизвестно. Но Пауль и тут ухитрился выжить, везунчиком оказался, что тут скажешь. Остаётся только позавидовать. Несколько дней они плавали по Индийскому океану, пока их не выбросило на восточный берег Африки, где проживали, по словам Пауля, невероятно красивые люди. И впоследствии он их называл именно зулусами. А способ, каким они добивались этого, был весьма любопытным. После полового созревания мальчикам делали минет, а девочкам — куни вплоть до 21-летнего возраста, после чего им было разрешено создать семью.

Решив, что их ребёнок достоин такой участи, они остались в племени. Дочку назвали Лили, и она прошла весь курс кунитерапии, а по достижении 18 лет, в 1955 году, семья благополучно вернулась в обновлённую Германию.

Вот тут на Лили и обратил внимание известный кукольник Ральф Хойзер, который получил заказ создать куклу нового поколения по комиксам небольшой газеты. Так и появился прототип будущей Барби. Правда — откуда взялось такое милое личико, предпочитают умалчивать. Детская игрушка — как никак.

К сожалению, воплотить свою мечту и сделать немцев красивой нацией у Пауля Бирнбаума не получилось. Лили вышла замуж, можно сказать, за родовое поместье, хозяином которого был человек с чудовищно огромным подбородком, и дети, три девочки, не взяли от матери ничего. В смысле — в лице ничего, и были столь же уродливы, как их отец.

Действительно любопытно. Если Пауль Бирнбаум написал правду в своих мемуарах, то кто и когда подсказал зулусам, каким образом можно улучшить свои страшненькие мордашки? И работает ли это на самом деле?

Мои мысли были прерваны самым неожиданным образом. Все двенадцать человек, исполнявших танец внутри пентаграммы, внезапно повалились на землю, а шаманы, вероятнее всего, это были они, начали трясти маракасами и, задрав головы в небо, громко орать что-то нечленораздельное. Хотя это с моей точки зрения. В Африке в конце двадцатого века насчитывалось более 3000 языков, и это не включая различные диалекты, и выучить все никто никогда не пытался, так что кричали наверняка на своём родном, и воины племени их прекрасно понимали. Огромная толпа мгновенно окружила гексаграмму вместе с теми, кто находился внутри, и громко вторила своим колдунам.

Что это могло означать, мне и в голову не приходило, потому что я никогда не слышал о таком ритуале. Да и на жертвоприношении присутствовал впервые, и, скорее всего, ещё много чего предстояло увидеть, оставаясь жить среди местного населения.

Как долго это продолжалось, я не знал, но, по ощущениям, не меньше часа. Как только себе глотки не надорвали! Французы, вероятно, тоже ни о чём подобном не слышали и во все глаза следили за происходящим, словно от этого ритуала зависела их жизнь. Кроме монаха, который шастал неизвестно где. А возможно, и зависела. Может, шаманы пытали своих умерших родственников на предмет того, где эти самые драгоценные каменья спрятаны, а разорившимся дворянам они требовались как воздух. Тормознулись бы на ручье, где Элен алмазы собирала, и не пришлось бы идти так далеко.

— Алекс, — внезапно сказала Элен, — мне в голову пришла отличная идея. Давай из ракетницы шваркнем! Представляешь, как они перепугаются, побегут — не остановишь! Негры точно сломя голову умчатся, а паника — страшная вещь.

— Ага, — такая мысль приходила в голову, но я от неё отказался, — бегай их лови потом. А если белые спрячутся в лесу и, когда мы не будем этого ожидать, нападут? У них изначально было двенадцать мушкетов, а всего сколько? Может, тридцать. Нет, выпускать вооружённых людей в джунгли нельзя. Подождём. Может, ещё какую информацию получим. Ты лучше скажи, ты не видела, куда монах ушёл?

— Монах? — переспросила Элен. — Нет. А зачем он тебе?

— Затем, что у него прослушка. Французы болтают, а мы не знаем о чём.

— А, ты в этом плане, — Элен изящно пожала плечиками. — Нет, я следила за танцами, но так и не поняла, что они делали. Может, это они так настраивают себя на бой?

— А кто его знает. Дженни, ты про такие ритуалы хоть что-то слышала? Что они делают?

Дженни ответить не успела. В динамике наушника раздался голос барона:

— Вот вы где, падре, а я думал, вы наблюдаете за происходящим.

— Язычники все. Им самое место гореть на костре, — буркнул в ответ монах слегка задыхающимся голосом, словно делал лёгкую утреннюю пробежку.

Но сейчас ночь, и в темноте спортом заниматься несподручно, можно глазик выколоть. Отжимался, что ли?

— Тут я с вами вполне согласен, но как вы думаете, они действительно могут разговаривать с умершими?

— Колдуны могут всё, поэтому мы с ними боремся всеми доступными для нас методами, — проворчал монах, — но это кощунство — трогать дух умершего после смерти. И что он может увидеть закрытыми глазами и рассказать?

— Что это? Вы слышите? Кажется, они закончили. Пойдёмте, послушаем, что скажут вожди.

— Иди, я приду позже. Мне нужно подумать.

Где они находятся, что в динамике ничего не слышно? — поинтересовалась Элен. Но я и сам рыскал прибором повсюду, желая узнать, откуда появится барон.

И что они могли наблюдать со стороны, если даже нам сверху не было видно, что происходит из-за огромного скопления народа?

Но в этот момент толпа стала раздвигаться, и один из колдунов двинулся по образовавшемуся проходу.

Закончилась церемония, а чёртов монах где-то застрял. Я несколько секунд смотрел на наушник, а потом приложил его к уху, после чего выругался по-русски. Нашёл же время уродец! Именно, отжимался.