Золочёные латунные кости

36

Среди молчавших и не шатавшихся по комнате были Сарж и Плеймет. Хорошенько присмотревшись к Плеймету, я поразился — мало того, что он потерял много в весе, но ещё и сгорбился так, что стал не выше меня. Похоже, он испытывал постоянные мучительные боли.

«Он истощён. Если бы я знал об этом раньше, то сразу постарался бы помочь ему. Без тебя эти люди сюда никогда не приходят. Я пока не знаю, что происходит в их жизни. Из положительного отмечу, что заставил мисс Контагью посылать за знахарем, который работал с мистером Дотсом».

— Шустрый. Убил двух зайцев.

«Вернее только одного. У Плеймета, похоже, развивается рак».

Я проглотил рвавшиеся наружу слова.

Пожав руку, похлопав по спине и обменявшись объятиями, я спросил у Джона Спасителя, где его женщина-акула. Он удивил меня, сообщив:

— Думаю, её не пригласили.

— А как ты тогда пришёл? — вырвалось у меня.

— Я сейчас способен на подобное. Я теперь не прежний Прилипала, которого ты помнишь, — его называли Прилипалой, потому что он ходил как тень за своей подружкой Торнадой, недооценивая себя как личность. — Думаю, она всё равно придёт, решив, что отсутствие приглашения обычная оплошность.

Я взглянул на Палёную. Она старалась вести себя как хозяйка дома, стараясь выглядеть общительной перед гостям. Даже пристрастные люди не могли относиться к ней, как к обычной крысючке.

Переодетые Белинда и Генерал Туп для маскировки ни с кем не общались, кроме обмена короткими репликами с Джоном Растяжкой.

Чем больше я смотрел на толпу, тем больше она мне казалась. Мой взгляд постоянно натыкался на незнакомых мне людей. Я видел, как помощники Джона Растяжки помогают Дину разносить напитки, видел и знакомых, присутствия которых на тематическом вечере «давайте-решать-что-нам-делать-с-Морли-Дотсом» не ожидал.

Кабинет Палёной тоже был открыт для толпы. Люди шастали туда-сюда в поисках подходящего собеседника. Вход к самому Морли был запрещён. Трое самых злобных негодяев Джона Растяжки стояли на страже и имели разрешение на причинение боли тем, кто не понимает намёков.

Были и исключения, для встречи один на один и под присмотром. Для Саржа, Плоскомордого, Белинды и меня.

Как только толпа перестала обращать на меня внимание, Белинда и Генерал подошли ко мне. Туп пожал руку и рассказал, как хорошо я выгляжу, а потом добавил, про то, как замечательно, что у меня снова проснулся гражданский интерес. Я сохранил серьёзный вид и не стал спрашивать его о том, когда это я раньше проявлял гражданское мышление. Он спросил:

— Мы можем незаметно уйти на кухню, ненадолго? Здесь негде уединиться.

— Не могу вам отказать, — хотя там уединения было, учитывая Дина и его помощников из крысючьего народа, не больше.

«Это может быть важно. Не трать время на пикировку, Гаррет. Я чувствую неминуемый приход кого-то, кто может быть знахарем мисс Контагью. Его разум очень хорошо закрыт. Кроме того начала расти численность бродяг на Макунадо-Стрит».

Мы вошли на кухню, как раз, когда Дин его помощники уже выносили лёгкие закуски на подносах, похоже каждый крысюк нес не меньше своего веса напитков и угощений.

Я начал страдать от мрачных предчувствий, лучше бы Покойник не только воровал из мозгов, а примирил нужных людей, чтобы поговорить о необходимых действиях. И ему ещё надо поместить верные мысли в нужные умы, пока они здесь. А то он разорит меня, если это будет долго продолжаться.

Я схватил кружку и спросил:

— Вам налить?

Он кивнул. Я устроился за переполненным столом.

— Давайте поговорим.

Генерал, казалось, был разочарован.

Он изменился. Усталый, но решительный чиновник средних лет стал старым бюрократом высшего звена.

— Гаррет, я не знаю, что и сказать. Слышал, ты изменился. Мне сказали, что превратился в образцовый субъект Карентийской Короны.

— Я всегда им был.

— Прости, но ты всегда был упрямой, болтливой задницей. Тебя никогда не интересовало продвижение к обществу благосостояния.

Какого чёрта?

— Вы хотите сказать, что я не в восторге от роли, отведённой мне Дилом Шустером в «продвижении».

«Не спорь. Соглашайся. С его точки зрения он прав на сто процентов».

Значит, он знает смысл выражения «общество благосостояния».

— Я тоже тебя люблю.

«Каждый человек имеет на это свою точку зрения, и ты знаешь об этом. Сейчас важно не раздражать наших союзников своими капризами».

Надо научиться сдерживаться. Неужели даже мой партнёр думает, что я откажусь сотрудничать со свистунами, и буду придерживать информацию, чтобы просто дразнить их?

— Гаррет? Ты здесь? — спросил Генерал. — Или ты умер и отправился в ад?

— Прошу прощения. Я был под воздействием чего-то похожего на великое прозрение, — с другой стороны, возможно, это завтрак застрял в животе. — Что ты хотел?

— У моих гвардейцев есть проблемы с моральным духом, и это становится моральной проблемой.

— Надеюсь это не заразно.

— Точно. Всё добро, которое мы сделали, может начать рушиться, если этот бардак будет по-прежнему продолжаться.

— Зря стараешься.

— Ты?.. — в его глазах плескалось отчаянье.

— С самого начала нашего знакомства, ты обвиняешь меня или в помехах следствию или хищению улик. И вы бывали правы, иногда, в одном случае из десяти, я совершал подобное в интересах своих клиентов. Я могу понять, почему вы тогда орали, но сейчас не тот случай. Я лишь пытаюсь защитить своего друга, которого чуть не насмерть изрешетили, на случай, если кто-то попытается закончить начатое. Половина присутствующих и несколько отсутствующих здесь людей сказали мне, что я имею право так поступать. И это всё, что я намерен делать. И, как минимум, одна женщина не хочет, чтобы я так много работал.

— Наболело.

— Чертовски верно.

— Зачем все эти люди здесь?

— Не знаю, я не звал их. Вы от меня получили приглашение?

— Нет. Но это же твой дом.

— Я нахожусь в этом доме, потому что решил, что Морли здесь будет безопаснее, чем где-то ещё.

Он посмотрел на меня с сомнением.

— Я впервые я узнал об этом буквально только что, когда Палёная оторвала меня от изумительного сна и сказала, чтобы я спустился помочь.

— Ты всегда пускаешь заслуживающую уважения дымовую завесу.

— Ещё раз спрашиваю, что вам надо?

— Нас отстранили от этого дела.

— Вы позволите этому продолжаться? Вы же потеряли своих людей.

— Гаррет, хватит нести чушь. Речь идет совсем не о Морли Дотсе. Меня тоже мало волнуют его проблемы.

— Скажите это ему.

— С удовольствием. Он явится побеседовать?

— Он в коме.

— Жаль. Но его показания не так уж важны. Важнее наша неподкупность. Когда мы начинали, Дил и я, было обещано, что никто не будет стоять над законом, даже Королевская семья. Принц Руперт поддерживал нас, когда мы наступали на ноги колдунам. Но в этот раз он сказал нам отойти в сторону. Мы должны позволить этому продолжаться. Об это же был предупреждён Синдикат.

— У кого-то есть такое влияние, что может запугать наследного принца?

— Точно. И мы хотим это выяснить.

— Вы не собираетесь отступать?

— Мы собираемся работать менее энергично. Незаметно. Но чем больше мы будем копать, тем сильнее на нас будут давить. Я подозреваю, что то же самое относится и к Синдикату. Ты толкаешь Контагью вперёд, они отодвигают обратно.

— Вы думаете, что страх увеличения объёмов производства трупов может объяснить желание принца отойти в сторону?

— Нет. Думаю, кто-то на Холме, тот, кто может заставить даже Руперта гадить в свои штанишки, хочет, чтобы его оставили в покое, и даже пойду настолько далеко, что предположу, что весь Холм целиком хочет, чтобы его оставили в покое.

— Потому, что преступниками могут оказаться некоторые из них?

— Отчасти. Но больше, потому что если мы сунем нос слишком глубоко, то могут всплыть такие вещи, которые они не желают предавать общественной огласке.

Я налил себе чаю. Дин из-за кухонной двери попросил меня поторопиться. Ему надо было вернуться к работе.

Я вопросительно приподнял бровь.

Туп сказал:

— Я добьюсь, чтобы большинство с Холма также озаботилось проблемой склада, как и все мы. Но они захотят разобраться в этом самостоятельно.

— Пусть попробуют.

— И в следующий раз кто-то захочет отодвинуть в сторону гвардию? В следующий раз кто-то захочет общаться с правосудием в частном порядке?

У Тупа был запущенный случай той же болезни, которая заразила Шустера. Большую часть времени он делал больше хорошего, чем плохого.

— Всё, что могу сделать, это пожелать вам удачи. Я буду работать здесь нянькой.

Он не поверил ни единому слову.

Иногда с некоторыми людьми нет смысла даже пытаться разговаривать. Их жизнь проходит исключительно у них в голове. Не вписывающиеся туда вещи из внешнего мира просто игнорируются.

Вестман Туп был хорошим человеком. Мне нравился он. Но он умел расстроить меня, как никто другой, за исключением Тинни.

— Входи, Дин.

Дин ворвался и начал суетиться. Он был полон решимости разорить меня до захода солнца.