Выброшенная жена дракона. Вернулась почти добровольно

Глава 2

Два месяца спустя жизнь в моём доме вернулась в привычное русло. Сад цвёл, наполняя воздух ароматами трав и цветов — сладкий жасмин переплетался с терпкой лавандой, пряная мята боролась за внимание с нежной розой. Слуги больше не жались к стенам при моём появлении, а улыбались и кланялись, как раньше. Казалось, тот страшный день, когда я привела на цепи окровавленного мужчину, был лишь дурным сном, растаявшим в лучах донкского солнца.

Я сидела в беседке, увитой диким виноградом, чьи листья создавали причудливую игру света и тени на страницах книги по магии растений. Рядом на столике стояла чашка травяного чая — моя особая смесь из мяты, мелиссы и капли заремского корня, придающего напитку лёгкую горчинку. Блюдо с медовыми лепёшками источало аромат, привлекавший пчёл, которые кружили вокруг, но не решались подлететь ближе. Лёгкий ветерок шевелил страницы и играл с прядями моих волос, выбившимися из небрежной косы.

Я намеренно заполняла каждую минуту своего дня делами — помогала соседям с урожаем, заговаривая семена на плодородие; экспериментировала с новыми заклинаниями для сада, пытаясь создать розу, меняющую цвет в зависимости от настроения смотрящего; читала древние трактаты, вышивала защитные руны на одежде для детей соседей. Всё, чтобы не думать о нём. О Дьярвете Авельтане и его зелёных глазах, холодных как изумруды и таких же твёрдых, которые смотрели на меня с вызовом даже когда он был прикован к скамье.

— Госпожа, — Мира подошла неслышно, вытирая руки о передник, расшитый красными нитями — мой подарок на день её рождения. — Можно вас побеспокоить?

Я подняла глаза от книги и улыбнулась. Мира, с ее добрыми глазами, стала мне ближе, чем родная мать за эти годы.

— Конечно, Мира. Что-то случилось?

Кухарка оглянулась, словно проверяя, нет ли кого поблизости, и присела на край скамьи рядом со мной. От неё пахло свежим хлебом и корицей — сегодня она пекла сладкие булочки для детей из соседнего дома.

— Госпожа, вот два месяца прошло, — начала она, нервно теребя край передника. — Вы скажите, что вы с ним сделали? И кто он такой? Что это за мужчина?

Я закрыла книгу и положила её на стол, проведя пальцами по тиснёной обложке. Этот вопрос должен был прозвучать рано или поздно. Мои домочадцы заслуживали хоть какого-то объяснения после того, что они видели.

— Мира, — я вздохнула, чувствуя, как сжимается что-то внутри при одной мысли о том, что придётся говорить о нём вслух, — я могу тебе рассказать, но только остальным — ни слова. Можешь сказать, что он поступил со мной плохо, и у меня были причины его наказать.

Она кивнула, придвигаясь ближе. Её глаза, карие с золотистыми крапинками, смотрели с такой преданностью, что к горлу подступил комок.

— Клянусь всеми богами, госпожа, ни одна живая душа от меня ничего не узнает.

Я смотрела на цветущие яблони, на пчёл, кружащих над лавандой, на бабочек, танцующих среди ромашек, на всё то, что я создала здесь, в Донке, за эти пять лет. Мой маленький рай, построенный на руинах прошлой жизни, политый слезами и удобренный болью.

— Его зовут Дьярвет Авельтан, — начала я, и само имя обожгло язык, словно глоток слишком горячего чая. — Он халидэл, управляет провинцией в Атале. И... он мой муж.

Глаза Миры расширились, но она промолчала, ожидая продолжения.

— Моя семья — род Эраленов — магический, зажиточный. Мы выращиваем кристаллы силы и торгуем с половиной континента. — Я провела пальцем по краю чашки. — Меня выдали замуж, казалось, по любви. Я действительно думала, что люблю его. Как же иначе? Он был... ослепительным.

Я горько усмехнулась, вспоминая, как замирало сердце, когда Дьярвет входил в комнату. Как дрожали руки, когда он касался меня. Как я просыпалась по ночам, чтобы просто смотреть на его спящее лицо, не веря своему счастью.

— Казалось, мой жених был суровый... нет, просто жестокий. Но эта жестокость казалась мне силой. Красивый, да, что есть, то есть — черноволосый, зеленоглазый. Кожа бледная, будто высеченная из мрамора. Руки сильные, но с тонкими пальцами музыканта. Дракон, как и все из рода Наджелайна, даже побочные ветки вроде Авельтанов.

Я взяла чашку с чаем, но не стала пить — просто грела руки о тёплую керамику, вдыхая аромат трав, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— И год всё было хорошо, ну я так думала. Я старалась быть идеальной женой — готовила его любимые блюда, носила платья тех цветов, которые ему нравились, читала книги, которые он рекомендовал. Я думала, он счастлив. Я была счастлива. — Мой голос дрогнул. — А потом во время праздника Летнего Солнцестояния, при всех гостях — а их было не меньше сотни— муж сказал, что я ему надоела. Что я пресная, как несолёная каша. Что я несостоятельна как жена. Что я... что я пустое место.

Мира ахнула, прижав руку ко рту. Её глаза наполнились слезами.

— Я стояла там, в платье, которое шила три месяца, с цветами в волосах, которые собирала на рассвете, и чувствовала, как мир рушится. Как каждый взгляд, направленный на меня, полон жалости или злорадства. — Я сделала глоток чая, чтобы скрыть дрожь в голосе. — А через пару дней, в ночи, когда я наконец перестала плакать и забылась тяжёлым сном, он пришёл в мою комнату. Мы спали уже отдельно. Разбудил меня, сказал собрать вещи. Я думала... я надеялась, что он отправляет меня в летний домик, чтобы избежать сплетен. Но он выставил меня за двери замка, который я считала своим. Без денег, без тёплой одежды, только с тем, что я успела схватить.

Я помнила ту ночь так ясно, будто это было вчера. Холодный ветер, пронизывающий до костей. Звёзды, равнодушно мерцающие в небе. Тяжёлые ворота, захлопнувшиеся за моей спиной с финальным лязгом. И его лицо — безразличное, словно он выбрасывал не жену, а надоевшую игрушку.

— И к отцу с таким горем не пойдёшь. О, я знала, что скажет отец — сама виновата, и вообще, стыдно. Эралены не терпят поражений. Эралены не становятся посмешищем. — Я горько рассмеялась. — А больно-то как было... Будто кто-то вырвал сердце и растоптал его. Я не могла есть, не могла спать. Каждый вдох был мучением. Ну вот я и решила — исчезнуть. Уйти туда, где никто не знает имени Эрален. Где никто не покажет на меня пальцем и не прошепчет: "Вот она, та, которую выгнал муж".

— И правильно сделали, госпожа, — тихо сказала Мира. — Как оказалось, неплохо решили.

Я кивнула, глядя на свои руки — руки, которые когда-то дрожали от страха и отчаяния, а теперь были сильными, уверенными, знающими своё дело.

— Пять лет жила прекрасно. Мне стал нравиться Донк — его шумные рынки, его пряные запахи, его свобода. Здесь никому нет дела до твоего прошлого. Здесь важно только то, что ты можешь предложить сейчас. — Я провела рукой по волосам, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — А тут, понимаешь, он. Словно призрак из прошлого. Я увидела его на рынке и сначала подумала, что сошла с ума. Что это видение, кошмар наяву.

Я поставила чашку на стол, заметив, что мои руки снова начали дрожать. Мира взяла мою руку и сжала её своими шершавыми пальцами. Её кожа была тёплой, живой, настоящей — якорь в реальности, когда воспоминания грозили утянуть меня в бездну.

— Сейчас даже думается — хорошо, что появился. Теперь не больно. — Я посмотрела ей в глаза. — Ничего я с ним не делала, Мира. Отправила обратно. Пусть подохнет чудовищем в окружении роскоши.

Мира покачала головой, и в её глазах мелькнуло что-то тёмное, почти хищное.

— Знаешь, Мира, я думала об этом. Когда он сидел там, прикованный, беспомощный... часть меня хотела продолжать. Хотела, чтобы он почувствовал каждую каплю боли, которую причинил мне. — Я покачала головой. — Но потом поняла — он не стоит моей ярости. Не стоит того, чтобы я снова стала... такой. Чтобы превратилась в чудовище, подобное ему.

Она понимающе кивнула, и морщинки вокруг её глаз стали глубже.

— Вы не такая, госпожа. Вы добрая. Всегда были. Просто... иногда даже у самых добрых людей есть причины для гнева.

Я смотрела на свои руки — руки, которые держали плеть, которые были в крови Дьярвета. Руки, которые теперь снова ухаживали за цветами. Руки, которые научились исцелять вместо того, чтобы причинять боль.

— Спасибо, Мира. За понимание. И за то, что не боишься меня.

Она улыбнулась, и её лицо осветилось изнутри, словно кто-то зажёг свечу под её кожей.

— Как можно бояться того, кто выкупил меня у хозяина, который морил голодом? Кто научил меня читать и писать? Вы — лучшее, что случилось с нами всеми, госпожа.

— Он не вернётся, Мира. Он получил урок. И потом, Донк далеко от Атала. Слишком далеко даже для его гордыни и мести. Преодолеть полконтинента только от того, что тебя побили, мне кажется, сомнительное удовольствие.

А теперь вопрос, кого я убеждаю, себя или Миру?

Он вернётся. И тогда нам придётся встретиться снова.

Эта безобразная вспышка гнева освободила меня.

Я сидела в саду, перебирая семена для осенней посадки, когда услышала скрип петель главных ворот. Странно — гостей я не ждала, а мои домочадцы обычно пользовались боковой калиткой.

Подняв голову, я увидела, как через мой сад, по дорожке из розового песчаника, которую я сама выкладывала прошлым летом, шествовал алтаг моего города — Варрин Шестипалый, высокий седой мужчина с властным лицом и шестью пальцами на левой руке, за что и получил своё прозвище. Он никогда прежде не посещал мой дом, хотя я регулярно отправляла ему милые мелочи вроде чайника-самогрейки.

Но не его появление заставило моё сердце пропустить удар. За алтагом, как тень, следовал Дьярвет Авельтан. Я медленно поднялась, рассыпав семена по земле. Они падали, как капли дождя, стуча по камням дорожки. Тук-тук-тук. Как удары моего сердца.

Дьярвет выглядел... великолепно. Чёрные волосы, собранные в хвост, подчёркивали резкие черты лица. Зелёные глаза сверкали в утреннем солнце, как драгоценные камни. Дорогой камзол из тёмно-синего бархата с серебряной вышивкой сидел на нём безупречно, подчёркивая широкие плечи и узкую талию. Высокие сапоги из мягкой кожи, перчатки, небрежно заткнутые за пояс, на котором висел меч в богато украшенных ножнах.

Он был воплощением власти, богатства и силы. И он смотрел на меня с таким выражением, словно я была добычей, которую он наконец загнал.

— Госпожа Кераль, — алтаг поклонился, но в его глазах я видела сожаление. — Прошу прощения за вторжение, но у меня официальное дело.

Он протянул мне свиток, скреплённый печатью Донка — два скрещенных ключа над волной.

— Господин Авельтан предоставил неопровержимые доказательства того, что вы, госпожа Кераль Авельтан, являетесь его законной супругой.

Я взяла свиток, но не стала разворачивать. Я и так знала, что там. Брачный контракт, который я подписала шесть лет назад, полная уверенности, что начинаю новую счастливую жизнь.

— По законам Донка, — продолжал алтаг, не глядя мне в глаза, — жена принадлежит мужу и обязана следовать за ним. Я... простите меня, госпожа Кераль. Закон есть закон.

Я сжала свиток так сильно, что костяшки пальцев побелели. Вот и всё. Спокойная жизнь кончилась. Пять лет свободы, пять лет, когда я была сама себе хозяйкой, растворились как утренний туман.

— Я понимаю, алтаг, — мой голос звучал спокойно, хотя внутри всё кричало. — Благодарю вас за личное уведомление.

Последнее слово он произнёс с особым ударением, словно вбивая гвоздь в крышку гроба моей свободы. Алтаг переводил взгляд с меня на Дьярвета и обратно, явно чувствуя напряжение между нами.

— Я... пожалуй, оставлю вас, — сказал он, пятясь к воротам. — Если понадобится моя помощь...

— Не понадобится, — отрезал Дьярвет, не отрывая от меня взгляда. — Мы с женой прекрасно поладим.

Когда алтаг ушёл, Дьярвет сделал шаг ко мне. Я невольно отступила.

— Бежать бесполезно, Кераль, — сказал он, и в его голосе звучало удовлетворение охотника, загнавшего дичь. — У забора — атальские стражники. Так что, жена, извини, шутки кончились.

Я усмехнулась, складывая руки на груди, хотя внутри всё сжималось от страха. Пять лет я боялась этого момента. Пять лет просыпалась в холодном поту, представляя его лицо, его руки, его голос, говорящий, что он нашёл меня. А теперь отдаст отцу.

— Что, бить будешь? — спросила, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, а не испуганно.

Дьярвет склонил голову набок, изучая меня, как редкий экземпляр бабочки, пришпиленной к доске.

— Лекарь сказал, ты не била — гладила, — он усмехнулся. — А ещё я тут подумал, никогда не подозревал, что скажу это, но ты права, жена. Какая-то зараза меня намеренно сюда отправила.

Он подошёл ближе, и я почувствовала его запах — сандал, кожа, что-то терпкое, неуловимо знакомое. Запах, который снился мне в кошмарах.

— Я, знаешь, выяснил, что антимагические браслеты на мне — на мою магию настроены, под меня сделаны. Этот кто-то ко мне очень близко. — Его глаза сузились. — А следы ведут к тебе, жена.

— Так что мы сейчас забудем то недоразумение, что ты со мной сотворила, я сегодня очень щедр, как видишь, — продолжал Дьярвет, и его голос стал почти мягким, — и выясним, кто такой смелый, что продал Дьярвета Авельтана. Ты ведь по-прежнему специалист в магических следах.

Я вскинула голову, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Как он смеет? После всего, что сделал? После всего, через что я прошла?

Я видела, как он наслаждается моим сопротивлением. Словно птица в силках бьётся, а он наблюдает, получая неземное удовольствие от каждого трепыхания крыльев. Но было что-то ещё в его взгляде. Что-то, чего я не могла разгадать.

— Ты мне нужна, — сказал он, и эти слова, сказанные пять лет назад, заставили бы моё сердце петь от радости. Сейчас они звучали как приговор. — Ты можешь помочь выяснить, кто за этим стоит. Ты ведь своя в Донке.

Я молчала, глядя на него и пытаясь понять, что происходит. Почему он не мстит? Почему не унижает меня, не бьёт, не делает всего того, чего я боялась все эти годы? Дьярвет внезапно встал и схватил меня за руку. Его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, как стальной капкан.

Тут же один из моих охранников, Тарн, шагнул вперёд, сжимая в руке короткий меч.

— Отпустите госпожу, — сказал он твёрдо.

Дьярвет даже не повернул головы. Он просто взмахнул свободной рукой, и Тарн упал, словно подкошенный, с выражением удивления на лице.

— Ты будешь послушной, Кераль, — сказал Дьярвет, и его голос был тихим, но в нём звенела сталь. — И будешь делать всё возможное, чтобы мне помочь. Иначе я тут всех перебью.

Я смотрела на Тарна, лежащего без движения, и чувствовала, как внутри поднимается волна ярости, смешанной со страхом. Я не могла позволить, чтобы пострадали люди, которые стали мне семьёй.

— Хорошо, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Я помогу тебе найти того, кто тебя похитил. Но у меня есть условие.

Дьярвет приподнял бровь, явно удивлённый моей дерзостью.

— Условие? Ты не в том положении, жена, чтобы ставить условия.

Он рассмеялся, и этот звук был как скрежет металла по стеклу.

— О, у меня будут заложники? Прелестно. — Он кивнул. — Хорошо. Они поедут с нами. Но если ты попытаешься сбежать или саботировать мои планы, они пострадают первыми.

Я сглотнула комок в горле, но кивнула. Это было лучше, чем оставить их здесь, где Дьярвет мог приказать своим людям расправиться с ними, как только мы уедем.

— Нам нужно начать с рынка, — сказала я. — Если кто-то организовал твоё похищение, то наверняка использовал местных. А на рынке все знают всё и всех. И с работорговцем не мешало бы поговорить.

Дьярвет задумчиво посмотрел на меня, словно пытаясь понять, нет ли в моём предложении подвоха. И более того, я его знала, как человека, отмахивающегося от любого женского совета. Мой голос для него был не больше, чем щебетание птички. А теперь глядите, какая перемена. Слушает. И внимательно.

— Рынок, — повторил он. — Хорошо. Думаю, ты снова права. Мы начнём с рынка.

Он отпустил мою руку и достал что-то из кармана камзола. Это был обломок антимагического браслета. Кто-то их с него снял.

— Посмотри, — сказал он, протягивая мне металлический фрагмент. — Внутри есть какие-то знаки. Поможет тебе это хоть чем-то? Следы?

Я взяла обломок, стараясь не касаться его пальцев. Внутренняя сторона браслета действительно была покрыта мелкими символами, выгравированными в металле. Они были едва заметны — если не знать, что искать, можно было и не обратить внимания.

Я поднесла браслет ближе к глазам, пытаясь разобрать символы. Это не были руны или буквы известных мне языков. Скорее, они напоминали...

— Формула? — пробормотала я, больше себе, чем ему. — Но какая? И для чего?

Дьярвет наблюдал за мной с интересом.

— Ты можешь это расшифровать?

Я покачала головой.

— Не сразу. Мне нужно время. И, возможно, книги из моей библиотеки.

— Возьми всё необходимое, — сказал он. — У тебя час на сборы. Потом мы идём на рынок. А позже, думаю, поедем домой.

Я кивнула и направилась к дому, чувствуя его взгляд между лопаток. Мне нужно было предупредить своих людей, собрать самые важные вещи и книги. И, может быть, найти способ обратить эту ситуацию в свою пользу. Потому что одно я знала точно — я не вернусь в Атал. Не вернусь к той жизни, от которой бежала. Даже если придётся обмануть самого дьявола.

Рынок гудел. Торговцы выкрикивали цены, покупатели торговались, музыканты на углу наигрывали заунывную мелодию на струнных инструментах. Запахи специй, жареного мяса, свежего хлеба и пота смешивались в единый аромат, который я привыкла считать запахом свободы.

Но сегодня я не чувствовала себя свободной. Дьярвет шёл рядом, его рука лежала на моём локте — не сжимая, но давая понять, что я не могу сбежать. За нами следовали двое его стражников, а между ними — Мира, Тарн и остальные мои домочадцы, всего семь человек. Заложники. Гарантия моего послушания.

— Куда теперь? — спросил Дьярвет, оглядываясь по сторонам с лёгким презрением. Для него, привыкшего к роскоши Атала, тут было неуютно и грязно.

— На рабский рынок, — ответила я, указывая на восточную часть площади, где располагались деревянные помосты для демонстрации «товара». — Если тебя привезли сюда как раба, то начинать нужно оттуда.

Мы направились к помостам, и я чувствовала, как взгляды прохожих прилипают к нам. Дьярвет выделялся среди местных жителей, как драгоценный камень среди гальки — его дорогая одежда, осанка, даже манера двигаться кричали о благородном происхождении.

Когда мы подошли к первому помосту, где толстый лысеющий работорговец расхваливал молодую девушку, я почувствовала, как напрягся Дьярвет. Его рука на моём локте сжалась сильнее.

— Это он, — процедил Дьярвет сквозь зубы. — Тот, кто продавал меня.

Торговец, заметив нас, осёкся на полуслове. Его маленькие глазки расширились, лицо побледнело, а потом покрылось красными пятнами.

— Вы? — пробормотал он, явно не веря своим глазам.

По толпе прошёл шёпот. Люди оборачивались, указывали на нас пальцами. Я слышала обрывки фраз: «Тот самый...», «На цепи...», «А теперь вот так...»

Двойной шок — для торговца, для зевак, для всех, кто видел, как Дьярвет Авельтан, закованный в цепи, шёл по этой же площади. А теперь он вернулся — свободный, богатый, властный.

— Да, это я, — сказал Дьярвет, и его голос был холоден, как лёд. — И у меня к тебе несколько вопросов, торговец.

Он поднялся на помост одним плавным движением, увлекая меня за собой. Девушка, которую продавали, съёжилась в углу, обхватив себя руками.

— Кто продал тебе меня? — спросил Дьярвет, нависая над торговцем.

Тот попятился, поднимая руки в защитном жесте.

— Господин, я... я не помню. Клянусь всеми богами, не помню!

— Не лги мне, — Дьярвет схватил его за грудки, приподнимая над полом. — Кто это был?

— Я правда не помню! — голос торговца сорвался на визг. — Это было как во сне! Я помню, что кто-то привёл вас, мы договорились о цене, но его лицо... его имя... всё как в тумане!

Я видела, что он не лжёт. В его глазах было искреннее недоумение и страх. Магия памяти? Возможно.

— Дьярвет, — я положила руку на его плечо, — он говорит правду. Отпусти его. Нам нужно посмотреть документы.

Дьярвет бросил на меня быстрый взгляд, но послушался, опуская торговца на пол. Довод был разумным. И слава богам.

— Документы, — сказал он. — Сейчас же.

Торговец кивнул и поспешил к небольшой палатке позади помоста. Мы последовали за ним. Внутри палатки было темно и душно. Торговец зажёг масляную лампу и начал рыться в сундуке с бумагами.

— Вот, — сказал он наконец, протягивая Дьярвету помятый свиток. — Это договор о продаже. Всё по закону, господин, клянусь!

Я взяла свиток из рук Дьярвета и развернула его. Документ был составлен по всем правилам — имя продавца, имя покупателя, описание «товара», цена, условия сделки.

— Ахеласт из халида Ло-Хал, — прочитала я вслух. — Ни титула, ни рода занятий.

— Ло-Хал? — Дьярвет нахмурился. — Это же атальская провинция. На севере, на самой границе с Донком.

— Да, хоть в чём-то не соврали, — пробормотала я, изучая документ. — Но имя... Ахеласт звучит как выдумка. Слишком... литературно.

Я закрыла глаза, сосредотачиваясь. Бытовая магия — это не только заговоры на урожай и защитные амулеты. Это ещё и умение читать следы магии, оставленные на предметах. Я провела пальцами по пергаменту, чувствуя, как покалывает кончики.

— Здесь есть следы, — сказала я, открывая глаза. — Сильная защитная магия. Скорее всего, атальская школа.

— Атальская? — Дьярвет выглядел озадаченным. — Ты уверена?

— Да, — кивнула я. — Это точно атальская защитная магия. Но больше ничего. Имя скрыто, личность защищена. Искать почти бесполезно.

Дьярвет смотрел на свиток с таким растерянным видом, что мне почти стало его жаль. Почти. Он выглядел как человек, у которого выбили почву из-под ног. Кто-то из его окружения, кто-то, кому он доверял, предал его. И теперь он не знал, кому верить.

— Что теперь? — спросила я, возвращая свиток торговцу, который всё это время стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Дьярвет молчал несколько секунд, погружённый в свои мысли. Затем его лицо прояснилось, словно он принял решение.

— Собирай своих, — сказал он. — Едем в Атал. Будем играть счастливое воссоединение.

Я почувствовала, как холодеет всё внутри. Атал. Где я была унижена, отвергнута, выброшена. Его роскошный замок, куда я поклялась никогда не возвращаться.

— Нет, — сказала я твёрдо. — Я не поеду в Атал.

Дьярвет повернулся ко мне, и его глаза сузились.

— Поедешь, — сказал он тихо. — Иначе кого там первым-то убить? Кухарку, как её зовут? Мира? Учитывая, как ты на нее смотришь, к ней ты особенно привязана. Правда? Официально она все еще твоя собственность, полагаю, если я ее прямо сейчас проткну мечом, мне никто слова дурного не скажет. — Он бросил взгляд на моих людей, стоявших у входа в палатку. — Слышала алтага — ты моя.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Как я ненавидела его в этот момент! Как хотела снова увидеть его прикованным, беспомощным, в моей власти!

— Кераль, — его голос внезапно стал почти мягким, — давай подумаем логически. Если они меня к тебе на убой отправили, — он произнёс это с таким сарказмом, что я почти улыбнулась, — то наша взаимная прекрасная любовь заставит их действовать. Ты уже не по плану поступила, оставив меня в живых.

— Это не значит, что я должна с тобой ехать.

— Ты поедешь, — сказал он с нажимом. — Мне нужен специалист по чтению следов.

Я видела, что спорить бесполезно. Он не отступит. А я не могла рисковать жизнями своих людей.

— Хорошо, — сказала я наконец. — Я поеду в Атал. Но у меня будут условия.

— Какие? — спросил он, и в его голосе звучало удивление. Он не ожидал, что я так легко соглашусь.

— Во-первых, мои люди будут в безопасности. Никаких угроз, никакого насилия. Во-вторых, как только мы найдём того, кто за этим стоит, ты отпустишь меня и моих людей. И мы поедем туда, куда захотим. Я поеду, куда захочу.

Дьярвет смотрел на меня долго, словно пытаясь прочитать мои мысли.

— Согласен, — сказал он наконец. — Но: ты будешь играть роль любящей жены. Никаких намёков на то, что между нами что-то не так. Полное подчинение и обожание на публике.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Играть роль любящей жены? После всего, что он сделал?

— Зачем? — спросила я, хотя уже догадывалась об ответе.

— Затем, что если кто-то хотел моей смерти от твоих рук, то увидев нас вместе, счастливых и влюблённых, он может запаниковать и сделать ошибку. — Дьярвет улыбнулся, и эта улыбка не коснулась его глаз. — Так что, жена, готова ли ты сыграть в эту игру?

Я посмотрела на своих людей — Миру с её добрыми глазами, Тарна, всегда готового защищать меня, молодую Лили, которую я спасла от лихорадки в прошлом году. Они все смотрели на меня с надеждой и страхом.

— Готова, — сказала я, чувствуя, как что-то умирает внутри меня. — Я сыграю роль твоей любящей жены. Но только на публике. Не жди нежностей наедине.

Дьярвет кивнул, довольный.

— Тогда собирайся, жена. Завтра на рассвете мы отправляемся в Атал.

Я вышла из палатки, чувствуя себя так, словно только что подписала сделку с богом мертвых. В каком-то смысле, так оно и было. Богом мертвых жен и их мертвых душ.