Зеленый фронт

100

Ранним утром 2 июля 1942 г. аэродром Лагерлегфельд под Мюнхеном был внезапно оцеплен войсками СС. Семь тяжелых грузовиков с характерной символикой на кабинах не сбавляя скорости проехали на территорию аэродрома. Не обращая никакого внимания на удивленную аэродромную обслугу подразделения СС быстро вязли под свой контроль ключевые объекты аэродрома.

— Да, господин … Так точно, господин майор! — испуганно поддакивал полный капитан, которого бесцеремонно выдернули из своего кабинета, где он мирно дремал. — Все будет готово в самые сжатые сроки!

Через несколько минут из дальнего ангара, где хранились спецмашины, техники начали выкатывать тяжелый двухмоторный самолет. Серо-стальной Мессершмитт Bf-110 благодаря хищным обводам смотрелся угрожающе опасным, навевая мысли о своем родстве с орлиным семейством.

— Так точно! Полный бак! — продолжал с готовностью поддакивать начальник аэродрома. — Есть, проследить! — одновременно с этим, он старался втянуть в себя свой не самый маленький живот, что ему никак не удавалось. — Мы приложим все усилия…

Получив руководящие указания механики зашевелились еще быстрее. Одновременно с заправкой самолета с него начали снимать все дополнительное оборудование. На поле полетели какие-то крепления, куски металла. Металлическим звоном отадалась патронная лента, длинная цепь которой упала с крыла. За следующие несколько часов с самолета было снято буквально все вооружение — четыре 7,92-мм пулемета MG 17, две 20-мм пушками MG FF и один подвижный 7,92-мм пулемет MG 81Z. Если в пути, тяжелому истребителя встретиться враг, то сражаться с ним будет совершенно нечем.

— Все готово, господин капитан! — вытянулся начальник аэродрома. — Истребитель максимально облегчен, загружен полный бак топлива. Машина к взлету готова.

После этих слов приезжий капитан, который руководил всей операцией дал рукой отмашку. Сопровождавшая его охрана сразу же оттеснила от самолета обслугу и вывела их за ворота аэродрома. Чуть позже рядом с ним остановился представительный черный опель-кадет, из которого в нетерпении выбрался высокий подтянутый человек в форме лейтенанта военно-воздушных сил Германии.

— Господин генерал…, — вытянулось лицо у начальника аэродром, после того, как приехавший офицер повернулся в их сторону. — О, боже…, — в глаза сразу же бросились характерный тяжелый «рыцарский» подбородок, густые черный брови и резкий, словно рубящий, взгляд. — Дева Мария! — его рот звучно захлопнулся после многозначительного покашливания стоявшего рядом майора.

Через мгновение офицер отвернулся и взял протянутый ему летный шлем. В кабину он залез несколько неуклюже. Чувствовалось, что летного опыта у него не много. При взлете тяжелую машину несколько вело в сторону, но это оказалось не смертельным, и Мессершмитт Bf-110 уверенно поднялся в воздух.

На высоте охвативший летчика легкий мандраж прошел. Видимо сказались продолжительные тренировочные полеты. Машина больше не рыскала по пути и можно было чуть расслабиться.

— Где же это чертово поместье? — однако расслабиться не получилось, густая облачность полностью закрыло землю. — Придется спускаться…

Проткнув носом пушистую пелену, машина на несколько мгновений оказалась в слепой зоне. Пропало солнце, бывшее на протяжении всего полета верным спутником.

— Кажется здесь, — пробормотал летчик, заставляя машину снизиться еще ниже. — Вот! — на земле показалась группа зданий, приметы которых крепко отпечатались в его голове. — Почти все…, — шептал он закладывая вираж, в поисках удобного для посадки места. — Черт! Здесь должно быть поле, — он крутил головой по сторонам, вглядывался до рези в глазах, но все было напрасно — широко раскинувшееся поместье с трех сторону было окружено редким лесом, а с четвертой — большим озером, окруженным холмами. — Дерьмо! — садиться было негде, а горячего в обрез. — Как же я это ненавижу! — горячо прошептал он, проверяя ремни парашюта. — Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! — после рывка рукой стеклянная панорама кабины со свистом куда-то улетела и в него со страшной силой ударил ветер.

Его буквально пригвоздило к сидению. Он снова и снова пытался вывалиться за борт, но это никак не удавалось сделать. Тело сделалось страшно тяжелым и непослушным. Руки и ноги казались словно чужими и не желали слушаться. «Самолет падает! — начал паниковать он. — Еще пара секунд и прыгать будет поздно!». Из последних сил он дернул рычаг управления влево и самолет резко крутануло, а его самого буквально вышвырнуло из кабины.

Приземлился удачно. Правда внезапно поднявшийся довольно сильный ветер отнес его километров на пять севернее поместья — туда, где виднелось несколько невысоким каменных строений, чем-то напоминавших дома немецких ферм.

— Сэр!? Что с вами случилось? — сматывавшего парашют летчика, кто-то окликнул со спины. — С вами все в порядке?! — уэльский диалект неприятно резал уши.

«Похоже приняли за английского летчика, — пронеслось в голове у пилота при виде стоявшего рядом крепкого рыжеволосого мужчины в накинутом на плечи клетчатой куртке. — Здесь же недалеко аэродром…».

— Я ищу замок лорда Гамильтона. Если я не ошибаюсь это его поместье, — на безупречном английском языке ответил он. — Меня зовут Адольф Хорн. Прошу проводить меня к лорду Гамильтону. У меня важные сведения для королевских военно-воздушных сил.

— Сэр, тут довольно далеко, а сейчас почти одиннадцать вечера, — фермер никак не мог понять, кто приземлился на его земле. — Давайте пройдем в дом и выпьем чаю, а сына я пошлю пока в Бусби. Оттуда вышлю машину.

Через полчаса в дверь фермера постучались люди из местного территориального штаба обороны и после короткого разговора забрали с собой летчика. Еще через несколько часов командование королевских ВВС было извещено о том, что задержан немецкий офицер Адольф Хорн, который прибыл со специальной миссией, и желает встретиться с лордом Гамильтоном. Его просьбу удовлетворили. Лорд Гамильтон прибыл в штаб территориальной обороны ранним утром и сразу же был препровожден в камеру к задержанному

— Вы хотели меня видеть? Я лорд Гамильтон, — представился вошедший — высокий англичанин с породистым лицом (именно про его семью говорили с легкой завистью, что в семье Гамильтонов даже собаки вели свою родословную с первых высадившихся на острова норманов). — Что вы хотели мне сообщить?

Сидевший на тахте офицер встал и расправил свой мундир лейтенанта прежде чем начать говорить.

— Не знаю, помните ли вы меня, — сказал он, — Мы встречались на олимпиаде 36 года в Мюнхене, — человек с челюстью боксера-тяжеловеса вопросительно смотрел на англичанина. — Я заместитель Гитлера, Рудольф Гесс! — последнюю фразу он произнес четко, по-военному, и явно выраженной гордостью. — Я обладаю информацией, которая представляет для Великобритании жизненно важный интерес, — у Гамильтона удивленно приподнялась бровь.

…В течение последующих нескольких дней к Гессу, перевезенному в Лондон, началось настоящее паломничество. Первым, проведать «таэрского сидельца», как Гесса сразу же окрестили вездесущие журналисты, пришел лорд Гамильтон, который с этого времени стал с ним практически не разлучен. Потом было посещение одного из советников службы здравоохранения британской армии Дж. Р. Риса, которому было приказано обеспечить максимально благоприятные условия для пленного. После него состоялась встреча с первым секретарем министерства иностранных дел Ф. Килпатриком, который покинул Таэер в заметно тревожном состоянии с пачкой исписанных листков. В этот же день Гесса инкогнито посетил член внутреннего кабинета парламента лорд-канцлер сэр Саймон, для которого охрана специально перекрывала несколько этажей здания. В итоге Гесс уже через час был срочно доставлен в резиденцию премьер-министра.

— Вы Рудольф Гесс? — Черчиль не смог себе отказать в слабости и уязвить своего собеседника. — Заместитель Гитлера? — он с удовольствием наблюдал, как вытягивается от плохо скрываемой злости лицо доставленного немецкого офицера. — Лорд Гамильтон сообщил мне, что у вас есть крайне важная для нас информация. Он говорил какими-то намеками. Я надеюсь, что вы мне поясните все в полном объеме…

Их встреча состоялась в штаб-квартире премьер-министра — «военном кабинете», неглубоко расположенном бомбогазоубежище. Помещение было довольно просторным — примерно пять на десять метров с высоким потолком, под которым проходили толстые трубы коммуникаций. В центре кабинета располагался длинный стол с зеленой скатертью и несколькими графинами с водой. На стенах висели карты с основными театрами военных действий, утыканные иголками с разноцветными флажками.

— Я прилетел предложить Великобритании заключить с Рейхом мир и вместе обрушиться на большевистскую Россию! — с нескрываемым пафосом произнес он. — Мы, арийские народы, не должны убивать друг друга. Уж вы-то это должны понять!

Черчиль сидел в специально привезенном для него кресле и внимательно слушал Гесса.

— У меня есть все необходимые полномочия, — продолжал офицер. — В случае положительно ответа люфтваффе уже в ближайшие дни прекратит бомбардировки и западная группировка будет перебазирована на восточный фронт…

— Я не буду вести никаких переговоров с Гитлером, — вдруг перебил его премьер-министр. — С этим сумасшедшим Великобритания никогда не найдет общий язык. Ни-ко-гда! — он повторил отрицание по словам, желая подчеркнуть смысл.

Это не смутило Гесса. Он встал со стула и, оправив все тот же мундир лейтенанта ВВС, произнес:

— Фюрера с нами больше нет, — было странно слышать в самом центре Лондона, который каждый день подвергался страшным воздушным бомбардировкам, в голосе говорившего о Гитлере искренние, жалостливые нотки. — Германский народ потерял великого патриота и вождя нации, — Гесс, действительно, искренне сожалел; даже после смерти фюрер оставался для него великим человеком.

В кабинете повисла тишина. Все кто присутствовал молчали, изумленно переглядываясь между собой.

— Адольф Гитлер скончался 27 июня. После отпевания по католическому обряду он был кремирован, а его прах развеян над его резиденцией… Его отравили неизвестным ядом растительного происхождения, — продолжил он. — В связи с этим я уполномочен договориться о прекращении военных действий между Великобританией и Германией и о заключении нового военного союза.

— Какая чушь? — не выдержал лорд-канцлер сэр Саймон, представлявший на беседе короля. — Этому бреду нельзя ни минуты верить! Почему никто об этом не знает?! — озадаченные взгляды вновь скрестились на Гессе.

— В настоящее время место фюрера занял его двойник — Отто Хоршел, мало кому известный бюргер из Мюнхена, — Гесс продолжал стоять, отдавая дань памяти своему вождю. — Принято решение пока не обнародовать смерть фюрера… пока не будет заключен мирный договор с Англией…

— Это противоречит нашим обязательствам, — безапелляционным тоном сказал, как отрезал, лорд-канцлер сэр Саймон. — Соединенное королевство всегда было верно своим союзническим обязательствам, — еще более уверенно продолжил он, чувствуя молчаливое одобрение сидящих здесь офицеров генерального штаба. — Не ужели вы думаете, что английский народ, после всех этих жертв, положительно воспримет союз с Германией. Нет!

Гесс вздрогнул, словно от пощечины. Он внимательно посмотрел на Лорда Гамильтона, на которого у него были большие надежды, но тот проигнорировал его взгляд.

— Это вам, это надо немецкому народу и это надо Германии, равнодушным тоном произнес Черчиль. — Но, черт меня побери, я не пойму для чего это нужно нам?! Если меня не обманывает память, то большевики хорошо вам дали по зубам, — Гесс побледнел. — В ближайшее время готовиться высадка на континенте… Германия обречена. Вопрос лишь во времени.

Заместитель фюрера, теперь уже просто пленный, еще раз обвел всех глазами, стараясь заметить хоть каплю сочувствия или хотя бы заинтересованности. Однако, всюду он натыкался на непроницаемую стену отчужденности.

— Хорошо! — вдруг с улыбкой обреченного воскликнул он в лицо удивившимся англичан. — Хорошо! Германия обречена! В очередной раз немецкий народ будет предан своими арийскими единоверцами и брошен на растерзание восточным варварам. Мы сдохнем! — судя по выражению лиц, они решили, что у Гесса истерика. — Да! Сдохнем! Но следующими подохнете вы! — выпятив вперед челюсть, презрительно посмотрел на премьер-министра. — Сразу же вслед за нами, а может быть и раньше! Что?! Удивлены?! Не знаете?

Гесс несколько мгновений боролся с удивительно сильным соблазном не выкладывать свой последний козырь и оставить англичан в неведении. Однако, благоразумие победило и он решил рассказать все…

— От них вас не спасет эта лужа, — начал он, имея ввиду пролив. — Даже эти наглые янки не спрячутся…

— Что эта за бред? — вскочил со стула лорд Саймон. — Мне совершенно не понятно, зачем мы теряем время, выслушивая это пугало, которое сбежало от войны, бросив там своих же товарищей.

— Эпидемия! — медленно произнес Гесс, не обращая внимание на выпадку лорда. — Советы начинают массово применять биологическое оружие, — Гессу в очередной раз удалось удивить присутствующих. — Мы несем колоссальные потери. На 30 июня 1942 г. только на южном направлении от вспышки неизвестного заболевания мы потеряли более 60 тыс. человек. Это только подтвержденные случаи…, — судя по всему англичане были ошарашены, настолько потрясенными выглядели их лица. — В разы выросло количество смертных случаев при обычных заболеваниях.

Здесь следует сделать небольшое отступление и пояснить, почему столь сильным было потрясение присутствующих офицеров от сообщения о применении биологического оружия. Все дело в том, что вторая мировая война была развязана руками тех, кто в той или иной степени помнил Первую, или даже принимал в ней активное участие. Все эти люди из событий 1914–1918 гг. вынесли стойкое неприятие химического оружия, как антигуманного. К этой категории оружия массового поражения многие относили и биологическое (а позднее и бактериологическое). Другой причиной, не менее значимой чем первая, являлось негласное соглашение между воюющими сторонами о неприменении таких боеприпасов. Естественно, ни каких бумаг подписано не было и ни чего не было закреплено в письменных соглашениях. Однако, этого договора придерживались все стороны, понимая, что в противном случае разразиться катастрофа вселенского масштаба…

— На этих участках уже не существует единой линии обороны. Войска массово бегут, бросая оружие, тяжелую технику, укрепления. Ни что не может их остановить! Военно-полевые суды не успевают выносить приговоры. Все без толку, — Гесс потянулся к стоявшему не вдалеке графину и все заметили, как тряслась его рука. — Мы катастрофически не успеваем. Практически вся территория юго-восточнее Варшавы слабо контролируется нашими войсками. Парализована транспортная сеть. Уже несколько дивизии отказались подчиняться приказам из Берлина. Есть сведения о массовой сдаче в плен…, — перед собравшимися уже не было того бравого офицера — несгибаемого сторонника фюрера и патриота Германии, каким он предстал перед англичанами в первые минуты своей речи. — Все, что я говорю можно легко проверить. Наверняка служба радиоперехвата королевства уже обладает всеми нужными вам сведениями…

Для большинства здесь сидевших сказанное вторым лицом в партийной организации Германии было настоящим откровением. Лишь пара офицеров, имевших непосредственное отношение к разведке, имели обрывочную информацию о странной активности в дальнем немецком тылу.

— Мы совершенно не ожидали такого, — продолжал Гесс, стремясь усилить произведенный на англичан эффект. — Это настоящие варвары, у которых нет совершенно ничего святого…, — его речь была неровной, прерывистой, в его голосе совершенно не осталось уверенности и энергии; перед англичанами сидел человек, который уже окончательно смирился со своим поражением. — Отступая, они заражали колодцы, дома, неубранный хлеб …

Все это время премьер-министр молча сидел в своем углу, не замечая уже давно потухшей сигары. Со стороны могло показаться, что речь Гесса погрузила его в какое-то оцепенение. На самом деле он размышлял. «Скорее всего он не лжет, — Черчиль еще раз посмотрел на рубленные черты лица немецкого посланника. — О таком не лгут. О таком нельзя лгать, ибо это чревато нехорошими последствиями, — внутренне ухмыльнулся он своим мыслям. — Значит, дядюшка Джо выпустил джина, — он откинулся на спинку кресла и посмотрел на перевитый различными трубами потолок. — Что мы теперь имеем… Бесноватый ефрейтор подох, — Черчиль даже мысленно старался не произносить ненавистному ему имени. — Немцы уходят со своих позиций. Если верить этому, — Гесс продолжал грозить англичанам немыслимыми карами от шедших на Запад русских. — то у Германии нет ни единого шанса, а у нас…». Он настороженно поднял голову и быстро оглядел всех присутствующих, словно кто-то из них мог догадаться о пришедших ему мыслях. «Если это подтвердиться на все сто процентов, то этот грузин захочет сожрать нас с потрохами, — именно сейчас, когда страх от постоянной угрозы немецкого вторжения на острова исчез, Черчиль осознал, как он на самом деле относится к Советскому Союзу. — Надо все проверить… И немедленно!».

— Все, хватит! — он встал с кресла. — Мы услышали все, что нам нужно! Эй, кто там, увести, — Гесс с надеждой в глазах то и дело оглядывался на англичан, пока его вели к выходу. — Самуэль, — премьер-министр кивнул в сторону представителя разведки. — Мне срочно нужно все данные об этом! — Сухопарый и длинный как жердь офицер молча кивнул головой и вышел из кабинета. — Лорд Саймон, — тот с подозрением смотрел на него. — Мы должны немедленно встретиться с Его Величеством! Он обязательно должен все знать!