Золочёные латунные кости

15

Когда я проснулся, солнце уже встало. Встала и королева преступности, причём в хорошем настроении, несмотря на то, что была застигнута за неизящным процессом сидения верхом на ночном горшке.

— Смотри туда, — показала она.

— И что я должен заметить?

— Мы задёрнули шторы и закрыли окно.

— О.

Занавески были отдернуты, окно поднято на четыре дюйма, а подоконник блестел от добавившейся высохшей слизи.

— Мне никогда не нравились окна, которые ездят вверх-вниз.

— Не знаю, почему я проснулась именно в тот момент. Мне это без разницы. Но когда я открыла глаза, то увидела, как что-то похожее на питона протискивалось сквозь щель. Оно пролезло уже на ярд внутрь. Думаю, оно ползло за Морли.

Я аккуратно обогнул её и подошёл к окну, чтобы рассмотреть его поближе. Это дало ей время вернуться в достойное положение.

— Большая змея? Да?

— Не совсем. Ты-то видел по-настоящему гигантских змей, когда был на островах. Вряд ли ты был бы поражён, но для меня она была огромной.

— Она скрылась, как только поняла, что ты не спишь.

— После того, как я треснула раз двадцать твоей дубинкой.

Она роскошная, замечательная и губительная женщина, но совсем не эксперт в области травматического индивидуального оружия самозащиты. Заурядная дубинка — не мой выбор.

— Почему ты не разбудила меня?

— Я орала. Ты даже не перевернулся. А потом я была занята выколачиванием слизи из этой чертовщины.

— Надо было ткнуть меня палкой.

— Я отвлеклась. Не подумала об этом, — это как раз в ее характере. Она почти никогда не попросит о помощи, даже когда у нее нет выбора. Это происшествие с Морли вызывало удивление.

— Хорошо. Расскажи мне, как все произошло. По порядку. Досконально.

— Я уже рассказала тебе. Там была та штука типа змеи. Я колотила её, пока она не попятилась. Блестящая дрянь — это то, что осталось от нее. И да, я понимаю, мы должны перевезти Морли как можно быстрее, потому что не можем полностью защитить его здесь.

Морли издал какой-то звук. Я решил, что он хочет что-то сказать. Я ошибся. У него были трудности с мокротой.

— Это ведь хороший признак?

— Думаю, да, — на несколько секунд Белинда стала женщиной, которой могла бы быть, выбери она себе других родителей, и не будь она отпетой социопаткой.

— Ты кого-нибудь здесь приставила кроме меня?

— Снаружи. Ты — мой парень внутри. Ты единственный, кому я доверяю.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Я не удержался:

— Пароль?

— Как насчёт «завтрак», придурок? — послышался голос Диди.

Белинда подобрала мой головолом и приготовилась размозжить голову самозванцу, которому хватило ума сымитировать говор Диди.

Я убрал миску и кувшин с ночной тумбочки. Диди поставила туда свой поднос. Она обернулась к Дотсу.

— Получилось! Он выглядит на тысячу процентов лучше. Идёт на поправку. С ним всё будет в порядке, — она запрыгала и захлопала в ладоши как девчонка моложе Страсти, а потом унеслась.

— Что это было? — спросил я.

— Не знаю, и, может, оно и к лучшему.

Я не имел в виду связь Диди с Морли. Я имел в виду Диди и Исчадие Ада. Но подумав, решил, что Белинде ни к чему знать о служащих, находящихся так далеко вниз по пищевой цепочке, что они вели дела напрямую с людьми, чьи деньги питали мотор Синдиката.

— Она принесла еды, которой хватит и нам, и нашим воображаемым друзьям детства. Давай порубаем немного, — я не ел с тех пор, как покинул Макунадо-стрит.

Диди вернулась со Страстью до того, как мы закончили. Страсть набросилась на меня.

— Манка была не для вас!

— Чего?

— Каша, придурок! Это для него. Для вас что потяжелее.

Воображаемые друзья, наверное, сразу всё поняли. Я же не узрел ничего, что можно было посчитать за плотный завтрак.

— Из того, что тут было, больше всего на настоящий завтрак…

Белинда сжала мой левый локоть. Крепкая хватка для девушки.

— Гаррет, твоя работа: держать рот на замке, выглядеть прилично и ломать ноги любому, кто попытается навредить Морли.

С двумя из трёх я справился бы с закрытыми глазами, но длинный язык был моей вечной проблемой.

— Белинда, молчание — это слишком сложно, — я всегда переполнен словами, которые мечтают вырваться на свободу. Некоторые даже свёртываются в разумное… нечто.