Заключенный на воле

Глава 20 ▼▼▼

Император Халиб барабанил по крышке массивного стола, не придерживаясь ни темпа, ни ритма. Управляющий Вед некоторое время всерьез обдумывал невыразимо непочтительную идею: не попросить ли императора перестать? Император наверняка взбеленится. Но злее, чем сейчас, он все равно вряд ли станет. Зато, возможно, этот дьявольский стук прекратится.

От необходимости принимать решение Веда спас сам император: Халиб принялся пощипывать поджатые губы. Жест был весьма характерным. Вед его терпеть не мог. Он был уродским, лишенным всяческого достоинства и вечно наводил управляющего на мысль о свирепом овоще. Но по сравнению со стуком это уже заметное улучшение. Вед вознес короткую благодарственную молитву. И в завершение молитвы намекнул, что старому верному шпиону совсем не помешала бы толика доброжелательного отношения.

Вед как раз пытался справиться с противоречием, заключенным в словосочетании «верный шпион», когда Халиб нарушил молчание.

— По крайней мере, ты пришел с этими новостями ко мне. Большинство людей пустили бы дело на самотек, в надежде что оно уладится само собой.

— В отличие от этого большинства, я рожден для того, чтобы служить императору, Возвышенный. Я обманул ваши надежды, и это приводит меня в замешательство, но я — ваш человек. И этого не изменить.

— Мы с тобой образуем неплохую команду. Так же, как наши отцы до нас. — Черты Халиба слегка смягчились, но лишь для того, чтобы тут же окаменеть снова. — Но что останется после нас, Вед? Что станет нашим наследством?

— Мы делаем все, что в наших силах, Возвышенный.

На мгновение — меньше, чем на мгновение — Халиб задумался над этими словами. Если кому-то и следовало до конца знать планы своего императора, так это именно Веду. Вед умер бы за него. Точно так же, как умер бы за империю. Но как объяснить человеку, что всеми его действиями искусно манипулировали, дабы разрушить эту самую империю и позаботиться, чтобы не осталось императора, способного эту империю восстановить?

Халиб решил для начала разобраться с ближайшим из дел.

— Расскажи-ка мне еще раз об этом человеке — как ты там сказал, его зовут Мард? — который заявил, что Солнцедарительница собирается уничтожить Этасалоу.

Вед подался вперед. Он явно испытал облегчение, почувствовав под ногами знакомую почву.

— Это один из тех людей, которые пытались убить Лэннета. Мы его отыскали исключительно благодаря слепому везению. Мой человек, сопровождавший Лэннета и выживший во время того нападения, мельком заметил Марда — тот вел электромобиль нападавших; а лицо у него запоминающееся. Недавно этот человек сидел на обычном дежурстве у камеры «Мир и Порядок» и снова увидел Марда в форме личного стражника Солнцедарительницы. Он уже капитан — не как-нибудь!

— И что твой человек сделал?

Суровое лицо Веда дрогнуло в улыбке.

— Он не стал докладывать по инстанциям, если вы об этом. Это один из моих людей, Возвышенный. Он служит в Изначальной гвардии, но присягал он мне и работает на мою личную тайную службу. Существуют определенные каналы связи. Он воспользовался одним из них. Помимо меня, о его сообщении знают всего два человека. Обоим я доверяю, как себе.

— А кто-то доверял Марду, — негромко пробормотал Халиб. — Объясни-ка, пожалуйста, откуда Мард и его группа узнали о заключении Лэннета в тюрьму и об его освобождении?

Вед гулко сглотнул. Но ответил он без малейших колебаний, и голос его не дрогнул.

— Они подкупили одного из моих гвардейцев. Операцией руководил офицер из тех, кто был с Этасалоу на Гекторе и потом бежал на Атик. Мы схватили его при попытке пробраться на Хайре. Он клянется, что проделал все это по личной инициативе. Кроме того, он утверждает, что не имел возможности связаться ни с Этасалоу, ни с кем-либо из старых товарищей с тех самых пор, как император вычистил это гадючье гнездо на Гекторе.

— И ты в это веришь? А насчет Лэннета? Тот гвардеец, которого подкупили, — это из-за него Лэннет пропал где-то на Хайре? Где сейчас этот предатель?

Голос императора, упавший почти до шепота, испугал Веда. Управляющий никогда в жизни не видал, чтобы Халиб держался так отстраненно и холодно. Но, невзирая на собственный страх, Вед беспокоился об императоре: столь сильные чувства могли просто выжечь Халиба изнутри. А империя находилась сейчас в слишком неустойчивом положении, чтобы позволить себе такую роскошь — руководителя, не полностью владеющего собою. Вед постарался сохранить при ответе хотя бы внешнюю сдержанность.

— Поскольку все межпланетные средства связи проходят через комм-биос, мы держим их под контролем. У всех поступлений проверяется содержимое, отправитель и получатель. Каждое послание, отправленное на Хайре или с нее, проверяется на предмет наличия кода и шифра. Я не могу поручиться за послания, отправляемые с курьерами, но я уверен, что между Этасалоу и теми, кто дезертировал с Гектора, курьеры не курсировали. Человек, соблазнившийся взяткой, мертв. Его допросили, по всей строгости. Он не был ничьим агентом. Просто дурак. Его казнили.

Молчание заволокло комнату — пелена несбывшихся надежд и несдержанных обещаний. Через некоторое время Халиб заговорил снова.

— Почему преданное доверие так часто приводит к потере хорошего человека? Кто придумал, что казнь предателя может уравновесить гибель того, кто остался верен?

— Такова суть предательства, — Вед развел руками, показывая, что сам этого не понимает. Но внезапно на лице управляющего появилась злорадная усмешка. — Некоторые просто не способны научиться отличать друзей от врагов.

Халиб нажал на кнопку, открывающую дверцу роскошного бара. Император откупорил охлажденное вино, выбрал бокалы и налил вина себе и гостю. Халиб поднял свой хрустальный бокал — усеивавшие низ бокала изумруды вспыхнули неистовой зеленью, соперничая с золотым мерцанием драгоценной жидкости, — и посмотрел на вино.

— Я собирался выпить его попозже, в одиночестве. Но мы выпьем его сейчас — за честность. И в знак траура по нашим потерям. Это вино с Сирака, с маленького виноградника, занимающего меньше трех акров. Эту лозу привезли из Дома, на корабле Прародителя. Каждый год виноторговцы делают для меня это вино, и я его пью. Сам. Но сегодня вечером мне нужен друг, чтобы разделить с ним тост. Точнее, два тоста: один прямо сейчас и один попозже. Первый тост за тебя, Вед. Пусть ты никогда не доверишься ненадежному человеку.

Вед выпил. Веки управляющего дрогнули, и он вздохнул. Помолчав немного, он успокоился и заставил себя вернуться к делам.

— Агент, сообщившая Солнцедарительнице о том, что она видела Этасалоу при Дворе советника Улласа, утверждает, что Лэннет так и не вступил в контакт с хайренским движением сопротивления. Команда, которая должна была помочь ему в уничтожении Этасалоу, распущена; им сказано, что миссия окончена.

— А откуда она все это узнала? И как ты добыл эти сведения из внутренней службы Солнцедарительницы?

Прежде чем ответить, Вед сделал еще глоток.

— Эта женщина служит при Дворе, и она — специалист по проведению допросов. Что же касается второго вопроса, Возвышенный, я бы предпочел на него не отвечать. В деле разведки есть неприглядные стороны, которые мне не хотелось бы выносить на ваше рассмотрение.

Ответ был тактичным. И в то же время коробящим. Всего несколько минут назад они говорили о казни так просто, словно казнить человека — все равно что смахнуть грязь с ботинка. И вот теперь Вед пытался избежать чего-то, что он назвал «неприглядным». В свете беседы вполне можно предположить, что под этим определением скрывается профессиональный палач. Это одновременно и позабавило, и испугало Халиба.

— Спасибо. Я понял.

— Это приводит нас обратно к Марду, — продолжил Вед. — Он посещает некую женщину. Она — агент Солнцедарительницы, но Мард об этом не знает. Равно как женщина не знает, что мы проникли в ее дом.

— Проникли в дом человека из контрразведки Солнцедарительницы? Как?

— Целиком и полностью, Возвышенный. Мы можем видеть и слышать все, что происходит в каждой из комнат. Это сито.

— Я имел в виду не это, и ты это знаешь, Вед. Я желаю знать, как ты проник туда и проделал все это, не потревожив десяток датчиков. Или теперь на тебя работают призраки?

Вед скривился. Он дважды начинал объяснения и сбивался, и лишь на третий подобрал нужные слова.

— У этой женщины есть муж. Чиновник из Транспортной службы. Женщина… скажем просто — настоящая специалистка по заведению новых дружков. Когда Солнцедарительница желает, чтобы ее сотрудница была свободна, дабы «развлечь» кого-то или — как в случае с Мардом — проверить чью-либо надежность, транспортники подстраивают какую-нибудь ситуацию, требующую присутствия мужа на работе. Недавно кое-кто помог мужу осознать, чем занимается его жена, пока его самого нет в городе. И он охотно помог нам установить в доме все нужное оборудование.

— Муж знает, что происходит?

— Он уверен, что люди, нашпиговавшие техникой его дом, следят за его женой в интересах Солнцедарительницы.

— Очаровательно.

Халиб налил себе еще вина.

— Ну, и что вам удалось подсмотреть в замочную скважину?

— Мард сказал Солнцедарительнице, что Лэннет ускользнул от засады, устроенной людьми Этасалоу. Еще она откуда-то узнала, что Лэннету не удалось связаться с хайренским Сопротивлением. Она очень проницательна, Возвышенный, и разведка у нее поставлена хорошо. Думаю, она поняла, что Лэннета послали убить Этасалоу. У нее были причины предположить, что покушение не удалось, и тогда, видимо, Солнцедарительница сама вознамерилась устранить Этасалоу. Даже если ее на этом застукают, она вполне может ожидать, что вы посмотрите на это сквозь пальцы. Солнцедарительница решила использовать для этой работы Марда. Он служил на Гекторе — и был, кстати, тайным агентом Солнцедарительницы. Он знает Этасалоу в лицо. Но дело в том, что Мард по натуре крич; он опасен, только если загнать его в угол. Поручить это задание ему — дурацкая идея, проистекшая из гнева. Она обречена на неудачу, даже если Мард попытается выполнить задание.

— Солнцедарительница отправляет убийцу, чтобы прикончить Этасалоу? Но почему? Она же стремится свергнуть меня. Она поддерживала Этасалоу.

— И их затея потерпела крах. Но Солнцедарительница сохранила свое положение, а Этасалоу все потерял. Солнцедарительница боится его и правильно делает.

— И каков же твой план?

— Арестовать Марда, когда он отправится к этой женщине. Перевербовать и заставить работать на нас.

— Элегантно и просто. А если он откажется?

— А если он исчезнет?

Сдержанная откровенность этой реплики делала ее еще более беспощадной. Халиб хмыкнул.

— Ты, как всегда, бьешь в самую точку. Или, можно сказать, в самого Марда. Ну что ж, ладно. Посмотрим, что мы можем сделать.

Вед ждал. Постепенно мимолетная вспышка веселья покинула императора. Когда Халиб заговорил снова, голос его был едва слышен. Император опять поднял бокал и сосредоточенно уставился в него, как будто насыщенный аромат вина мог отнести его послание в те места, куда самому императору было не дотянуться.

— Полагаю, сейчас самое время для второго тоста. За тебя, капитан Лэннет. За того, кого мы так и не успели узнать получше и кто ушел так скоро. Прости нас.

Брови Веда удивленно поползли вверх, но управляющий быстро опомнился и взял себя в руки. И все же он не сумел полностью скрыть недоверия. Император просит прощения? Вед пришел в себя лишь наполовину, когда Халиб вернул беседу в привычное русло.

— С каждым лишним днем, прожитым Этасалоу, угроза растет. Изыщи способ уничтожить его.

Вед поставил свой бокал и встал.

— Он нашел превосходное укрытие. Официально нам неизвестно, где он находится. Советник Уллас старательно делает вид, будто он поддерживает империю, и в то же время предоставляет убежище нашему злейшему врагу. Вам нужно достаточное количество верных людей в совете послов, чтобы они одобрили превентивный удар по Хайре.

— Об этом не может идти и речи, Вед. Изначальная гвардия сейчас рассеяна по галактике, на шести планетах беспорядки. Послы чуют кровь. Они будут ждать и приглядываться — а как я выйду из этой ситуации? Мне нужно, чтобы мои Стрелки постоянно были у меня под рукой. Я не могу зависеть от скорости переброски войск с планеты на планету.

— Если мне позволено будет выразить свое мнение, Возвышенный, вы — не просто хороший император. Вы — лучший изо всех, каких только когда-либо видела эта империя. И несправедливо, что все это произошло именно в ваше царствование. Так не должно быть. Должен существовать способ остановить Этасалоу. Мы знаем, что он может натворить. Если ему удалось вывезти с Гектора оборудование… — Вед не договорил.

Халиб кивнул. Лицо его осталось бесстрастным.

— Если я в чем-то и уверен, Вед, так это в твоей верности.

Внезапно нахмурившись, император резко взмахнул рукой.

— Ладно, пора браться за работу. Ты сейчас ноешь, словно старый дурень, который перед сном макает печенье в теплое молочко. И я с тобой разнылся. Хватит. Подкупи кого-нибудь. Придумай какой-нибудь план. Клянусь, иногда мне кажется, что ты превращаешься в старую бабу. А теперь оставь меня.

Вед очень обрадовался, когда Халиб повернулся к нему спиной, — это позволило управляющему подавить улыбку, в которой так и норовили расползтись его губы. Как это, однако, успокаивает — увидеть прежнего раздражительного, вспыльчивого императора! Вед посмеивался все то время, которое понадобилось ему, чтобы дойти до потайной двери — да и после, пока шел по коридору.

В отличие от Веда, настроение которого улучшилось, Халиб уселся в кресло и сгорбился под гнетом черной меланхолии.

В большинстве своих бед он обвинял Астару. Это она убедила его отца — интересно, сколько ей лет? — и отца его отца разрешить ей проповедовать и повествовать о своих видениях его сыну. Если позволить ее обольстительной логике воздействовать на ребенка, результат будет совершенно предсказуем. Точно так же можно не сомневаться в том, что произойдет с ледяным серебром, которое сунут в доменную печь.

И все-таки в учении Взыскующей много верного.

Самоуправление, например.

Халиб верил в это. Он также верил, что его должны получить люди, которые действительно этого хотят. Граждане империи знали лишь тиранию. Великодушную по мере возможности, но все же тиранию. Но дарованная свобода лишь заставит людей надеть маску благодарности. Свободу следует заслужить. Император — отец народа, соблаговоливший ее даровать, ничего тут не изменит. По крайней мере, так полагал Халиб. У него не было научных данных, способных подтвердить подобное мнение. Он просто чуял это нутром.

Капитан Лэннет. Астара и текущие цели вылетели из головы у Халиба. Мысли императора устремились к молодому капитану. Халиб помрачнел. Он припомнил, как весьма откровенно намекнул Веду, что видит в Лэннете сына — такого, какого у него никогда не было. Лэннет, исчезнувший больше года назад. Канувший в пучину интриг, сотрясающих империю. Возможно, погибший в одной из тюрем советника Улласа.

Вопреки себе Халиб подумал — уж не попал ли Лэннет в руки к Этасалоу? — и у него вырвался стон.

— Он жив.

Халиб вскрикнул и вскочил, опрокинув кресло. Он молниеносно запустил руку в кобуру, закрепленную под крышкой стола, и выхватил плазган. Но прежде, чем Халиб успел прицелиться в непрошеного гостя, испуг на его лице успел смениться обычным недоверием.

— Астара! — выдавил он.

Силуэт женщины в черном платье, скользившей от той самой двери, за которой исчез Вед, постепенно становился более отчетливым, словно выступал из остающейся позади темноты. Ее безмятежное спокойствие казалось насмешкой над неуклюжими попытками Халиба спрятать плазган на место — впрочем, она все равно не могла этого видеть. И все же от слов Астары по спине императора побежали мурашки.

— Я пришла не для того, чтобы сразить тебя, Возвышенный. И никто тебя не сразит, если только Астара будет в силах воспрепятствовать этому.

Слова застревали в пересохшем горле, но все же Халиб ухитрился произнести:

— Ну спасибо, успокоила. Ты могла бы и позвать меня. Я бы пришел в пещеру.

Звук собственного голоса успокоил императора. Он продолжил:

— Что ты такое говоришь? Кто жив?

— Капитан Лэннет. Мой невольный поборник. Твой друг по принуждению.

Халиб предпочел проигнорировать оскорбление.

— Лучшие спецслужбы галактики заявили, что он мертв. Ты оспариваешь их утверждение?

— Я разговаривала с ним.

Халиб изумленно открыл рот, а потом быстро и сбивчиво заговорил:

— Он на Хайре… был на Хайре. Он умер там. Ты что, хочешь сказать, что, кроме прочих твоих чудесных способностей, ты научилась разговаривать с мертвыми?!

— Осторожнее, Возвышенный. Взыскующий — любящий родитель, но требует к себе уважения. Всеми своими способностями я обязана его милости и его учению.

Женщина умолкла, и изящное немолодое лицо сделалось на краткий миг суровым и угрожающим. Но почти сразу же она продолжила:

— Я говорила с Лэннетом, и он меня слышал. Поскольку он не примкнул к взыскующим, он не мог ответить. Но я знаю, что он меня слышал. И знаю, что он жив.

— Он на Хайре? В плену?

Астара нахмурилась, и ее лоб прорезали легкие морщины, словно от беспокойства. Белые глаза медленно моргнули.

— Он пленник, но он не в заключении. Он и я столкнулись с дилеммой, с которой прежде никто из нас дела не имел. Бетак вынудил Лэннета обучать бойцов сопротивления. Бетак не осознает до конца чудовищности опытов Этасалоу. Он пообещал Лэннету, что позволит ему выполнить задание, после того как сопротивление получит достаточное количество подготовленных людей.

Услышав, как главу его разведки на Хайре называют предателем, Халиб был ошеломлен. Ему и в голову не пришло усомниться в словах Астары. В конце концов, сказал он себе, Бетак постоянно жаловался и давил на империю, пытаясь привести в действие тот или иной план, направленный против Улласа. А раз Астара знает о предательстве Бетака, она знает и о Лэннете. Несмотря на то, что от ее осведомленности императора пробирал озноб, он все же верил Астаре. И все-таки, хоть Халиб и смирился с ее способностями, его бросало то в жар, то в холод. Император опустился в кресло, сцепил пальцы и прижал ладони к норовящей распухнуть голове.

Интрига. Один план внутри другого, а третий переплетается с ними обоими, и все концы у него в руках. Это всегда было для императора наивысшим удовольствием, и вот Астара говорит, что перед ним открывается уникальная возможность.

Халиб рассеянно предложил Астаре присаживаться. Сам же он прикрыл глаза, обдумывая, кто участвует в этой игре. Конечно же, Лэннет и Бетак. Женщина, к которой стремится Лэннет, — Нэн Бахальт. Ее же мечтает заполучить Этасалоу. Уллас, деспотичный и лживый. И с амбициями, намного превышающими его жалкие таланты.

Солнцедарительница. Мард.

Что там за слово употребляют химики? Катализатор. Да, точно, катализатор. Вещество, которое ускоряет реакцию, но само в ней не участвует. Солнцедарительница и Мард.

Жар, разгоревшийся внутри Халиба, превратился теперь в огонь, жадный и расширяющийся. Язык огня лизнул сердце императора и заставил его биться быстрее, дотянулся до его мозга — и тот принялся прокручивать десятки взаимосвязанных вариантов. Но мгновение спустя возбуждение спало. Хайре находилась так далеко, так много времени прошло… И в дело было вовлечено множество людей, о которых он ничего не знал.

Решено — следует отстраниться от этой проблемы. Он, император Халиб, составит такой безукоризненный план, что все прочие интриганы окажутся втянуты в него и будут вынуждены играть свою роль — и при этом даже не будут подозревать, что ими манипулируют.

— Лэннет верит в тебя, Возвышенный, — сказала Астара. — Не следует предавать его доверие. Он не знает, что Этасалоу известно о присутствии Нэн Бахальт на Хайре.

Халиб открыл глаза. Он искоса взглянул на Астару, устроившуюся в кресле, и задумался.

— Что еще ты мне скажешь? Ты уже успела преспокойно сообщить, что один из моих лучших начальников разведки предал меня, теперь же болтаешь о капитане Стрелков и этой докторше, как будто мы с тобой — две свахи, обсуждающие сделку. Ты хитришь, а это на тебя не похоже. Что у тебя на уме?

Астара не стала тратить время на пустые увертки или обиду.

— Если ты не примешь решительных мер, причем быстро, Хайре превратится в черную дыру империи. Или даже всего человечества.

Поставив трость перед собой, женщина оперлась на нее обеими руками и подалась вперед, к Халибу.

— Лэннет пытается с честью выйти из очень сложных обстоятельств. Даже я, хоть и люблю его, не могу ожидать, что он справится со всем, что должен был выполнить. На самом деле я боюсь, что лучшее, на что он может надеяться, это на славную смерть, к которой так стремятся все храбрые дурни.

Халиб повелительно вскинул руку. Слова его отдавали неприкрытым сарказмом.

— Ты заглядываешь в его сознание? Не будем говорить о том, что это физически невозможно, — я обнаружил куда более экстравагантную деталь. Твой тон даже вернее, чем твои слова, заставляет меня предполагать, что ты действительно побывала на Хайре. Я со многим готов смириться, Астара, поскольку знаю, что ты наделена множеством загадочных способностей. Но ты действительно хочешь, чтобы я поверил, что ты способна одной лишь силой воли переноситься через космическое пространство?

— Наш заклятый враг показал тебе, что можно сделать с человеческим мозгом. Я же научу тебя, что можно совершить с его помощью. Ты не можешь представить себе моих лет, Возвышенный. Ты не можешь представить себе моего разума. И все же ты можешь воспользоваться и тем, и другим. Задумайся вот над чем: если горсть металла и пластика способна создавать изображение и пересылать его через всю галактику при помощи обычнейшего электричества, почему бы то же самое не проделать невероятной машине, встроенной в каждого из нас? И так ли немыслимо, что мы способны справиться с этой задачей лучше, чем груда железа?

Женщина подняла белую, словно у призрака, руку и прикоснулась к своей голове.

— Вот здесь у всех нас находится сложнейшее устройство, превосходящее всю вселенную своими возможностями и загадками. Люди используют лишь процентов десять мощности этого устройства, чему свидетельством наши достижения. Взгляни, чего мы добились случайно — случайно! Мы самопроизвольно исцеляем себя. Мы общаемся сквозь неимоверные пространства, видим сквозь невероятные расстояния. Что, если мы научимся использовать свой разум лучше, чем мозг? Именно поэтому Этасалоу следует остановить. Это сокровище, этот потенциал — вот что делает нас столь уникальными. Эту тайну, принадлежащую всем нам, нельзя проституировать.

— Я… я отправил туда Лэннета, — запинаясь, пробормотал Халиб. — Лучшего, кто у меня был. Я подумаю, что еще можно сделать. Ты знаешь меня. Я всегда выполняю обещания. Я…

— Лэннета слишком часто использовали. Ты. Я. Теперь он должен сделать все, что только сможет. Как ни трудно в это поверить, но он все еще чувствует себя обязанным совершить порученное убийство.

— Ну только не надо переходить на оскорбления.

Гулкий удар трости по полу оборвал возражения императора.

— Будь честен хотя бы с собой! Взыскующий накажет нас за наши нынешние грехи, но мы можем молиться о том, чтобы наши усилия приносили благие плоды. Если ты не можешь спасти Хайре и ее народ, под силу ли тебе спасти хотя бы две молодые жизни?

Ну вот. Вызов брошен. Испытание могучей силы, вынужденной действовать с филигранной точностью. Лишь Халиб мог сотворить такое чудо. В нем вспыхнула искра вдохновения. Император подался вперед.

— Я посмотрю, что тут можно сделать.

Чудесный огонь снова разгорелся в полную силу. Халиб наслаждался этим ощущением. Он испытывал такое удовольствие и такое волнение, что едва расслышал последовавшие слова Астары.

— Как обычно, Возвышенный опережает всех.

Женщина встала, зашуршав платьем. Отступая в темноту, она продолжала говорить. И с каждым шагом ее голос становился все тише.

— На нынешний момент все хайренские революционеры исповедуют учение Взыскующего. И пусть они находятся на другом краю галактики — их вера и свершения служат маяком для всех остальных верующих. Если они потерпят поражение, учению Взыскующего будет нанесен ужасный урон. Возможно даже, оно никогда больше не оправится. Это явно превратится в войну религий. Учение сможет распространиться лишь в том случае, если поглотит Люмин и местные религии. Это не та судьба, о которой стоит мечтать для нашей галактики, Возвышенный. Твои цели лучше, но все же я говорю тебе, что существует нечто высшее — более высокое, чем ты способен прозревать даже в самые возвышенные твои моменты.

Астара умолкла. Темнота поддразнивала Халиба, и императору показалось, что он видит мимолетную улыбку, осветившую лицо женщины. Он подался вперед и украдкой присмотрелся. Но это не помогло. А Астара заговорила снова.

— Мы много раз обсуждали твои цели. К моему стыду, я не могу вспомнить, когда мы обращались к Взыскующему. Несомненно, годы уже начинают сказываться на моей памяти. Однако, зная, сколь тяжкий груз забот тебя гнетет, я не стану на этот раз докучать тебе излишними подробностями. Я скажу лишь одно: представь себе галактику, населенную людьми, чье сознание развито хотя бы до того скромного уровня, которого достигла я. Вот что может оставить после себя император Халиб. Человечество, поднявшееся над прежними высотами. Если Этасалоу не одолеет тебя.

Бесшумно закрывшаяся дверь вызвала у Халиба ощущение падения. Несколько долгих минут император оставался недвижен. Он сидел, крепко стиснув подлокотники, и думал.