Выбирай своих врагов

Глава 12

Теперь, когда аэромобиль слушался меня, я понял, что мне нравится управлять им. Чувствовать, как юркая летающая машина отзывается на каждый лёгкий поворот штурвала, было ново и приятно, и я мог наслаждаться полётом. Тем не менее, двигаться сквозь окружающую мглу приходилось осторожно, остерегаясь столкнуться с чем–нибудь, что отправит меня в полёт до земли. К счастью, курс, предложенный машинным духом, вёл по широкой, постепенно возвышающейся спирали, что вилась вокруг улья — я поднимался, а значит вокруг было всё меньше служебных машин и построек, в которые можно врезаться, а любой встречный, кроме самых больших и неповоротливых грузовозов спешил уступить мне дорогу, ведь бортовой идентификационный маячок передавал коды, зарезервированные за губернатором и его домом.

Само собой, меня здорово занимали мысли о том, кем был мой несостоявшийся убийца и что им двигало. Почти инстинктивно я захотел связаться с Эмберли и спросить, не знает ли она чего–то, но вовремя подумал о том, что в аэромобиле могло быть подслушивающее устройство, и если стоящий за покушением не знает о том, что временами я невольно подрабатываю агентом Инквизиции на полставки, то и об Эмберли ему знать не стоит. Кроме того, я не сомневался, что рано или поздно, она сама узнает о произошедшем и сделает всё, что нужно, чтобы защитить и себя[101]. Горе-убийца явно был человеком, а эльдары не прибегают к помощи подобных посредников — скорее подставной пилот был из дречийского культа Хаоса. Зачем им вообще понадобилось меня убивать — одному Императору ведомо, но поскольку слуги Хаоса — по определению чокнутые, я не хотел тратить время на размышления об их мотивах. Возможно, у инквизитора Веккмана будут какие–нибудь мысли, но я совершенно не был уверен, что хочу говорить с ним — Эмберли ясно дала понять, что от него стоит держаться подальше, и это было мне по душе. Должно быть, лучшее, что я мог сделать — это при первой возможности рассказать ей обо всём и предоставить ей самой решать, что рассказать коллеге, если из этого будет толк.

Сосредоточившись на таких размышлениях и возне со штурвалом, а его, чтобы не сбиться с курса, которому я собрался следовать, пришлось крутить куда чаще, чем ожидалось, я летел вперед, понемногу замечая, что мгла вокруг стала не такой густой. Проносящиеся мимо огни других аэромобилей и челноков стали ярче, а их прежде тонувшие в сумраке очертания стали различимы. Я приближался к шпилю — исполинской фигуре среди клубящегося жёлтого тумана, понемногу обретавшей форму и размеры, рядом с которыми иные горы казались карликами.

Вскоре я и вовсе вылетел из слоёв тумана, попав в полосу чистого воздуха, что немало меня удивило[102], и мне открылся весь шпиль, возносящийся над клубами грязной дымки, как древнее дерево, выросшее среди вонючего болота. На этой высоте он был всего с дюжину километров в диаметре[103], а изящная вершина и того меньше — всего пара кломов от стены до стены. Посмотрев вверх, я увидел бесчисленные грузовые суда, прибывающие в доки и вылетающие из них — они всё равно летели так высоко, что выглядели для меня крошечными точками, сливающиеся в сложный, движущийся узор, подобно облаку мошек над стоячей водой[104]. Между орбитальными доками и тем уровнем, где находился я, воздух был наполнен другими аэромобилями, носящимися вдоль шпиля и ныряющими в дымную клоаку. Многие приземлялись на посадочных площадках и доках, торчащих из стен — короткий полёт вокруг улья явно был куда быстрее, чем поездка на внутреннем транспорте.

Хотя я неторопливо одолел едва ли половину пути наверх, небеса уже начинали темнеть, приобретая оттенок свежего синяка, что предвещает выход в космос. Я поймал себя на том, что гадаю, не вышел ли уже из атмосферы, хотя умом понимал, что так высоко подняться не смогу. Чтобы убедиться, что одолевающие меня мысли — глупости, я бросил взгляд вверх и вперед, на возвышающуюся среди ядовитых облаков громаду другого улья, и тем самым ненароком спас себе жизнь.

Два аэромобиля, почти точно такие же как мой, разве что выкрашенные в чёрный, а не синий и золотой[105] неслись на меня сверху, поперёк обычному движению. А ещё у каждого из них под брюхом торчал тяжёлый болтер, палящий прямо в меня.

Если вы уже прочитали немало о моих злоключениях, то не удивитесь, что сперва я хотел сбежать. Я задрал нос аэромобиля и подал энергию на винты, за что удостоился жалобных взвизгов машинного духа. Мне некогда было успокаивать его, так что я дал полный газ, как мог, пытаясь держать высоту — я немало времени провёл в воздушном пространстве врага, так что представлял, как важно быть выше чем твой противник.

— Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй^{7}. — Передал я, просто на всякий случай. — Это комиссар Каин, меня атакуют вражеские аэромобили. — Если «Молнии», о которых говорила Кастин всё ещё где–то рядом, они в два счёта разнесут эти лёгкие и не очень быстрые машины — если, конечно, они уже не занимаются теми эльдарскими разведчиками.

— Приняла. — Раздался в моём ухе голос Кастин. — Мы требуем от СПО отправить кого–нибудь тебе на выручку. «Молнии» подлетят минут через пять, не меньше.

— Понял. — Я пытался говорить спокойно, но, кажется, не особо в этом преуспел. — А эльдаров они догнали?

— Пока нет. — Ответила Кастин. — Но если те летят в клубах тумана…

Да, тогда пилоты-истребители даже не заметят их. Но поскольку с этим я всё равно ничего не мог поделать, то просто выбросил эти мысли из головы. Если буду отвлекаться на посторонние опасности, меня убьёт непосредственная, а лётчикам останется только отомстить за меня.

Оба зловещих чёрных аэромобиля развернулись, чтобы последовать за мной — в ветровом стекле я видел промазавшие и лениво уносящиеся вдаль в разреженном воздухе трассирующие снаряды. Если враги хоть раз попадут — а выстрелов они наверняка делали впятеро больше, чем я мог разглядеть трассеров — то, хлипкое гражданское судно развалится, а я на такой высоте, что в разгерметизировавшейся машине потеряю создание через пару секунд.

— Комиссар. — В эфире появился новый голос. Он звучал немного знакомо, но я не понял, кто это, пока он снова не заговорил. — Это губернатор Фульхер. Я отправил вам на помощь часть моей личной гвардии. Они будут через несколько минут.

— Спасибо. — Сказал я насколько вежливо, насколько это было возможно в таких обстоятельствах. Как и в случае с «Молниями», у меня не было этих «нескольких минут». Видя, как снаряды проносятся всё ближе и ближе, я резко обрубил подачу энергии на все винты и камнем рухнул вниз, увидев, как трассеры пересеклись точно в том месте, где я был мгновение назад. Потеряв высоту, я выиграл немного времени. Преследователи спикировали, а их орудия на брюхе снова заговорили. Я вновь схватился за рычаги, и аэромобиль дёрнулся вверх и вперёд намного сильнее, чем я хотел. Очередь вновь ударила туда, где меня теперь не было, но я не мог больше полагаться на удачу (а если уж начистоту, то думаю, что опытных пилотов просто сбило с толку моё неумение).

— Губернатор, — спросил я, — есть на этой штуке оружие?

— Конечно, нет. — Кажется, такой вопрос немного сбил Фульхера с толку. — Это же просто аэромобиль.

— У них тоже просто аэромобили. — Ответил я чуть резче, чем хотел. — Их это не останавливает.

Когда–нибудь я научусь не искушать Императора подобными фразами. Едва эти слова вылетели из моего рта, как один из болтов нашёл цель, угодив прямо в корпус, лишь милостью Его промахнувшись на считанные сантиметры мимо правого переднего винта. Я почувствовал, как вся машина содрогается, и заложил самый крутой вираж, на какой решился, чтобы сбросить «хвост». Не удалось, само собой — оба аэромобиля легко нырнули вслед за мной. Гражданские в панике разлетались в стороны, когда мы неслись вниз, так близко к стенам шпиля, что могли бы различать лица в окнах и работягу в пустотном костюме, что бросил то, чем занимался и пялился на погоню.

К моему облегчению, пассажирский отсек не пострадал от взрыва — сперва меня это удивило, но потом я вспомнил, что это губернаторская машина, а такая должна быть бронирована лучше, чем кажется на первый взгляд.

— Ты можешь оторваться от них? — Спросила Кастин, и я понял, что по привычке мотаю головой в ответ.

— Никаких шансов. — Сказал я вслух. Болтеры на вражеских аэромобилях были тяжелы, да и установлены явно не на мануфакторуме — должно быть, это замедляло моих преследователей не меньше чем меня — усиленная броня, но враги умели водить такие машины, я — нет, а слепая удача не может подолгу тягаться с мастерством. Должно быть, чтобы лишний раз подтвердить эту мысль, в аэромобиль угодил новый болт — машину тряхнуло, а на приборной панели загорелся красный предупреждающий символ, точный смысл которого от меня ускользнул, а вот общий посыл был кристально ясен. Я сжал штурвал и попытался повернуть, но обнаружил, что мой маленький аэромобиль стал куда менее послушен, чем раньше.

Один из задних винтов был повреждён. Это делало меня легкой мишенью, так что бешено рванул штурвал, но оба врага висели у меня на шести часах[106] как приклеенные и выбирали миг для последнего выстрела.

Очень иронично, что сделать этого им не удалось. Если бы они просто принялись палить в белый свет, рассчитывая, что из двух очередей хоть один болт да угодит в цель, они бы точно попали и спустили бы меня с небес на землю. Но они потратили несколько бесценных секунд на прицеливание[107]. Так что, думаю, я был удивлён не меньше моих врагов, когда ведущий аэромобиль разнесло на части прямо в воздухе целым шквалом эльдарских сюрикенов.

— Я нашёл пропавших эльдаров. — Воксировал я Кастин, хотя, пожалуй, точнее было бы сказать, что это они нашли меня. Тройка тяжёлых реактивных мотоциклов с пилотами в закрытых кабинах и стрелками, которые вертелись за своими орудиями открытыми всем ветрам — что показалось мне чертовски неудобным — поднялись из тумана, паля изо всех пушек, что у них были.

— Тут звено из трёх «Гадюк». Выглядят недружелюбно. — Как и эльдары, которых я повстречал на Дречии, эти были одеты в зелёное с пурпурными узорами — такое сочетание заставило меня вспомнить плотоядные растения Миктарша[108], а это не очень приятная ассоциация. Оставшийся аэромобиль заложил бешеный вираж и попытался скрыться в маслянистых облаках, но это было безнадёжно — эльдары понеслись за ним с точностью и изяществом танцоров. У пилотской кабины негодяя разорвалась крак-боеголовка, сорвав с аэромобиля крышу и труп лётчика закрутило в пустоте. Миг спустя всё, что осталось от корпуса, изрешетил град сюрикенов.

Затем все три эльдарских машины плавно развернулись и принялись спиралью подниматься ввысь, решив взяться за другую добычу. Я испытал внезапную слабость, осознав, что мой неуклюжий аэромобиль находится прямо в центре кругов, что описывают ксеносы. Я направил машину вверх, оттягивая неизбежное и сознавая, что всеми увёртками всего лишь добыл себе несколько секунд, но даже это лучше, чем ничего. К моему удивлению, эльдары не стреляли, но я не тешил себя надежной на то, что это продлится долго — если честно, я даже удивился, почему меня до сих пор не прикончили.

— Они здесь, внутри. — Передал я Кастин. — Да защитит вас Император. — Вас может удивить такое неожиданно преисполненное набожности выражение, которое я избрал в качестве собственных последних слов (кроме вероятного, «ой, бл…», что я скажу по пути вниз), но от человека с репутацией вроде моей ожидают такого, так что я решил порадовать потомков. Впрочем, где–то в глубине души я всё ещё лихорадочно думал, что делать, отказываясь отбросить надежду до того самого мига, в который я шлёпнусь о землю, что неудивительно, учитывая то, сколько мне удавалось разминуться со смертью на пару миллиметров. Я столько обманывал Жнеца, просто отказываясь признать неизбежное, что не видел причин не попробовать ещё раз. Если каким–то чудом я выживу и сейчас, моей репутации среди солдат точно не повредит то, что мои последние (пусть и оказавшиеся не последними) мысли были о них, и что я молился об их благополучии, а не о своём собственном (не стоит и упоминать о том, что на Императора, если мне предстоит личная встреча с ним, это тоже может произвести хорошее впечатление[109]).

Я посмотрел влево, где за мной следовала одна из «Гадюк», чьё орудие было направлено в мою сторону. Вторая машина пристроилась точно надо мной, а третья — сзади и снизу. Повторить трюк с резким снижением явно не выйдет — если я отрублю винты, то упаду и окажусь прямо на линии огня этой «Гадюки». Если попытаюсь взлететь выше, меня достанет тот, что парит сверху, а стоит рвануть направо, как я окажусь лёгкой мишенью для того, что поджидает слева. Меня обложили со всех сторон.

Если только я не ломанусь налево и не протараню «Гадюку», что поджидает там. Конечно, это почти самоубийство, но «почти» не значит «совершенно точно», а оставаться там, где я был, мне не хотелось. Я знал, что в таких обстоятельствах всегда лучше опережать инстинкт самосохранения, чем спорить с собственным подсознанием, так что покрепче сжал штурвал и бросил взгляд на «Гадюку», прежде чем как следует врезаться в неё.

И встретился взглядом с пилотом. Какую–то вневременную секунду мы смотрели друг другу в глаза, а потом я рванул прямо на эльдарскую машину и весь сжался перед ударом.

Которого так и не случилось. «Гадюка» плавно отошла в сторону, и мы разминулись едва ли на миллиметр. Потом все три эльдарских машины, задрав носы, взмыли в воздух и через мгновение пропали из виду, растворившись среди мириад точек, танцующих в небесах вокруг шпиля.

— Бурый лидер, враг в зоне видимости, веду преследование. — В моём воксе зазвучал новый голос, а воздух вокруг сотрясся от грома реактивных ускорителей.

В небе показались «Молнии», чья обратно-стреловидные крылья ярко выделялись на фоне попорченного погодой камнебетона, из которого были сложены внешние стены улья. Самолёты пронеслись мимо, создав в транспортном потоке больше неразберихи, чем когда–либо смогли бы навести эльдары. Миг спустя меня настигла звуковая волна, от которой мой хромой аэромобиль закачало как пробку в водопаде.

Секунду или две я боролся с управлением, стараясь выровнять машину, и когда у меня появилось время посмотреть вокруг, обнаружил, что у меня появилась новая, более приятная компания. Вокруг летело несколько вооружённых грав-спидеров в тех же губернаторских цветах, что и аэромобиль. В вокс-бусине снова зазвучал чужой голос.

— Поклон от губернатора Фульхера, комиссар. Мы здесь, чтобы сопровождать вас во дворец.

— Премного благодарен. — Отозвался я со всей безмятежностью, что нашёл в себе. — Думаю, за один день я увидел достаточно достопримечательностей.