Я не бог. Книга XXXIV

Глава 6 Бытовые дела никто не отменял

Я сидел в своем кабинете гостевого дома, опираясь локтями о массивный дубовый стол. За окном, в туманной дымке, виднелся лес. Мысли метались между сводками с фронтов, донесениями о потерях и одним-единственным неотступным желанием побыстрее все это закончить.

Передо мной сидел Петр. Закинув ногу на ногу, он рассматривал данные с передовой. В дверь постучались, и тут же вошла почти вся делегация. Впереди Эль с папкой под мышкой. Рядом с ним Софья Андреевна и Арина Родионовна. За ними Надя с каким-то особенно сияющим, несмотря на все тяготы, лицом. И завершала делегацию Мисс Палмер с ее вечно невозмутимым выражением лица. Так же в комнату проскользнул кот Васька, чем очень удивил Романова.

Поприветствовав всех, мы начали. Первым заговорил Петр.

— Михаил, я понимаю, ситуация сложная. Но каждый день промедления играет против нас. Надо действовать на опережение.

Я посмотрел на него. Глаза горели фанатичным огнем. Отомстить отцу, разгадать загадку его бессмертия — вот что стало для него смыслом последних месяцев.

— Понимаю, — сказал я тихо. — Но вы сами сказали, что ситуация сложная. Речь Посполитая и пруссаки еще ошиваются у наших берегов. Отправить вас сейчас — все равно что подписать вам смертный приговор. Сейчас Петр Первый только этого и ждет. Что-то мне подсказывает, что эта война началась как раз для того, чтобы отсрочить поиски разгадки.

Он сжал кулаки, но кивнул. Романов был солдатом и понимал стратегию.

В этот момент Надя не выдержала и, нарушив протокол, воскликнула:

— Михаил! Поздравляем! У тебя сын и дочь! Это просто невероятная радость! Передай Маше и Свете поздравления от нас.

На мгновение все забыли о войне и долгах. По лицу Эля расплылась улыбка. Даже суровая Арина Родионовна смягчилась.

— Спасибо, Надя, — я чувствовал, как камень на сердце на миг становится легче. — Это лучшая новость за последние месяцы. Обязательно передам.

Но долг был безжалостен. Я перевел взгляд на Софью Андреевну и Арину Родионовну.

— Теперь о менее приятном. Отчет.

Софья Андреевна вышла вперед, открыла свой портфель.

— Михаил, цифры безрадостные, но не катастрофические. Основные убытки — разрушенная инфраструктура в портах Корсаков и Холмск. Верфи, склады. Предварительная оценка — тридцать миллионов. Потери казны от прекращения торговли — еще пятнадцать.

Арина Родионовна, наша «генеральша юстиции», подхватила с привычной ей сухой точностью:

— Французская республика, в соответствии с актом о капитуляции, обязалась выплатить контрибуцию в размере двадцати миллионов рублей. Юридически все документы подписаны, платежи должны поступать траншами в течение трех месяцев.

— То есть, убытки покрываются? — уточнил я.

— Почти, — кивнула Софья Андреевна. — Но есть нюанс. Деньги придут потом, а восстанавливать нужно сейчас. Но как я уже говорила, это наши проблемы, — и посмотрела на свою коллегу. — Деньги будут.

— Англия тоже будет выплачивать контрибуцию, — сказал я. — Перешлите им наш счет. Я дал им срок до конца месяца. Делайте. Эль, как с ресурсами для восстановления? Рабочие руки?

Губернатор сделал шаг вперед.

— Мобилизация на восстановительные работы уже объявлена. Только что говорил с жителями. Платить будем хорошо, так что добровольцев хватает. Лес и камень свои. Металл и оборудование тоже имеется. У Нового Города проблем нет. Мисс Палмер передает, что они готовы предоставить инженеров и технологии, если потребуется.

Я повернулся к предсказательнице, и та невозмутимо кивнула.

— Новому Городу пока не до нас, пусть обустраиваются, — заметил я. — Но их предложение примем к сведению. Договориться о возможной помощи никогда не будет лишним. Но это не обязательно. Скорее взаимовыгодное сотрудничество. Они строят у нас, мы им предоставляем льготы.

— Понял, — Эль сделал пометку в своем планшете.

Палмер только улыбнулась.

Я обвел взглядом всех собравшихся.

— Итак, план на ближайшее время. Эль, ты координируешь восстановление портов и столицы. Софья Андреевна, заключаешь договора о контрибуции. Арина Родионовна, готовишь документацию об экспорте с Китаем и Кореей. Надо уже готовиться к поставкам. Начнем, как только закончится война. Я лично займусь военной операцией по зачистке нашего побережья от непрошеных гостей.

Все закивали. В их глазах я видел усталость, но и решимость.

— Петр Петрович, — я повернулся к Романову. — Наша экспедиция — следующий приоритет. Как только я обеспечу безопасность населения и закончу войну, мы начнем.

Петр молча склонил голову.

— Согласен.

— А теперь, — я поднялся из-за стола. В моем голосе впервые за этот день прозвучали не сталь повелителя, а тепло простого человека, — если вы меня извините, у меня сегодня родились сын и дочь. И я очень хочу их увидеть.

Они расступились, пропуская меня. Война, финансы, долги — все это могло подождать. Сейчас у меня праздник.

Кабинет с картами, сводками и тяжелыми взглядами остался позади, словно в другой жизни. Сейчас моим миром был этот уютный гостевой дом, скрытый в чаще от глаз посторонних. Люся и Роза лично курировали нанесение защитных рун с чарами, и теперь он был опутан настолько, что, казалось, даже воздух здесь был плотнее и тяжелее. Стены тихо вибрировали, отгоняя любое дурное намерение.

Я стоял на пороге, собираясь с мыслями и предвкушая приятные часы уюта и покоя. Из гостиной доносился смех — Боря играл с Кицуней в одной из комнат. С кухни шел приятный запах выпечки. Настя уже готовилась к обеду.

В большой комнате, застеленной мягкими коврами, Света и Маша возились с детьми. Тут пахло свежестью и печеными яблоками. Я заметил пустующие тарелки на журнальном столике рядом с диваном.

— Ну вот, наконец-то наш царь-батюшка соизволил оторваться от государственных дел, — сказала Света, поднимая на меня свои очаровательные глаза. В руках она держала нашу маленькую Аню. Девочка только что поела и кажется начала засыпать.

— Да уж, пришлось силой отбиваться от губернатора и Романова, — отшутился я, подходя и целуя ее в макушку, а затем в крохотную ладошку дочери.

Маша сидела рядом в кресле-качалке, кормя нашего сына Витю. Она улыбнулась мне, и в ее улыбке было столько нежности, что все проблемы в момент забылись.

— Мы только что их покормили, — прошептала она.

Весь день растворился в этой простой, бытовой магии. Я помогал расставлять по полкам немногочисленные вещи, которые успели перевезти. Света, с ее неукротимой энергией, командовала парадом, указывая, куда поставить старую семейную фотографию и где поставить детские кроватки, а куда положить запасные пеленки. Маша, уложив детей спать, присоединилась к нам чуть позже.

Настя взяла на себя все заботы о еде, временно заменив Марусю. Она приноровилась использовать свою силу даже в готовке, ловко разделывая курицу и одновременно замешивая тесто на пироги.

Мы обедали за большим деревянным столом. Говорили о пустяках. О том, что будет, когда дети подрастут. Какие они будут сильные маги. О том, когда закончится война. Света рассказывала, что звонила матери, и она уже сидела на чемоданах, чтобы в любой момент прийти на помощь своей дочери. Мы смеялись. Просто смеялись, без оглядки на войну.

Потом был долгий вечер. Мы втроем сидели на диване, укутанные одним большим пледом. Дети спали в соседней комнате. Роза и Люся, заранее выспавшись, уже следили за ними. Лора так же наблюдала за карапузами, готовясь к тому, чтобы временно блокировать большую часть их способностей.

— Вот бы это не заканчивалось, — тихо сказала Маша, глядя на огонь в камине. — У нас редко бывают такие моменты…

Я знал, о чем она. Мое положение и обязанности постоянно требовали присутствия где-то там. То на поле битвы, то в кабинетах с какими-то важными людьми, то в поисках ответов на все мирские вопросы. Такова участь царя. Или просто сильного мага. Мне это не нравилось.

— Я постараюсь, чтобы такие моменты были чаще, — честно ответил я, обнимая девушек за плечи. — У меня одна задача — выиграть войну, чтобы вам здесь было безопасно. А вы обе… вы были сильнее любого моего солдата.

— Э, ну ты уж сильно-то не перегибай палку! — услышал я голос Валеры. — Я тут тебе две страны заставил сдаться!

— Валера, иногда девушкам надо говорить приятные вещи, — вместо меня ответила Лора. — Пусть даже это будет неправда, им будет приятно!

Судя по молчанию, Валера задумался. Света прижалась ко мне с другой стороны.

— А сейчас тихо. Совсем тихо. Никаких взрывов, никаких выстрелов. Только ветер и камин. Я забыла, что так бывает.

Мы молча сидели, слушая как в камине трещат поленья. В соседней комнате смеялся Боря и фыркал Кицуня. Я чувствовал, как напряжение последних месяцев понемногу отступает, уступая место теплой, спокойной усталости. В этих стенах, под защитой магии и любви моих женщин я был не царем, а просто человеком.

Позже, когда Света и Маша ушли проверять детей, я остался один у гаснущего камина. Я смотрел на тлеющие язычки пламени и думал, что именно за этот простой вечер, за спокойные лица жен я и веду эту войну. Чтобы таких вечеров было больше. Чтобы тишина была не передышкой, а нормой.

Завтра надо закончить эту войну и заняться другими важным делами.

Поместье Рода Кутузовых.

Подмосковье.

Дым от дорогой гаванской сигары клубился под темным дубовым потолком, но никакого умиротворения Сергею Михайловичу Кутузову он не приносил. Его кабинет, обшитый темным деревом и заставленный тяжелой, надежной мебелью, казался оплотом спокойствия и силы. Но сам он, бывший главнокомандующий, чье имя когда-то наводило страх на Европу, сидел, сжав в руке телефон. Нога под столом дергалась в нервном такте, а сам он беспощадно потел.

За окном на плацу его личного гарнизона маршировали солдаты. Десять тысяч штыков. Целая дивизия, верная лично ему. Поместье было не поместьем, а крепостью, государством в государстве. А он нервничал, как мальчишка.

В ухе наконец раздался долгожданный щелчок, а затем голос, от которого сжалось его старое, израненное сердце.

— Папа?

— Машенька? — его собственный голос прозвучал хрипло. — Ну как ты? Все… все уже?

На том конце провода он услышал тихий вздох, а затем слова, которые разом сбросили с его плеч двадцатилетнюю тяжесть.

— Да, папа. Все уже. У тебя внук.

Кутузов откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Воздух с шумом вырвался из его легких. Он не сразу смог найти слов.

— Внук… — прошептал он. — Здоровый? Как назвали? А ты? Как ты?

— Я хорошо, папа, устала только. Он такой маленький, папа… и уже на тебя похож, — в голосе Маши послышались слезы и смех. — Назвали Витей.

— На меня-то зачем? Я красавчиком не был, — фыркнул Кутузов, чувствуя, как по его щеке ползет предательская влага. — Поздравляю, дочка. Моя родная. Значит, Виктор Михайлович… А что, звучит! Я… я хочу приехать. Увидеть.

Тишина на том конце затянулась.

— Миша… Михаил говорит, что пока война не закончится. Тебе лучше оставаться в своем поместье. Для безопасности.

Кутузов стиснул зубы. Он понимал. Он, старый лис, понимал все слишком хорошо. Его сила, его десять тысяч штыков были и его щитом, и его клеткой. Царь Сахалина доверял ему, но понимал, что как только его персона появился на вражеской территории, об этом могут узнать недоброжелатели, и тогда по возвращению его может ожидать все, что угодно. Хотя Сергей Михайлович понимал, что вполне может обороняться месяцами. Это была мудрая предосторожность. И горькая пилюля.

— Да, конечно, — голос его вновь стал твердым, генеральским. — Он прав. Не время. Передай ему… передай, что я его поздравляю. И что гарнизон Кутузова на своем месте. Но надеюсь, от денежной помощи он не откажется? Скажем, от анонимного перевода?

— Ну…

— Не откажется! — послышался довольный крик Михаила где-то на заднем фоне.

Они поговорили еще несколько минут — о ребенке, о здоровье, о пустяках. Но все было и без того ясно. Он — дед. И он — заложник своего ранга.

Повесив трубку, Сергей Михайлович еще минуту сидел неподвижно, глядя в потолок. Затем его взгляд изменился. Отческая любовь сменилась на взгляд сурового генерала. Кутузов посмотрел на человека, молча сидевшего в кресле в углу кабинета.

— Ну что, Александр Сергеевич? — глухо спросил Кутузов. — Все еще уверен в своем решении?

Пушкин, до этого бывший лишь тенью в полумраке, вздохнул и вышел в полосу света от настольной лампы. Его живое, подвижное лицо было исполнено скорби.

— Уверен ли? Нет, Сергей Михайлович, нет. В этом и есть главная мука. Мне кажется, что я предаю всех, кого знал. Друзей, круг, отечество… — он провел рукой по кудрявым волосам. — Но царь… он загнал меня в угол. «Народ узнает, что ты был одним из нападавших на Кремль». Он обратил ненависть людей в любовь своими законами. А терпеть унижения и видеть, как душат все живое, я больше не могу. Я выбираю быть злом в глазах людей. Даже если этим предаю прошлое.

Кутузов молча раскурил свою потухшую сигару. Два изгнанника. Генерал без войны и поэт без отечества. И оба — одни из сильнейших магов своего времени, чье будущее теперь было связано с далеким, воюющим островом.

— Прошлое — ненадежный союзник, Александр Сергеевич, — наконец сказал старый полководец. — Иногда, чтобы сохранить верность тому, что было, нужно изменить тому, что есть. Я остаюсь здесь. А ты… Солнце восходит только один раз в день.

Проснувшись рано утром, я впервые почувствовал себя спокойно. Удивительно, насколько важен всего один правильно проведенный день.

Я не чувствовал вины за то, что многие воевали. Да и по другому я не мог. Так уж бывает. Разумеется, все это мы с Лорой рассчитывали не один раз. Мое присутствие было не нужно, поэтому вчерашний день был посвящен моим детям и женам.

— Как себя чувствуешь? — Лора уже стояла у окна в спортивной облегающей форме и делала утреннюю зарядку. — Вставай, а то так весь день можно пролежать.

Я посмотрел на часы. Только семь утра.

— Что-то ты преувеличиваешь…

Но все же встал и сделал пару сотен отжиманий. Затем отправился в душ. После чего нацепил доспехи.

После отдыха у меня было достаточно сил и энергии, чтобы сделать кучу дел. И самое главное, завершить войну.

Валера должен прилететь где-то к полудню. Маруся и Трофим прибыть к обеду. Они остановили наступление и теперь занимались только разведкой и расстановкой наблюдательных пунктов.

Спустившись вниз, застал Машу, Свету, Борю и рыцарей за завтраком. В груди что-то кольнуло. Прямо, как в старые добрые времена…

— Всем доброе утро!

— Доброе утро! — услышал я в ответ.

Быстро позавтракав, я заскочил в лазарет, проверить, как себя чувствует Павел, и, увидев довольного парня, вернулся домой.

— Лора, все готово? — спросил я, заходя в детскую. Дети еще спали, так что будет даже проще и быстрее.

— Разумеется. Родительский доступ куда удобнее, чем ты думал. Я могу без труда проникнуть в их энергетические каналы и хранилище. Астральное тело тоже… Просто надо немного покопаться, чтобы не заблокировать вообще всю магию.

Роза и Люся, как всегда, были с детьми. Увидев меня, обе кивнули.

— Дамы, если никто не против, я хочу вам рассказать, что у меня на уме…

Женщины переглянулись и, судя по их взглядам, они не были сильно воодушевлены моей речью.

— Ближе к делу, — вздохнула Роза.

— Я хочу на время запечатать силу детей, оставив только щиты. Так будет безопаснее для все. Моя защита будет работать так, что, когда они осознают себя, то сами могут постепенно открывать все новые и новые возможности.

— Звучит малоосуществимо… — фыркнула Роза. — Но копаться в астральных проекциях не моя специализация. Помню, Чехов в этом был неплох.

— Ничего, я и сам справлюсь не хуже. — кивнул я, подходя к кроваткам. — Если хотите, можете посмотреть.

— Да чего мы там увидим? Как ты сидишь с закрытыми глазами? — фыркнула Люся, — лучше перекусим.

После чего две няньки удалились, оставив меня наедине с детьми.