Заслужить смерть

ГЛАВА 6

Он шел рядом, показывал дорогу и, к счастью, молчал. Я все равно не могла ответить и чувствовала себя ужасно неловко из-за того, что до сих пор не поблагодарила. Утешалась тем, что шаман наверняка знает грамоту, и я смогу объяснить, как снять заклинание молчания.

Роса холодила ноги, постепенно становилось светло, я старалась привести себя в чувство, успокоиться. Получалось плохо. Его неожиданная помощь, доброжелательность и объятия сломали что — то во мне. Слезы, сдерживаемые год плена, пролились, и остановить их оказалось очень трудно. Поэтому я всхлипывала, утирала щеки и радовалась тому, что мой спаситель не стремился к разговорам.

Украдкой разглядывая шамана, пришла к выводу, что для северянина он даже красив. Овальное лицо, правильные черты, длинные светлые волосы, ладная фигура. Он был выше меня на голову, одет хорошо, но при этом не вызывающе богато, хотя я знала, что шаманы пользовались не меньшим уважением, чем мэдлэгч. Люди, если верить моим школьным учителям, более почтительно относились к шаманам, чем к обыкновенным магам вроде Фейольда. Маги слабей, шаманы умеют больше, черпают силу из других источников, поэтому и могут делать и использовать зелья из органов мэдлэгч. Природа даров в чем — то схожа.

Стараясь думать о том, что этот не назвавшийся шаман пока не хочет мне зла, присмотрелась к его странному головному убору. Черную ленту, расшитую на лбу серебряными рунами, украшали разные перья, уложенные вдоль повязки. Прочитать письмена не получалось, откровенно разглядывать шамана я стеснялась, а деталь была любопытной.

Мы шли около четверти часа. За это время боль в метке усилилась так, что я мечтала о превращении в лису. В звериной ипостаси можно бежать на трех лапах. Неудобно, но лучше, чем вот так волочить ногу. Я хромала, сцепив зубы, сдерживала стоны. Шаман, конечно же, заметил, а его слова ошеломили меня настолько, что я лишилась бы дара речи, если бы могла говорить.

— Я хочу вначале промыть и осмотреть раны, а не бездумно обезболивать, — заглянув мне в глаза, сказал шаман. — Давай я тебя понесу.

Отшатнулась, ничего не смогла с собой поделать. И очень сомневалась, что стоило реагировать иначе. Слишком хорошо все складывалось, слишком! Τак не бывает. В моей жизни уж точно.

— Нет — так нет, — он пожал плечами, улыбнулся, будто нисколько не огорчился из-за отказа.

Поразительно! Любому было бы обидно, но, кажется, не ему. Как странно!

Ощущение, что за этой благостностью скрываются серьезные неприятности, только усиливалось. С чего бы чужому магу, принадлежащему к иной вере, живущему в стране, которая совсем недавно воевала с моей родиной и проиграла, относиться ко мне с добром? Я ничем не заслужила подобное обращение, даже не поблагодарила еще, но и это, казалось, шамана нисколько не трогало.

Τак не бывает! Силок наверняка был его. Что ему от меня нужно? Зачем он меня приманивает? Ласковый какой, помощь обещает, еду… Почему?

При этом рядом с ним сразу возникло чувство, что он хороший человек. И это несмотря на страх! Может, он, как и Фейольд, воздействует на эмоции?

Шаман вывел меня к дому. Строение из дерева и камня, большие окна, деревянные ставни, украшенные растительным орнаментом. Грядки с лечебными травами, колодец-журавль, сарай, служивший, судя по звукам и запахам, еще и конюшней. Все аккуратное, удобно устроенное, добротно сделанное. Чувствовалось, что хозяйство ведут с любовью.

Северянин поднялся на невысокое крыльцо, подал мне руку:

— Ступеньки крутоваты, а ты хромаешь.

Прозвучало просто, будто заботиться об израненных рабынях было для шамана обычным ежедневным делом. Словно для него совершенно естественным являлось сочувствие к незнакомке-каганатке. Он точно воздействовал на эмоции! Иначе его поведение не объясняется!

Показывать ему свое понимание происходящего я опасалась. Боязливо вложила правую ладонь в протянутую руку. Как жаль, что из-за ошейника не могу прощупать чувства шамана! Я бы узнала, что скрывается за этой внешней доброжелательностью, не терзала бы себя глупой, до крайности наивной надеждой на то, что хорошие люди не только не перевелись на свете, но и повстречались мне на пути.

Его прикосновение было уверенным, ладонь казалась горячей из-за того, что я продрогла и не отогрелась за пару десятков минут. Когда я поднялась на крыльцо, он открыл дверь, и из дома повеяло теплом, сдобой и обещанной мне кашей. Боже, пусть это будет не сон! Пожалуйста, пусть шаман даст мне денек, что бы прийти в себя. А потом я убегу до того, как он придумает способы использовать мэдлэгч.

Шаман провел меня через небольшие светлые сени, открыл дверь в дом. Уже по стоящим в сенях вещам было ясно, что убранство жилища будет богатым. Пройдя мимо расписного ларя и полок с сушеными травами и какими — то холщовыми мешочками, я не удивилась тому, что стол у ближайшего окна был накрыт светлой скатертью, на стульях лежали стеганые подушки, окна украшали занавески, а пол устилали ковры.

Часть противоположной стены занимала печь, у второго окна расположился стол для готовки. Опрятная кухня, что нисколько не удивило, выглядела удобной. Подумалось, что северянин и с закрытыми глазами сможет найти в своем хозяйстве нужную вещь, будь то половник или приправа.

— Проходи, садись, — шаман указал на стулья. — Пока вода для мытья нагреется, ты поешь.

И опять ни слова о том, что грязная оборванка запачкает скатерть, ни неудовольствия из-за того, что я не отвечаю. Невероятное, неправдоподобное человеколюбие меня постепенно начинало пугать, а не только озадачивать. Но я послушно села, выбрав место так, что бы было удобней сбежать либо через окно, либо через дверь. Судя по усмешке, шаман это заметил. Не беда, я ему не доверяла и не видела ничего плохого в том, что он это тоже поймет.

Пока он возился у печи, я оглядела комнату. Οна была одновременно кухней, трапезной и гостиной, я увидела ляду в подпол, три двери в другие комнаты. Да, правду говорили. Шаманов действительно ценили так же высоко, как и мэдлэгч. Большой дом, точно построенный не одним человеком собственноручно, дорогие вещи, наверняка полученные в подарок, тому доказательство.

— У меня есть женская одежда, — размешав кашу в горшке, сказал северянин. А я предпочла не задумываться, откуда у него женское платье. — Возможно, будет тебе немного великовата.

Он поставил передо мной большую глубокую тарелку с кашей, посмотрел в глаза:

— Τы шить умеешь? Подогнать по размеру сможешь?

Я кивнула.

— Хорошо, — он улыбнулся. — Εшь. Я воду принесу, поставлю греться.

Γде — то снаружи звякнул колокольчик. Шаман нахмурился, глянул во двор.

— Кого в такую рань привело? Τы ешь, ешь.

Он вышел в сени, а мне не требовалось выглядывать на улицу, что бы знать, кого именно принесло сюда. Фейльода и его помощников! Он искал меня, пытал чарами на расстоянии. Он чувствовал, что я где — то затаилась, и надеялся, что выдам себя или хотя бы не смогу далеко убежать.

Магическое клеймо разболелось ужасно, так, что я пошевелиться не могла, не то что есть. Ароматная каша на мясном бульоне совершенно умопомрачительно пахла у меня под носом, я сжимала в руке металлическую ложку, по щекам текли слезы, все силы уходили на то, чтобы не выть в голос.

— Приветствую, господин Τриен! — Фейольд, оказывается, умеет говорить спокойно.

— Утро доброе, — ответил шаман.

— Мы пришли попросить вас о помощи, господин Триен. Мы — особый отряд стражников города Кипиньяр.

Вот же лжец! А он не останавливался, еще сержантом назвался! Своих спутников представил. Наверняка ещё и значки какие-то показал. Откуда человеку, живущему так далеко от Кипиньяра, знать, как выглядят настоящие значки стражи?

— Далеко же вы от родного города заехали, — заметил шаман.

— Служба такая.

Я живо представила, как маг усмехается. Легкое пренебрежение к собеседнику, осознание собственного превосходства отчетливо слышались в голосе и не могли не отразиться на лице.

— Мы преследуем беглую преступницу-каганатку, — жестко продолжал Фейольд. — Волосы у нее темные, рыжеватые, лицо овальное, роста небольшого, ниже вас где-то на голову. На вид лет двадцать. На ней ошейник заключенных, светлая блуза и юбка. Она немая.

— Интересная отличительная черта, — хмыкнул шаман.

— Она не помешала ей стать наемной убийцей, — заверил маг. — Она юркая и ловкая. Кроме того, она каганатская колдунья, может превращаться в лису. В зверином облике пролезть в дом легче, чем она и пользовалась. На ее счету семь смертей. Все люди зарезаны в постелях. В числе погибших и дочь командора.

Он говорил напористо, серьезно, его история казалась правдоподобной. Он мог быть убедительным, когда хотел, а он хотел! Вряд ли Фейольд пытался воздействовать на эмоции шамана, тот вполне способен почувствовать и правильно истолковать подобное внушение. Но я была уверена, что на других людей маг влиял и так тоже. С каждым его словом я все отчетливей понимала, что шаман вот-вот пустит Фейольда с пособниками в дом.

Ужас захлестывал волнами, биение сумасшедшего сердца стало единственным звуком в мире. Я попалась. Если беглой рабыне северянин еще мог бы помочь, то преступницу, убийцу укрывать не будет. Никто не будет!

Убежать я не могла — сил не было, нога не держала вес. Значит, нужно хотя бы до ножа доковылять! Не дамся живой Фейольду! Не дамся!

Несколько ножей висело на стене у печки. Я встала, опираясь на стол, уже собралась его обойти, как услышала голос шамана.

— Спасибо, что предупредили о преступнице. Я буду настороже.

О небо! Он решил, что беспомощная мэдлэгч самому нужна? Один шаман, конечно, лучше трех бандитов, но не намного.

— Я не упомянул еще, что опасную преступницу заклеймили магией, — Фейольду не понравился ответ шамана, в голосе мага отчетливо слышалось предупреждение. Я по опыту знала, что связываться с Фейольдом опасно, а перемена тона обычно предвосхищала болезненное заклятие.

— Это было мудрое решение. Вам будет проще ее найти, — невозмутимо ответил шаман.

— Вы совершенно правы. Проще. След магического клейма привел нас сюда.

— Вы сами знаете, что чары на шаманских землях искажают магический фон, — так же спокойно сказал шаман. — Допускаю, что вы ошиблись.

— Я не ошибся. Убийца где — то здесь, — рявкнул Фейольд.

В этот миг ногу прошило такой болью, что я упала. Ковер и плащ немного смягчили удар, а Он был милостив ко мне — я не выдала себя криком.

— Если бы она была здесь, я бы об этом знал, — возразил шаман.

— Мы хотим осмотреть дом, — заявил маг.

— Нет. Я этого не хочу.

— Вы не смеете препятствовать правосудию!

— Я не препятствую, — последовал ответ. — Я лишь отличаю правосудие от произвола. Вы не предъявили постановления суда Кипиньяра, разрешающее вам входить в любой дом. Вы должны попросить меня вас пригласить. А я вас не приглашаю.

— Вы не понимаете, с чем играете! — рыкнул Фейольд.

— Боюсь, это вы не понимаете, — возразил шаман. — Это моя земля, мой дом. Я знаю законы Аваина. Вы меня предупредили, объяснили, что к чему. Если я встречу беглую преступницу, я сообщу об этом страже.

— Да что мы с ним цацкаемся, а? — спросил незнакомый мужской голос. — Τут даже забора нет! Пошли!

— Стой! — велел маг.

Τреск, болезненный крик, приглушенное ругательство. На этом фоне спокойствие шамана казалось совершенно возмутительным.

— Не всякую защиту видно, — подчеркнул он.

— Будь я тобой, ходил бы с оглядкой, шаман! — выпалил тот же бандит.

— Вам нужно всего лишь показать мне необходимый документ. Я вас в свой дом без него не приглашу. До встречи, господа. Спасибо, что предупредили о беглой преступнице. Я буду бдителен и осторожен.

Вежливость непреклонного ответа разозлила Фейольда — клеймо откликнулось на эмоции хозяина, опалило кость огнем. Я всхлипнула от боли, всем сердцем надеясь, что такой негромкий звук не услышат за разговором.

Судя по голосам, обошлось. Я чувствовала, что Фейольд отдалялся, а во дворе поскрипывал журавль, лилась вода. Пошевелиться было выше моих сил. Лежа на полу, плакала от боли и даже не услышала, как вернулся шаман. В какой — то момент он обнаружился рядом со мной, на лице отражалось неподдельное беспокойство.

— Где болит?

Губы не слушались, показать я не могла, и северянин, положив руку мне на плечо, велел:

— Кивни, когда я коснусь больного места.

Теплая ладонь скользила по руке, по животу, погладила бедро, и я закивала, когда пальцы шамана дошли до клейма. Οн недоуменно нахмурился, увидев старый шрам, долго прислушивался к ощущениям, считывая формулу ладонью.

— Это магическая метка такая? — спросил он наконец.

Я снова кивнула.

— Под кожей? — прозвучало так, будто он сомневался в том, что почувствовал, но даже само предположение сердило его.

Кивок. Шаман коротко и как-то зло выдохнул, снова замер, исследуя формулу.

— Я смогу разрушить ту часть, которая причиняет боль, — спустя пару невыносимо долгих минут, северянин вынес вердикт. — Ту часть, которая отслеживает тебя, я сломать не могу. Может, получится позже. Потом посмотрю.

К этому моменту мне уже было все равно, что он будет делать и будет ли делать вообще. Из-за непрекращающейся пытки сознание временами меркло, думать я давно не могла. Шаман, кажется, понял, потому что перестал со мной разговаривать, сходил куда-то, вернулся с бубном и разноцветными пузырьками.

Он откупорил бутылочку, накапал на шрам пахнущую травами прохладную настойку, положил сверху ладонь и запел. Голос у него оказался очень приятным, а заключенная в незнакомой мелодии сила превращала происходящее в священнодейство. Боль постепенно уходила, оставшиеся мысли затягивал туман. Запахи мяты, розмарина и липового цвета навевали сон, создавали восхитительное ощущение, что я в безопасности, что здесь, рядом с этим человеком ничего плохого со мной произойти не может.