Выбор стратегии

Глава 5

В тюремном блоке Вольф Кауст сидел за столом и смотрел на мастера Уго через решетки его клетки. Ни тот, ни другой не шевелились, что выглядело немного жутковато, особенно, когда взгляд падал на пленника, у которого на лице вместо рта и глаз красовались плоские заплатки из темно-коричневой кожи. Дверь была не просто не закрыта, она была распахнута настежь. Когда я вошел и демонстративно кашлянул, Вольф бросил на меня быстрый взгляд и поднялся со стула.

— Я посчитал, что даже если толпа эльфов попытается его освободить, увидев вот это, они как минимум… — он замолчал, пытаясь подобрать подходящее слово.

— Охренеют. Они как минимум охренеют от восторга и досады на то, что сами не додумались до подобного. И зачем нам подкидывать длинноухим такие замечательные идеи?

— Ну-у-у, — от усталости он слегка притормаживал, и я его, если честно не виню.

— Идите, сэр Кауст, выпейте крепкого вина и попытайтесь уснуть, — я махнул рукой на дверь.

— Но, как же вы, ваше высочество… — начал было парень, но тут к нам присоединился капитан Гастингс, который ни за что на свете не пропустил бы такое зрелище, как допрос пленного по новой методике.

— Думаю, капитан справится с моей охраной, сэр Кауст, а вы идите уже, это приказ, — и я отвернулся от капитана, которому снова выпала честь проследить, чтобы его подчиненный выполнил приказ своего принца. Я же не спеша вошел в камеру. Уго встрепенулся и поднял голову. Он не мог меня ни видеть, ни слышать, но, похоже, его тактильная чувствительность увеличилась в отсутствие других органов чувств до такой степени, что он почувствовал легкое движение воздуха, последовавшее за мной, в то время как я подошел к нему и установил стул напротив его стула. Эва меня проинструктировала очень подробно и тщательно по поводу снятия заплаток. Она пребывала в благостном расположение духа, вероятно считала, что магистр Нильс — это мой подарок лично ей. Но пускай считает мне не жалко, и девушке приятно, такой вот подарок от всего сердца, который не стоил мне ничего. Просто отлично с магом все получилось, еще бы с Уго не лохануться и можно считать, что день удался.

Приложив руки к ушам дернувшегося мастера, я прошептал заклинание отмены предыдущего, и послал крошечный магический импульс, который формировался у меня с каждым разом все лучше и лучше. Звуки должны были ворваться в голову этого ублюдка резко и довольно болезненно, потому что он пару раз даже содрогнулся, словно в припадке, а затем обмяк так, что буквально растекся на стуле, а под стулом начала растекаться зловонная лужа. Я брезгливо поморщился и сделал шаг назад, стараясь не наступить в нее. Лужа оказалась не слишком внушительной, так что я сумел встать перед Уго, и даже слегка наклонился, чтобы не повышать голос.

— Ну что, ты рад меня слышать? Кивни, если ты рад и больше не хочешь сидеть, наслаждаясь только звуками в твоей голове, — Уго попытался выпрямиться, но у него получалось плохо, тем не менее, он несколько раз довольно неуверенно кивнул. — Тогда, ты, возможно, уже дозрел до того, что и видеть меня тебе будет в радость? — На этот раз он закивал более интенсивно.

Руки прижались к тому месту, где у него находились глаза, и через полминуты я уже укладывал кусочки сыромятной кожи в карман камзола, а Уго быстро-быстро моргал, пытаясь дать привыкнуть слезящимся глазам к тусклому свету, царившему в подвале, где освещение шло только из магических светильников, развешенных под потолком. Наконец он проморгался и посмотрел на меня полным страха, густо замешанном на ненависти, взглядом.

— Я вижу, что ты готов ответить на все мои вопросы? При этом ответить честно? — он медленно кивнул, не сводя при этом с меня взгляда. — Вот только, если ты мне солжешь, то у меня не займет много времени и сил вернуть тебя в себя, — и я демонстративно похлопал по карману, в котором лежали кусочки кожи. — Ты ведь будешь со мной честен? — Уго закивал. — Отлично.

После того как последний кусочек кожи исчез в кармане, я отошел от пленника и сел на свой стул, вытянув ноги и сложив руки на груди. С минуту молчал, а затем немного подался вперед и, поймав его взгляд, задал первый вопрос:

— Имя.

— Как же я тебя ненавижу, — хрипло выплюнул Уго.

— Это не твое имя, — я нахмурился, а затем вытащил кожу.

— Уго, — быстро поправился мастер, надо не забыть спросить, мастер чего?

— Уго, а дальше?

— Просто Уго. Никаких дальше.

— Вполне ожидаемо, — я снова откинулся на спинку стула, вертя в пальцах кожу, от которой он не отводил взгляда, полного ужаса. — Место рождения?

— Вторая ветвь от древа жизни Моррара. Я принадлежу лорду Вэлейю, волею Совета мудро правящего второй ветвью, — понятно, почему он такой упертый — Моррара пала первой. Уго уже родился при эльфах, и выдрессировали его знатно. Но это мы его удачно поймали — этот раб лорда Вэлейю, кем бы этот длинноухий не был, сможет многое нам рассказать про устройство эльфийской жизни. Но в одном я не ошибся: на территории этих государств, которые уже давно под властью эльфов, труднее всего пришлось бы с людьми, которые родились в рабстве у длинноухих. И им ведь не докажешь, что кормить собой те блядские деревья, которым эльфы поклоняются — это не совсем правильно, а правильнее было бы выжечь все рощи мелорнов к такой-то матери. Но, продолжим, а то пленник еще решит, что я заскучал.

— Мастером чего ты являешься?

— Я мастер подземелий, я знаю, по каким дорогам можно обойти города древних, — говоря про эти загадочные города, о которых я время от времени слышу, Уго вздрогнул, а его взгляд потерял остроту ненависти ко мне, в нем застыл первобытный, идущий из самых далеких глубин разума страх.

— Насколько опасны эти города?

— Однажды листок с ветви древа лорда Вэлейю не послушал своего ничтожного слугу и приблизился к тому городу, над которым раскинулось древо жизни Моррара, на расстояние двух полетов стрелы, — Уго замолчал и вдруг принялся раскачиваться. — Его подхватили тени, возникшие прямо из тропы, и разорвали на части. Лорд Вэлейю не смог погасить свое горе, даже отдав своему родовому мелорну семью ничтожного раба, — я почувствовал тошноту. Его семью скормили отвратительной деревяхе, а он все еще преклоняется перед ними. Но, надо отдать длинноухим должное, вот это обработка, так обработка. Но, что-то мне говорит, что этот эльфячий Совет, увидев, как беснуется этот лордик в попытке унять горе от гибели сына, подумал и решил опробовать этот метод на королях. Ну а что, даже свой лорд с катушек слетел, из-за дебила, который был такой же идиот, как и все остальные подростки, которым обязательно нужно сунуть гвоздь в розетку, чтобы убедиться в том, что это опасно. Он поперся туда, куда было запрещено ходить, и погиб, очень нехорошо погиб, но он был виноват сам, вот только крайним сделали Уго. Не так уж эльфы от людей в этом плане отличаются, надо сказать. А Уго раскачивался все больше. Похоже я его передержал наедине с собой, и его крыша и так слегка дырявая, начала конкретно так подтекать. — Это я виноват, это из-за меня погиб молодой господин…

Я поднялся, подошел к нему, и без замаха закатил ему пощечину. Голова Уго мотнулась, из разбитого носа брызнула кровь, но он перестал причитать и раскачиваться. Убедившись, что истерика прекратилась, я снова сел на свое место.

— Как ты общался со своими господами, — я говорил ровным голосом, короткими предложениями. Когда отвечаешь на конкретный вопрос, меньше возможностей юлить.

— Когда господам был нужен ничтожный Уго, они присылали вестника с указаниями: где забрать яд, кому его передать и когда.

— В остальное время, что ты делал?

— Исследовал проходы, составлял карты туннелей, чтобы миновать города. Люди по туннелям не ходят, никогда. Бояться. Правильно бояться. Придут мои господа, и все вы пойдете на корм родовым деревьям! — и тут Уго сделал то, чего я не ожидал от него. Он сильно качнулся и упал вместе со стулом прямо в лужу собственной мочи. Я вскочил и бросился к нему, но этот несчастный ублюдок взвыл. — Очень скоро! Не больше кольца древа пройдет, как вы все пойдете на компост! — и он с силой сжал челюсти. Я прекрасно понимал, что он делает и даже успел подскочить к нему, пока он был еще жив. Изо рта Уго хлестала кровь, которая смешивалась на полу с мочой, лицо посинело. Он хрипел и бился в агонии, а я просто стоял и даже не думал ему помогать. Это все равно бесполезно, тем более, что основную информацию я все же получил. Остается надеяться, что простые предатели будут более разговорчивые и менее мотивированные на самоубийство при намеке на предательство.

Когда Уго затих, я вышел из камеры. Проходя мимо Гастингса, который стоял возле стола, вцепившись в крышку так, что пальцы побелели, я бросил ему.

— Прикажи прибраться здесь, только так, чтобы это не вышло за пределы посольства.

— Ваше высочество, что произошло? — сквозь зубы спросил капитан.

— Ты видел, что произошло, — мне не хотелось здесь задерживаться. Хотелось пройти в свою спальню и умыться холодной водой. Но Гастингс, меня задержал.

— С этого места было не слишком понятно. Почему он умер? Ведь вроде все шло хорошо?

— Все с самого начала было плохо, только я — идиот, не сразу это понял. — я протер лицо руками и поморщился, потому что размазал пот, который неприятно защипал кожу. — Он упал на пол и сумел откусить себе язык, пока я тормозил, как обдолбыш из притона. Кусок языка перекрыл его дыхательное горло, и он задохнулся. Хотя, может все-таки кровью изошел, я не лекарь, в таких нюансах плохо разбираюсь.

— Что вы делали? — мозг Гастингса зацепился за незнакомые слова, и капитан теперь пытался отвлечься от только что увиденной сцены. Нет она не потрясла его в плане кровавости, все-таки он профессионал. Она потрясла его нелепостью самоубийства этого человека. Он не мог этого понять. А я понимаю. Но понимаю потому что понимал майор. Хотя лучше от этого понимания все равно не становится.

— Не забивай голову, капитан, я с ворами, похоже, переобщался. У них свой собственный язык, ты же знаешь, — Гастингс медленно кивнул. — Распорядись прибраться здесь и подгоняй карету, я скоро выйду, и мы поедем к канцлеру.

— К чему такая спешка, ваше высочество? Вам же явно нужно отдохнуть, — я впервые услышал в голосе капитана нотки уважения.

— У нас очень мало времени, Гастингс. — Я покачал головой. — У нас меньше года до того момента, когда длинноухие вторгнутся в Вигарас. А у нас ничего не готово не то что к превентивному удару, а даже к обороне.

— У Вигараса есть свой король, чтобы организовать оборону, — немного ворчливо ответил Гастингс, — и как вы поняли, что у нас меньше года?

— Уго сказал, прямо перед смертью, — я снова протер лицо, и резко развернувшись пошел к выходу. — А насчет короля, я не уверен, капитан. Его величеству сейчас не до войн, войск и обороны, у него сын и наследник погиб.

— Что?! — но я уже вышел из помещения и не слышал того, что хотел мне сказать капитан.

Выбравшись из подвала, я направился прямиком в свою комнату. Если честно, я совсем забыл про то, что в ней сейчас находится принцесса Олия. Опомнился только тогда, когда увидел стоящего возле комнаты Мейна Эриара. Охранник стоял, привалившись спиной к стене и тщательно изучающего пространство под ногтями. Когда я подошел поближе, он, не отвлекаясь от своего безусловно важного дела произнес:

— Все тихо, ваше высочество. Ее высочество несколько раз порывалась выйти, но была возвращена в комнату. Ей и девчонке Хеллене еда была подана в комнату.

— А ты не думал, Эриар, что они могли сбежать через окно? — ядовито поинтересовался я.

— Думал, поэтому тщательно проверил решетки на окнах, прежде чем оставить их в комнатах.

— Да? А вдруг наш новый повар, чью стряпню я еще не пробовал, но который является родным братом Хеллены, засунул им пилу по металлу в булку? — спросил я с невинным видом. Гастингс молодец, оставил караулить принцессу человека, подверженного профессиональной паранойе. Это же надо — решетки на окнах он проверял. Но я тоже молодец, кто бы еще так подогрел эту самую паранойю? Зато теперь им точно ничего никто не принесет ни в булке, ни в бутылке, ни в торте.

Полюбовавшись изменившимся выражением на лице Эриара, который перестал разглядывать свои ногти, и теперь, наморщив лоб, пытался вспомнить размеры той злополучной булки, и может ли в ней поместиться пилка по металлу.

В комнате практически ничего не изменилось. Олия сидела на кровати, уставившись в одну точку, а вот Хеллены нигде не было видно. Я не стал приставать к принцессе с дурацкими вопросами, а просто прошел в ванную, где долго держал голову под холодной водой, затем намочил полотенце и прошел к гардеробной.

— Я бы попросила вас сделать так, чтобы я смогла побыть одна со своим горем, — ровный голос принцессы застал меня врасплох.

— Что-то я не припомню, чтобы слишком сильно вам надоедал.

— Я говорю не про вас. Я говорю про то, что вы настолько испорченный тип, что даже не потрудились убрать свою девку из комнаты невесты, коль уж отдали невесте свои апартаменты.

— Девку? — я остановился и посмотрел на Олию. Да, меня ждет очень веселая семейная жизнь. — Хорошо, ваше высочество, вы больше здесь не увидите Хеллену.

Я рывком открыл дверь гардеробной, зашел в нее, и захлопнул дверь за собой. Там я снял перевязь, швырнул камзол и снятую через голову рубаху на пол. Протерев влажную от пота кожу мокрым и приятно холодящим полотенцем, я прошел мимо сидящей на своем тюфяке, поджав ноги девушки. Ну что же. Общего языка они не нашли, даже на почве неприязни ко мне. Бывает. Надев свежую рубаху, я набросил на плечи длинную холщовую куртку, которая была хоть и гораздо более мещанской, зато не такой жаркой как камзол и более удобной. Нацепив перевязь, я протянул руку и рывком поднял хрупкую девушку на ноги. Она так старательно отворачивалась от меня, что я сначала подумал о том, что засмущал ее, когда ходил полуголым, но, присмотревшись, обхватил ее ладонью за подбородок и заставил повернуть голову ко мне.

— Впечатляет, — я провел пальцем по синяку на щеке. Хеллена дернулась и попыталась отстраниться, но я не позволил ей сделать этого. — Чем это она тебя?

— Рукой, — ровно произнесла девушка. Из нее словно вынули стержень, и это мне очень не понравилось. — У нее на руке перстни.

— Понятно, — я выпустил ее лицо из ладони и отступил на шаг, разглядывая юную воровку. Хеллена не изменила себе, и стояла передо мной одетая в мужской костюм. Ее коротко и неровно обрезанные волосы торчали в разные стороны и принять ее за мальчишку можно было легко. — Ты читать и писать умеешь? — спросил я равнодушно.

— Умею, — кивнула она.

— Тогда пошли, — я кивнул ей на дверь.

— За-зачем? — ее глаза округлились, и она попятилась.

— Да вот, люблю я, понимаешь, спать с образованными девушками. Пока я думал, что ты неграмотная оборванка, ты меня не возбуждала, а сейчас прямо потянуло завалить тебя да на глазах у невесты, — я усмехнулся, глядя, как ее щеки полыхают, даже синяка не стало видно. — Мне позарез нужен секретарь, но у меня нет ни времени, ни желания его искать. Так что ты на первое время подойдешь. Пока будем ехать, остановимся у какой-нибудь лавки, где писчими принадлежностями торгуют, купим тебе дорожный писчий набор.

— Зачем? Что я буду с ним делать?

— Мои великие слова и мысли записывать для потомков, что же еще, — я схватил ее за локоть. Сильно, больно, наверняка оставляя еще один синяк на оказавшейся такой нежной коже. Но мне было все рано. Чем быстрее до нее дойдут ее обязанности, тем проще будет мне выполнять то, что я сам на себя взвалил.

Вытащив слабо сопротивляющуюся девчонку из гардеробной, я протащил ее по комнате, даже не оглянувшись на Олию, которая явно что-то хотела мне сказать.

Хеллена уже даже не сопротивлялась, но я продолжал тащить ее, теперь уже точно оставляя синяки. Карета стояла перед входом, а перед ней меня ждал Конор. Гастингса пока не было видно, но стоило мне появиться, как он выскочил откуда-то словно чертик из табакерки. Удивленно глянув на девушку, которую я все же отпустил, он ничего не сказал, и взобрался на козлы. Я же открыл дверь и кивнул на нее.

— Залазьте. — Скорее всего в моем тоне было что-то такое, отчего и Конор, и Хеллена решили со мной не спорить, а молча забрались в карету, я запрыгнул в теплое довольно уютное нутро вслед за ними, и, прежде чем закрыть дверь, крикнул. — Трогай.

Карета тут же сорвалась с места, я же откинулся на спинку сиденья, и кивнул Конору.

— Рассказывай.

По мере его рассказа складывалась весьма интересная картина. Если вкратце, то внешне все было тихо и мирно, вот только в четырех домах шла нешуточная борьба за власть. И вроде бы уже начали определяться те, кто должен стать старшими, после жуткого нападения неведомого врага, который завалил вот просто так, даже не прислав предупреждения, четырех уважаемых людей. Да еще поговаривали, что эти длинноухие гниды пытались напасть на самого магистра, который, вот неожиданность-то, сумел отбиться. Только вот теперь нарисовалась интересная ситуация: старших должен утвердить магистр, или назначить из своих людей, но после неудавшегося покушения магистр куда-то исчез и носа из своей норы не кажет. А уголовнички ждут, но ждать слишком долго не намерены. Не приучены они почему-то к жесткой дисциплине, которая обязала бы их ожидать шефа столько, сколько это необходимо. Интересные дела творятся, и, хоть и ожидаемые, но известие о том, что, оказывается, магистр сам мог назначать старших, если честно, заставило задуматься. Вот значит каким образом эти прихвостни эльфов стали старшими, их не покупали, точнее их купили уже давно, и, грамотно убрав предыдущих старших, поставили на их места. Нет, ну а чего париться-то? Все правильно. Еще немного и я начну эльфов даже немного уважать, и полностью перестану их недооценивать. Интересно, кто у них действительно такой умный. Прямо так и охота на него посмотреть и желательно через оптический прицел, которого здесь, увы, нет.

— Ой, вы говорили, что нужно у книжной лавки остановиться, — вдруг подала голос Хеллена, которая все то время, пока Конор рассказывал, глядела в окно, периодически кивая головой, вроде бы соглашаясь с его словами, значит, слушала, причем внимательно. Я стукнул кулаком в стенку, и карета остановилась возле лавки, на вывески которой была нарисована книга и чернильница с пером.

— Красота какая, здесь продаются книги, но все сообщения об этом переданы в рисунке. Просто охренеть можно, — восхитился я, выскочив из кареты и направляясь в лавку. Попытавшимся вылезти за мной Конору и Хеллене я приказал не терпящим возражений голосом. — Сидеть. Я быстро.

Но одному зайти в лавку мне не позволил Гастингс весьма агрессивным способом, просто схватив за рукав и не позволив двигаться, пока он не пойдет со мной. Наша борьба взглядов длилась почти минуту, и наконец я отступил, признавая, что капитан прав, а я баран. Гастингс открыл дверцу кареты.

— Конор, на козлы, мухой. На тебе лошади, — и только после того как парень схватил поводья, он опустил мой рукав. — Ваше высочество.

Я молча повернулся к лавке и открыл дверь, прислушиваясь к звякнувшему колокольчику.

В лавке было темновато, и довольно тесно, а когда туда ввалились два лба: я и отстающий на полшага капитан, стало совсем не протолкнуться.

Кроме нас, в лавке присутствовал еще один мужик. Он стоял спиной к нам у прилавка, и что-то пытался добиться у разводящего руками торговца. Ждать, пока он наговориться, я не собирался, поэтому шагнул еще ближе и положил руку ему на плечо, привлекая внимание.

— Если вы ничего не берете, по позвольте быстро купить нужные нам вещи, и можете продолжать и дальше выяснять что же вам на самом деле нужно, — скучающим тоном произнес я.

Мужик немного напрягся и резко развернулся. По его ухмылке я понял, что меня сейчас пошлют, но мужик внезапно изменился в лице, и наклонил голову, пробормотав.

— Да, конечно, магистр, проходите сюда, здесь вам будет удобнее, — а я вспомнил, где я его раньше видел — это был один из тех горе-охранников, который прошляпил убийство настоящего магистра, да еще и повелся на не слишком искусную замену, учитывая, что этот проклятый эльф меня на полголовы выше. Да что же у меня за карма такая стремная, я даже бумагу не могу купить без приключений!