Выбирай своих врагов

Глава 25

Я понятия не имел, что из себя представляет фульхерово имение на Небосклоне, но это оказалась уменьшенная версия его дворца в шпиле. Тут даже были сады — невероятная роскошь на орбитальной станции — которые, когда мы подъезжали к группе низких строений под общим бронекристалльным куполом, укрывавшим поместье, озарил яркий солнечный свет — Небосклон-17 как раз вышел из тени планеты.

— Здесь он должен быть в безопасности. — Сказал Дефрой, чуть повышая голос, чтобы его не заглушал звук двигателя. — Никто посторонний не сможет проникнуть за ворота.

— Звучит надёжно. — Согласился я, не решаясь отвесить более сильный комплимент. В конце концов, Дефрой так же думал и о дворце на самой Железоплавильне. Но здесь, по крайней мере, ворота были воздушными шлюзами, в каждый из которых могло влезть несколько грузовиков, а не просто дверями, что загоняли каждого входящего и выходящего в небольшое замкнутое пространство для досмотра. — А много здесь ворот?

— Ещё двое. — Ответил Дефрой. — Раньше тут был стыковочный узел для рудных барж, но потом на Небосклонах-12 и 26 открыли новые перерабатывающие заводы. После того как в М39 сюда перестали возить руду, то просто накрыли куполом и благоустроили. Эти старые воздушные шлюзы были совсем необязательны, но губернатор в те времена не пользовалась любовью, так что их решили на всякий случай оставить.

— И почему же? — Спросил я.

Дефрой выглядел озадаченным.

— Она не хотела, чтобы повстанцы её зарезали или повесили. — Рискнул предположить он.

Я покачал головой.

— Нет. Я имею в виду — почему её не любили?

— Потому что она была губернатором. — Ответил Дефрой. — Были трудные времена. Серьёзные трения между небосклонцами и землекопами. — Он чуть смущенно улыбнулся. — Так называли жителей поверхности. Небосклонцы считали, что планетарная администрация ничего не знает об их нуждах. Настолько, что было решено, что губернатор должна пребывать и там, и там, поочерёдно, чтобы крепить всеобщее единство.

— Понимаю. — Кивнул я. В таких условиях подготовить купол-обиталище губернатора к нападению было бы важнейшей задачей. — И эта традиция, как я вижу, сохраняется по сей день.

— Да, практически. — Согласился Дефрой. — Некоторые губернаторы много времени проводили в улье, некоторые оставались наверху как можно больше, но большинство бывало, и там и там почти поровну.

— А его превосходительство? — Изобразил я вежливый интерес.

— Он из вторых, это точно. Родился на Небосклоне и считает себя небосклонцем. — Что, пожалуй, объясняло его опрометчивую попытку прорвать блокаду. — Но он не позволяет своему происхождению играть какую–то роль в своих решениях. И проводит на Железоплавильне столько времени, сколько требуется, чтобы управлять ей.

— Рад слышать это. — Ответил я, хотя, по чести говоря, эти губернаторские шатания меня интересовали не больше чем вся та ерунда, которой занимаются гражданские, пока Гвардия стоит между ними и всей галактикой. Я бросил взгляд окрест. — Тут довольно уютно. — Грузовик уже ехал по широкой, посыпанной гравием дорожке, что петляла вокруг газонов и искусно подстриженных кустарников, из–за чего мы время от времени могли мельком видеть впечатляющий фасад самого поместья. Очевидно, всё это должно было походить на загородное имение на каком–нибудь агромире и составлять резкий контраст со всей остальной станцией, хотя — как и в случае с фульхеровыми садами в шпиле — о простоте обороны поместья здесь не совсем забыли. Я поймал себя на том, что гадаю, многие ли зелёные насаждения скрывают орудия, а став приглядываться к пейзажу внимательнее, быстро начал различать тут и там признаки искусственности. Многие кусты были слишком симметричны, чтобы считаться произведениями природы, а самые большие деревья, похоже, были отлиты из той же резины, что и псевдодеревянные стенные панели, которые я видел во дворце.

— Что это? — Когда мы завернули за последний угол и выбрались на дорожке, что вела нас к главному входу (а явно не к служебному, ведь мы теперь были во владениях губернатора, и больше не имело смысла скрываться) мне на глаза попались густые заросли, размером с скрамболльное поле. Выглядело это как живая изгородь в два человеческих роста, в которой через равные промежутки встречались проходы, явно ведущие внутрь.

— Это лабиринт. — Отозвался Дефрой. — Довольно известный. Легенды говорят, что он настолько запутанный, что люди пропадали там на целые дни и очень немногих потом видели живыми. — Он усмехнулся. — Хотя, чтобы добраться до центра, достаточно сделать второй поворот налево, а потом первый — направо. Если хотите выйти, то делайте то же самое, только наоборот.

Грузовик дёрнулся, взвизгнув тормозами, и наш водитель, что обращал на своих соседей по кабине столько внимания, как если бы был сервитором, остановил машину так близко к центру выложенного гравием круга перед домом, что отклонение пришлось бы измерять линейкой. Он повернул голову и заговорил с нами в первый и последний раз.

— Мы на месте. — Сказал он.

— Спасибо. — Поблагодарил его я, ведь вежливость ничего не стоит, и никогда не вредно дать людям понять, что тебе не всё равно. Я распахнул пассажирскую дверь и вылез наружу, за мной последовал Дефрой, а Фульхер тем временем выбирался из кузова. Дорога явно не доставила ему удовольствия, хотя и была короткой — мы быстро миновали доки и вышли в пустой туннель, что вёл к самому губернаторскому куполу. Тем не менее, бросив взгляд на вход в роскошный дом, что был как раз за моей спиной, Фульхер взял себя в руки. Нам были видны два изогнутых крыла особняка, что охватывали с боков ту круглую площадку, на которой мы остановились, а также комитет по встрече, что спешил к нам со всей скоростью, что позволяло его членам их высокое положение. Высокий, седой и облачённый в самую роскошную мантию мужчина, что шёл впереди, явно был тут самым главным — он и поприветствовал Фульхера.

— Добро пожаловать домой, ваше превосходительство. Надеюсь, дорога не оказалась слишком утомительной?

— Не настолько, чтобы вам пришлось об этом заботиться. — Фульхер изящно обошёл тему всех жизней, что пришлось отдать, переправляя его сюда. Он указал на меня. — Это прославленный комиссар Каин, он будет нашим гостем. Уверен, вы найдете для него достойные покои.

— Конечно, сир. — Дворецкий кивнул. Я решил, что он точно так же бы отозвался на просьбу подать чашечку танны или пригасить немного солнце, а то глаза слепит.

— Прекрасно. — Фульхер повернулся ко мне. — Если вам что–то понадобиться, просто скажите Эвандеру. — Тем временем, губернаторские телохранители уже выбрались из кузова и заняли свои места у него за спиной.

— Конечно, сир. — Повторил Эвандер, сделав жест другим слугам, что тут же взялись за коробки, которые мы везли в кузове. — Я распоряжусь доставить ваш багаж в ваши покои.

— Да, весь, кроме одного. — Сказал Фульхер, явно чуть о чём–то не забывший, и указал на тот ящик, который сейчас согревал своим седалищем Юрген. — Это для вечернего праздника.

— Праздника? — Переспросил я, заметив, как нахмурился Дефрой. — Уместно ли это в таких обстоятельствах?

Дефрой кивнул, соглашаясь со мной.

— Я настоятельно советую вам отменить танцы в честь переезда. — Сказал он. — Присутствие гостей здесь, когда вашей жизни грозит опасность, сильно всё осложнит.

Фульхер засмеялся в той лёгкой манере, что присуща каждому человеку, который с пелёнок мог поступать по-своему и не хотел, чтобы об этом кто–то забывал.

— У меня есть вы, ваши отличные гвардейцы, а теперь со мной сам Герой Империума. — И сделав чуть пренебрежительный жест, губернатор указал на пару телохранителей, что стояли сзади. — И эти двое. Полагаю, я в безопасности.

— Как вам будет угодно. — Ответил Дефрой, в чьем голосе явно слышалось логически продолжающее фразу «…как бы глупо это не было», которое бы услышал каждый, кто хотел услышать. Фульхер не хотел или решил не хотеть.

Юрген спрыгнул с грузовика и захрустел гравием, подходя ко мне. Лицо Эвандера, хранившее тщательно подобранное выражение, на мгновение дёрнулось, но быстро вернулось в обычный режим. Фульхер махнул рукой в сторону моему ординарца.

— Это помощник комиссара Каина. Проследите, чтобы и о нём позаботились.

— Очень хорошо, сир. — Пара дюжих лакеев стаскивала с грузовика последний ящик, что своим весом почти довёл их до ругани, Эвандер с едва заметной неохотой повернулся к Юргену. — Если вы проследуете за мной на кухни, уверен, мы найдём что–нибудь на ваш вкус.

— Я останусь с комиссаром. — Последовал неизбежный юргенов ответ. — По крайней мере, пока он не устроится. Я найду кухни, когда они нам понадобятся. — Уж в этом я точно не сомневался — у моего ординарца был подлинный дар добывать всё что угодно, и этим даром мы оба наслаждались уже многие годы.

— В таком случае, если вы соблаговолите проследовать за мной, — проговорил Эвандер, осознав, что спорить бесполезно, и потому обратившись ко мне, — я проведу вас в ваши покои.

— Благодарю. — Отозвался я и отправился за ним в дом. Юрген, как всегда, следовал за мной.

Оглянувшись назад, я заметил, что Дефрой задумчиво смотрит нам вслед, а Фульхер говорит о чём–то со своими телохранителями. Большинство лакеев тащились вслед за нами, неся губернаторский багаж — мне показалось, что одного ящика не хватает, но мгновение спустя я увидел, как пара слуг тащит его через газон, куда–то прочь от дома. Вскоре мы оказались внутри, нас окружили подлизы-лакеи, и больше я ничего не разглядел.

— Подойдет. — Отрецензировал Юрген покои, в которые нас привёл дворецкий, проведя по коридорам, не менее роскошным, чем были у Фульхера в шпиле. Хотя здесь всё было таким же кричащим, и повсюду были фамильные гербы и имперская символика, обстановка казалась менее беспорядочной, и более домашней — уверен, здесь губернатор чувствовал себя более комфортно.

— Очень приятно слышать это. — Эвандер произнёс это с деланным равнодушием, и покинул нас с небрежным поклоном, прикрыв за собой дверь.

Юрген был прав — как и всегда, когда говорил очевидное (или, как сейчас, когда немного преуменьшал). Кроме спальни, в которой мог поместиться «Разящий клинок», в отведённых мне покоях был бальнеарий, в котором можно плавать кругами, гостиная, обставленная так роскошно, что любой, кто осмелился бы сесть на диван, мог бы в нём утонуть, а также помещение для прислуги, что легко поместилось бы в любой из господских комнат. По правде говоря, эта каморка выглядела уютнее, чем то, что досталось мне, и я немного позавидовал Юргену, у которого теперь был матрас, достаточно твёрдый, чтобы на нём можно было спать, и ванная комната, которую не сильно побеспокоит его присутствие.

— Во всяком случае, вид неплохой. — Подытожил я, глядя в панорамное окно, из которого можно было созерцать внутренние пейзажи купола и изгибающийся внизу (или наверху) лик Железоплавильни, что занимал половину неба.

— Я могу достать вам чего–нибудь выпить, сэр, если хотите. — Предложил Юрген, что всегда задумывался о практической стороне происходящего.

— Разве что чего–нибудь пожевать. — Ответил я, осознав, что теперь я и правда немного проголодался. — И про себя не забудь.

— Так точно, сэр. — Согласился мой ординарец и исчез с примечательной быстротой.

Оставшись один я потратил пару минут на то, чтобы осмотреть всё вокруг чуть более пристально и понять, что мне и правда не по душе просто сидеть и ждать, когда эльдары нападут на Небосклон, ну или пока шайка культистов, разбрызгивая пену из рта, не выпрыгнет из шкафа и не попытается убить меня. Ни того, ни другого не происходило, и продолжало не происходить, так что я постучал во вокс-бусине и доложился Эмберли.

— Мы в поместье. — Сказал я. — И губернатор считает его безопасным. Даже собирается устроить вечеринку.

— Это происходит в соответствии с церемониалом. — Вклинился Мотт, подтвердив мои подозрения в том, что вся команда Эмбрели могла слышать наши разговоры. — Губернатор традиционно отмечает переезды между резиденциями формальными праздниками.

— Я всё равно за этим присмотрю. — Пообещал я. — Если будут гости, стало быть, убийца или еретик сможет затесаться в их ряды.

— А Дефрой говорит или делает что–нибудь подозрительное? — Спросила Эмберли.

Я задумался.

— Нет. — Сказал наконец, подумал, что по глупости надолго упустил командира гвардии из своего поля зрения. Но не мог же я отказаться пойти с Эвандером, не возбудив подозрений! — Я прицеплюсь к тему, как только смогу. Как там Ракель?

— Пение вернулось. — Сообщила псайкерша, и какая–то мысль почти оформилась в моей голове, но тут же вылетела из неё. — Оно стало громче. — Ракель заколебалась. — Звучит испуганно.

— Но ты ведь можешь его отследить? — Спросил я.

Короткая пауза.

— Мы пробуем новый подход. — Сказала Эмберди, когда стало явно, что Ракель вновь погрузилась в свой мир. — Психометрию. Пытаемся сузить область поисков, определив нужное место по планам, что достал нам Катарактус. — Она вздохнула. — Но получается пока не очень. Впечатления у неё сильные, но рассеянные.

— Тогда может быть, я могу предложить вам новое направление поисков. — В эфире появился новый голос, и кислые веккмановые интонации вызвали у Эмберли едва слышный стон. — Зацепка, что вы мне дали, оказалась очень стоящей.

— Рада слышать это. — Эмберли была чуть обескуражена.

— «Вечная вера». — Напомнил Веккман. — Звёздный корабль, что вы нашли, и который, будто бы, и вывез камень души из системы. Я поговорил с портовыми рабочими, что таскали на борт грузы, и они признались, что порой переправляли кое-какие товары от тех контрабандистов, что вы накрыли, по приказу от кого–то с орбиты. Кажется, ещё несколько камней уже отправили таким способом.

— Куда? — Спросила Эмберли, явно забыв о своих подозрениях в адрес товарища-инквизитора[180].

— Они не знают. — Ответил Веккман. — Но у меня есть имя. И примерное описание.

— Имя — это хорошо. — Неохотно признала Эмберли. — Может быть, мой эрудит сможет его выследить.

— Будем надеялся. — Согласился Веккман. — Подозреваемый действует под именем «Вандир» — прямо как известный отступник. Он средних лет на вид, но мог проходить омолаживающие операции, что так я бы охватил поисками лет сто назад. Хорошо одевается, стало быть, богат…

— Или работает на богача. — Вставил я, бросаясь к дверям. — И кажется, мы только что нашли предателя в доме губернатора.

— В самом деле? — Одновременно спросили Веккман и Эмберли, равно сбитые с толку, но у меня не было времени насладиться двойным инквизиторским недоумением.

— Фульхерова дворецкого зовут Эвандер. — Пояснил я. — И описание подходит. — Я снова застучал по вокс-бусине. — Юрген. Не спускай глаз с Эвандера. Возможно, это его мы ищем.

— Очень хорошо, сэр. — Голос моего ординарца был таким же флегматичным, хотя мне показалось, что он чуть тяжело дышал. — Полагаю, это объясняет то, что он попытался убить меня.

— Что? — Я распахнул дверь и бросил взгляд в обе стороны роскошного коридора, гадая, куда Юргена повело его безошибочное чутьё на лежащую без присмотра еду. — Где ты сейчас?

— Совсем рядом, сэр. — Ответил он, очень точно, но совершенно бестолково. К счастью, треск лазразрядов эхом разносился по всему коридору, что к моему удовлетворению, решило вопрос, и я побежал, на ходу хватаясь за меч и лазпистолет.

— Я на подходе. — Приободрил я своего помощника.

— Как и мы. — Добавила Эмберли. — Если где–то в поместье будут камни души, Ракель их найдет.

Это, конечно, было здорово слышать, но сейчас мне было не до того. Звуки чего–то дорогого и разбивающегося привели меня в боковой коридор, свернув куда я с огромным облегчением увидел кажется невредимого Юргена, укрывшегося за перевёрнутой скамьёй с лазганом наготове. В несколько метрах от него на ковре, чей цветочный узор уже никогда не будет прежним, распластался неподвижный лакей с лазпистолетом, зажатым в ещё дергающейся руке. Ещё двое прятались, насколько это было возможно, за подвернувшимся столиком[181] и остеклённым шкафом, который, до того, как в него угодил лазразряд, хранил коллекцию тонкого фарфора. Что же до самого Эвандера, то он маячил за углом с другого конца коридора, высовываясь и тут же прячась обратно от каждого громкого звука, как испуганная грязевая крыса.

— Ты что, нагрубил ему? — Спросил я, присоединяясь к Юргену, отчего он тут же озадаченно нахмурился.

— Я так не думаю, сэр. — Ответил он, приняв мою глупую шутку за чистую монету, чего я, по правде говоря, должен был ожидать, после всех этих лет. — Я только спросил, как пройти на кухню, как он попытался всадить мне нож между рёбер. — Что было не очень умно. Конечно, Юрген — не самый образцовый солдат Гвардии, но его рефлексы не знали себе равных; теперь, будучи чуть ближе, я разглядел, что нос у Эвандера в крови — должно быть, мой ординарец ударил его головой — а правая рука изогнута под неестественным углом — видимо, вывих или перелом. — Я собирался прикончить его, но подумал, что инквизитор захочет задать ему пару вопросов, а потом появились эти трое, и всё стало не так просто.

— Ты всё сделал правильно. — Заверил его я. Эмберли точно захочет расспросить этого убийцу-дворецкого, да и Веккман, должно быть, тоже, если только она позволит ему подойти к своему пленнику. Я несколько раз пальнул в лакея, что прятался за шкафом с фарфором, разбив несколько осколков на ещё более мелкие осколки и добившись только шквала беспорядочных лазразрядов, панически выпущенных в ответ. Юрген в ответ обдал шкаф очередью из лазгана, обрушив на незадачливого убийцу и сам шкаф и град острых как бритва осколков. Из–под завала донёсся вопль боли, но я оборвал его точным выстрелом в частично оказавшуюся на виду голову. Мне трудно было представить себе кого–то, менее достойного милосердия Императора[182], но стоны начинали действовать мне на нервы.

Нашим врагам этого хватило — у последнего из лакеев сдали нервы, и он побежал, не подумав о том, чтобы выпустить в нашу сторону хоть пару лазразрядов, что заставили бы нас пригнуть головы — и это было большой ошибкой.

— Как в трекка стрелять. — Пробормотал Юрген, посылая мстительный лазразряд прямо между любезно подставленных лопаток, после чего повернулся ко мне, чуть обеспокоенный. — Вы думаете, с ним–то инквизитор не захочет поговорить?

— Сомневаюсь. — Успокоил я своего помощника к его видимому облегчению. — Ведь мы ещё можем схватить главаря. — Который явно удирал прочь так быстро, как только мог, если конечно, топот, доносившийся с той стороны коридора что–то да значил. Перепрыгивая через препятствия[183], я припустил ему вслед. Юрген не отставал.

Мы настигли Эвандера неожиданно быстро — а ведь он отлично знал эти коридоры, а мы с Юргеном вообще не представляли, куда бежим. Во-первых, тут сыграло моё врожденное чувство направления, что помогало ориентироваться в трёхмерных лабиринтах, даже если полы в них устланы коврами, а стены — отделаны панелями, а не ржавым железом, и увешаны портретами, а не гнёздами тварей, которых лучше не тревожить, а во-вторых, потому что он шумел как пьяный орк.

— На помощь! На помощь! — Заблеял Эвандер, завернув на угол и столкнувшись с отрядом губернаторской гвардии с хеллганами наготове. — Они сошли с ума! Убивают всех подряд!

Рефлексы, отточенные в большем количестве перестрелок, чем я хотел бы вспоминать, взяли верх, и мы с Юргеном бросились обратно за поворот, за мгновение до того, как залп мощных лазразрядов ударил в стену коридора и испортил довольно милый гобелен, изображающий мученическую смерть Императора от рук Гора.

Мой помощник принялся стаскивать с плеча мельту, но я запретил ему жестом.

— Плохая идея. — Фульхер может понять ущерб, что мы нанесём его дому, если у нас будет живой еретик для допроса, но обращать в пепел его свитских (а заодно и свои оправдания в духе «это была только самооборона») — это чересчур. Не говоря уже о том, как здесь будет грязно.

Юрген кивнул и, позволив пушке повиснуть на ремне, начал рыться в своей коллекции подсумков.

— У меня есть пара фраг-гранат. — С надеждой предложил он, демонстрируя мне одну.

— Не сейчас. — Я поправил свою фуражку так, чтобы она сидела под самым суровым углом, опустил оружие и вышел из–за угла со всей уверенностью, которую только смог изобразить. К счастью, губернаторовы гвардейцы оказались достаточно дисциплинированы для того, чтобы стрелять, только если я правда окажусь опасен, а не просто палить на каждое движение[184].

— Не стрелять! — Рявкнул я.

— Пристрелите его! Пристрелите его! — Ныл Эвандер, но, как я и ожидал, штафирку никто не послушал.

— Вызовите командующего Дефроя. — Сказал я. — Он за меня поручится. А если не он, так инквизитор Вейл.

— Командующий уже в пути. — Сказала сержант, чей направленный на меня хеллган не шевельнулся ни на миллиметр до тех пор, пока вторая часть моей фразы не дошла до неё. — Вы сказали — инквизитор?

Я кивнул.

— Вы, должно быть, знаете слухи. — Ответил я. — И они не лгут. Она здесь, на орбите, и пока мы болтаем, идёт сюда. — Не было смысла всё усложнять, рассказывая ещё и о Веккмане, что не поблагодарил бы меня, раскрой я прикрытие инквизитора без его ведома и согласия.

— Он лжёт! — Завизжал Эвандер. — Он пытался убить губернатора!

— Напротив, — возразил я, — инквизитор сама послала меня убедиться, что он будет в безопасности. — Что было не совсем правдой, но достаточно близко к таковой, а подробности этим воякам ни к чему.

Сержант хмурилась, пытаясь сложить всё в голове.

— Почему вас? — Спросила она. — Вы комиссар. Почему вы не со своим полком и не сражаетесь с эльдарами?

— Потому что когда инквизитор просит об услуге, — отозвался я, — то принимает только ответ «да». — На мгновение я задумался о том, как Кастин и остальные справляются, но размышлять об этом сейчас не было смысла, а я знал своих сослуживцев достаточно, чтобы не сомневаться в том, что они выполнят свой долг, так что я просто выбросил это из головы. — Кроме того, если с губернатором что–то случится, боевой дух рухнет. Сберечь губернатора — важная военная задача. — На самом деле, я сомневался в этом — наверняка, у Фульхера есть наследник или парочка, готовые занять трон, едва тот освободится, но эта женщина и её солдаты присягали Фульхеру, и слова Героя Империума, отдающего должное их миссии — это вернейший и быстрейший способ заручится их расположением. Так и случилось. Сержант медленно опустила хеллган. Солдаты последовали её примеру.

Эвандер же, казалось, сейчас самовоспламениться.

— Они убили губернаторских слуг! Они пытались убить меня! Застрелите их, Трона ради!

Сержант переводила взгляд с дворецкого на меня и обратно, оценивая нашу надёжность и явно решив, что лучше будет перестраховаться. Её хеллган, уже опущенный, всё так же был готов проделать в любом из нас дыру. Это хорошо — значит, её инстинкты работали, и она ничего не собиралась принимать на веру.

Сержант повернулась ко мне.

— Почему вы гнались за ним?

— Потому что он предатель и еретик. — Ответил я спокойно. — Который запаниковал, когда увидел нас. — Вообще–то, задумавшись об этом сейчас, я не смог понять, зачем Эвандер набросился на Юргена. Я ведь подозревал Дефроя, а Эвандер, если бы и дальше делал морду кирпичом и держался в тени, мог бы оставаться на свободе вечно. В конце концов, ему неоткуда было знать, что там накопал в доках Веккман, и он не мог знать, что я его опознал. Впрочем, я уже не раз замечал, что обратиться к Хаосу — это так же умно, как сесть играть в таро, выбросив из колоды Императора — быть может, Эвандер просто сдуру решил, что его раскрыли и попытался принять меры.

— Нелепица! — Эвандер был столь же убедителен, как экклезиарх, объясняющий, что в бордель он зашёл только, чтобы собрать пожертвования на ремонт храмовой крыши.

— Правда? — Я прищурился в той манере, что годами оттачивал, имея дело с солдатами-нарушителями, что попались и в оправданиях которых зияли дыры размером с титана. — Тогда зачем ты собираешь запрещённые эльдарские артефакты?

Кровь отхлынула у Эвандера от лица.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите. — Забормотал он.

— Я говорю о камнях душ, что приходили тебе через доки. — Сказал я. — Быть может, твой культ использовал их в каких–нибудь богохульных обрядах. — Я выдержал театральную паузу, думая, что получу ответ, но еретик уже утратил возможность связно говорить — его хватало лишь на «бу» да «му», перемежаемые тихими стонами.

Я нанёс последний удар.

— Впрочем, мне–то что за дело. А вот инквизитору будут очень интересны подробности. Она их из тебя вытащит. Всегда вытаскивает.

Вспоминая прошлое, я понимаю, что в том, что произошло, виноват я один. Гвардейцы ловили каждое моё слово, я наслаждался всеобщим вниманием, и не удержался от того, чтобы на мгновение бросить на них взгляд, дабы оценить успех своего бенефиса.

Этого мгновения оказалось достаточно. Эвандер казался мне окаменевшим от страха, парализованным нерешительностью, пригвождённым к земле моей осведомлённостью. А теперь же он прыгнул не хуже одного из тех лицеедов, что мы встретили в подулье, и вцепился в хеллган ближайшего солдата. Захваченный врасплох боец рефлекторно зажал спуск, и короткая очередь хлестнула Эвандеру прямо в грудь[185], которая быстро и очень естественно превратилась в обугленное месиво шкварок и слизи, а потом рухнула на поле вместе с кучей лишившихся центра конечностей и головы, всё ещё хранившей чуть удивлённое выражение.

Зловоние горелой плоти перебил более знакомый запах — ко мне подошел Юрген. Он ошеломлённо уставился на груду на ковре.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — придётся кое–что объяснить инквизитору.