Заключенный на воле

Глава 27 ▼▼▼

Услышав стук в дверь Зала Примирения, советник Уллас нахмурился. С тяжким вздохом он нажал кнопку комма на своем лацкане:

— Говорите.

— Сообщение, сэр. От шерифа Плона. Он смиренно просит встречи в кабинете.

— Зачем?

— Дело охраны, сэр. Он сказал — очень важное.

Уллас скривил губы. Понятия шерифа Плона о важности вопросов были несколько странными. И все же это достаточно опытный и прилежный работник. Не следует пренебрегать им.

— Я скоро буду там. Идите.

Когда Уллас вошел в свой служебный кабинет, его ждали там три человека — шериф Плон и два Помощника. Плон представлял собой почти карикатурную противоположность своему господину. Если Уллас отличался высоким ростом, худобой и бледностью, то старший офицер его охранной службы был коренастым смуглым коротышкой. Помощники выглядели совершенно обыкновенно, не считая естественной нервозности. Едва сдерживаемое возбуждение Плона удивило Улласа. Обычно этот человек был непрошибаем, словно кирпичная стена.

— Ну что ж, шериф, — произнес Уллас, — что за новости оказались настолько тяжелыми, что вам пришлось их нести втроем?

Едва не лопаясь от осознания важности происходящего, Плон выпалил:

— Я лучше покажу вам это, советник. Мы установили экран и головид. — Он указал вправо от Улласа. Уллас не любил сюрпризов и презирал тех, кто устраивал таковые. Решив, что пора бы его людям узнать о его предпочтениях, он тем не менее сел перед экраном, не сказав ни единого слова.

Через несколько секунд Помощники затемнили помещение и включили проектор.

На экране, как живой, появился капитан Мард. Он шел по улице, поглядывая по сторонам. Не успел советник задать вопрос о том, кому нужна подобная трата времени, как шериф сказал:

— Видите этого человека в зеленой куртке, советник? Он идет прямо к капитану Марду. Видите, как его внимание сосредоточено на Марде? Он просто игнорирует всех остальных.

На Улласа это не произвело никакого впечатления, однако он решил пока сдержать нетерпение. Неожиданно он прищурился, увидев, как Мард зашвырнул своего спутника в электробус и вскочил туда сам. Когда оба вошли в библиотеку, советник пробормотал что-то себе под нос. И тут экран погас.

Уллас поднялся, повернулся и грозно вопросил Плона:

— А где кадры здания, сделанные внутри?

— На другой записи, советник. Сейчас, еще минутку.

— Будь проклята эта ваша минутка! Я хочу знать, что они делали, что говорили. Живо!

Дрожащим голосом шериф произнес:

— У нас есть длинная запись того, как оба шли по библиотеке. На ней нет ничего важного. Затем было вот это.

Экран вновь ожил. Уллас машинально уселся в свое кресло, полностью погрузившись в действие, происходящее в крошечном закутке-читальне. Голоса агента и Марда гулко отдавались в обширном помещении кабинета, усиливая нереальную, какую-то сценическую атмосферу и без того зловещих событий. Только когда Мард исчез, выйдя за пределы поля зрения камеры, Уллас заговорил:

— Моя городская библиотека. Прямо там, среди книг. Этот мерзавец совершил убийство в библиотеке. Святотатство. Что он за тварь? Схватить его. Схватить! — Выкрикнув эти слова, Уллас задрожал и ухватился за край стола. Голос его упал почти до шепота, взгляд по-прежнему был прикован к пустому экрану. — Пусть эти двое Помощников приведут его ко мне. Они ничего не должны говорить ему. Схватите его.

Несколько минут спустя, вновь сидя в кресле, но все еще глядя на экран, Уллас спросил:

— Кто этот убитый? — Чтобы посмотреть на шерифа, ему пришлось оторваться от экрана.

Плон ответил, заикаясь так сильно, словно его мучила икота:

— Ег-го док-кументы п-подделаны, сэр. М-м-мы в-ведем расследование. От-тпечатки п-пальцев, уз-зор сетчатки и образец Д-ДНК в-в п-порядке, с-соответствуют д-документам, найденным п-при нем, н-но на самом д-деле это н-не он. Имя, п-проставленное в документах, в действительности п-принадлежит м-мальчику, погибшему двадцать лет н-назад от несчастного случая.

— Это невозможно. Откуда у него могли взяться такие документы? Отпечатки пальцев, узор сетчатки и образец ДНК берутся при рождении и вводятся в компьютер. Любой человек, зарегистрированный в банке данных, неразрывно связан с этой информацией. Вы говорите, что нашли человека с фальшивыми документами, человека, который не значится в компьютере? Вы что, с ума сошли?

— Нет, сэр. Прошу вас, советник, поймите — мы обнаружили тело всего несколько часов назад. Конечно же, обработчики информации с камер «Мир и Порядок» смогли выдать запись из библиотечной читальни буквально через несколько минут. Но гораздо больше времени нам понадобилось, чтобы проследить путь этих двоих по библиотеке от одной камеры до другой и выяснить, когда они вошли в здание. Затем мы просмотрели записи длиной в несколько часов, чтобы увидеть, как наблюдаемые вышли из электробуса. А потом…

— Это можно было сделать буквально за несколько минут. Все, что вам было нужно, — это ввести изображение обоих в считыватель записей. Компьютер может найти нужный кадр на записи с камеры «Мир и Порядок» в течение нескольких секунд. Это всем известно. Что у вас с головой?

— Ничего, сэр. Я хочу сказать — у наших обработчиков информации в этом районе нет считывателей. Мы давали запрос в прошлом финансовом году, но…

— Никаких оправданий, Плон. Только результаты. Я хочу получить результаты.

Плон продолжил:

— Сэр, мы отследили запись первоначальной их встречи, еще до посадки на электробус. Мои искренние извинения за то, что это заняло столько времени. И тем не менее, сэр, мы использовали эту злосчастную задержку, чтобы проверить персональные файлы на центральном компьютере, дабы установить личность убитого. И тогда-то мы обнаружили это.

— Это? Обнаружили это? Что? — Уллас ухватился за стол.

Сглотнув, Плон ответил:

— Центральные банки данных. Подверглись вторжению. И резервные системы тоже. Записи изменены. Те, кто значился умершим, теперь считаются живыми людьми. Живые зарегистрированы как покойные. Мы ведем расследование.

— Вы имеете в виду Ясил… нападение?.. — Уллас даже это ухитрился произнести угрожающе.

— Нет, сэр. Центральный банк. Здесь. В Лискерте.

С опасным спокойствием в голосе Уллас спросил:

— Вы изучали все возможности доступа к компьютерам?

Теперь Плон просто обливался потом. Вытирая мокрое лицо, он сказал:

— Когда Свободные напали на компьютерные банки в Ясиле, кто-то из них знал, как связаться оттуда с Центральным Банком. Они знали также, как заставить компьютер стереть любые следы вторжения, точно так же, как любые измененные записи. Мы осознали, что случилось, только сегодня, когда при проверке всплыло имя погибшего мальчика. Человек, убитый капитаном Мардом, сделал одну ошибку, указав в качестве места своего рождения тот же самый город, в котором жил ребенок, умерший двадцать лет назад. Как только мы обнаружили этот обман, мы повели расследование дальше. Оказалось, что никто не был знаком с убитым долее трех лет. И раньше этого срока никаких сведений нет. Вся остальная история личности в банке данных полностью сфабрикована. Как будто он появился на свет три года назад уже взрослым человеком.

— Это основной момент, шериф. Мы столкнулись с преступлением, которое нельзя оставить безнаказанным. Безопасность всего нашего общества под угрозой. И на вас возложена задача по устранению этой угрозы. Необходимо обследовать все компьютерные данные. Каждый человек на планете должен подвергнуться тщательной проверке. Я хочу, чтобы техники были здесь в течение часа. Когда закончите с этим, принесите мне копию документов убитого агента.

С живостью человека, почуявшего возможность спасения или, по крайней мере, бегства, Плон сунул руку в карман и извлек аккуратно сложенный лист бумаги. Когда шериф протянул этот лист Улласу, лицо его напоминало морду спаниеля, только что получившего от хозяина нагоняй за нерадивость.

— Я так и подумал, что вы захотите взглянуть на это, советник. Я принес ее с собой.

Уллас взял листок, коротко кивнув. Шериф просиял. Затем он помчался выполнять поручения, и топот его тяжелых ботинок вскоре затих в отдалении.

Потребовалось не более часа, чтобы спешно наладить компьютерную проверку, затребованную Улласом. За это время, к ужасу технического персонала, службы безопасности и самого советника, все записи, касавшиеся убитого, напрочь исчезли из банков данных. Как будто никогда и не существовали.

Советник Уллас грозно орал на вернувшегося шерифа Плона. Он проклинал всех, на кого только падал его взгляд, и многих из тех, кто здесь не присутствовал. Однако толку от этого не было никакого. Завершающим ударом оказался поиск данных на шерифа Плона, запущенный совершенно неправильно и без всякого на то приказа. Молоденький техник, дежуривший у компьютера, вскочил из-за монитора с криком:

— Сэр! Шериф, сэр! Вы исчезли! То есть вы исчезли в компьютере! Он говорит, что вас нет!

Уллас в два шага оказался рядом с техником, опередив Плона. Шериф занял место за другим плечом молодого человека и хрипло приказал ему:

— Пошлите запрос снова.

Дрожащим голосом техник выдал машине указания. Она дважды зажигала надпись с просьбой говорить разборчивее. Наконец, удовлетворившись полученными инструкциями, компьютер деловито загудел. Экран моргнул, и на нем появилось сообщение: «ЧЕЛОВЕК С ДАННОЙ ФАМИЛИЕЙ НЕ ЗНАЧИТСЯ. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ БАНК ДАННЫХ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЕ».

Недоверчивое восклицание Плона эхом отдалось в кабинете. Шериф повернулся к советнику Улласу, совершенно забыв о правилах этикета:

— Это неправда! Система неисправна! Я здесь!

Уллас выпрямился, холодно глядя на него.

— Не может быть никаких сомнений в вашем присутствии здесь, шериф. Держите себя в руках. Вы же знаете, как я ненавижу подобные проявления эмоций.

Плон попытался хоть в какой-то степени восстановить чувство собственного достоинства.

— Я законопослушный член общества, советник. Я заявляю официальный протест против удаления моих данных.

Маленькие красные пятнышки выступили на скулах Улласа. Он закрыл глаза, стараясь успокоиться. Наконец на его лицо вновь вернулась обычная бледность.

— Этот протест будет учтен. А теперь слушайте внимательно. — Уллас помедлил, окинув всех присутствующих пронзительным взглядом. — Слушайте все. Сторонники сопротивления проникли в нашу компьютерную систему. Тот, кто разрушает информационную сеть Хайре, несет угрозу уничтожения нашему обществу — или его мозгу, что в сущности то же самое. Следует немедленно усилить охрану всех правительственных записей и зданий, где они хранятся, до наиболее эффективного уровня. Каждый человек на планете должен пройти проверку на соответствие существующим данным. Любой — мужчина, женщина, ребенок, — у кого обнаружат фальшивые документы, должен быть безотлагательно казнен. Шериф, присмотрите за этим.

Шериф четко, как на параде, развернулся кругом. Пока он выдавал указания собравшейся вокруг него толпе Помощников, Уллас вводил в компьютерный терминал одно имя за другим. Многих людей из верхних эшелонов его персонала постигла та же участь, что и шерифа, — компьютер пришел к заключению, что их никогда не существовало. Под конец Уллас еще раз ввел имя, с которым было все в порядке, когда он только-только сел за терминал. И за это короткое время все данные об этой женщине исчезли из системы. Уллас беззвучно выругался. Стирающая программа продолжала работать буквально у него на глазах, потихоньку высвобождая людей из его хватки, лишая возможности подвергнуть их немедленной идентификации — а ведь эта возможность была краеугольным камнем его контроля над ними! Взглянув через плечо, советник обнаружил, что шериф Плон ждет его.

— У меня есть вопрос, сэр.

— Что такое? Вы ведь уже получили задание.

Плон оглянулся вокруг, удостоверившись, что никто не может их подслушать. Понизив голос, он спросил:

— Вы приказали проверить всех для внесения в компьютер, сэр. Но вы ведь не имели в виду абсолютно всех, не так ли, сэр?

Выругавшись, Уллас вытянул руки и схватил Плона за глотку.

— Ты безнадежный тупица! Если бы я не имел… — Тут советник задумался над смыслом вопроса. Выражение его лица изменилось, когда он осознал, что имелось в виду. Но он еще крепче сжал руки на горле шерифа, не обращая внимания на его посиневшие от недостатка кислорода губы. Глядя в выкатившиеся, налившиеся слезами глаза Плона, Уллас произнес: — Ты все знаешь о том, кто составляет исключение. Или ты собираешься уничтожить… — Тут, осознав, что и так уже сказал слишком много, Уллас отшвырнул шерифа прочь, словно выжатую тряпку.

Плон, шатаясь и потирая горло, выскочил из кабинета, на ходу прохрипев немногочисленному оставшемуся персоналу приказ следовать за ним. Дверь захлопнулась, отрезав проклятия, выкрикиваемые Улласом.

Шериф вернулся почти сразу же, еще из-за двери испросив разрешения войти в кабинет. Уллас заорал, чтобы тот входил. Подбежав к советнику, все еще сидевшему за клавиатурой компьютера, Плон отсалютовал и прохрипел:

— Капитан Мард здесь, сэр. Два человека, которых вы послали, привели его сюда.

— Пусть сопровождающие доставят его к дверям и пропустят внутрь. Вы и я должны поприветствовать его так, словно ничего не произошло. На всякий случай сопровождающие должны ждать снаружи, возле двери.

Мард, вежливый и подтянутый, не проявлял ни малейшего беспокойства. Он прошел мимо шерифа Плона к Улласу, сидевшему во главе длинного стола. Мард даже не заметил — или предпочел не заметить — экран головидео, установленный в дальнем конце кабинета. Остановившись перед советником Улласом, Мард отвесил поклон, взмахнув рукой согласно новейшим традициям. Когда он выпрямился, Уллас улыбнулся и жестом предложил ему сесть.

— Я надеюсь, что посланные мною люди не оторвали вас от важных дел, капитан.

Мард поспешил заверить его:

— Я здесь для того, чтобы выполнить работу, порученную мне Солнцедарительницей. Я в полном вашем распоряжении, советник.

— Ах, да — работа, порученная Солнцедарительницей. Люмин возлагает множество необычных обязанностей на своих верных последователей. Я нахожу, что они порою удивляют даже меня. Приходилось ли вам недавно исполнять какие-либо необычные обязанности, капитан?

Небрежно рассмеявшись, Мард состроил гримасу.

— Видите ли, советник, в этом поручении все необычно для такого человека, как я. Я всего лишь обыкновенный солдат, без всяких склонностей к дипломатии. Я не хотел бы задеть ничьи чувства, сэр. Я просто хочу сказать, что я человек честный и прямолинейный.

— Точь-в-точь как я и ожидал. Вы всегда говорите откровенно. Как раз перед вашим появлением я говорил шерифу Плону, что я уверен — вы дадите прямые ответы на вопросы, которые я вам задам.

— На любые ваши вопросы, сэр. Чем могу вам служить?

— Посмотрите вместе со мной одну запись, капитан. Я очень хотел бы узнать ваше мнение о ней.

Уллас щелкнул пальцами. Проектор залил экран светом. На дальнем конце стола внезапно возникло живое изображение уличной сцены. Даже в полумраке кабинета было отчетливо видно, как со щек Марда сбежала краска. Рот его приоткрылся. Приподнявшись с места, капитан прохрипел:

— Этот человек… — Следующие его слова потонули в крике боли и изумления. Уллас ухватил Марда большим и указательным пальцами за бицепс и крепко сжал пальцы, прищемив кожу и мышцы.

Небрежным тоном, как бы продолжая беседу, Уллас произнес:

— Прошу вас, не надо прерывать демонстрацию, капитан. Давайте просмотрим запись до конца, а затем обсудим все в целом, хорошо?

— Буду рад…

Советник Уллас отпустил Марда.

Когда запись прокрутилась до конца, Плон включил свет. У Марда был такой вид, словно он горько жалел, что не может и дальше оставаться в темноте. И все же он нашел в себе силы храбриться:

— Во время этих действий я не принял во внимание всю полноту предпринимаемых вами мер по контролю за населением. Видите ли, советник, я и не предполагал, что в библиотеке есть камеры. Мои поздравления, сэр. А что касается убийства этого поддельного агента по вербовке, то я об этом не сожалею. Вы слышали, что он сказал о моей службе на Гекторе? Я говорил вам, что был там. — Мард драматическим жестом воздел левую руку. — В кость моего среднего пальца хирургически имплантирована особая проволочка, несущая мой идентификационный код. Только у Изначальной гвардии есть оборудование для записи информации этого кода. И только гвардия может прочесть эту информацию. Удаление проволочки наносит пальцу необратимые повреждения. «Стал гвардейцем — навеки гвардеец». Убитый не был повстанцем. Он был послан Этасалоу. Никто другой не может знать о моей службе на Гекторе.

Уллас неритмично постукивал пальцами по столу. Наконец он сказал:

— Настали опасные времена, капитан. И сейчас истина важнее для нас, чем когда бы то ни было.

Затем, неожиданно быстро, советник вскочил на ноги и направился к двери.

— Идемте со мной, — скомандовал он. — И вы тоже, Плон. Позовите двух Помощников, которые привели капитана сюда.

Мард осознал, что попался, когда шериф Плон встал так, чтобы предотвратить любую попытку капитана выхватить меч. Более того, сзади выросли двое молчаливых Помощников. И все же советник выслушал его рассказ, никак его не прокомментировав. Это был хороший знак. Чем дольше они петляли по коридорам и переходам, тем больше Мардом овладевала уверенность, что его спонтанно выдуманное оправдание убийства человека в библиотеке было истинной правдой.

Наконец Уллас остановился перед дверью, мерцавшей атласно-гладкой стальной поверхностью. Она висела на прочных петлях из того же самого металла. Уллас кивнул шерифу Плону, который, выйдя вперед, взялся за блестящий медный молоток и один раз стукнул им в дверь. Дверь распахнулась. При этом стало заметно, насколько велика ее толщина. Обернувшись к Марду, советник Уллас улыбнулся и махнул рукой, предлагая капитану войти первым.

В проеме приоткрытой двери показался человек в облегающей рубашке ржаво-бурого цвета и таких же брюках. Мард подумал, что это одеяние чрезвычайно уродливо, а по цвету напоминает засохшую кровь. Оказавшись внутри, Мард стал осматривать обширное помещение. Окон в комнате не было, но ее заливал яркий свет ламп-трубок, тянувшихся через весь потолок. Их свет отражался от белой кафельной облицовки. Пол, стены, потолок — все было белым, словно иней. Более того, единственный предмет меблировки в комнате, казалось, был перенесен сюда прямиком из больницы. Его углы и изгибы блистали хромом и сталью.

Желудок Марда судорожно сжался. Он осознал, что блестящие инструменты не были медицинским оборудованием — во всяком случае, в общепринятом смысле. Он повернулся к Улласу, борясь с подступающей тошнотой.

Сделав широкий жест, Уллас начал лекцию:

— Это наша Палата Истины, капитан, а ее безукоризненная чистота символизирует мою любовь к правде. Самое важное понятие человечества, но им чаще всего пренебрегают, верно? Сюда мы приводим тех, кто отступает от правды — или дает нам повод считать так.

Через плечо Улласа Мард видел, как закрывается дверь. Она поворачивалась на петлях со зловещей неторопливостью.

Уллас, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Все законы взыскуют истины. Ложь — оружие тех, кто стремится уничтожить спокойствие и порядок, царящие на Хайре.

Высокий голос советника, эхом отражающийся от этих стерильно-белых стен, заставил Марда задрожать. Когда капитан заговорил, собственный голос показался ему жалобным писком:

— Я чувствую, что в ваших замечаниях, советник, есть глубинный смысл. Но я надеюсь, что это не так. Я — эмиссар Солнцедарительницы, и моя личная неприкосновенность подтверждена документально. Быть может, мне следовало доложить о сегодняшнем злосчастном инциденте, однако мои действия были вызваны искренним негодованием простого солдата на предложения, несовместимые с моей честью. Я допускаю, что мог ошибаться. И все-таки причина, по которой я не сообщил о данном случае, ясна и очевидна. Как ваш друг и как агент Солнцедарительницы, я намеревался выждать и тем самым сподвигнуть Этасалоу на более крупное, легко доказуемое предательство.

— О да, вы ошибались. Мы можем согласиться с этим. И мы здесь для того, чтобы узнать, как именно вы ошибались. Как часто. И ради кого. — Взгляд Улласа переместился с Марда на кого-то, стоявшего позади капитана.

Мард обернулся. Рядом с шерифом Плоном выстроились восемь человек в таких же костюмах, какой был на мужчине, открывшем дверь. Они двинулись вперед. Мард отшатнулся, вскинув руки. Двое Помощников заломили ему руки за спину. Те восемь бросились вперед. Невероятная быстрота и неумолимость их действий парализовали Марда. Все его сопротивление состояло из негодующих выкриков и слабых попыток вырваться. Через несколько секунд он был раздет догола. Однако когда его пленители попытались увлечь его в глубину комнаты, то паника заставила Марда перейти к более решительному протесту.

Борьба оказалась столь же бесполезной, как все его уверения в полной невиновности. С легкостью, свидетельствовавшей о долгой практике, люди в бурых одеждах схватили его за руки, за ноги, за голову. Слегка раскачивая из стороны в сторону и предупреждая все попытки Марда вырваться, они поволокли свою жертву туда, где на столике сверкали металлические инструменты. Мард попытался не смотреть на эти орудия, однако даже это ему не удалось. Их зловещий блеск вновь заставил его возопить о своей невиновности.

Грубый кляп, заткнувший рот, прекратил эти вопли.

Мард увидел стол на стальных ножках и понял, что именно туда его тащат. Он начал вырываться с удвоенной силой, но те, кто волок его, даже не замедлили движения. Легко подняв Марда, они шмякнули его спиной на холодную пластиковую поверхность. Пока капитан пытался приглушенными криками убедить Улласа поверить ему, его привязали к столу. Когда все было готово, Мард мог лишь напрягать мускулы и шевелить пальцами рук и ног. Он мог дышать, моргать, поворачивать голову на несколько градусов вправо или влево. И это было все. Потом кто-то вынул кляп у него изо рта.

Боль в одном из пальцев руки отвлекла внимание Марда и исторгла из его груди новый вопль. Скосив глаза, он увидел металлический зажим, впившийся в его плоть. От зажима куда-то за пределы поля зрения Марда вели электрические провода. Затем — новая боль. В другой руке. Не успел Мард осознать, что с тех пор, как Уллас дал сигнал к началу всего этого ужаса, никто не произнес ни единого слова, как через его тело прошел первый электрический разряд. Мышцы и сухожилия обратились в камень, а потом судорожно задергались. Мард закричал, чувствуя, как его затылок и пятки помимо его воли ударяются о твердую пластиковую поверхность стола. Металл под пластиковой изоляцией гудел, словно гонг.

Затем это прекратилось. Зажимы были сняты. И присоединены снова. К нижней губе и уху. И снова ток. В этот кошмарный миг Марду показалось, что его глазные яблоки вот-вот лопнут.

Ток отключили. Когда Мард попытался молить своих мучителей о пощаде, изо рта у него брызнула кровь. Ему понадобилось не менее двух секунд, чтобы осознать связь между этой кровью и болью в прокушенной нижней губе.

Почувствовав, что зажимы подсоединяются к его гениталиям, Мард утратил всякий контроль над собой. Но не успел смрад нечистот достичь его собственных ноздрей, как кто-то из надзирателей смыл их со стола струей ледяной воды. Перенапряженные, болящие мышцы безостановочно тряслись мелкой дрожью. Этой боли в сочетании с новым разрядом тока оказалось чересчур много для его нервной системы. Когда ток отключился, сердце Марда бешено колотилось неровными толчками. Легкие отказывались работать, втягивая воздух крошечными порциями. В горле клокотали слюна и желчь. Мард кашлял и давился, не в силах заставить воздух проходить в глотку.

Жидкости его собственного тела душили его.

Смерть должна прекратить мучения. Когда капитана поглотила тьма, несущая блаженное освобождение от боли, по его лицу текли слезы.