Золото Омейядов. Часть первая

Глава 11

Стало хоть немного понятно: разорившиеся дворянчики, которых барон прихватил для своих личных интересов. Значит, именно ему не стрелять в голову, остальных можно не жалеть.

Послышался дружный хор голосов, которых вполне устроило предложение барона, потом цоканье, и кто-то похвалил напиток.

«Замечательное вино делают эти туземцы, а главное — быстро. Утром вчера налили, а сегодня не хуже нашего бордо. Вы не находите это удивительным?»

То ли монах пересел дальше, то ли что, но слышимость стала хуже, и разобрать, кому принадлежит тот или иной голос, я уже не мог, но вино и в самом деле заинтересовало. Как-то слишком быстро, всего за сутки. Никто из аборигенок ни разу не обмолвился, или женщинам в племени его употреблять не положено? Но может, хоть знают процесс изготовления и, главное, из чего? И Чинг ни разу не предложил, даже в ту ночь, когда провели ритуал над его дочерью. Да он должен был ужраться в зюзю после такого! Или и сам верил, что Уруайя таким варварским методом вышла замуж за небесного Вока? Ну тогда его самого держали за последнего лоха.

«Главное, эту белую принцессу, размалеванную как павиан, чтобы никто случайно не поранил. Туземца сразу убить, а с неё мы запросто всё узнаем. Она тоже должна знать, где каменья лежат. Туземку-принцессу с белой кожей я ещё ни разу не пользовал. Посмотрю, как она в постели».

«В этом случае придётся кинуть жребий, кто первый. Я думаю, любой захочет с ней развлечься. А после отдать зулусам позабавиться. С удовольствием на это погляжу».

— Кто это сказал? — прошептала Элен, приблизившись ко мне вплотную. — Я его сама лично кастрирую.

Я опять шикнул на неё, но девушку было не остановить.

— Ты знаешь, кто это сказал?

— Успокойся, — пришлось прикрикнуть и пообещал, что дам возможность кастрировать всех четверых.

Зря пообещал Элен предоставить возможность провести над их гениталиями медицинскую процедуру, тут уж как карта ляжет. Не буду я за ними бегать по джунглям, если захотят дать стрекоча. В крайнем случае, пусть над трупами поиздевается, потешит своё самолюбие.

Но когда она умолкла, в динамике наступила тишина. На сколько хватило того аккумулятора, что сидел в головке иглы? На пару часов. Хотя что страдать, главное мы уже узнали.

Позади послышалось негромкое сопение, и на выступ вскарабкалась Дженни, которую в темноте и разглядеть было сложно, если бы не её глаза, в которых, словно в двух маленьких осколках стекла, отразились отблески костров.

— Вы ещё здесь? — удивлённо протянула она, придирчиво вглядываясь в нашу одежду, словно ожидая обнаружить два обнажённых тела. Во всяком случае, Элен она явно ожидала увидеть голой. Даже потрогала её куртку.

Блондинка, не догадавшись о мыслях чернокожей милашки, сразу застрекотала про варенье, забыв перейти на французский язык.

— Чего? — не поняла Дженни и повернула голову в мою сторону.

Но Элен уже сообразила, что перепутала языки, и повторила на доступном для внучки президента:

— У них есть абрикосовое варенье!

И это всё, что она услышала из разговора. Согласен, акцент у них жуткий, и не все слова можно разобрать, примерно такой же вариант, как с Нией на английском. Но ведь не беседовали они целый час или больше только о варенье. И концовка мне совершенно не понравилась. Опять кого-то бить, да ещё и убивать. Кем я стану?

— Абрикосовое варенье, — восхитилась Дженни, мгновенно забыв про свои эротические фантазии. — А откуда знаете? Видели? — И она, облокотившись на выступающий камень, стала всматриваться в сторону вырубки, где горело не меньше десятка костров.

— Нет, — с неким ехидством произнесла Элен, — у Алекса есть прослушка, а нам об этом ничего не сказал.

— Прослушка? — переспросила Дженни. — И вы отсюда слышите, о чём они говорят?

— Действительно, а как она попала к ним? — Элен кивнула на костры.

— Монаху в капюшон засунул, — отмахнулся я, — чтобы узнать, для чего сюда явились.

— И узнали? И для чего? — Дженни даже стойку приняла от возбуждения.

— Ага, меня убить, а Элен пытать, пока не расскажет, где закопала каменья драгоценные.

— Не поняла, а вы что, алмазы в землю зарыли? — удивилась девушка. — А мне ничего не сказали.

— Вот ты полная дура, Дженни, ничего мы не закапывали. Они думают, что здесь клад где-то имеется. Типа кто-то спрятал, и у них карта есть. Как в фильме: «Пираты Карибского моря».

— Вот ты очень умная. Зачем пиратам прятать свои сокровища в центре Африки? На чём они сюда доплыли? Поставили корабль на ролики и толкали? Они на островах это делали, на необитаемых. Чем фильм смотрела?

— Брек, — я встал между ними, — опять начинаете? Какая разница, кто и где зарыл клад. Вся неприятность в том, что они составили какой-то план, и теперь придётся их всех отправить на тот свет, чему я изначально сопротивлялся.

— А откуда она знает, где он зарыт? — У меня спросила, словно блондинка рядом не стояла. Все мысли у обеих: о сокровищах и сожрать что-нибудь сладкое. Больше ничем извилины не заняты.

Меня же заинтересовало другое. Худший враг туземца — другой туземец, и они в этом убедились. Что это? Различие рас и культур? То есть, куда бы мы ни отправились, вокруг будут только враги. Я хотел выяснить, какой сегодня год, день, месяц. Я это выяснил, и теперь не имел понятия, что делать дальше.

— Вот ты полная дура, Дженни! Как я могу это знать? — возмутилась Элен. — Это они так думают. Алекс им сказал, что я его сестра и тоже принцесса. Вот им в голову это и прилетело.

— Ты его сестра? — Дженни заржала в голос. — И они повелись на это? — И девушка сложилась пополам от хохота.

Это она ещё не знала, как дворянчик оценил прелести блондинки, сравнив с обезьяной, и какую участь уготовили. Решил не выдавать тайну Элен, чтобы они прямо здесь, на небольшом уступе, потасовку не затеяли и не сверглись со скалы вверх тормашками.

«А мне кажется, — внезапно ожил динамик в наушнике голосом Анри, — нет у него на самом деле ума, а лишь язык, которым он научился исправно управляться».

Вероятно, монах отходил в сторону, а теперь вернулся к компании, а не проблема в аккумуляторе.

— Ого, — проговорила Дженни, — как хорошо слышно, словно он рядом сидит. А почему мы не знали ничего про этот гаджет? Ты что, следил за нами, когда мы оставались вдвоём?

— А когда вы оставались вдвоём? — парировал я. — Что ты такое несёшь? И может, мы послушаем, что нам готовят в стане врага, а потом поговорим?

Обе замолчали, и в полной тишине раздался голос Дюпре:

«А я так скажу. Мне законы зулусов нравятся, и было бы неплохо перенять у них многое. Помните, как наказывают за прелюбодейство? Закидали камнями. Потом отрезали головы, надели на длинные бамбуковые палки и торжественно вручили мужу. Что может быть слаще, чем восстановленная поруганная честь, и те, кто её запятнал, наказаны вот таким способом? Честное слово, я вам взаправду говорю, такой закон Франции не помешал бы. Вмиг количество потаскух уменьшилось. Что вы об этом думаете, падре?»

Хотелось бы задать вопрос фламандцу: количество потаскунов тоже уменьшат? Ведь, вроде бы, «праведный» муж не всегда изменяет своей жене с замужней женщиной. Чаще это ветреные, не обремененные семьей красотки, которые обожают острые ощущения. Но тогда количество французов уменьшится как минимум на две трети, и почти в каждом дворе будут сохнуть чьи-то головы.

«Бог даёт благословение через лоно церкви», — раздался голос монаха, и я внимательно прислушался.

Пришлось, ведь вряд ли после смерти святоши мне бы удалось вытянуть из его головы умные мысли.

Но дальше в голосе падре появилась напускная небрежность, и он стал сыпать какие-то богословские цитаты, из которых большую часть я не разобрал. К тому же, именно на французском он не сказал и десятой доли, в основном используя латынь. Догадался, потому как одну цитату знал из своей прошлой жизни. А в конце речи церковник выдал фразу на английском, которую, как мне показалось, адресовал лично мне. Был уверен, что я его слышу, или это были мысли вслух? И что любопытно: сообщил об этом в редкой форме, от второго лица.

«Вы, наверное, не знаете, что был суд восстановления, и мы заклеймили позором то собрание».

Вероятнее всего, никто из находившихся рядом не понял, к чему это было сказано, даже барон, который точно говорил на языке островитян.

Я читал про этот пафосный суд, но легче от этого Жанне не стало, а значит, и обсуждать не было смысла.

Однако, о чём он всё же болтал на латыни, появилось желание узнать, хоть в общих чертах, тем более рядом находился переводчик. Ну не могла Дженни не учить латынь, все врачи её знают, и то, как она прильнула к динамику, это лишний раз подтвердило.

«Если у кого-то есть желание, — заговорил барон, — я не против. Можете пойти первыми, но мне эти женщины не нужны. Вы знаете, зачем мы пришли, и никакой принц не помешает забрать это. Но меня настораживает Королевство, в котором изучают французский язык и делают жидкий порох. Представьте, что будет, если мы продадим в Танжере этих туземок. Любой укажет на нас, а если их уведут зулусы, никто не скажет дурного слова».

«Что знают двое, знает и священник», — возразил Дюпре, чем заставил меня рассмеяться.

Помнится, папаша Мюллер говорил: «Что знают двое, знает и свинья». Я весь интернет перерыл в своё время, пытаясь найти автора. То ссылались на немцев, мол, у них была такая абракадабра, потом опровергали и утверждали, что это древняя китайская прибаутка, и опять писали опровержение. И Египет приплетали, и к шумерским традициям отправляли, а оказалось проще простого. И ведь песенка из «Трёх мушкетёров» об этом рассказала сорок лет назад: «Чихнёт француз — известно кардиналу», а народ мимо прошёл и не обратил внимания. Вероятно, святошам это не очень нравилось, вот они и переделали поговорку, поэтому и концов не найти в XXI веке, откуда взялась свинья. Получил ещё одно подтверждение: священнослужители, если что делают — делают очень качественно.

А последние слова Дюпре, кроме вызванной улыбки, заставили задуматься. А ведь он не дурак. Раскусил замысел барона и дуэль устроил не из-за обиды, а хотел уменьшить количество противников к будущим разборкам. Но нам это только на руку. Совсем не хотелось марать руки, к тому же в голове возникла интересная мысль. Вспомнил случайный сюжет, промелькнувший в интернете, когда готовился в Анголу. О племени зулусов шла речь.

Очень симпатичные лица попали в кадр, и, как говорил автор ролика, они совершенно не стеснялись своей наготы, особенно девочки 16–18 лет, и сбривали волосы именно так, как это продемонстрировала Ния сегодня утром. А Дэйо была похожа на одну говорунью, словно сестра-близнец.

Давно это было, к тому же в Анголе и в ЦАР я видел больше похожих на тех, из МИНУСКи, вот и подзабыл.

Где жили зулусы с середины XIX века, доподлинно известно: на территории ЮАР, а вот как с этим обстояло в XVII — под вопросом. А потому можно предположить, что кочевали они с места на место или, как свази, бегали и воровали красивых девушек, чтобы хоть немного подрихтовать свои страшные рожи. А здесь почитай целая толпа бесхозных красавиц, и если бы не моё внезапное появление, так бы всё и случилось, и потомки батутси рождались на берегу Индийского океана. И, возможно, это правильно, если бы вместе с потенциальными женихами не прибыла кучка искателей сокровищ, которые решили, что меня лучше всего пристрелить, с девчонками позабавиться и отдать зулусам. Увы, но моя шкурка оказалась против такой перспективы, вот ребятушкам и не повезло. И в который раз убедился: без минивэна с его драгоценным грузом у меня не было никаких шансов выжить в этом мире. Ни у меня, ни, тем более, у моих попутчиц.

«Да, — подвел черту под разговором святоша, — так и нужно сотворить. Этот туземец, кем бы он ни был, поелику не обладает способностью думать и совершенно дурного образа мыслей».

Вот загнул! Даже если бы захотел повторить, ничего не вышло. А наши ломают головы, тесты придумывают для проверки запоминания текстов. Я целую страницу мог легко запомнить той белиберды. Вот у кого учиться надо — у церковников. Они на этом мудреном языке разговаривают.

А еще с удивлением вскинул брови, услышав слово «поелику». Профессор словесности любил так говорить: «поелику», «постягаете», «зело», «докука» — и утверждал, что это из старославянского, типа устаревших выражений. А оказывается, церковники употребляли эти слова еще в XVII веке.

«Именно так. Мы здесь по государственным делам и должны исполнить свой долг. Вы сами всё видели и слышали. Франция в опасности!»

Кажется, у меня даже рот открылся от изумления. Это точно не Макрон речь толкал?

«Сказать по правде, я испытываю настоящую печаль по тем девам, которых эти чёрные негодяи убьют. А еще большую печаль испытываю по тем, которых они будут пользовать. Среди них есть весьма и весьма привлекательные особы, и, право слово, я буду скорбеть по ним еще долгое время. Увы, но после чёрных мерзавцев я не смогу притронуться ни к одной, пусть она даже затмит своей красотой Елену Прекрасную. Мы не сможем поспеть за туземцами, чтобы предотвратить неизбежное».

Посочувствовал Дюпре девочкам, надо же. А я еще думал, зачем применять насилие, не вызванное необходимостью. Ну что ж, вероятно, они будут очень сильно удивлены действиями дев, которые, по их мнению, должны упасть на колени при первой опасности и умолять о пощаде.

Вполне возможно, я опять что-то прослушал, занятый своими мыслями, потому как голоса в динамике внезапно принялись поздравлять друг друга с гениально разработанным планом. И о каком плане идет речь? Пустим вперед зулусов? Это весь план? Или все же подойдут к проходу, стрельнут пару раз в воздух и разгонят всю нашу богодельню? Ведь в их понимании здесь находятся пара сотен послушниц и один евнух. И кому, скажите на милость, оказывать сопротивление?

Они выпили, судя по бульканью, и в третий раз принялись поздравлять друг друга, когда Элен внезапно сказала:

— Гляньте, что это?

Я оглянулся и наморщил лоб, почувствовав, как по нему пошли складки. Далеко вдали появилось красное зарево, которого десять минут назад не было.

— Это очень похоже на пожар, — задумчиво проговорила Дженни, — но там саванна и болото. Трава не может так быстро разгореться, словно её полили бензином. Кругом ещё стоят огромные лужи после дождей.

И в этом с Дженни я был солидарен. Но это точно был огонь, или разве что солнце сошло с ума и вздумало взойти на севере.

— А огонь не сможет перепрыгнуть через скалы, — взволнованно спросила Элен. — Я вижу, он увеличивается в размерах, причём очень быстро, словно ветер гонит его к нам.

— И вправду, — сказала Дженни, — ветер восточный, а это двигается в нашу сторону. Это не может быть пожар, но тогда что это?

Девчонки были правы. Ветер несильный, но он присутствовал, и пожар должно было сносить влево, а он двигался именно сюда, вдоль зелёной воды. Загадка природы?

Мы несколько минут молча наблюдали за странным явлением, пока мне в голову не пришла неприятная мысль. Я поднял бинокль и приложил его к глазам. Увы, мои самые неприятные прогнозы подтвердились. У меня даже голос осип, когда я сообщил девчонкам, что природа здесь ни при чём и к пожару это явление не имеет никакого отношения.

— А что это? — переспросили одновременно.

Я, стянув с шеи бинокль, протянул Дженни, но белокурая красавица одним быстрым движением перехватила и тут же припала к линзам.

— Вот ты дура, Элен! — возмутилась Дженни, но блондинка не ответила.

Она ещё несколько минут всматривалась вдаль, потом опустила бинокль и тихо произнесла:

— Матерь божья. Их же там сотни, если не тысячи. Что теперь будет?