Вызовите ведьму!

Глава 21

Майкл

Я едва ли не напевал себе под нос дурацкую фривольную песенку. Только мой хвост подергивался в такт мелодии, что выдавало мое чуть приподнятое настроение. Учитывая, сколько всего мы потеряли лишь за одну ночь, подобный настрой был чудом. Нет, я вовсе не забыл о том, что нависло над нашими головами, не забыл, что творилось в городе, но в какой-то момент мне захотелось задвинуть насущные проблемы и просто позавтракать в хорошей компании.

В момент, когда я перекидывал золотистый бекон в тарелку под озадаченный взгляд отца, который с трудом верил в происходящее, раздался громкий и настойчивый стук в дверь. Мы тут же собрались, я выключил газ и скрылся за стеной, удобнее обхватив рукоятку кухонного ножа. Старик взял свою винтовку и решительно направился к двери. Оставалось надеяться, что Джойс пробудет наверху достаточно долго, чтобы избежать возможно опасности.

Но метать ножи и стрелять из старых ружей нам не пришлось. На пороге стоял бледный взмокший Монти, от беспокойства между его бровей залегла морщина.

— Заходи в дом, мальчик, — устало вздохнул Эрик, пропуская ливерийца внутрь.

Когда дверь захлопнулась и закрылась на несколько замков, я вышел из своего укрытия и показался приятелю.

— Святой Ник! — не скрывая чувств и не разуваясь, Монти бросился ко мне и крепко обнял. — Олфорд, орочий ты потрох, напугал меня до усрачки!

— И я рад видеть тебя, Монти, — я улыбнулся, похлопывая его по спине.

Ливериец отступил на шаг, чтобы еще раз посмотреть на меня. Его лицо было испачкано копотью, черные волосы спутанным гнездом торчали в разные стороны, белки глаз оказались расписаны сетью проступающих, а где-то и лопнувших капилляров. Он был в гражданском, но в отличие от лица и волос, его одежда казалась свежей. Это значило, что он недавно вернулся с ночной смены, переоделся, но даже не утрудился помыться.

— За тобой нет хвоста? — я нахмурился, чуя запах гари, исходивший от констебля. Он был на месте взрыва.

Если кто-то знал, что мы с ним до сих пор поддерживали связь, то и за Кимом могли устроить слежку. Я привел Джойс к отцу неслучайно. Все потому, что он мало кому распространялся, где теперь жил. По всем документам он значился владельцем дома на Ривер-роуд, тихой улочке в верхней части Ливоты, которая еще не была загрязнена отходами с заводов. Эрик Олфорд был параноиком и во всех документах всегда указывал в адресе проживания наш старый дом. О новом месте жительства знали лишь я, Монти и одна милая вдова, с которой отец иногда пил чай. Ну, теперь еще и Джойс с Дином и Ингой.

Не хотелось бы, чтобы последний оплот спокойствия мог пострадать. Я был уверен, в наш старый дом наведаются в ближайшее время, если уже не сделали это.

— Это ты не можешь избавиться от хвоста, Майкл, я же способен понять, когда за мной следят и уйти от этих дуболомов, — теперь, когда его волнения были развеяны, он светился самодовольством.

Я услышал стук каблучков ведьмы раньше, чем остальные присутствующие и поднял взгляд на лестницу, отец и Монти проследили за мной и тоже уставились туда. Из-за плавного поворота резной дубовой лестницы показались сначала ноги, а потом и сама Джойс в милом голубом платье.

— О, леди! — поначалу приятель выглядел обескуражено, никак не ожидая встретить здесь мою помощницу-ведьму, а потом на его лице расцвела такая блаженная улыбка, да он едва не покатился со смеху. — Мисс, рад вас видеть! Вы обворожительны сегодня.

— Благодарю, Монти, — она откровенно улыбнулась Киму и продолжила спускаться.

— Добрый день, Джойс, — голос моего отца оказался подозрительно теплым, и я с удивлением отметил, что он тоже невольно засмотрелся на ведьму. — Не могу не согласиться с юношей, вы прямо сияете.

Конечно, от вчерашней уставшей и поникшей девушки не осталось и следа, разве что взгляд все еще оставался чуть напряженным. Наверное, мы являли собой странную картину: трое мужиков уставились на одну женщину, которая пыталась как можно незаметнее спуститься с лестницы. Щеки Джойс чуть покраснели от такого внимания.

— Спасибо, мистер Олфорд, — она держалась достойно, даже смущение не было слишком явным.

Отец вздохнул и направился в столовую, по пути хлопнув меня по груди и быстро бросив: «Прощаю», после чего скрылся за массивными дубовыми дверьми столовой.

Я едва не выругался, он обещал не поднимать эту тему. Как только мне удалось спуститься утром, старик недовольно забурчал, что мы мешали ему спать, а он ненавидел, когда его сон беспокоили. Я же попросил отца не давить на Джойс и придержать свои скабрезные высказывания в присутствии дамы.

Ким галантно поцеловал подставленную руку ведьмы.

— Приятель, умойся и присоединяйся к завтраку, — я хлопнул его по плечу. — В столовой поговорим.

— Ладно, умираю с голоду, — кивнул констебль, но тут вдруг осекся. — Ой, Джойс, простите, у вас тут… — до него вдруг дошло, что он заметил на ее коже. Монти быстро стушевался, — да так, показалось, что кошки покусали.

Последние слова он договаривал, быстро направившись к умывальнику. Джойс смущенно поправила ворот платья и послала мне испепеляющий взгляд, я же заметил за ее спиной, как ливериец обернулся и показал два больших пальца, подняв их вверх. Видит Древо, мне захотелось, метнуть в него нож, все еще зажатый в руке. На его радость, я сдержался.

— Выглядишь замечательно, — я улыбнулся Джойс, и праведный огонь в ее глазах тут же потух, сменившись нежностью.

От такой неприкрытой эмоции мной на несколько мгновений завладело смущение. Никто и никогда так на меня не смотрел. В груди потеплело, будто кто-то включил солнце над нашими головами, перенеся куда-то в отдельную вселенную. Я не знал то ли это какая-то неуловимая магия Джойс, то ли что-то иное, что страшно было признавать самому.

— А ты, — она несильно оттянула завязку фартука, который я не удосужился снять, ожидая нападения, и покрутила между пальцами, — мило.

По словам Монти, Аркен гудел, как разворошенный улей. Многие структуры были подняты на уши, а кэпмены работали в режиме повышенной готовности. Мануфактуры без устали печатали газеты с ночными новостями. Едва ли не каждый час появлялся свежий выпуск с новыми — зачастую выдуманными — подробностями. Газетчики окрестили взрыв моего офиса не меньше, чем терактом, хотя кэпмены настаивали, что это лишь несчастный случай — банальный взрыв бытового газа.

Много лет город не видел взрывов. Люди и нелюди как с цепи сорвались, всем было интересно, что же все-таки произошло в офисе частного детектива Майкла Олфорда.

Второй темой для сплетен и разговоров стала кровавая бойня в Крысином квартале. И никто бы не обратил на нее внимание — мало ли какие банды опять решили надрать друг другу задницы — если бы не слухи о том, что это дело рук ведьм. Очевидцы, коих набралось порядком много, наперебой утверждали самые различные версии: кто-то говорил, что видел, как ведьма, объятая дьявольским пламенем, напала на мирную компанию и растерзала их тела тысячами клинком, другие уверяли, что девушка призвала из потустороннего мира страшного зверя и заставила убить давно надоевшую ей банду. Самым нереалистичным и пугающим был слух, где участвовала не только ведьма и демоны/звери/умертвия, а еще массовые галлюцинации и пожирания младенцев.

Дай простому народу возможность оклеветать кого-то, и они сделают это с радостью, приписав кучу грязных выдумок и эпитетов. Даже не задумаются, что, уничтожая репутацию одного, они несут серьезные проблемы и другим. В районах победнее на ведьм стали нападать и обвинять во всех грязных грехах. Это началось с самого утра, когда первые газеты появились на порогах и в почтовых ящиках. Все развивалось с такой стремительностью, что кэпмены не поспевали регулировать и успокаивать всколыхнувшийся низший слой населения.

Джойс, сидевшая по правую руку от меня, после таких новостей помрачнела, уткнувшись в свой завтрак. Похоже, ее готовность к самопожертвованию ради остальных ведьм и невероятно нежные методы оказались бесполезны, как и все ее страдания. Я задел ногу ведьмы кончиком хвоста, напоминая, что она не одна. Что вместе мы что-нибудь придумаем. Кажется, мне даже удалось ее приободрить на какое-то время.

Слухи множились еще и потому, что Лекс на время перекрыл доступ в квартал, пытаясь убрать следы ночной резни. Он не хотел, чтобы на его территории начинались беспорядки. Потому его парни не впускали даже кэпменов. На этом фоне возникла даже небольшая перестрелка на въезде, но служители закона быстро ретировались и больше не совались, позволяя мафии самой решить все вопросы.

— Тебя объявили в розыск, — Ким отщипнул кусочек сладкой булки с маком и закинул в рот. — Пока ты числишься без вести пропавшим. Я приехал в составе самой первой группы. Просто не мог быть в стороне и наорал на Ванессу, когда она поначалу приказала сидеть послушно за стойкой. Знаю, нехорошо так общаться с женщинами в ее положении, но ты знаешь, какой невыносимой может быть эта сука.

Я молча кивнул. Невозможно забыть тех людей, которые оставили в твоем сердце самые глубокие раны. При упоминании ее имени отец фыркнул, черты его лица стали резкими, от него повеяло вселенским раздражением. Эрик ненавидел Эссу и не упускал случая высказаться о ней в нехорошем свете. Он помнил то унижение, через которое я прошел благодаря ей.

— Я удивлен, как эта дура все еще держится на своем месте, — вразрез с его откровенно недовольным видом, голос у папы был спокойным, даже мягким. Высшая степень ярости. Когда он начинал говорить таким тоном, это могло значить лишь одно — лучше спрятаться и не попадаться ему на глаза.

Монти пожал плечами, сдувая пар от чашки с кофе.

— Влиятельный муж, а теперь и беременность стали лучшей защитой, мистер Олфорд.

До отца не сразу дошло, что сказал ливериец.

— Она ждет ребенка? — он удивленно приподнял бровь и посмотрел на меня. — Ты об этом знал?

— Да, — процедил я кратко сквозь зубы, не желая уводить разговор в эту сторону. — Видел в «Ритз».

Джойс подозрительно покосилась на меня. Я видел мрачный интерес в ее глазах. Конечно же, она поняла, что с Ванессой меня связывало нечто большее, чем общая неприязнь.

— У нас состоялось не самое приятное знакомство, — сказала ведьма и повернулась в сторону отца.

— Охотно верю, — хмыкнул папа. — В последнюю нашу встречу Эсса нелестно отзывалась о моей покойной жене, винила ее в «грязных» повадках и в том, что животные привычки передались нашему сыну. Много она понимает в каттах, — последнюю фразу он выплюнул со злой усмешкой.

— Может, мы уже закроем эту тему? — я раздражался все сильнее. Всегда неприятно, когда без вашего согласия вскрывали рану и начинали рыться в ней пинцетом.

— А знаете, как бы ни обстояли дела, но на ней лица не было, когда рассказали, где произошел взрыв, — Монти подкинул в кофе сахар и громко начал помешивать его ложкой. — Ты бы видел лихорадочный взгляд, с которым она смотрела на каждого кэпмена, по десять раз переспрашивая, точно ли нет среди обломков твоего трупа. Спасатели нашли фрагменты женского тела, и Эсса грозилась придушить меня, если я не расскажу, где сейчас живет Эрик Олфорд. Но я так и не выдал.

— Правильно, парень, — отца нисколько не тронул рассказ. — С этой женщины станется запустить когти поглубже и найти новые обвинения.

Джойс все это время переводила взгляд с меня на отца и на Монти. Мне вдруг показалось несправедливым, что она не до конца улавливала суть разговора. О Ванессе Джойс больше не спрашивала с той прогулки по Аркену, а у меня мысли были заняты другим, потому до сих пор не поведал, как одна хрупкая женщина из банальной мести расколотила мою жизнь на кучу осколков, которые я потом долго собирал.

— Да что сделала эта Ванесса? Кто она такая?

Не мне одному обсуждение показалось несправедливым, Джойс громко поставила чашку на блюдце и окинула нас выжидающим взглядом.

— Стерва, — не задумываясь ответил ливериец, занятый своим кофе.

— Мегера, — отец скрестил руки на груди.

— Проще — моя бывшая.

— Это я, как ни странно, уже поняла, господин детектив, — ядовито улыбнулась мне она. — У нее безусловно странная манера знакомства, но что Эсса сделала, чтобы заслужить такую «любовь»?

Папа и Монти одновременно подняли головы и уставились на меня. Они не станут ничего рассказывать, пока я сам не решусь поведать Джойс о самых темных временах моей жизни. И, как ни странно, впервые за долгое время я был готов обсудить прошлое. Именно с ней — самой эмпатичной и чуткой ведьмой с горящей душой.

— Чуть позже, Джойс, — я протянул пальцы и сжал ее хрупкую ладонь. — Я расскажу.

Отец прочистил горло, намекая, что неприлично при всех бросаться такими жестами, признающими близость. Позже мы обязательно пропустим по стакану молока за разговором о том, куда пришла наша с ним жизнь. Сейчас же я заметил в его глазах беспокойство. Эрик Олфорд редко показывал подобные эмоции. Когда мы остались вдвоем, он стал жестким отцом с вечно сухим тоном. Растил меня без поблажек, в строгости, желая воспитать сильную личность. Его беспокойство значило только одно — он не хотел повторения истории, как с Эссой.

— И все же, Майкл, — Ким закинул карамельку в рот, — я до конца не могу взять в толк, кому ты перешел дорогу. Не думаешь, что старика Монти нужно посвятить в ваши делишки?

Следующие полчаса ушли на то, чтобы ввести Кима в курс дела. Я не мог оставить его в неведении. Тем более мне был нужен свой человек в Вестери-ярд. По мере рассказа лицо констебля вытягивалось все сильнее. Кто бы мог подумать — убийство студента привело нас к чему-то более масштабному и опасному. Никто из нас до конца не осознавал, что творилось на улицах Аркена и при чем здесь ведьмы и люди в красных плащах.

— К сожалению, мне так и не удалось найти ничего стоящего о «Балтингейл», — Монти задумчиво потирал гладкий, хорошо выбритый подбородок. Отец к тому моменту успел покончить с едой и оставил нас в столовой втроем. — Только давно забытая жалоба некой медсестры о домогательствах со стороны одного из работников охраны. Такое в наше время даже делом-то не считают.

— Уверен, Уилл Кастер уже успел запустить свои адвокатские пальцы в дела лечебницы и теперь активно шарит в поисках слабого места, — отозвался я, почесывая все сильнее зарастающие щетиной щеки.

Я не любил лишнюю растительность на лице, но сейчас считал это стратегически важным решением, если собирался в ближайшее время снова появиться на улицах Аркена.

— Надеюсь, у него не будет неприятностей, подобных нашим, — ведьма прикусила нижнюю губу, на ее лице отражалось искренне волнение за судьбу отца Корвана.

— Неприятность? — хохотнул Ким. — Красавица, да это чертово покушение!

— Положимся на его профессионализм, Джойс, — не обращая внимания на нервный смех Монти, я постарался выглядеть уверенным и спокойным.

Гораздо позже, когда констебль уже покинул дом, отправившись разнюхивать дела Лекса и попутно узнавать, чего стоило ждать от служителей закона, я направился к отцу, оставив Джойс рассматривать скромную, но занятную коллекцию книг в маленькой библиотеке на втором этаже.

Мне нравилось место, куда отец перебрался жить. Несмотря на мои теплые чувства в отношении прежнего дома, того, где прошло мое детство и с которым связаны по-детски солнечные воспоминания о маме, я был рад, что отец не дал горю затопить его полностью и смог пойти дальше. Он сумел навести невероятный уют и здесь, будто отдавая дань памяти любимой жене. Это стоило ему многих месяцев трудов, ведь Остранд — мой боевой товарищ, прошедший со мной сквозь огонь и воду за тот тяжелый год ужасающей войны — считал, что человеку или нелюдю не нужно ничего, кроме кровати, одеяла с подушкой, тумбы и ванной.

Я постучал в закрытые двери отцовской спальни и вошел, получив разрешение. Отец стоял у секретера и придирчиво выбирал из шкатулки запонки к своему дорогому костюму-тройке. Так тщательно он одевался только на военный парад и на чай у мадам Сэлведж. На улице могли стоять лютые морозы, идти боевые действия или начаться апокалипсис, но папа неизменно надевал костюм, брал из кладовой бутылку хорошего красного вина и шел к леди в конце Дубовой аллеи.

— Может, вы уже съедетесь? — я улыбнулся, когда отец, тяжело вздохнул, так и не выбрав лучший вариант, и взглянул на меня.

— Нам нужно пространство, — он вновь вернулся к изучению своей коллекции запонок. — Это ваше поколение вечно спешит, забывая о банальной вежливости, дистанции и прочих прекрасных проявлениях традиции. Мы же считаем, что в этом есть… хм… свой шарм.

С вдовой генерала Сэлведжа отец познакомился больше двух лет назад на похоронах того самого генерала. Эрик когда-то служил под его началом на границе с Ливерией, и совершенно естественно, что он приехал проводить бравого военного тактика в последний путь. Похороны были помпезными, даже сам король Вильгельм V почтил покойного и его семью своим визитом. У Сэлведжа осталась жена, на двадцать лет его моложе, и трое сыновей, давно продолживших карьеру отца, сейчас они защищали интересы государства на дальних рубежах. Я видел вдову лишь однажды, когда они с отцом мило прогуливались рука об руку в осеннем парке, и понимал, почему он бежал к ней каждую субботу.

— Мне завтра понадобится мобиль.

— Пожалуйста, — махнул отец, не утруждаясь на меня посмотреть. — Я все еще настоятельно прошу тебя обратиться к Остренду.

— Монти скорее всего уже отправил весточку.

— Хороший парень, несмотря на то, что узкоглазый.

Отец, как человек внушительную часть жизни сражавшийся на поле боя с поддаными Ливерии, с недоверием относился ко всем, чей разрез глаз был даже отдаленно похож на ливерийский. Мы по-разному относились к войне, наши точки зрения на счет внешней политики обеих стран были диаметрально противоположными. Когда-то мы заключили негласный договор не лезть со своим видением друг другу в души. Он отзывался о ливерийцах, как хотел, а я не поправлял. Когда отгремели последние взрывы, мы больше никогда не разговаривали о том, через что оба прошли.

Эрик Олфорд, наконец, определился с запонками, и его взгляд скользнул в сторону прикроватного столика, где в простой рамке неизменно стояла единственная сохранившаяся фотокарточка с мамой. На ней мы были все вместе. На мое пятилетие родители решили отвести меня в ателье и сделать дорогостоящее в те времена фото. Я никак не мог усидеть на месте, впервые увидев большой фотоаппарат на трех ногах. Поэтому мое лицо чуть смазалось, рука была вытянута в сторону фотографа, а мама пыталась удержать меня на коленях и от того ее мордочка запечатлелась слегка раздраженной.

При взгляде на фотокарточку я вспоминал какого цвета был у нее мех, какой мягкой она была и как хорошо пахла. Солнцем и цветами. Я вспомнил, что сразу же после этого снимка нечаянно наступил ей на хвост, отчего она подскочила едва ли не до потолка, перепугав тем самым половину посетителей.

— Надеюсь, я доживу до того момента, когда и у тебя появится такая фотография.

Эта простая, казалось бы, фраза задела во мне что-то.

Иногда я забывал, что отец — человек. Катты жили чуть дольше людей, и мне часто приходилось напоминать себе, что шестьдесят пять — приличный возраст для человека, каким бы здоровым он ни был. Отец на самом деле боялся не дожить до внуков.

— Хм, и я надеюсь.

Джойс сидела в мягком кресле рядом с окном, за которым, побеспокоенная ветром, танцевала листва раскидистой ивы. Солнечные блики играли на листах, и те, словно драгоценные камни, переливались благородными оттенками зеленого.

Ведьма вылезла из туфель и поджала под себя ноги, в изящных руках лежала раскрытая книга. «Биология. Особенности нечеловеческих организмов». Я позволил себе несколько секунд полюбоваться умиротворяющей картиной. Джойс быстро отслеживала строчки глазами и едва заметно шевелила припухшими губами.

— Какую расу изучаете, мисс Коллинс? — подал я голос, оставаясь в дверном проеме.

Ведьма как-то излишне резко подняла лицо в мою сторону, и я заметил смущение в ее взгляде.

— Мистер Олфорд? — непонимающе нахмурилась Джойс. — Давно вы там стоите и подглядываете?

Не успела она договорить, как я уже был рядом, стоял позади кресла и склонялся к ее уху.

— Прекрасное платье. Только вынужден просить вас снять его.

— Майкл, что ты такое говоришь? — от неожиданности она даже не стала продолжать игру. Щеки ведьмы запылали, что доставило мне особое удовольствие.

— Правду. Это безотлагательное дело, мне срочно нужна твоя помощь, — я склонил голову и почти невесомо коснулся губами ее кожи на шее.

Она судорожно втянула воздух, а потом тихо рассмеялась и повернула голову, с вызовом встретив мой взгляд.

— За помощь я беру плату, — ее горячее дыхание защекотало ноздри.

— Я весь твой, ведьма.

— Какое бесстыдство! — раздался знакомый шелест листов совсем рядом.

Я резко отстранился. Надо же, насколько незаметным может быть гримуар, и насколько бывают катты невнимательны, когда дело касалось женщины.

«Ты перенесла Ингу в библиотеку?» — одними глазами спросил я Джойс.

«Не целый же день ей быть в гостиной», — также безмолвно ответила она.

— Здравствуй, Ингеборга, — я послал вредному гримуару обезоруживающую улыбку, но на нее это не возымело абсолютно никакого действия.

— «Здравствуй, Ингеборга»? Наглость каттов не знает границ! — начала охать и брюзжать она.

Я выпрямился, все еще держа ладонь на плече ведьмы. Единственный глаз книги возмущенно вертелся из стороны в сторону.

— Это надо же среди дня делать такие грязные предложения приличным ведьмам! Нет, я, конечно, благодарна вам, мистер Олфорд, за то, что спали нас, но не позволю обижать мою девочку!

— А кто сказал, что я собрался ее обижать? — настало мое время хмуриться.

— Ингеборга, — предупреждающе протянула Джойс.

Книга возмущенно зашелестела пуще прежнего.

— Что «Ингеборга»? Милая моя, тебе было мало прошлого раза? Кто утешал тебя несколько ночей кряду? А этот даже не эльф, а катт!

— Инга! — вскрикнула Джойс, делая страшные глаза.

— Много ты знаешь о нас, книга, — прищурился я, подходя ближе к гримуару. — Даже интересно послушать.

Повисло молчание, в котором я отчетливо слышал, как секундная стрелка бежала в настенных часах, как быстро дышала Джойс и как колотилось ее сердце, как ветер за окном ласкал листву. Ингеборга смиренно посмотрела сначала на ведьму, потом на меня.

— Вы не умеете строить семьи, — фыркнула она, наконец.

— Чушь. Мои родители прожили вместе почти шестнадцать лет.

— Катты полигамны!

— Как и многие другие расы, даже люди. Все зависит от личности, а не наличия хвоста или клыков.

Гримуар недовольно зашелестел.

— Вы… страшно представить… кусаетесь во время соития.

— Не всегда. Это проявление чувств, книга, — мгновенно парировал я. — Так мы показываем доверие и привязанность. Что еще тебе нужно знать?

Листы зашуршали, Инга внимательно изучала меня, а потом прикрыла глаз и неопределенно дернула корешком.

— Не давай ей ложных надежд, — раздалось очень тихо. Так, чтобы услышал только я.

Буря не улеглась, только затихла до лучших времен.

Интересно, что это должно было значить? Утром Джойс все спрашивала, почему я рядом с ней, отчего переменил к ней отношение. На самом деле, это очень сложный вопрос, на который у меня не было четкого ответа. Меня безусловно тянуло к ней. Еще с первой нашей встречи, когда я по совету одного знакомого заявился к Джойс с просьбой проникнуть в голову почившему богатому старику, родственнички которого вздумали делить наследство и обвинять друг друга в убийстве дедули. Это был первый случай в моей частной практике, когда сразу несколько членов семьи заказали мне доказать виновность других. Меня встретила молоденькая ведьма в безобразно обворожительном зеленом платье. Вразрез с образом и возрастом она оказалась собранной и деловой. Я и не думал, что ей может быть хоть какое-то дело до меня. Такая леди могла заполучить кого угодно, куда там соваться катту-полукровке. Впрочем, и тогда я был не прочь развлечься с ней, но всегда тактично соблюдал дистанцию, понимая, что работать вместе станет гораздо тяжелее. Да и воспоминания об Эссе и ее предательстве затмевали разум. Тогда я не был готов ни к чему, кроме разовых игр, но на подсознании чувствовал, что Джойс такое не подойдет.

Так и продолжалось все эти месяцы — лишь работа и ничего больше, — пока это воняющее всеми затхлостями дело не упало на мой хвост. За столь короткий срок я успел узнать ведьму с разных сторон. Я видел ее печаль, веселье, гнев, страх, сострадание, боль, слышал, как она пела на неизвестном языке полную скорбной красоты погребальную песню, видел смущение в глазах, желание, наслаждение и потребность в тепле. И я кристально понял, что Джойс нравилась мне всякой… даже не так. Эта ведьма была нужна мне во всех своих ипостасях. И я готов был узнавать новые.

Ведь каждый раз она не пыталась притворяться кем-то другим, а была просто Джойс — талантливой ведьмой, самой собой.

— А я одна помню про Фердинанда? — резко сказала Инга. — Его давно нет.

— И я переживаю, — вздохнула Джойс и отложила биологию других рас на подлокотник кресла. — Но он, бывало, убегал и на дольше.

— Дин в силах за себя постоять, он доказал это при стычке в квартале, — пожал я плечами. — А ты разве не должна чувствовать его или что-то вроде того? Говорят, у ведьм с фамильярами особая связь.

Джойс вдруг изменилась в лице, став задумчивой и грустной. В уже привычном для меня жесте она обхватила себя руками, словно здесь подул ледяной ветер, и ей отчаянно нужно было согреться.

— Ты прав, связь есть, но не у нас, — она помедлила, подбирая слова. — Дин… в общем, не мой фамильяр.

Я застыл.

— Как это возможно? По всем параметрам он очень на него походит.

Инга презрительно хмыкнула, окатив меня недовольным взглядом.

Джойс же долго молчала: то ли размышляла как объяснить, то ли погрязла в воспоминаниях. Проступившая на ее красивом лице боль наводила мысли скорее на второй вариант. Что-то случилось. Нечто очень плохое и темное.

Я вдруг вспомнил реакцию Дина на ее слова в ту ночь, когда фамильяр по имени Арчи умер у меня на руках. Она сказала, что Мойра умерла раньше Арчи. Дин заскулил, и на долю секунды они словно выпали из реальности, полные печали и горя. Тогда мне показалось, что это естественная реакция на смерть Арчи и его ведьмы. И только теперь понял, что, будучи совсем юной, Джойс пережила куда больше потерь, нежели я думал.

— Я с тобой, — мягко позвал я ее, присаживаясь на пол напротив ведьмы и складывая руки ей на колени. — Слышишь?

Она кивнула. Ее глаза цвета ясного неба увлажнились.

— Дин — фамильяр моей подруги Ари. У меня не было денег на своего, это ведь достаточно дорогое таинство — связывание души ведьмы и фамильяра. Будущий фамильяр тоже не обычное животное, их выводят специально. Дина подарили Арабелле за год до нашего выпуска из приюта. В отличие от моих, родители Ари приезжали довольно часто и привозили маленькие подарки. Время от времени и мне что-то перепадало. Семья Ари была небогатой, потому девочку отдали в приют, а не в школу. Они хоть и не были особенно рады ее дару, но решили, что лучше обеспечат ей достойную жизнь и фамильяра, чем будут платить за обучение. Так вышло, что скопили на Дина они на год раньше, чем рассчитывали, потому последний год в приюте мы жили вчетвером. Я, Ари, Дин и Инга.

Джойс замолчала, нервным жестом начав растирать плечи, и я заметил мурашки на ее коже. Тут же поднялся и сел рядом, обняв ее за плечи и прижав спиной к своей груди. Несколько секунд ведьма была напряжена, но вскоре расслабилась.

— Не видишь, ей больно вспоминать. Зачем давить на девочку? Все ваша каттская натура… — буркнула Инга, и я сжал челюсти.

— Нет, тут нет никакого секрета, — слабо отозвалась Джойс и сглотнула. — Просто меня редко об этом спрашивают.

— Наверное, потому что у других есть чувство такта.

Я крепче обхватил плечи Джойс и уже хотел было сказать, что не нужно говорить, если это причиняло ей столько боли, но ведьма меня опередила.

— Все в порядке, — уже увереннее произнесла она и коснулась пальцами моей ладони. — Я хочу рассказать.

Инга лишь закатила глаз и наверняка отвернулась бы, выказывая свое отношение, если бы могла.

— Ох уж эти катты, свалился же на наши головы…

— Знаешь, в Крысином квартале неделя считается спокойной, если обошлось пятью смертями, десятью кражами и двумя изнасилованиями. Говорят, до прихода Лекса и его ребят было гораздо хуже, женщина вообще не могла пройтись по улице после заката. Та неделя была одной из спокойных, только это никак не помогло Ари, — она вздохнула уставившись в окно на проезжавший мимо мобиль, и я ободряюще обвил хвостом ее талию. — Нам оставалась неделя до выпуска, и воспитатели уже махнули на нас рукой. Дин остался прикрывать ее, будто она по-прежнему на территории, а Ари сбежала к родителям и должна была вернуться к ужину, но… немного задержалась. Она была очень храброй, куда смелее меня, — горько усмехнулась Джойс. — И любила весну. Думаю, она проигнорировала просьбу родителей нанять мобиль, чтобы просто пройтись, любуясь тем, как возрождается природа. Эм, — Джойс прикусила губу и тряхнула головой, отчего ее кудри качнулись в такт, — ее нашли на следующий день в подворотне недалеко от приюта. Какой-то мужчина взял ее силой и… убил.

Я прикрыл глаза и уткнулся носом в ее волосы, вдыхая приятный аромат трав и хвои.

— Мне очень жаль, Джойс. Его нашли? — тихо спросил я.

Она шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки и как-то злобно хохотнула.

— О, да. Я об этом позаботилась.

— В каком смысле? — не понял я. — Ты сама нашла его?

— Я нашла Лекса. Он приходил к нам за месяц до этого, присматривал девочек для работы и сделал нам с Ари довольно заманчивое предложение. Только мы отказались. Решили, что справимся и без него, и желания ввязываться в дела мафии у нас не было.

— Значит…

— Да, я послала ему весточку и сказала, что готова на все, если он найдет ту мразь и убьет ее.

Инга снова заохала, причитая, что катт плохо влиял на ее девочку. Ту самую, которая заказала смерть человека задолго до того, как познакомилась со мной. Неожиданный поворот. Но теперь я понял, почему Джойс, которой так не подходила работа на мафию, связалась с ее главой. Видимо, ради мести она продала себя Лексу. Приняла то самое предложение, от которого прежде отказалась.

По щекам Джойс покатились слезы, и я стер их подушечками пальцев.

— Мы подвели ее, понимаешь? Ари не стало, а я даже ничего не могла сделать. Сама не могла. Лекс был недоволен, что ему досталась одна ведьма вместо двух, а потому нашел виновного очень быстро. Даже приглашал меня на его казнь, но я не пошла. Не смогла. Это… это было выше моих сил, — она вздохнула, отчего мой взгляд непроизвольно скользнул в вырез ее платья, но я поспешил отвлечься. Неподходящий момент для сжигавшего меня весь день желания.

— А как же родители Ари? Они не забрали Дина?

— Нет, — Джойс прочистила горло, прежде чем продолжить. — Ее родители уехали почти сразу, не смогли вынести горя и поехали куда-то в горы, продав тут квартиру. Дин остался со мной, поскольку стал никому не нужен. Родители Ари его и видеть не могли, слишком уж напоминал о дочери и их трагедии. Даже думали усыпить, чтобы он не мучался из-за разорванной связи, но я попросила оставить его мне. Если ее родители не хотели больше видеть ничего, связанного с Ари, я, наоборот, отчаянно хваталась за эти связи. Мы с Дином походили на тени самих себя, но постепенно стали находить радость в том, что мы по-прежнему вместе. Мало фамильяров переживают своих ведьм, их сгрызает чувство бездонной холодной пропасти внутри, но я изо всех сил стараюсь закрыть эту черную дыру для него, хоть и не могу предложить ничего, кроме дружбы. Связи, как с Ари, у нас с ним никогда не будет.

Джойс не рыдала, не всхлипывала, это были старые слезы. Становилось ясно, что за плечами у нее множество часов и дней, выстраданных по потерянной подруге, в переживаниях о храброй норке и от бессилия что-либо сделать. Поэтому сейчас печаль выливалась лишь в две мокрые дорожки на ее щеках.

Я давно не видел такого спокойного горя.

— Вы не подвели ее, Джойс, — мои руки сами собой, стали поглаживать ее колени сквозь тонкую ткань платья. — Иногда разрушение и смерть приходят внезапно, без всякого предупреждения. Небеса не разверзаются молниями, дождь не хлещет, иногда это просто обычный день. Я уверен, будь вы рядом, то сделали бы все возможное, чтобы защитить ее, как это недавно показал Дин. Маленькая норка сражалась отчаяннее любого подданного страны на поле боя, ради тебя бросаясь на превосходящего по силе и размерам противника, выгрызая куски плоти. Это ли не признание, что тебе удалось вытащить его из-за грани? Что он любит тебя?

Уголок ее губ приподнялся.

— Знаю, Майк, — ее рука сама собой поднялась к моим волосам и начала их теребить в задумчивости. — Ты станешь меня презирать?

— Что? — я даже не сразу понял, о чем она.

— Из-за меня ведь казнили человека, — тихо произнесла Джойс и поежилась, а я поспешил нежно провести по ее рукам вплоть до локтей и обратно.

— Конечно, нет. Ты пошла на то, на что многие бы не решились. По сути продалась в рабство, чтобы убрать с улиц Аркена одного урода. Мне бы хотелось сказать, что лучше бы ты обратилась к кэпменам, но… Мой опыт показывает, что на дела, касающиеся ведьм, слишком часто закрывают глаза.

В библиотеке повисло молчание, даже Инга лишь тихо сопела, бросая недовольный взгляды на меня и мои руки, продолжавшие крепко обнимать Джойс.

— Ты тоже сражался в той подворотне, детектив. Мне стоит это как-то расценивать?

Во все еще блестевших от слез глазах Джойс появились хитринки, когда она посмотрела на меня через плечо, и я понял, что ведьма очень хотела закрыть тему и переключиться. Ей нужно было переключиться.

— Я бы не бросил девушку в беде, тем более, если потом удастся получить в награду поцелуй.

Она закатила глаза и рассмеялась, стирая со щек мокрые дорожки.

— Никогда бы не подумала, что Майкл Олфорд способен на рыцарство.

— Ради прекрасной леди я всегда готов достать свои доспехи, — Джойс нащупала особо чувствительную зону у меня за ушами, и я невольно начал мурчать. Это была рефлекторная реакция, но она сильно позабавила ведьму.

— Ты как большой кот.

— Мррр-угу, — вырвалось у меня непроизвольно. — И у меня наступил мар-рт.

— Чего?

— Иди сюда, — я резко поднялся и схватил ведьму в охапку.

В момент, когда я был готов отправиться в приятную сонную негу, меня растормошили легкие касания. Джойс исследовала кончиками пальцев мое лицо, гладя брови, очерчивая скулы и ощупывая губы. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на ведьму, лежавшую рядом. Спутанные локоны обрамляли ее прекрасное лицо, все еще розоватое после всего, что мы творили остаток дня. Я все же снял с нее прелестное платье, и мы не вылезали из кровати до самого заката. Джойс все еще лежала животом на подушках, рассматривая мою сонную морду.

— Дай мне немного времени, и я снова буду готов, — пробормотал я, пытаясь схватить ее палец губами.

— Кто мы теперь?

— Ммм… Майк и Джойс? Ведьма и детектив?

— Да нет же. Кто мы друг другу?

Теперь я приоткрыл второй глаз.

— А ты как думаешь?

— Сложно сказать. И вообще, не честно отвечать вопросом на вопрос.

— Знаю. Так чего ты хочешь… хм… от нас?

Джойс возмущенно шлепнула меня по груди, и я сонно рассмеялся.

— А ты как думаешь? — вернула она мне мой же вопрос, даже интонацию умудрилась повторить.

Я повернулся на бок, подкладывая согнутую руку в локте под голову. В комнате стремительно темнело, здесь витал аромат нашей близости. Наши обнаженные тела были окутаны этим новым парфюмом.

— Я рядом, Джойс, — я потянулся второй рукой к ее волосам. — Ты рядом, что еще нужно выяснять?

— Когда мы разберемся со всем, — она вдруг напряглась и нахмурила брови, — ты тоже будешь рядом?

Я не понял ее эмоцию, на мгновение мелькнувшую на лице. Это была надежда или что-то иное?

— Если госпожа ведьма не против, я был бы рядом… достаточно продолжительное время.

— Тогда скажи…

— О Древо, Джойс! — я приподнялся и обхватил ее подбородок пальцами. — Я запал. Ты это хочешь услышать? Так что пока не пошлешь в меня две сотни проклятий, ты от меня не отделаешься.

На лице ведьмы расцвела такая искренняя неподдельная улыбка, что я смутился. Будто сказал нечто такое, что скинуло камень с ее души.

Она растолкала подушки и осторожно опустила на меня сверху, обвивая ногами и упираясь ладонями в мою грудь.

— А ты заставь, — в ее голосе послышался игривый вызов. — Две сотни проклятий и можешь идти на все четыре стороны.

— Договорились… Святые орки, что ты делаешь?

Она сместилась, покрывая нежными поцелуями мой торс.

— Привожу в чувства, — Джойс кокетливо подмигнула и спустилась ниже, на щеках у нее проступил уже привычный румянец. Чуть помедлив и прикусив губу, она обхватила руками мою плоть и провела тонкими прохладными пальцами по всей длине от основания до головки, а потом медленно склонилась, чтобы коснуться губами кончика.

Что ж, ей удалось, я снова был готов.

— Расскажи о Ванессе, — много позже Джойс прижималась ко мне всем телом, закинув ногу на мое бедро.

Мы не утруждались включением света. Пару раз я абсолютно голый бегал за закусками в кладовую отца и сделал мысленную пометку: как только заберу деньги из счета в банке, пополню его запасы. У меня имелась неплохая сумма накоплений. Пусть мой офис раскурочен, а сейф выпотрошен, у меня оставались деньги на черный день. Я вовсе не был дураком, чтобы хранить все сбережения в одном месте.

— Что ты хочешь знать?

— Все, Майк.

Я чуть помедлил, хвост непроизвольно нервно дернулся.

— Ну, раз все, — видимо, сегодня был день откровений. Но так даже лучше. Я все равно хотел все рассказать, почему бы не сейчас? Тем более честный ответ мог стать ответной любезностью на откровения Джойс в библиотеке. — У нас был роман, достаточно бурный и продолжительный. Мы познакомились после моего распределения в Вестери-ярд восемь лет назад. До этого я четыре года учился в кэпменской академии и никак не ожидал, что меня отправят в самое раскрученное и оборудованное по последнему слову магии и техники отделение. Мы попали в один криминальный отдел на должность констеблей, так и закрутилось. Когда мы начали встречаться, я и подумать не мог, что амбиции Эссы куда выше чувств. Я начал продвигаться по службе, тогда как она никак не могла пробиться дальше штатной помощницы. К тому моменту, как мы съехались, я уже подавал документы на старшего следователя и готовился к внутренним экзаменам на повышение квалификации. Я и не думал, что мое повышение ее так разозлит.

— Разозлит? Она не радовалась за тебя? — Джойс приподняла голову, недоуменно заглянув мне в глаза.

— Нет, мы стали чаще ссориться и задерживаться на работе отдельно друг от друга. В тот же месяц Ванесса захотела, как она выразилась «понятного статуса в обществе» и предложила пожениться, завести детей, — я посмотрел на внимательно слушавшую Джойс. — Говорила, что моя фамилия и статус замужней помогут ей немного продвинуться. А я струсил, мне казалось, что все это слишком рано, я не был тогда готов к семье, и само слово «дети» меня пугало. Такая ответственность была не для того, кто готовился прописаться на работе. Надо полагать, Эсса расстроилась и разозлилась, когда я попросил ее отложить все на неопределенный срок. Знаешь, катта сложно обмануть, если дело касается запахов, — я постучал пальцем по своему носу. — Через какое-то время я унюхал на ней другого несмотря на то, что она уверяла, будто это всего лишь напарник. Я даже верил какое-то время, пока она не пришла в нашу квартиру под утро, вся растрепанная и уже насквозь пропахшая другим мужчиной.

Джойс шумно вздохнула и потупила взгляд, начав вырисовывать круги у меня на груди.

— Теперь понятно, почему твой отец и друг так о ней отзываются.

— Это не совсем вся история, — горько усмехнулся я и уставился в потолок. — В тот день я попросил ее уйти, чтобы не позорить ни себя, ни меня перед коллегами, ведь я прекрасно чувствовал, с кем она переспала. Это ей не понравилось, и Ванесса подала на меня унизительное заявление о домашних побоях, что, конечно же, не пошло дальше за неимением следов.

— Но ты ведь не бил ее, — хмуро бросила Джойс.

— Нет, конечно, — я устало потер глаза. — Потом эта женщина обратилась во внутреннюю службу с якобы доказательствами того, что я не только употреблял Мяту, но и торговал ей. Очередная ложь и поклеп, но внутренний отдел не мог не отреагировать на такой донос. Начались тяжбы, за мной приставили наблюдение и… меня это подкосило. Когда ты не можешь побыть один даже в туалете, понимая, что сейчас в этот самый момент кто-то активно слушает тебя, роется в грязном белье, вырывает отца из спокойной жизни и пытается найти скелетов в его шкафу — это нагнетает сильнее дула пистолета у виска. Тогда же я сорвался. Я никогда не пробовал наркотики до того момента. Мята стала отличным решением проблем и тревожности. И не прошло много времени, прежде чем я ошибся под гнетом всего этого давления. Ошибся на одну человеческую жизнь. Мы преследовали предполагаемого убийцу одной старой леди, и я… плюнул на все. Будучи под действием Мяты, принял свою вторую ипостась и разорвал подозреваемого буквально на куски.

Джойс ахнула и приложила ладошку к губам, но я продолжил:

— Не прошло и недели, как меня уволили за превышение должностных обязанностей. Вспыхнул локальный скандал. Эсса была счастлива, ведь на нее обратили внимание, а я, прославленный старший следователь отдела убийств, был с позором изгнан из стана работников Вестери-ярда. Мой помощник Ким тоже лишился всего и стал обычным констеблем, — моя ухмылка была горькой. — Отец, не выдержав позора, отправился с инфарктом в больницу. Эсса победила, а я надолго перестал верить женщинам.

Повисло долгое молчание. Джойс о чем-то размышляла в моих объятиях, а когда отрыла рот, чтобы заговорить, в окно нашей спальни кто-то начал упорно скрестись. Я узнал визитера, как и Джойс, и, нехотя отлепившись от завозившейся в смущении ведьмы, натянул штаны и подошел к окну, чтобы открыть ставни.

— Мы с тобой еще побеседуем, котяр-ра, — тут же начал Дин, спрыгивая с подоконника на диван и отряхивая севшую на шерсть росу. Хотя, нет, не только росу. Судя по тому, что капли воды буквально меня окатили, хорек умудрился прыгнуть в бочку с дождевой водой у дома и вдоволь там накупаться. — А сейчас прими гостя. Он плелся за мной от самого парка. Если бы не узнал, устр-роил бы себе ужин.

В этот момент, запрыгнув на подоконник, меня лениво осмотрел кот, долго мчавшийся сквозь темнеющие улицы. Истинный хозяин Паинтон-стрит, Шико. Он лишь по великодушию решил выследить меня и увязался за норкой. Оглядев мою «двуногую самку», Шико чисто из вежливости послал мне пожелания удачно оплодотворить ее и крепкого потомства. А я кашлянул и порадовался, что ни Джойс, ни Дин не могли его понять.

— Что такое? — спросила ведьма. Она закуталась в одеяло и поднялась с кровати, чуть опасливо косясь на злобно притаившуюся на диване норку. Дин с прищуром следил за нами и всем своим видом выказывал недовольство, но пока молчал, давая время мне разобраться с гостем.

— Плохие новости, — мрачно подвел я спустя несколько секунд. — Уилл Кастер в больнице.