Я — сердце злодея

Глава 28

Пытаться учиться выпекать колдовской хлеб в камине оказалось задачей не из простых. Мало того, что я замирала от каждого подозрительного шороха, раздающегося за дверью, и долго прислушивалась к отзвуку шагов, стоя запачканная мукой и тестом, так ещё и не угадать было, какими жаркими должны оказаться угли, чтобы хлеб не подгорел и поднялся.

Как-то раз я даже пробовала испечь его в котелке, просто оставив там тесто и плотно прикрыв его крышечкой. Вышло вкусно, только края все подгорели и магией хлеб тот даже не пах. Однако мякоть я съела, и поделилась ею с Мерзавцем.

Пёс Этаро отныне ходил за мной как пришитый. И даже не пытался выдать меня своему хозяину! Мой же котик с ним пусть и не особо ладил, в обиде на меня за нашу с псом дружбу не был. Но мне казалось, что когда Яр отлучался, то смотрел на меня с затаённым опасением и ревностью, оставляя с ним.

Мне сложно было отпускать его так часто на прогулки к Сумеречному миру. Хотя и знала — так нужно, Кельн может в любую минуту ждать его, чтобы передать мне весточку.

Надеюсь только, Яра никто из людей Этаро не проверяет при его возвращении ко мне.

Итак, тесто.

Надо отвлечься на работу! Что толку думать и гадать о том, на что повлиять не способен?

Новое тесто я замесила быстрее обычного, вкладывая в свои действия всю ту боль, что испытывала за свои земли и народ, и всю щемящую тоску, которая охватывала мою душу при мыслях об Этаро. Не знаю, отчего мне было… так жаль его, когда надо бы испытывать негодование и злость. Которые, увы, ощущать к нему больше не могла.

Я нашёптывала заговор, просила хлеб исполнить желание, стать живой магией, дружественной мне и слушающей лишь меня одну. И у огня просила благословения, отдавая в его власть ароматное пышное тесто.

Если бы получилось у меня хотя бы один единственный раз! Тогда бы навык этот я уже не потеряла и, вернув себе яд, повторила бы всё и угостила властелина.

Главное не усомниться во всём, главное, чтобы не дрогнула рука…

Так, нет, надо отвлечься!

— Гори пламя жаркое, — зашептала я вновь, — красное, как кровь. Пекись хлеб колдовской, живой, как…

Но камин вдруг выдохнул в мою сторону столб огня, раздался звонкий оглушительный хлопок, а за спиной моей оконное стекло разлетелось в дребезги, что стаей птиц вылетели наружу.

Я упала на пол, руками обхватив голову, защищая её от разлетевшихся всюду угольков, камней от камина и обгоревших щепок, одновременно радуясь и пугаясь тому, что магия, какая ни какая, а всё же дала о себе знать.

Через мгновение же, когда всё стихло и лишь шторы занялись огнём, я вскочила на ноги и, тяжело дыша с перепугу, начала бить их сброшенной с плеч накидкой, пытаясь затушить огонь.

Понимаю, что совсем скоро сюда кто-нибудь явится, привлечённый шумом и огнём. Но, быть может, я успею спрятать хлеб и скрыться отсюда. О боги, а он уже готовым лежал среди жарких угольев! У меня получилось…

Впрочем, даже если мне не уйти, главное, чтобы никто не заподозрил меня в колдовстве. Только вот, как объяснить тогда взрыв?

Я огляделась, бутылочка с горючей жидкостью осталась цела и стояла в углу подоконника. Сказать, если вдруг поймают меня, что слишком много залила её в камин, пытаясь его разжечь?

Но мука, мука выдаёт меня!

А у меня в ней и руки по локоть, и фартук, и платье, и выбившаяся из платка прядь волос.

А с коридора уже слышатся чьи-то быстрые шаги!

Я метнулась к камину, чтобы ладонями, не боясь обжечься, закопать в пепле хлеб. Да так, стоя у него на коленях, и встретила толпу слуг и стражей.

А ведь у меня получилось! А ведь у меня только-только получилось…

А чтобы скрыть своё “преступление” осталась всего пара секунд.

— Хель?

Слуги расступились, пропуская в комнату властелина.

Час от часу не легче.