Заклинатель 4

Глава 6

6.

«Ты…! Это ты…! Мятежник! Я узнал тебя… значит ты тоже…» — и взгляд полный изумления на изуродованном язвами лице.

Я тряхнул головой, прогоняя видение. Он меня узнал, узнал черт возьми, точнее не меня, а Га-Хора. Но как? И откуда?

Дрова в огромных количествах нашлись в задней части дома-казармы. На месте кострища сложили поленницу, сверху покидали трупы уродцев-каннибалов. Мертвый маг, как и полагается предводителю, занял место на самой вершине. Следом полетел горящий факел. Огромный костер занялся мгновенно, в ненастное небо уходил густой маслянистый дым от сгорающих мертвецов.

— Ты заметил, что среди них не было женщин? — спросила Тара, наблюдая за погребальным кострищем, стоя рядом со мной.

С моей стороны последовал неспешный кивок.

— Заметил, — собственно об этом проболтались наемники, обходить и рассматривать каждого мертвяка я не стал, имелись дела поважнее.

Воительница помолчала.

— Про странные шрамы тебе видимо тоже рассказывать не надо, — сказала, спустя пару секунд.

Я нахмурился.

— Какие шрамы?

По губам рыжей скользнула ехидная улыбка.

— На которые не обратили внимание мои не слишком наблюдательные подчиненные, занятые более насущными делами вроде поиска ценностей, оставшихся от разграбленных караванов.

Я не повелся на провокацию.

— Но на которые обратила внимания их несомненно более наблюдательная предводительница, — произнес ровным, спокойном голосом, одновременно показывая, что выспрашивать не собираюсь, но так и быть послушаю ответ.

Валькирия демонстративно вздохнула.

— Трудно с тобой маг, даже пытаться угадать не хочешь.

— Я в угадайку еще в детстве наигрался, — сказал я вновь спокойным размеренным тоном.

Рыжая поняла, что никто упрашивать ее не будет и наиграно обиделась, но потом все же сдалась:

— У каждого мертвеца в районе затылочной части нашли продолговатый шрам, — сказала, помедлила и продолжила: — У всех одинаковый, что говорит о том, что это не случайность, — короткая пауза. — Кажется твой приятель, зачем-то резал их, а потом зашивал.

— Мой приятель? — удивился я.

Огромный костер полыхал, на поляне не было ветра, столб грязного-темного дыма уходил вертикально вверх, марая чернотой осенние низкие свинцовые тучи. Охотница внимательно на меня посмотрела, игнорируя скрытое капюшоном верхнюю часть лица, будто глядела прямо в глаза.

— Мы все были там, когда колдун испустил последний вздох, и слышали его слова, — копируя мой безэмоциональный тон, произнесла воительница.

Я мысленно скривился. Проклятый уродец, подставил своим дурацким признанием. Не мог молча сдохнуть, можно было бы избежать этого разговора.

Перед глазами встало лицо, изуродованное язвами и волдырями. С бледной кожей, под которой тянулись выпуклые прожилки синих вен, тонкими лягушачьими губами, впалыми носом и такими же запавшими глазами, безволосый череп бугрился уродливыми наростами.

Мятежник — именно так он меня назвал, перед тем как окончательно умереть.

Проклятый ублюдок, не мог промолчать.

— Он узнал тебя, — утвердительно сказала рыжая. Слова не прозвучали обвинением, но в них присутствовало столько подозрительной настороженности, что можно потрогать руками.

Да узнал. Рассмотрел и узнал. Конечно, не меня, а Га-Хор Куэль Ас-Аджари, имперского заклинателя. А точнее его сущность, ставшую частью моего сознания. Учитывая, что жил он пять столетий назад, следовал ошеломляющий вывод, что колдун тоже жил в те времена. Это было удивительно, даже невозможно, но от фактов не скроешься.

Назвал мятежников, значит сам относился к лоялистам, выступал за подчинение Коллегии Имперскому Двору. К чему это в конечном итоге привело известно.

— Он узнал тебя, — повторила валькирия, не дождавшись реакции.

Она не спрашивала, констатировала факт. Неудивительно, ведь в момент смерти стояла рядом. Она и еще десяток наемников, подоспевших к финалу, и принявших в последних секундах жизни колдуна деятельное участие. Изрубили в фарш, причем буквально, настолько испугались, увидев, как кости и плоть сращиваются. Даже у меня по спине пробежал холодок, настолько зрелище выглядело пугающе.

— Скажем так, мы учились в одном месте, — неспешно проронил я, поняв, что просто так от меня не отстанут.

— Что это за место? — быстро спросила рыжая.

Глаза валькирии опасно сощурились, словно уже прикидывала не позвать ли на помощь, порубить на куски еще одно порождение черной магии. И неважно, что «чудовище» пока стоит рядом смирно, скрывая лицо под капюшоном плаща.

— Место, которого давно нет, — туманно ответил я. Не рассказывать же о Коллегии.

Факто того, что мертвый колдун был из времен Старой Империи до сих пор вызывал шок. Га-Хор его не помнил, по крайней мере в тех обрывках памяти что сохранились ничего не всплыло. С другой стороны, маг перестал выглядеть как прежде, так что кто знает. Может сидели за кружечкой эля в таверне неподалеку от учебных корпусов Коллегии. Все-таки дело обстояло пять веков назад.

Оба заклинателя победили смерть и дожили до нынешних времен, и оба в разных обличьях. Правда использовали для этого разные методы. Га-Хор превратился в бесплотную тень, и попытался занять чужое физическое вместилище — не слишком удачно. Мертвый уродец выбрал иной путь, более мерзкий, но столь же сомнительный с этической точки зрения.

Теперь понятно, для чего нужна сложная магическая структура, уходящая в верхние слои тонкого мира, таким образом колдун продлевал себе жизнь. Без побочных эффектов в виде физических уродств правда не обошлось, но в целом конструкт успешно выполнял свое предназначение.

Если подумать, хороши оба, один хотел завладеть чужим телом, второй сосал жизненную энергию из людей, как астральный вампир.

Что касается остальных местных обитателей, то судя по одинаковым шрамам в затылочной части, похоже к ним применили некое хирургическое вмешательство, не исключено в связке с магией. Скорее всего для слома воли и подчинения, превращая в послушных рабов.

А вот людоедство стало практической потребностью. Жрать в проклятом лесу нечего, кормить рабов чем-то надо, вот и выбрал путь наименьшего сопротивления, не особо терзаясь моральными принципами. К этому моменту он зашел так далеко, что поворачивать назад было поздно. Сам наверняка тоже жрал человечину, за пять веков и не к такому привыкнешь.

— Что нашли в погребе? — я покосился на рыжую.

Воительница скривилась, неохотно кивнула.

— Что и подозревали — подвешенные к потолку тела, — пауза. — Похоже это была их кладовая.

В голосе неприкрытое отвращение. Понимаю. От таких «заготовок на зиму» у любого пропадет аппетит. За исключением местных разумеется.

— Я приказала похоронить их отдельно и поставить надгробный камень, — продолжила Тара.

Я кивнул, признавая правильность такого подхода. Нечего мясникам и жертвам делать в общей могиле. Людоедов вообще следовало бросить на поживу воронью, но как оказалось, они тоже оказались своеобразными жертвами.

Огонь продолжал полыхать, черные клубы маслянистого дыма уходили наверх. На другое стороне поляны наемники разбирали трофеи. Предположение, что найденное в разграбленных купеческих караванах добро уродцы приносят сюда, нашло подтверждение. В одной из комнаты дома-казармы обнаружились сваленные в беспорядке многочисленные вещи. Большая часть, как и предсказывала Тара, давно пришли в негодность, но кое-что сохранилось и дележом остатков сейчас занимались бойцы, азартно споря и позабыв о событиях, которые к этому привели.

В чем-то подобное отношение к жизни выглядело даже соблазнительно. Никаких забот, никаких мыслей о будущем. Взяли с боя добычу, поделили, остались довольны. Никаких размышлений на тему: что, как и почему. Только радость, что рисковали жизнью не понапрасну.

— Жизнь — это совокупность решений, принимаемых каждый день, — не знаю зачем, тихо изрек я старую поговорку мар-шааг.

Воительница услышала и заметила:

— Я слышала что-то подобное раньше.

Я поневоле заинтересовался.

— От кого?

Рыжая пожала плечами.

— От одного парня, еще в детстве. Он недолго пробыл с отрядом и потом куда-то ушел. Поговаривали, что он принадлежал к одному старинному знатному роду, — она остро на меня взглянула. — Это ведь один из постулатов мар-шааг? Ты тоже его последователь? Говорят, среди аристократов древнее искусство пути духа до сих пор пользуется уважением, несмотря на почти исчезновение всех адептов.

Я усмехнулся, но ничего не сказал. Какая разница сколько у философского течения последователей. Если хоть один исполняет заветы, значит оно живет. При этом мар-шааг практикуют для собственного самосовершенствования, а не для того, чтобы учение не умерло. Которому тоже все равно, существует оно или нет. Ведь цель совершенно иная.

— К слову о мертвом колдуне, после его смерти проклятье Мертвого Урочища исчезло? — спросила Тара.

Вопрос застал врасплох, я поднял взгляд, изучая пространство над поляной через колдовской взор. Из груды вырвался разочарованный вздох.

Уроды-каннибалы вели примитивное хозяйство, тем больший диссонанс вызывал сложный многомерный конструкт, до сих пор висящий в магическом фоне. Все равно что смотреть на суперсовременный спорткар посреди крестьянского двора.

— Не исчезло, — глухим тоном ответил я.

— Можешь развеять? — по-деловому осведомилась рыжая.

Ее непосредственность поражала. А точнее неосведомленность в магических делах и от того наивность в обсуждаемом вопросе. Но смеяться не хотелось, поэтому я просто отрицательно покачал головой.

— Даже пытаться не буду. Слишком опасно. Наверняка в структуру вплетены ловушки, при попытке взять под контроль может последовать что угодно, начиная от нанесения повреждений на физическом уровне и заканчивая принудительным вытягиванием жизненной энергии.

Существовала локальная привязка к местности — якоря в виде каменных плит с рунами, разбросанные по чаще, от них конструкт уходил в тонкий мир. Это была сложная и очень запутанная система. Разобраться в ней с ходу не получится, тем более взять под контроль. Понадобится очень много времени, чтобы понять с какой стороны подступиться. Но тогда в дело вступит тлетворное влияние жесткого излучения, а становится уродом я не хотел, тем более занимать место погибшего мага.

Обо всем это я не стал говорить, ограничившись общими словами, что уничтожить конструкт по щелчку пальцев не получится. Даже если найти и сломать все камни с рунами, не уверен, что выйдет.

— То есть, чаща проклята навсегда? — уточнила Тара.

Подумав, я неопределенно дернул плечом, задумчиво протянул:

— Не думаю, скорее всего заклятья будут разрушаться, но очень медленно. Запас прочности у этой штуки серьезный, процесс может затянуться на годы.

Рыжая кивнула, принимая объяснение. Создавало впечатление, что спрашивала на автомате, не особо интересуясь услышанным. Выступать в роли избавителя проклятого Мертвого Урочища не входило в ее планы. Что неудивительно, из наемников вообще редко получались герои.

Что касается меня, то я взял свое, получил новый опыт — узнал новый тип заклинаний. Расширил кругозор по работе с тонким миром, подметил кое-какие особенности. Если взять паузу и структурировать увиденное, уверен из этого выйдет толк.

Может даже получится наделить «Колдовской доспех» способностью высасывать из врагов жизненные силы и передавать мне. Правда в сильно ограниченном объеме по сравнению с тем, что творится здесь, но все же.

А вообще, было бы неплохо. Сражаешься, а броня сама тебя лечит, да еще попутно наносит урон, вытягивая жизнь из противников. Красота. Это будет покруче стандартного Малого или Среднего Восстановления.

Мертвый маг тянул энергию со всей чащи, используя случайно заснувших и не проснувшихся путников в качестве бурдюков с жизненной силой, которых высасывал досуха, у меня в таких масштабах оперировать не получится, зато смогу применить сам принцип в ограниченном объеме в собственных интересах.

Подобное знание дорогого стоило. А значит вылазка сюда уже с лихвой окупилась.

— А что насчет блуждания по лесу? Когда дорога привела нас обратно в лагерь. Это исчезло? — осведомилась рыжая.

Ее настырность начала утомлять. Я скользнул взглядом по ненастному небу, покосился на полыхающий костер, мимолетно отметив снижение накала страстей в толпе наемников у сваленного в кучу добра, кажется, дележка добычи подходила к концу, и лишь после этого неторопливо ответил:

— Проклятье не исчезло, а значит комплекс чар, накрывающий дубовую чащу и запутывающий следы, тоже продолжает работать.

Лицо воительницы вытянулось.

— А как же мы тогда отсюда уйдем?

На долю секунды по усыпанному веснушками лицу скользнула тень ужаса. Перспектива остаться в проклятом месте навсегда вызвала страх. Я едва не засмеялся, настолько искренние чувства показала обычно бесстрашная валькирия.

Ведь в таком случае все изменится. Мужскую и женскую физиологию никуда не денешь, и статус лидера не поможет. В конечном итоге все закончится поножовщиной, часть убьют, остальные разделят между собой внимание единственной дамы. И Охотнице придется выполнять женскую роль в окружении двух десятков самцов, удовлетворяя их потребности по очереди. Для гордой воительницы участь хуже некуда, но спрашивать ее не будут. В конечном итоге от многочисленных связей появятся дети, скорее всего, несущие на себе следы уродств. И отряд наемников займет место прошлых обитатели чащи.

Представив картинку, что вообразила Тара, я не смог удержаться, по моим губам скользнула улыбка. Понимаю почему рыжая так испугалась, будущее, мягко скажем, так себе.

— Что ты лыбишься, думаешь это смешно⁈ — неожиданно рявкнула рыжая.

Черт, заметила, надо быть осторожней, капюшон скрывал только верхнюю половину лица, оставляя открытой нижнюю.

— Вообще-то нет, — стерев улыбку, ответил я, и перейдя на деловой тон сухо объяснил: — Дело не в направлении, а в исходной точке отчета. От огороженной валунами площадки под дубом с родником уйти до сих пор невозможно, дорога будет приводить обратно. Но если стартовать отсюда, — я выразительным взглядом обвел поляну, — то все получится.

Хотевшая продолжить разнос рыжая запнулась, нахмурилась, оглядевшись.

— Хочешь сказать, если пойдем отсюда, то выберемся из чащи? — недоверчиво протянула она.

— Уверен в этом, — я кивнул. — Иначе смысла нет. Подручные мага не смогли бы собирать трофеи, если бы бесконечно блуждали по лесу, возвращаясь всегда обратно. Секрет в исходной точке, откуда начинается путь. Здесь источник наложенных на Мертвое Урочище чар, сердце его власти если хочешь. Отсюда мы легко выйдем из чащи и продолжим путь к побережью.

Спокойный размеренный тон и твердая убежденность в голосе сработали. Тара поверила и сразу приободрилась.

— Эй, вы там, заканчивайте! — крикнула она наемникам все еще что-то обсуждающих над горкой ветхих предметов.

Бойцы обернулась, закивали, показывая, что закончили. Рыжая покосилась на меня.

— Ты так ничего не взял из добычи, маг, хотя мы не нашли никаких колдовских предметов, — сказала она.

Я кивнул.

— Именно, потому что не нашли, ничего и не взял. Такая была договоренность.

Среди вещей мертвого колдуна действительно не нашлось ничего магического. Ни артефактов, ни кристаллов, ни амулетов. Сначала это удивило, но потом пришло понимание, что ему это просто не нужно. Главный артефакт и главное творение висело в воздухе невидимым конструктом. Это была работа всей его жизни и каждую свободную минуту он посвящал ее улучшению — гигантской душесоске, забирающей жизни у случайно забредших в чащу путников, передавая силу хозяину для продления жизни. Он не мог далеко уйти от собственного творения, живя словно на привязи, подвергаясь воздействию тлетворного излучения.

Бессмертие с платой в виде физических уродств. Иронично.

Поколебавшись, Тара сунула руку за пазуху и достала толстую тетрадь в обложке из черной кожи.

— Это нашли, когда проверяли полы на тайники, лежала под досками, — пояснила она и протянула тетрадь мне. — Кажется это записки погибшего мага.

Я удивился, но принял подарок, пальцы ощутили шероховатую поверхность обложки.

— Не скрою, я сомневалась, отдавать ли тебе это, — призналась Тара. — Но учитывая, что все закончилась, считай это своей долей из добычи.

И не дожидаясь ответа рыжая решительно зашагала в сторону сгрудившись наемников. Я взвесил неожиданный подарок. Перед глазами вновь промелькнуло изуродованное язвами лицо со взглядом полным изумления:

«Ты…! Это ты…! Мятежник! Я узнал тебя… значит ты тоже…».

Похоже появилась возможность узнать секреты умершего собрата, узнавшего во мне Га-Хор Куэль Ас-Аджари, как и сгоревший на кострище мертвец, должный уже пять веков покоится с миром. Но они не захотели умирать и нашли способ обмануть смерть, пусть каждый и по-своему.

Между тем несколько наемников подскочили к костру, и вскоре горящие поленья полетели в дверной проем дома-казармы. Почерневшие от времени бревна почти сразу занялись. Вскоре на месте строения бушевало гигантское пламя.